Свеча, дарующая жизнь

Ночь темными крыльями покрывала собой Париж. Лишь изредка из некоторых, славившихся особой непристойностью трактиров доносились пьяные выкрики и громкий разнузданный смех. Еще, пожалуй, слышны были переговоры патрульных в центральной части города, а в остальном, столица Франции мирно спала под чутким взором кардинала Ришелье. Стоит отметить, что несмотря на блестящие политические успехи на благо государства, первый министр Людовика XIII не имел особой популярности среди народа. Язвительные шуточки часто сыпались на его голову, находя отражение в уличных песнях и спектаклях, так популярных тогда. Ришелье был окружён ненавистью и какой-то панической народной боязнью. Кардинал-сатана. Так его часто называли. Никто даже подумать не мог, как сильно порой переживал он, выпуская эмоции наружу. Вот и сейчас, среди этого спокойного сонного царства, в окне рабочего кабинета Ришелье в Пале-Кардинале горел свет. Министр сидел за столом, склонившись над документами, картами, какими-то планами и письмами, написанными его рукой. Взгляд его был холоден и сосредоточен, мысли полностью погружены в политику, войну, взятие Ла Рошели – одним словом работу. - Монсеньор, - тихий голос отца Жозефа вернул Ришелье в житейское измерение. Министр поднял голову и быстрым взгляд оценил обстановку в кабинете. - Что вы хотели? – голос после долго молчания был хрипловат и не отразил привычной «мягкой» интонации. - К вам граф Рошфор, - доложил священник - Почему вы мне это говорите, где же слуги? – министр был удивлён тем, что о приходе посетителя сообщает его приближенный, его друг, а не лакей. - Время позднее, монсеньор, - ответил отец Жозеф и вышел, чтобы пригласить пришедшего. Ришелье вздохнул и немного раздвинул бумаги в стороны, чтобы освободить место на столе. Внезапно, его взгляд зацепился за листок с написанным его почерком стихотворными строками. Министр собрался прочитать забытое сочинение, но отложил. В кабинет, звеня шпорами вошёл Рошфор. Граф снял шляпу и склонился в учтивом поклоне. - Монсеньор, письма госпожи де Шеврез у Миледи. Через пару дней она будет в Париже и передаст их Вам. - Отлично, - на лице герцога заиграла улыбка, - Передайте ей мою благодарность и тысячу пистолей. Ришелье встал из-за стола и только сейчас понял, насколько он устал. Ноги отказывались двигаться, но, не желая показать слабости, министр двинулся к сейфу. Когда герцог поднялся с рабочего места, Рошфор собрался было отступить назад, дабы случайно не преградить путь кардиналу, но увидев, мертвенную бледность лица и неуверенный шаг, не стал этого делать. Министр подошел к сейфу и открыл его, правда, попасть в замок тонким ключом стало для Ришелье тяжёлым испытанием. Руки тряслись, а в голове ходил белый с темными размытыми пятнами туман – несколько бессонных ночей непреклонно давали о себе знать. Рошфор внимательно присматривался к кардиналу и все больше и больше убеждался, что за момент его отсутствия в Париже, Ришелье работал без отдыха, отдав себя всего государственным делам. Вот кардинал подходит к нему, вот замирает, сощурив глаза, видимо от боли, вот протягивает мешок с пистолями… Кошель с характерным звоном падает на пол, а кардинал делает шаг назад, слегка оседая на ногах. В ту же секунду, Рошфор, откровенно наплевав на все правила приличия и этикета, подхватил монсеньора под руку и усадил на кресло. Звучным голосом зовя отца Жозефа, граф бросился к комоду и плеснул в стоящий на подносе бокал вина из дорожной фляжки. Вошедший священник, увидев полулежащего в кресле кардинала, заволновался, отобрал у графа вино и сунул сосуд в ослабевшую руку министра, заставив его выпить содержимое. Постепенно, взгляд Ришелье вновь стал осознанным, а щеки утратили мертвенную бледность. Рошфор и отец Жозеф, немало волновавшиеся за кардинала, улыбнулись и наконец вздохнули спокойно. - Шли бы вы спать, монсеньор, - твёрдым голосом сказал граф, предполагая, что за все полчаса нахождения здесь нарушил уде столько правил и границ, что прямолинейное высказывание уюе ничего не испортит. - Конечно… Спать… - Ришелье улыбнулся этой мысли и поддерживаемый отцом Жозефом пошёл в спальню. - Благодарю за помощь, граф, - улыбнулся священник напоследок и плотно закрыл заднюю дверь кабинета. Рошфор поднял уроненные кардиналом пистоли, подошел к его рабочему столу и, взяв перо, набросал на чистом листе пару строк. После чего, граф положил свое послание на центр, между другими бумагами, задул свечу и тихо вышел из помещения через парадную дверь. Яркая, почти полная луна, заглянувшая в окно, осветила письмо, оставленное Рошфором. Там было всего лишь шесть слов, но они содержали в себе всю заботу, все волнение о Ришелье, которое граф так часто скрывал глубоко в себе. «Ну что же вы, монсеньор…» Эти строки мгновенно перечеркнут всю ненависть народа к кардиналу, ведь если есть хоть несколько верных тебе, любящих тебя людей, значит ты не так уж одинок,.. Значит жить стоит. Граф Рошфор и отец Жозеф – одни из немногих, кто стал свечой жизни кардинала Ришелье, кто стал для него близким человеком.