***
Стоило отцу затормозить у калитки, как Джисон мигом выбрался из машины и с удовольствием расправил плечи, затекшие после долгой дороги, стараясь при этом не дышать глубоко, чтобы поднятая дорожная пыль оседала не в легких. Служебная черная “Волга” за время пути приобрела ровный кирпично-грязный оттенок. Джисон не сомневался, что после возвращения в столицу, отец сразу поедет на автомойку, чему внутренне немного злорадствовал. Не дожидаясь указаний отца, он, подхватив свои дорожные сумки, поспешил в дом. Точнее, пока его интересовал сарай, в котором был туалет. Он так торопился, что не заметил россыпи козьих какашек прямо за скрипучей калиткой и смачно прошелся по ним своими белыми кроссовками. У бабушки никогда не было такого беспорядка, она всегда за скотиной тут же все прибирала. Но, видимо коз только что загнали в стойло, и она ещё не успела это сделать. Чертыхаясь под нос, Джисон наскоро соскреб прилипшее к кроссовку говно о край деревянной дорожки и уже немного нервный влетел во внутренний двор. — Ба-а-аб~, там у калитки… — закончить он не успел, так как чуть не налетел на пацана, стоявшего за углом гаража. В руках у этого хлопающего глазами недоразумения – метелка, а сам он похож на новорожденного теленка: глаза-блюдца и ошарашенное выражение лица. Так и кажется, что сейчас копытца неокрепшие откажут, и он грохнется к ногам Джисона. Забавный. Присмотревшись к незнакомцу, Джисон понимает, что тот чуть старше и даже тянет не на пацана, а на юношу. И от этой разницы его реакция растерянного дитя выглядит лишь смешнее. Так и хочется подшутить над ним, но мочевой пузырь настойчиво о себе напоминает, и Джисон, кинув сумки на ступеньки у крыльца, торопится облегчиться. Когда он возвращается, то видит, что отец уже принес остатки вещей из машины и разговаривает с растерянным телёнком. На вид тому лет восемнадцать-двадцать, не больше. Волосы каштанового цвета топорщатся во все стороны, на носу сидят круглые очки в самой простой оправе, а фигуру скрывает растянутая бежевая футболка. Зато шорты хорошо обтянули подкачанную попу и мясистые ляжки, почти как у девочки. Теленочку явно было некомфортно и хотелось скрыться от пристального внимания. Хотя отец на него ещё даже не наседал, просто вёл светскую беседу о поступлении и планах на жизнь. Перехватив затравленный взгляд бедняги, раздавленного отцовской манерой речи, Джисон усмехнулся и вразвалочку двинулся на помощь. — Приветствую, товарищ! — показательно пробасил он недалеко от уха отца, чем заслужил колючий взгляд. — Вот, Ли Минхо, этот барчук Джисон, если сможешь ему хоть каплю разума за этот месяц привить, буду безмерно благодарен. Джисон на эту старую песенку лишь закатил глаза, за что получил не сильный, но обидный подзатыльник от отца. — Минхо, между прочим, комсомолец, ходит на народные танцы и своими силами в МГИМО поступает! Теперь Джисон припоминает, что нынче он в доме будет не один, а с внуком бабушкиной подруги по детской журнальной переписке. Экземпляр “Пионера”, благодаря которому они познакомились, не раз показывали ему в минуты ностальгии. И тот все ещё, пожелтевший, хранился во втором ящике комода. Внук этой Клавдии Ивановны как и Джисон метис, только со стороны отца, а не матери. Минхо сдал с отличием выпускные экзамены в школе, вооружился кучей рекомендаций от комсомола и теперь поехал покорять Москву. Отец, помнится, что-то втирал ему про то, что вот, бери пример, пообщайся с настоящим интеллигентом. Ещё б тому не быть интеллигентом, родители – академики и работают в Ленинграде. Только почему единственного своего сыночка сослали к бабушке в какой-то задрипанный поселок городского типа – непонятно. И почему он поступает в Москву, а не в Ленинград тоже… Но Джисону в целом всё равно, лишь бы под ногами не путался и планы на каникулы не рушил. — Ага-ага, приятно познакомится, почти студент, комсомолец, танцор и наконец, просто красавец, Ли Минхо! — не дослушав повтора шарманки, перебил Джисон пламенную речь отца и протянул руку для приветствия этому идеалу советского человека и сына, которым сам уже никогда не станет. Минхо, смутившийся ещё на речи отца, от слов Джисона окончательно растерялся, покраснел, сложил губы в удивлённое “О”, но протянутую руку принял и аккуратно ответил на рукопожатие. — Клоун, — с досадой констатировал отец и, подхватив часть багажа, ушел в дом. — Ну что? Рад, что родился не в семье дипломата? — Наверное да, это было немного слишком, — почти прошептал Минхо в ответ, а сам весь скукожился, словно