К вопросу о древовисе лапчатом

— Человек — царь природы. — Жаль, что звери об этом не знают, — они неграмотные. Тайна третьей планеты

Так сложилось, что обмен мнениями между И. Селезневым и его досточтимым коллегой К. Крокрысом шел в основном в формате переписки. (За что потом обоим соавторам были очень благодарны биографы и историки науки.) Поэтому когда Селезнев внезапно позвонил по видеофону на очень секретный номер, Крыс понял, что случилось что-то экстраординарное. У него даже мелькнула мысль, что коллеге, возможно, срочно потребовалась помощь не космозоолога, а самого холодного и жестокого негодяя в Галактике. Первые десять минут разговор традиционно вращался вокруг новых Алисочкиных приключений. Выдержав обязательный протокол, Крыс перешел к сути и спросил, не стряслось ли у соавтора чего плохого. Лицо Селезнева омрачилось. — Вы ведь еще не читали свежий номер «Вестника»? — уточнил он. Крыс не читал: до Серой туманности периодика обычно доходила с некоторым опозданием. И повода как-то форсировать события у него не было, потому что в свежем номере его статей не ожидалось, а статьи других авторов Крыс читал с куда меньшим энтузиазмом, чем свои собственные. И, положа руку на сердце, не таковы ли мы все? Очки Селезнева сверкнули. — Тогда, — промолвил он, шурша страницами, — я вам зачитаю. Сядьте покрепче, коллега. Итак, в свежем номере редакция опубликовала открытое письмо. Автор — некто С. Пилипенко… … В прошлом выпуске «Вестника» у соавторов вышла статья, посвященная особенностям пищеварительного тракта у некоторых теплокровных. Среди прочего в статье затрагивалась тема защечных мешков, а в числе примеров, иллюстрирующих эту анатомическую особенность, упоминался древовис лапчатый, некрупное травоядное с Пенелопы. И вот за него-то и зацепился неведомый С. Пилипенко. Открытое письмо так и сочилось ядом. Прискорбно, писал автор, видеть, как именитые космозоологи пренебрегают элементарной проверкой фактов и вводят доверчивого читателя в заблуждение. Ведь защечные мешки древовиса лапчатого ни в коем случае не могут быть отнесены к пищеварительному тракту, поскольку располагаются не в ротовой полости, а снаружи на шее. Все, кто желает подвергнуть эту истину сомнению, могут обратиться к статье С. Пилипенко «К вопросу о защечных мешках древовиса лапчатого». Крыс молчал. Идея включить в статью древовиса лапчатого принадлежала ему. Для ровного счета соавторам нужен был еще один пример защечных мешков, и лучше что-нибудь небанальное, не на слуху… Древовис лапчатый всплыл откуда-то из закоулков Крысовой памяти. Крысу и в голову не пришло проверить, где конкретно у этой твари расположены защечные мешки. От мелких пенелопских травоядных как-то не ждешь подставы. — Я посмотрел, — голос Селезнева дрожал от сдерживаемого негодования. — У этого С. Пилипенко действительно есть такая статья. Это его единственная статья. Как вам такое, коллега? Этот специалист по пенелопской фауне явно решил раздуть скандал и прославиться за наш счет. Индекс цитирования, как вы можете догадаться, у него нулевой… Индекс цитирования и мотивация злокозненного С. Пилипенко волновали Крыса мало. Это было уже неважно. Нельзя просто так взять и указать космическому пирату, тем более такому знаменитому, на ошибку. Надменный писака перешел черту. С ним следовало разобраться. — Как жаль, — говорил меж тем Селезнев, — что в Космозоо нет ни одного древовиса. А я сейчас готовлюсь к конференции и не имею возможности выбраться на Пенелопу… — Вот что, профессор, — перебил его Крыс. — Я как раз ничем не занят. Так что я с удовольствием слетаю на Пенелопу и посмотрю, что там к чему. Что-то в его голосе заставило Селезнева насторожиться. — Вы имеете в виду, — уточнил он, — что найдете древовиса лапчатого и проверите, как у него обстоят дела с защечными мешками? — А? — рассеянно переспросил