пытался спрятаться от изучающего взгляда Джисона. — Ой, какая у тебя маленькая ручка, даже меньше моей, — вдруг осознал Джисон и поймал своей ладонью раскрытую ладошку Минхо, чтобы сравнить размеры: и правда они оказались почти одинаковые. Он уже давно привык, что в его окружении у всех ладонь была больше, даже у многих девчонок. А тут такой приятный сюрприз. Пальчики Минхо под его ладонью слегка дрожали, это было безумно мило. Поддавшись внезапному порыву, Джисон, не встретив никакого сопротивления, даже переплел их руки в замочек. — Там, кстати, вода в умывальнике возле туалета закончилась, — Джисон поднял их сцепленные ладошки до уровня ошарашенных глаз Минхо и с усмешкой потряс ими перед носом. Только тогда Минхо выдернул свою руку и прижал к груди с обиженным видом. А Джисон, довольный своей шуткой, со смехом подхватил оставшиеся сумки и не оглядываясь направился в дом.***
День пролетел суматошно и быстро, бабушка атаковала их с отцом расспросами, на которые приходилось терпеливо отвечать, даже если по телефону, неделю назад, это всё уже было сказано. Ближе к вечеру отец укатил обратно в столицу, пообещав нынче приехать обратно раньше, чтобы Минхо забрать на экзамены в вуз ну и Джисона заодно уж домой увезти. То, что ссылка внезапно с месяца уменьшилась до трех с половиной недель, радовало безумно. Благодаря этому свалившемуся счастью, Джисон даже почти без споров принял тот факт, что им с Минхо придется спать на одной кровати. А так же и то, что Минхо уже досталось его любимое одеяло. Угораздило же его приехать на пару дней раньше! А летом в деревне без одеяла никуда, ведь в каменных стенах частного дома, даже в тридцатиградусную жару ночью прохладно. Но переделывать пододеяльник не было никакого желания. Так что он с кислым "спасибо" принял другое, уже заправленное одеяло от бабушки, и пошел готовиться ко сну. Тут выявилась ещё одна проблема. Это недоразумение вальтом ложиться отказалось, якобы по примете нельзя спать ногами к двери. Вот она, советская интеллигенция, отличник, а верит в приметы! Но Джисон конечно тоже так ложиться не стал, да и привык он спать, как спал. Что, теперь из-за Минхо менять всё? Благо кровать большая, там втроем спать можно, не то что вдвоем. С непривычки его сон как всегда прервали соседские петухи. Точнее Джисон, конечно, не проснулся, а лишь зарылся носом в подушку и крепче сжал в объятьях теплое, податливое тело. Его талию тоже накрыла чужая ладонь, аккуратно придерживая за поясницу. От их легкого трения к низу живота прилила кровь, и возбуждение, минуя заслон расшатанной пуговицы на семейных трусах, уперлось в мягкую внутреннюю сторону ляжки напротив. Джисон, спросонья мало что осознавая, в погоне за удовольствием прижался ещё теснее и начал тереться о нежную кожу, попутно запустив пальцы под резинку и сжимая сочные ягодицы. Он был почти на пике полусонной разрядки, когда почувствовал, что в его тазовую косточку тоже что-то упирается, что-то горячее и влажное. Сон как рукой сняло, он распахнул глаза и увидел, что обнимает и прижимает к себе спящего Минхо. Первой мыслью было оттолкнуть его, но вот беда – их ноги были крепко переплетены, руки Джисона уже сжимали крепкую, но мягкую задницу, член пульсировал и требовал разрядки, а Минхо, казалось, спал слишком крепко. — Ты спишь? — уточнил он охрипшим спросонья шепотом. Минхо не ответил, но ресницы едва заметно задрожали. — Молчание – знак согласия, — Джисон выждал ещё несколько секунд и подтянул Минхо за задницу ещё ближе, зажав их возбуждения между телами, усиливая тем самым трение. Хватило нескольких толчков, чтобы сперма брызнула, запачкав ляжку. Почти в этот же миг Минхо слегка приоткрыл свои пухлые розовые губы и, промычав от удовольствия, кончил на бедро Джисона. Джисон на волне наслаждения после оргазма, чуть не поцеловал эти мягкие губы напротив, уж очень аппетитно они выглядели. Особенно выдающееся верхняя, в которую так и хотелось вцепиться зубами. Но он вовремя опомнился и, высвободив свои конечности из их тесных объятий, откатился чуть в сторону. Спустя пару минут он пришел в себя настолько, что смог дотянутся до какого-то платка, валяющегося на комоде, чтобы стереть с себя и с Минхо следы спермы. Немного всё равно попало и осталось на трусах и постельном белье, но большую часть удалось вытереть. Во время этой нехитрой процедуры Минхо как-то слишком старательно жмурил глаза. Значит, не спал, но был не против. Это интересное наблюдение Джисон решил запомнить на будущее. А пока просто закинул испачканный платок в щель между изголовьем кровати и матрасом. Развернулся на другой бок и отправился досматривать прерванный сон, в котором сочная, полуголая девица в ошейнике обращалась к нему "Хозяин" и просила наказать, протягивая плеть.***
На следующий день Джисон, не откладывая задуманное в долгий ящик, отправился искать ту, что поможет воплотить в жизнь его фантазии. Из нескольких кандидаток первым делом он отправился к самой безотказной Сонечке. К сожалению, время её не пощадило, за тот год что они не виделись, она стала выглядить весьма потаскано. Жаль, раньше она была самой симпатичной в деревне. С налитой грудью третьего размера, круглой мягкой задницей, сочными ляжками, пухлыми губами и большими голубыми глазами – натуральная куколка. Сейчас вроде все осталось при ней, но приобрело вид пошлого ширпотреба. В глазах не было ни капли девичьего стеснения. Стоило ей увидеть Джисона, она сразу потянулась, чтобы поцеловать его в щёку, и прошептала на ушко, что может подойти через несколько часов, когда баба Вера вечером уйдет пасти коз. Конечно, при условии, что Джисон подготовил для неё приятный подарок. Джисон действительно привез гостинцы из столицы, но уже думал, стоит ли их на неё тратить. Решающим фактором стала рука, которая легонько сжала его член, приятно пробегая по длине. Он вспомнил, как классно она отсасывает и решил, что грех не насладиться её податливым горлом. Когда бабушка ушла, он захватил с собой пачку Стиморол, несколько сигарет и отправился в сарай, прихватив с собой ещё плед, чтобы расстелить на сундуке. Посадить себе занозы на задницу или руки не было никакого желания. А мысль – притащить в дом эту шалаву, казалось дикой, тем более сейчас, когда рядом крутился Минхо. Всё шло прекрасно: мягкие губы сжимались вокруг члена, головка упиралась в горло и дело уже близилось к разрядке, когда внезапно за дверью сарая прогрохотали упавшие ведра. Сонька тут же прервалась и ни в какую не стала продолжать начатое. Дескать, Джисон уедет, ему всё равно, а к ней свататься скоро Павел прийти должен, и никак нельзя репутацию терять. Было бы что терять, ну честное слово. В общем, наскоро отряхнув колени и поправив платье, эта Золушка убежала так быстро, что даже почти заслуженную жвачку и пару сигарет не забрала. Джисон остался наедине со своим болезненным возбуждением и разочарованием о несбывшемся. Он попытался подрочить себе, но разрядка никак не желала приходить. В этот момент солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щели в деревянной стене, погасли, и на Джисона упала тень. Он успел натянуть футболку пониже, на случай если бабушка зайдет. Но когда дверь сарая скрипнула, он увидел в проеме не бабушку, а Минхо. — Блин, это ты там ведрами гремел? Из-за тебя Сонька сбежала! Всю малину мне испортил! — Джисон гневно приподнял край футболки, демонстрируя свою проблему. — Зачем она тебе? Она ж профурсетка, в первый день как приехал, сразу мне себя предлагала, — без капли раскаяния или смущения, но зато с обидой в голосе буркнул в ответ теленок. — Зато сосет отлично, а я теперь кончить не могу. Где мне прикажешь сейчас замену искать? Или может ты мне отсосешь? Джисон сам не понимал, что несет, мозги были совсем в другом месте. Может, ему даже хотелось спровоцировать драку из-за своих слов, чтобы вмазать в ответ и сбросить часть скопившегося напряжения. Чего он никак не ожидал, так это того, что Минхо растерянно моргнет несколько раз, аккуратно закроет дверь сарая, и как в замедленной съемке приблизится к нему, не сводя почерневших глаз со стоящего колом члена. Пламя желания в его глазах не могли скрыть даже линзы очков. — Я никогда не пробовал, не знаю смогу ли… — тихо промямлил Минхо, нерешительно потянувшись ладонью к возбуждению Джисона, но остановил руку в паре сантиметров от цели. — Можно? — робко спросил Минхо. Этот вопрос выбил из Джисона весь воздух. Его впервые спрашивали таким умоляющим, нуждающимся тоном. На него впервые смотрели взглядом, в котором смешался страх, обожание и желание. Это было безумно приятно. Всё, на что его хватило, это, сглотнув подступившую слюну, кивнуть в ответ. Минхо опустился перед ним на колени и аккуратно, едва касаясь нежной кожи, собрал подушечками пальцев с головки капли выступившего предэкулята и распределил их по всей длине ствола. Он был такой сосредоточенный, словно занимался самым важным делом в своей жизни. Он был безумно красивый, когда так нежно и старательно заботился о возбуждении Джисона в своих руках. Пухлые