Крыс. В мыслях он уже потрошил С. Пилипенко заживо. — А, да. Это, конечно, тоже. Единственная информация, которой располагал космонет в отношении С. Пилипенко, касалась авторства статьи о защечных мешках. Крыс не смог найти ни фото своего противника, ни каких-нибудь личных сведений типа места жительства или работы. Но это его не смутило. Судя по зацикленности на древовисе лапчатом, С. Пилипенко либо торчал на пенелопской биостанции прямо сейчас, либо покинул ее недавно и оставил после себя какие-нибудь следы. Оттуда Крыс и решил начать. Пенелопе ещё только предстояло стать здравницей общегалактического масштаба, и санаторий на ней пока успели построить только один. Он привлекал в основном любителей дикого, максимально приближенного к природе отдыха. Со всех сторон его окружал девственный лес, с цивилизацией соединяла единственная грунтовая дорога, и из-за регулярных перебоев с электричеством еду часто приходилось готовить не на пневмокухне, а, как в глубокой древности, на газу. А еще санаторий располагался всего в четырех километрах от биостанции. Ничем не выделяясь среди других туристов, Крыс припланетился на маленьком и еще не слишком благоустроенном космодроме, погрузился в пассажирский вездеход и спустя полчаса высадился на поляне перед воротами санатория. Но внутрь заходить не стал, а немедля углубился в чащу. Никто не обратил на него внимания. Среди отдыхающих на Пенелопе встречались и такие, кому нравилось жить в палатке в лесу, а не в относительно комфортабельном номере. Полугуса Земфирского, великого путешественника, Пенелопа в свое время сразила в самое сердце невероятной доброжелательностью, если, конечно, можно так сказать о планете. Здесь не было опасных для человека хищников, не было ядовитых змей или кусачих насекомых. Вода в реках всегда была приятной температуры, ветер никогда не дул сильно, дожди шли где-то в стороне. В интервью известному писателю Карпуско Карпускиевичу Полугус однажды признался, что порой на Пенелопе ему казалось, что окружающий мир доверчиво тычется ему в руку, словно собака, которой хочется, чтобы ее почесали за ушами. Возможно, холодное и черствое сердце самого жестокого негодяя в галактике было слишком холодно и черство, чтобы прочувствовать такие нюансы, но лес вовсе не показался Крысу дружелюбным. Напротив, он был какой-то застывший, будто притаившийся. Не порхали между деревьев яркие бабочки, которыми так славилась Пенелопа. Птицы не пели и вообще не показывались на глаза, только изредка кто-то с шумом вспархивал высоко в кронах. Случается, что природа вот так замирает перед грозой или если где-то рядом прошел опасный хищник — но небо было ясным, а крупных хищников здесь до сих пор не обнаружили. В статье, с которой Крыс ознакомился (и нашел очень посредственной), говорилось, что древовис лапчатый есть существо открытое и доброе, тянется к людям и встречается на Пенелопе в таком изобилии, что буквально нельзя зайти в лес и на него не наткнуться. Возможно, в момент написания статьи так и было, но сейчас Крысу на глаза не попадались ни древовисы, ни какая-либо другая живность. А ведь он сильно рассчитывал на то, что по дороге на станцию встретит злополучное животное и проинспектирует его защечные мешки. Лес был тих и скучен. Крыс брел между высоких стволов, вертел головой, высматривая среди ветвей древовиса лапчатого, под ногами мягко пружинил мох. И когда моховая кочка, на которую он наступил, вдруг съехала куда-то в сторону и из-под нее вынырнули блестящие металлические дуги и защелкнулись у него на ноге, он так поразился, что даже не сразу заорал. Сначала рефлекторно вернулся в свой истинный облик и свалился наземь, а заорал уже потом. Точнее, зашипел, поскольку глотка крокрысца плохо подходит для извлечения громких звуков. Жизнь мало кого готовит к попаданию в капканы. Не был к этому готов и