губы Минхо были приоткрыты и кончик языка то и дело прочерчивал по ним влажный след. Это было горячо. Только вот хотелось, чтобы эта влага и губы оказались уже наконец на члене. — Долго еще копаться будешь? — дерзкий вопрос Джисон сопроводил тычком головки в уголок рта. Он почти ждал, что после такого Минхо очнется и убежит. Вот только его покорный теленочек не убегал. А нервно сглотнув, высунул кончик языка и медленно очертил головку, внимательно наблюдая за реакцией Джисона. Затем влажно прошелся высунутым языком по всей длине, пока не уткнулся носом в паховую область, щекоча Джисона жарким дыханием. Не задерживаясь, он вернул язык обратно к головке, попутно задевая уздечку и выбивая из Джисона сдавленный стон. Гонясь за удовольствием, Джисон запустил руку в шелковистые волосы Минхо, и чуть оттягивая пряди на себя, попросил, хотя скорее приказал: — Молодец, а теперь открой пошире рот и обхвати его губами, только будь осторожнее с зубами. Минхо послушно выполнил это желание, продолжая заискивающе смотреть на Джисона из-под трепещущих ресниц. Джисон на пробу толкнулся, но уперся в напряженный язык. — Так не пойдет. Расслабь для меня язык и горло, ты должен принять всё, что я тебе даю. Минхо как мог постарался исполнить его указания. Язык он расслабил, и член при движении толкнулся в стенку горла, от чего Минхо судорожно сглотнул, запуская волну вибрации. — Расслабь горло, я тебе говорю! — Джисон, сильнее ухватившись за пряди, начал вбиваться в жаркое влажное горло. — Зубы убери! Молодец! Вот так, вот так… Это нельзя было назвать лучшим минетом в жизни Джисона. Было видно, что это действительно первый раз для Минхо, ему не хватало техники, приходилось то и дело его направлять, но зато это всё компенсировалось полной покорностью и желанием угодить. Его слезящиеся глаза смотрели в самую душу. Он был чисто жертвенный теленочек, приведенный на заклание. Теленочек, принявший свою роль и смирившийся с неизбежным. Слюна из его рта уже смешалась с предсеменем и вязко стекала с губ и текла по яйцам Джисона. Во время одного мощного толчка, Минхо простонал, вновь запуская вибрацию по члену. Джисон, вскрикнув ещё раз, вбился в растраханное опухшее горло, и спешно вынув член, кончил прямо на эти уродские очки в роговой оправе, попутно попав на нос и щеки, после последней фрикции вытерев головку члена об влажные покрасневшие губы. — Умница. Ты отлично постарался, я тобой доволен, — он устало потрепал Минхо по голове и поспешил в баню, надеясь, что вода из железного бака в печке не успела окончательно остыть со вчерашнего вечера. Нужно было отмыться от запаха секса, пока бабушка не пришла. Но прежде чем выйти из сарая, он оглянулся на Минхо, что обессиленно привалился спиной к сундуку, на котором недавно сидел Джисон. Тот вяло протирал очки, больше размазывая сперму, чем действительно её убирая. Джисон остался крайне довольным тем разбитым состоянием, до которого его довел, а ещё влажным пятном на шортах Минхо в районе паха.***
Они, как и утром, не обсуждали то, что произошло. Минхо, стыдливо прикрывая промежность, проскользнул мимо сидящего на кухне Джисона в комнату, и не выходил оттуда вплоть до прихода бабушки. Вечером они все вместе собрались у телевизора и смотрели какую-то музыкальную телепередачу. Бабушка по обычаю попросила Джисона ей подпеть, а тот был не против порадовать старушку. Минхо тоже пытались уломать спеть что-нибудь, но тот, сославшись на больное горло, отказался. Он действительно говорил немного хрипло. Джисону было почти стыдно. По сути он просто воспользовался Минхо, не заботясь о его состоянии и комфорте. Для того это явно был первый раз, и Джисон мог бы и не усердствовать, он умел сдерживаться с девчонками. Иначе б его уже давно заклеймили как психа и обходили бы по широкой дуге. Но то было с девчонками, а с Минхо… С Минхо он чувствовал себя так, как никогда не ощущал раньше. Он чувствовал себя хозяином положения, господином, мастером этой игры. Минхо готов был без вопросов дать ему то, что он хотел. Причем дать с полной отдачей, даже во вред себе. Это ощущение пьянило. Джисон впервые задумался о том, что даже если ему не удастся найти среди деревенских девчонок ту, что поможет воплотить его фантазии, с этим вполне сможет справиться этот красивый парень, волей судьбы заброшенный с ним под одну крышу. А Минхо действительно был красив, не удивительно что Сонька заприметила и хотела запрыгнуть на него ещё в первый день. Даже Джисон, который всю жизнь считал себя самым красивым в ближайшем окружении, готов был признать, что Минхо красивее. Хотя Джисон очень хорошо знал себе цену: метис, с карамельной кожей, хорошим для своих лет телосложением, в импортных дефицитных шмотках, следящий за собой, играющий на гитаре, обладатель часто свободной от предков квартиры в центре. Квартиры с проигрывателем и дефицитными аудиокассетами. Джисон ещё до группы Кино не был обделен вниманием, но сейчас, благодаря разрезу глаз а-ля Виктор Цой, он стал ещё популярнее. Он знал, что был любим многими, его внимания добивались. Не только здесь в деревне, но и в столице он был настоящим плейбоем. Но сейчас он готов был признать, что этот заучка был красивее его. У Минхо идеально ровный, аккуратный нос, большие глаза-блюдца, пухлые губы и в меру спортивное телосложение. Даже обычные советские шмотки на этом интеллигенте смотрелись хорошо. Единственное, Джисон избавился бы от этих страшных очков. На Минхо куда лучше б смотрелись Versized Terri Brogan – модель, которую мама привезла себе из Югославии. Джисон уже какое-то время смотрел не на экран телевизора, а на Минхо. Тот, заметив его пристальное внимание, стушевался и густо покраснел. Забавно, Джисон никогда бы не подумал, что заставит краснеть парня старше себя на два года, как невинную девицу. А, может, он и правда девственник? В это верилось с трудом, с такими-то данными, но думать так было приятно.***
Нынче ночью Джисона разбудили не петухи, а Минхо, разговаривающий во сне. Он не говорил ничего связного, какой-то набор рандомных слов. Говорил, торопливо съедая гласные и чуть-ли не метался в бреду на кровати. Джисон с беспокойством потрогал его лоб, и да, Минхо буквально горел. Не придумав ничего лучше, Джисон развел уксус в воде и занялся обтиранием больного. Мама всегда так снимала ему температуру. Джисон аккуратно водил куском марли по разгоряченному телу. Уделяя особое внимание лбу, шее, плечам, подмышкам, месту за ушами и под коленями. Несмотря на беспокойство и тусклый свет ночника в виде лотоса, Джисон не мог не насладится красотой тела Минхо. Благодаря занятиям танцами под юношеской пухлостью, у того проступал крепкий мышечный каркас, с его упругими ягодицами и ляжками Джисон уже успел познакомится прошлой ночью. Но сейчас он убедился, что тело Минхо было таким красивым везде. У него не было выступающих ребер, как у самого Джисона. Минхо весь был мягкий, но упругий, такой приятный на ощупь, почти как девчонка. Хотя нет, даже лучше многих девчонок. Проверенный мамин метод сработал и в этот раз. Температура спала, и Джисон наконец-то смог с чистой совестью улечься рядом, чтобы продолжить прерванный сон. Зная, что после таких обтираний может начаться даже озноб, Джисон сверху накрыл Минхо ещё и своим одеялом. Он уже начинал засыпать, когда к нему под бок дрожа уткнулся Минхо щекоча нос резким уксусным запахом. Джисон недолго думая забрался под второе одеяло, чтобы прижать Минхо к себе и разделить свое тепло между ними.***
На утро горло Минхо и он сам были в полном порядке, как бы Джисон ни высматривал следы возможной болезни. Если бы не белье, пропахшее уксусом, не осталось бы и следа от ночного недомогания. Минхо был здоров, весел и открыт ко всем экспериментам Джисона. После вчерашней ночи невольно заценив имеющийся под рукой материал, Джисон не видел смысла искать кого-то лучше, перебирая деревенских девок. Минхо идеально ему подходил. Лето закрутилось яркими красками калейдоскопа бдсм-сессий, которые они обычно проводили в сенях или в бане. Джисон не рассказывал Минхо принципы, не говорил о стоп-словах или о том, что затеянные им игры подлежат обсуждению. Ему было интересно, до какого края тот позволит ему дойти, но Минхо казалось вообще не видел проблемы в исполнении того, о чем просил Джисон. В итоге за три недели Джисон успел попробовать почти всё, что запланировал: порку крапивой, повязку на глаза, связывание рук, ног, легкое удушье, игры с воском, кляп, золотой дождь, пет-плей – здесь Минхо хоть на миг и удивился своей роли "Теленка", но со своим "Хозяином" спорить не посмел. Последнее особенно грело душу. Джисон теперь почти всегда был Хозяин. Минхо по приказу своего Хозяина теперь всегда так обращался к нему, когда они оставались наедине, а иногда даже смущенно шептал при бабушке, еле слышно, почти уткнувшись Джисону в шею, чтобы движение губ не было видно со стороны. Минхо принадлежал своему Хозяину весь без остатка, он дарил ему самые сладкие поцелуи, научился хорошо делать глубокий минет, они оставляли на