Крыс. Первые несколько секунд он просто валялся на спине, ослепленный в равных долях яростью и болью, подвывал и страшно ругался на родном языке. Затем перевел дыхание, собрался и, как мог, оценил ситуацию. Нога, одна из шести, была намертво зажата в ловушке. Сломана или нет, непонятно, но болело адски. Сам капкан выглядел мощно. К ближайшему дереву от него тянулась и скрывалась во мху толстая цепь. Чтобы, видимо, пойманное животное не убежало прямо с капканом на лапе. Убегать Крыс не собирался. Его клешни не годились для того, чтобы развести ими дуги капкана — слишком мало им было доступно мелкой моторики. Но зато ими можно было перекусить пружину, сводившую дуги вместе. Осталось только ее найти. Шипя от боли, он подтянул пострадавшую ногу поближе, чтобы лучше рассмотреть устройство капкана — и вдруг в кустах метрах в пяти от него кто-то завозился и зашуршал. Крыс застыл. От всего сердца он надеялся, что это неизвестный браконьер спешит проверить свои ловушки. Но это был не браконьер. Кусты расступились, и на поляну выбралась высокая женщина в полевом комбинезоне. Она смотрела под ноги. Затем подняла взгляд — и замерла, уставясь на Крыса округлившимися синими глазами. Крыс уставился на нее в ответ. Над поляной повисла тишина. Только слышно было, как женщина быстро, поверхностно дышит. Затем механическим движением она сдвинула на затылок косынку и заправила за ухо выбившуюся черную прядь. И сказала: — Шшш. Тихо, тихо. Не бойся. Крыс поразился. Никто никогда в жизни не говорил ему не бояться. Наоборот, он как-то привык, что боятся его. Тем временем женщина, выставив перед собой руки, начала приближаться мелкими шажками. — Тише, — приговаривала она. — Все будет хорошо. Я только посмотрю. Посмотрю, что у тебя с лапкой… Это все мерзкие браконьеры и их мерзкие капканы… Но ничего, я сейчас все поправлю… Спокойно, спокойно… Крыс завороженно внимал этому странному монологу и упустил момент, когда женщина подобралась к нему вплотную. Тонкие пальцы ощупали капкан. — Я только посмотрю, — повторила она и внезапно выхватила из ножен на поясе большой охотничий нож. Тут Крыс запоздало понял, что его не зря просили не бояться, но оказать сопротивление не успел. Женщина с размаху вогнала лезвие в щель между дугами капкана и с недюжинной силой налегла, орудуя ножом как рычагом. Дуги на секунду разошлись, и Крыс выдернул ногу. — Ну вот, — проворковала женщина. — Молодец, какой ты молодец! Давай теперь поглядим, что у тебя с лапкой… Крыс в оцепенении смотрел на ее руки, порхающие в каких-то десяти сантиметрах от его клешней. Он одним движением мог отхватить ей пальцы… Да что там, он одним движением мог отхватить ей голову, но женщина, видимо, не осознала, как сильно рискует. Это все тлетворное влияние Пенелопы, решил он. В отсутствие опасных животных поблизости люди дуреют и теряют зачатки инстинкта самосохранения. Между тем женщина аккуратно ощупала его ногу, выломала из ближайшего куста две веточки, сдернула с головы косынку и соорудила шину. — Ну вот, — сказала она довольно, — лапку мы зафиксировали. Интересно, кто же ты такой? Здесь никогда не находили таких больших членистоногих… Речевой аппарат крокрысцев сильно отличается, например, от человеческого, но все же говорить на космолингве так, чтобы тебя поняли, с его помощью вполне возможно, надо только приноровиться. Крыс давно им не пользовался и успел отвыкнуть. Пока он вспоминал, как разговаривать, женщина сделала следующий неожиданный ход: сгребла его под мышки, крякнула и подняла на руки. — Отнесу тебя на станцию, — сообщила она, поудобнее перехватывая Крыса под крестец. — Там и лапку твою вылечим, и разберемся, что же ты за вид. Первым порывом Крыса было причинить женщине увечья, несовместимые с жизнью. Но затем он передумал. В конце концов, женщина собиралась доставить его на биостанцию, и это было