телах друг друга метки там, где они не рисковали быть обнаруженными. Например, возле тазовых косточек у обоих кожа была бордовой от следов засосов и укусов. У Минхо подобными следами ещё пестрили ляжки до невидимого края летних шорт. Во время сессий они в основном практиковали межбедренный секс, это было проще и быстрее, а то уж больно долго Минхо надо было растягивать, чтобы он смог принять сзади размеры Хозяина. Минхо конечно просил о нем не беспокоиться и готов был принять до упора почти сразу. Но без должной подготовки Джисону самому казалось, что сейчас в этой тесноте его член отвалится нахрен. Да и запасы вазелина в аптечке стремительно убывали. Джисон настолько привык к Минхо, что с ужасом ждал грядущую разлуку. Они об этом не говорили, но на что Джисон мог рассчитывать? Такой красивый, покорный теленок не останется незамеченным после поступления. Он найдет себе нового Хозяина в Москве и будет отдаваться с такой же готовностью уже ему. В то время, пока Джисон будет с репетиторами грызть ненавистную алгебру, чтобы поступить в МГИМО при любом раскладе. Даже если старые договоренности по связям уже не будут в силе. Но даже не касаясь потрясающего секса и пьянящего ощущения власти, Джисон понимал, что уже просто слишком сильно привязался к Минхо. Это произошло не сразу, а копилось в течении всех трех недель. Они успели о многом поговорить за эти дни. Началось всё в тихий вечер, когда Минхо повторял возможные темы для экзамена в вуз, а Джисон, читая рядом привезенную обязательную литературу, взорвался от негодования, зачем ему нужно читать унылые "Дожди" Сергея Антонова. Конечно Минхо его читал и помнил, и с удовольствием прервал свою подготовку, чтобы поговорить об этом с Джисоном. Они обсудили основные темы, затронутые в этом рассказе, а потом незаметно перешли на обсуждение всей школьной программы. Минхо объяснял лучше любого педагога, был терпелив и действительно слышал и принимал во внимание мнение Джисона. После таких бесед казалось, что можно и не читать некоторые произведения. Джисон уже узнал самое главное. Кроме таких литературных вечеров, Джисон регулярно играл Минхо на гитаре. Ну, точнее, он играл по просьбе бабушки и как будто бы для неё, но на самом деле он старался подобрать песни, которые бы понравились Минхо. Было приятно купаться в его восхищенном взгляде. Минхо был самый благодарный и восторженный слушатель, ведь бабушка не могла по достоинству оценить современные песни. Мама и отец вообще не особенно следили за его увлечением, лишь бы учебе не мешало, а в остальном делай, что хочешь. Они и на его выступления в школе не приходили, ссылаясь на вечную занятость. В школе было много фанаток, но они все были поверхностные и любили только современные песни, например, по тысячному кругу просили исполнить песни группы Кино. А Минхо с удовольствием слушал и старые романсы и реагировал на них так, как нужно, иногда даже мог расплакаться, не стесняясь своего возраста и пола. У Джисона росло убеждение, что Минхо понимает его лучше всех в этом мире и даже несмотря на это, стремится узнать ещё лучше. Он чувствовал себя впервые по-настоящему любимым. Это не озвучивалось вслух, но было в каждом аккуратном прикосновении Минхо, в каждом его взгляде. Вначале это испугало. Но Минхо был парнем и о залете, свадьбе и прописке в московской квартире не могло быть и речи. И хоть Джисон не любил чувствовать себя обязанным кому-то, но в том-то и дело, что Минхо ничего не просил. Он только отдавал и с радостью принимал то, что предлагал ему Джисон. В конечном итоге Джисон перестал беспокоиться и просто позволил себе наслаждаться моментом, плывя по течению. К сожалению, время отведенное им, неизбежно закончилось. Завтра днем уже должен был приехать отец. Впервые Джисон не был рад тому, что время ссылки подошло к концу. Ему совсем не хотелось уезжать отсюда. Он с удовольствием остался бы здесь навсегда, хоть и знал, что полез бы на стену от скуки через несколько месяцев деревенской жизни. А главное, что он знал: у Минхо на свою жизнь другие планы, он с такими горящими глазами говорил о поступлении и выбранном факультете. Джисон хотел увидеть, как он добьется успеха. Пусть хоть кто-то из них в эту Перестройку уверенно шагает в свою новую жизнь.***