гораздо приятнее, чем ковылять туда на сломанной ноге. И даже к лучшему, что его приняли за дикое и неизвестное науке животное. Возможно, так будет проще найти С. Пилипенко. Не придется выдумывать легенду и втираться к биологам в доверие… Может, он заодно и на след местных браконьеров выйдет. Браконьеры теперь стали для него целью номер один. С. Пилипенко, конечно, заслуживал возмездия, но его прегрешения меркли на фоне злополучного капкана. Нельзя просто так расставить капкан на самого холодного и жестокого негодяя в галактике и не умереть после этого в жутких муках. До биостанции оставалось около километра. Крыс думал, что женщина быстро выдохнется — все-таки он весил пятьдесят с лишним килограммов. Но женщина оказалась выносливая. Она размеренно шагала через лес и только иногда останавливалась, когда Крыс начинал сползать, и вскидывала его повыше, подпихивая снизу коленом. — Сейчас придем, — говорила она слегка задыхающимся, но воодушевленным голосом, — придем на станцию, я тебя покормлю, лапку твою обработаем, антибиотик уколем… Крыс слушал ее вполуха. Размеренное движение убаюкивало и настраивало мысли на позитивный лад, и, прикрыв фасеточные глаза, он представлял, что сделает с браконьерами, когда их пути наконец пересекутся. — … Потом я тебя внесу в классификатор. Это же фантастическая удача — новое, никем не описанное животное! А если ты еще и хищник? У тебя такие замечательные клешни, ты наверняка хищник. Первый крупный хищник на Пенелопе! Представляешь, какую статью мы с тобой напишем?.. Длинный скорпионий хвост бил ее по коленям. Крыс, испытывая смутное чувство, слегка напоминающее благодарность, самоотверженно поджимал хвост, чтобы не бить так сильно. — … И мы с тобой поставим этих зарвавшихся Селезнева и Крокрыса на место! Они написали, что у древовиса лапчатого защечные мешки во рту, как тебе такое?! Крыс вздрогнул и открыл глаза. Прямо у него перед носом подпрыгивала грудь женщины, а вместе с грудью — шеврон с именем. На шевроне было вышито «С. Пилипенко». Крокрысскому менталитету не знакомо чувство неловкости: если на Крокрысе вы попадаете в нелепую ситуацию, вы обычно не успеваете смутиться, а сразу умираете, зачастую очень неприятным способом. Крыс знал, что другие расы это чувство периодически испытывают, знал внешние признаки, такие как гиперемия кожных покровов, заикание и бегающий взгляд, но знание было чисто теоретическим. До этой минуты. Ситуация сложилась очень щекотливая. Прежде он не раскрывал своего инкогнито из практических соображений. Теперь против этого восставала гордость. Немыслимо было открыть С. Пилипенко, что противник, с которым он… то есть она так свирепо схлестнулась на страницах «Вестника космозоологии» — что этого противника она только что извлекла из капкана и теперь несет на ручках, периодически подправляя под зад коленом. Меж тем С. Пилипенко, не подозревая о сложных чувствах, которые обуревали ее ношу, продолжала изливать вовне собственные сложные чувства. Селезнев ошибся, когда предположил в ней тягу к скандалам и желание прославиться за чужой счет. Нет, ее сердце пылало искренней обидой за древовиса лапчатого. Конечно, говорила она дрожащим от натуги и негодования голосом, конечно, когда ты именитый космозоолог, чья статья о третьей ноге прогремела на весь мир, ты можешь позволить себе свысока смотреть на древовисов и других животных Пенелопы, упоминать их постольку-поскольку, не проверять факты. Тебе и твоим читателям и дела нет до древовиса и его защечных мешков. Как же несправедливо, что наука до сих пор пресмыкается перед дутыми авторитетами и не защищена от гнусного мужского шовинизма!.. Не со всеми обвинениями Крыс был согласен. Никакого мужского шовинизма он за собой не признавал. Он совершенно ничего не имел против женщин в науке. Собственно, до последнего момента у него и мысли не мелькало, что его оппонент вообще может оказаться женщиной. Но основной смысл жалоб был ему понятен. На Пенелопе обитала интересная и разнообразная фауна, в плане зоологических исследований планета обладала огромным потенциалом, но широкая научная общественность ею так и не вдохновилась. Все, что здесь пока было — это полудохлая научная станция, на которой полторы калеки… простите, полтора энтузиаста описывали животных и строчили унылые статьи, безуспешно пытаясь возбудить читательский интерес. Но кого, в самом деле, заинтересует древовис лапчатый, если вместо этого можно припасть к скандалам, интригам и расследованием на ниве третьей ноги?.. — В общем, теперь мы им покажем! — твердо заключила С. Пилипенко, остановилась и, покрепче перехватив Крыса одной рукой, другой утерла пот со лба. — Вот мы и пришли. Крыс вывернул шею и увидел впереди маленький неказистый домик. С. Пилипенко тяжело взошла на крыльцо, бедром толкнула дверь и внесла его в комнату. Тут Крыс осознал, что неловкость, которую он испытывал до сих пор — это была не неловкость даже, а так, легчайшее смущение. А подлинный конфуз ждет впереди. В комнате стоял диван. На диване сидели рядком капитан Ким и капитан Буран. Крысу, конечно, неоткуда было это знать, но тебе, читатель, мы все расскажем. После инцидента в Медузе Второй и Третий Капитаны получили длительный отпуск для поправки здоровья. Первый Капитан к этому моменту закончил все свои дела на Венере и был совершенно свободен, и на пару недель трое друзей отправились испробовать на себе все прелести зарождающегося пенелопского туризма. Третий Капитан редко покидал территорию санатория — его день был занят различными общеукрепляющими процедурами, а кроме того, друзья настаивали, чтобы он избегал долгих пеших прогулок и не перегружал и без того подорванный организм. А вот капитан Ким санаторий покидал, и очень часто. В первый же день он отправился гулять, набрел на укрытую в лесу биостанцию и свел знакомство с ее прекрасной обитательницей. И с тех пор ежедневно сразу после завтрака волокся четыре километра через лес, чтобы затем до обеда волочиться за неприступной королевой зоологии, и за компанию волок с собой друга Всеволода. Всеволод, впрочем, не возражал. Ему нравилось смотреть на людей, занятых любимым делом, а обитатели биостанции своей работой буквально горели. Так и случилось, что пути Капитанов и их злейшего врага сошлись на диких тропинках Пенелопы. Встреча равно потрясла всех участников. Крыс взбрыкнул, пытаясь принять угрожающую позу, но С. Пилипенко крепко держала его поперек туловища, и поза вышла так себе. Всеволод медленно поднялся на ноги, шаря рукой по бедру, где во время службы у него висел бластер, а в отпуске не висело ничего. Ким остался сидеть и только открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить ни слова. Одна только С. Пилипенко в сложившихся обстоятельствах сохранила полное спокойствие. — Ким, — сказала она, — освободите, пожалуйста, диван. Мне нужно устроить пострадавшего. По-прежнему безмолвный, Ким сполз с дивана и отступил вбок. — Светлана, — сказал Всеволод осипшим голосом, — где вы это… что это? С. Пилипенко, оказавшаяся Светланой, промаршировала через комнату и аккуратно сгрузила Крыса на нагретое Кимом место. И подложила ему под бок подушечку. — Это, — ответила она торжественно, — совершенно новый, неизвестный науке вид пенелопского членистоногого. Он попал в капкан браконьеров и повредил лапку. Я его вылечу и напишу статью в «Вестник». Тут Ким отмер, чтобы галантно сообщить: — Не сомневаюсь, Светлана, что статья выйдет просто потрясающая. Светлана посмотрела на него с неодобрением. — Вы, Ким, говорили, что в два счета разберетесь с браконьерами, — сказала она. — А они продолжают ставить капканы и ловушки на несчастных животных. — Процесс идет, — ответил Ким уверенно. — Я работаю над