В последний день накануне отъезда казалось даже воздух был наэлектризован нервным напряжением. Наверное так плохо было думать, но им с Минхо повезло – у бабушки заболела близкая подруга на другом конце деревни и бабушка после вечерней дойки сразу ушла к ней с ночевкой. Они остались абсолютно одни. Этот последний вечер и ночь принадлежала только им. По такому случаю их последнюю сессию Джисон перенес из сеней в дом, в их спальню. Обычно они не занимались здесь ничем таким, если не считать обычной утренней дрочки. Джисон был рад, что представилась возможность провести эту сессию в кровати и решил объединить: завязанные глаза, привязанные к изголовью руки, а ещё он нашел старый солдатский кожаный ремень с металлической бляшкой, оставшийся от деда и собирался им как следует выпороть Минхо. Сессия началась хорошо. При каждом ударе ремнем веревка на запястьях Минхо натягивалась. Тот бессильно загребал пальцами в воздухе и в немом крике открывал рот. — Ну же, Теленочек, сегодня можно пошуметь, — приговаривал в это время Джисон, левой рукой нежно гладя грудь. — Давай же, не сдерживайся, покричи для меня, — ласково попросил Джисон, продолжая правой рукой хлестать Минхо по ляжке ремнем, а левой до натуги выкручивая сосок. Минхо выгнуло на кровати и он громко, почти болезненно простонал. Если бы Джисон не видел его возбужденный член, из которого выступил предэякулят, он бы даже поверил, что зашел слишком далеко. — Моему Теленочку нравится, да? Ты хочешь больше? — Минхо, подвывая, судорожно закивал, но такой ответ Джисона не устраивал. — Проси, если хочешь получить больше. — Хозяин, пожалуйста. Твоему покорному Теленку нужно больше, — всхлипывая взмолился Минхо. Джисон наградил его сначала долгим поцелуем, попутно дразня головкой, приставленной к подготовленной дырочке. Дождавшись, когда нетерпеливый Теленочек начнет скулить в поцелуе, он без промедления вогнал член в задницу. Минхо ещё в начале сессии уже был достаточно растянут собранными остатками вазелина из банки. Их регулярный секс сыграл свою роль, и сейчас Джисон вбивался с пошлыми шлепками по самые яйца в эту аппетитную, жаркую задницу. Его член, исчезающий внутри, выглядел так правильно. Джисон жалел, что под рукой не было отцовской камеры, он бы хотел зафиксировать этот момент. Чтобы когда воспоминания выцветут, обратиться к пленке и увидеть снова, как Хозяин отжаривает своего покорного Теленка. Оргазм накрыл их практически одновременно. Джисон, не вынимая член, устало повалился прямо на живот Минхо, заляпанный семенем. Отдышавшись, Джисон наконец-то вышел из него, с горькой усмешкой завязывая испачканный презерватив, последний из привезенной пачки. Он снял с глаз Минхо повязку, пригладил мокрые каштановые пряди и нежно поцеловал пухлые, искусанные губы. Вспомня о все еще связанных руках, Джисон прервал их поцелуй и принялся развязывать затянувшийся узел. Расправившись с ближайшим, он перекинул ногу через бедро Минхо чтобы дотянутся до следующего, как вдруг Минхо под ним вздрогнул и болезненно вскрикнул. — Ты чего? Было слишком туго? Нет? А что тогда? Но Минхо не отвечал на его вопрос лишь поскуливая зарылся лицом в подушку. — Минхо не пугай меня! Скажи, что случилось! — Нога… Джисон принялся осматривать его и увидел что на правой ноге, которую он невольно сейчас потревожил в той части, где он хлестал ремнем, в нескольких местах рассечена кожа и выступила кровь. Джисон был в ужасе, он не хотел ему навредить, просто заигрался, не контролируя себя. Похоже, несколько раз удар пришелся от металлической пряжки ремня. — Погоди минутку, я сейчас! Джисон пулей скатился с кровати, схватил стоящую на столе коробку с лекарствами, вытряхнул всё её содержимое и принялся искать необходимое: перекись водорода, зеленку, вату, бинт. Он как мог аккуратно и быстро обработал рану, но каждое приглушенное шипение, слетающее с губ Минхо во время этой неприятной процедуры, было для него пощечиной. Тоже, нашелся тут Хозяин. Какой он Хозяин, если недоглядел, навредил, причинил вред самому дорогому человеку! — Минхо, золотце, посмотри на меня. Прости меня, пожалуйста, я не хотел. Почему ты меня не остановил, когда почувствовал боль? — Ничего страшного… — Нет! Это страшно! Так делать нельзя! Видя испуг в глазах, Джисон поспешил извиниться, попутно приобнимая и гладя Минхо. — Прости, я не хотел кричать. Я злюсь не на тебя, а на себя. Хозяин должен всегда контролировать процесс. Посмотри на меня, запомни пожалуйста: то что мы делали это БДСМ. Это целая культура со своим сводом правил. Я тебе о них не рассказывал. Но там есть всё, чтобы избежать таких ситуаций. Перед сессией хороший Хозяин должен согласовать то, что хочет с тобой сделать. А главное, должно быть заготовлено стоп-слово, которое остановит сессию, и ты должен сказать это слово при любой ситуации, выходящей за норму. Слышишь? Запомни это пожалуйста и не позволяй никому себя обижать. Плечи Минхо затряслись, горячая капля упала Джисону на руку, а следом он услышал надтреснутый голос: — Почему ты говоришь так, словно больше не хочешь быть моим Хозяином? Я был плохим Теленком? — Ну конечно же нет, ты был самым хорошим. — Тогда почему ты так говоришь? Словно не хочешь меня больше видеть? Всё, что было, останется здесь, и мы никогда не будем встречаться в Москве? — А ты бы хотел это продолжить? — еле выдавил из себя Джисон, надеясь, что голос не выдает всё его отчаяние. — Да, конечно. На этот ответ Джисон лишь горько рассмеялся. — Это ты пока так говоришь, а вот поступишь, будешь в окружении красивых, умных, взрослых студентов и думать про меня забудешь. — Джисон, посмотри на меня, — впервые голос Минхо прозвучал повелительно, так как положено было парню старше на целых два года. Джисон повернул в его сторону лицо, смаргивая подступающие слезы. Минхо смотрел на него заплаканными, покрасневшими глазами, но в них была видна сталь и решимость. — Не будет у меня никаких других Хозяев, я любил и всегда буду любить только тебя, слышишь? — Ты знаешь меня меньше месяца. — Я знаю тебя больше десяти лет. Видя его растерянность, Минхо, чуть отстранившись, сел напротив, уткнувшись взглядом в нервно сцепленные руки, и принялся рассказывать, как его бабушка в детстве зачитывала ему письма подруги по переписке, где почти всегда упоминался талантливый, умный внук. Как он следил по редким снимкам за ростом такого же мальчика-метиса как и он, как мечтал когда-нибудь с ним познакомиться. Как узнал, что тот будет точно поступать в МГИМО. И Минхо тотчас решил обязательно поступить туда же после школы. Как отчаянно он готовился ко всем экзаменам, участвовал в любой внешкольной деятельности, позволяющей заработать дополнительные рекомендации для поступления. Как приехав сюда, увидел ещё больше снимков, услышал его записанный на кассеты голос, как нашел его стих о смерти любимой собаки на титульном листе повести “Белый Бим Чёрное ухо” и расплакался от его строчек пробирающих до дрожи. И наконец, как он впервые увидел этого солнечного мальчика, который вживую оказался лучше любых его фантазий, как он влюбился в него с первого взгляда. Когда он закончил этот рассказ, между ними повисла вязкая тишина. — Я тебя напугал? Я странный? Джисон лишь устало помотал головой. — Ты точно не страннее меня. Оставь мне роль продуманного злодея в нашей паре. — Паре? — шепотом выдохнул Минхо. Джисон взял его за руку и переплел их пальцы, сжав до белых костяшек. — Паре. Как Хозяин я всё равно провалился, — от его слов плечи Минхо расслабленно опустились и он, привалившись к Джисону обнял того, уткнувшись носом в ключицу. — Ты не прав, мне всё нравилось. — Прям всё? — Ну… Наверное, крапива была неприятная, точнее волдыри, что остались и чесались после неё. Джисон коротко хохотнул, наклонился и чмокнул Минхо в макушку. — Вот мы и нашли твое стоп-слово "Крапива". — А что, звучит красиво... — Красиво… — протянул Джисон, думая не о слове, а о Минхо, который сейчас так податливо, доверчиво лежал в его объятиях. Прижался, словно хотел защиты и поддержки. Хотел их от Джисона, от того, кто совсем недавно сделал ему больно. Сердце сжимала в тиски непонятно откуда взявшаяся нежность. Хотелось ещё так много попробовать сделать с ним. Например покрыть Минхо с ног до головы поцелуями и посмотреть на наверняка вспыхнувшее смущение. Растянуть его так, чтобы влез кулак, и слизывать слезы, пролитые в процессе. Джисон уже прикидывал, у кого по возвращению домой сможет достать информацию, что ещё можно делать с парнями. Раньше он не особо вникал в эту тему. Нужно восполнить пробелы знаний. А ещё он обязательно разобьет свою копилку и купит, наконец, Минхо нормальные, красивые очки. Сводит его на свои любимые фильмы, покажет дорогие сердцу места столицы. Джисон надеялся, что не разочарует Минхо. Пусть его история любви и не была такой долгой, но он осознал, что за этот месяц Минхо успел стать его любимой, драгоценной игрушкой. Только вот беда: всё игрушки Джисон рано или поздно ломал. Одной только железной дороге удалось уцелеть в своей полной комплектации. Иногда, когда дома никого не было, он всё еще бережно доставал её из коробки, собирал и запускал поезд по рельсам. Если один раз уже удалось сберечь любимую игрушку, может, и с Минхо получится? По крайне мере, Джисон хотел и был готов постараться.