ситуацией. Просто браконьеры попались очень малоосведомленные. Обычно одного упоминания Трех Капитанов оказывается достаточно, чтобы обратить в бегство всякую космическую шушеру… Крыс удивленно стрекотнул. Его познаний в области гуманоидной культуры хватало, чтобы понять: перед ним сейчас разворачивается ритуал ухаживания. Если бы у капитана Кима был зоб, Ким бы непременно его раздул. Всеволод стрекотать не стал, но ткнул Кима локтем в бок, пока тот не успел дальше развить мысль, и спросил: — Светлана, вы уверены, что это обычное членистоногое, а не… — он замешкался, подбирая слово, — не кто-нибудь разумный? Светлана тем временем хлопотала возле стола в другом углу комнаты: смешивала в глубокой миске содержимое каких-то бутылочек и пузырьков. Она бросила через плечо удивленный и слегка обиженный взгляд и пробормотала: — Если мои компетенции вас не устраивают, вы можете обратиться за вторым мнением… Всеволод поспешно поднял руки: — Устраивают, абсолютно устраивают! Просто я не знал, что на Пенелопе водятся такие животные. Уж очень у него зловещий вид. — О, — ответила Светлана, — я уверена, эта планета преподнесет нам еще множество сюрпризов! Она перелила содержимое миски в блюдце и приблизилась к дивану. — Вы бы поосторожнее, — не выдержал Всеволод. — Такие жуткие клешни… — Не беспокойтесь, он очень смирный, — ответила Светлана и поставила блюдце перед Крысом. — На, покушай. Это белковая смесь. Капитаны уставились на Крыса. Тот уставился на них в ответ. К черту конспирацию, он не собирался на глазах у них лакать из блюдечка. — Не кушает, — констатировал Ким. — Да, — сказала Светлана озабоченно. — Очень странно, обычно смесь все хорошо едят… Наверное, у него болит лапка. Нужно сделать блокаду. Присмотрите за ним, пожалуйста, я сейчас. И она вышла в соседнюю комнату. Капитаны переглянулись. — Как думаешь, это он? — спросил Ким почему-то шепотом. — Не знаю, — тоже шепотом ответил Всеволод. — Я его тогда особо не разглядывал. Ты скажи, это он или не он? Ты с ним четыре года просидел… — Он тогда был без жвал, — парировал Ким. Они помолчали. Крыс тоже молчал. — Да нет, — сказал наконец Всеволод. — Это все-таки не он. Посмотри, у него взгляд совершенно бессмысленный… Крыс не успел как следует обидеться. Снаружи послышались шаги, скрипнуло крыльцо, дверь отворилась, и на пороге возник Третий Капитан. И замер. Крыс умел принимать любой облик, в его распоряжении была тысяча личин, и только одно он изменить не мог: черную, беспросветную воронку эмофона. Поэтому нет и не может быть у крокрысца злее врага, чем фиксианец — тот, кто видит его насквозь. Не отрывая от Крыса остановившегося взгляда, Третий нащупал стоящую возле двери табуретку. Перехватил за ножку и взвесил в руке, примериваясь. Крыс понял, что неловкая ситуация сейчас обернется полным фиаско. Он не стал дожидаться неизбежного. Вместо этого он взял стремительный старт с дивана, на пяти ногах проскакал через комнату, попутно врезал (не без умысла) Киму по физиономии хвостом и выпрыгнул в открытое окно. Весь маневр занял не более секунды. В комнату вернулась Светлана с большим шприцом в руках. Ее взгляд скользнул по опустевшему дивану, потом обратился к окну, на котором прощально колыхалась на сквозняке занавеска. — А где животное? — спросила она растерянно. Третий покосился на Кима, который лицом подавал ему какие-то странные сигналы, пожал плечами и ответил: — Боюсь, я его случайно напугал. Я слишком внезапно появился в комнате. Извините. И поставил табуретку на место. Светлана тяжело вздохнула. — Ничего, — сказала она дрогнувшим голосом. — Проходите, пожалуйста, Третий. Я всегда рада вас видеть. Третий шагнул через порог. Ким сразу же кинулся ему навстречу, подхватил под локоть, помог дойти до дивана и усадил. И подложил ему под бок подушечку. — Послушай, Третий, — начал он, — мы же просили тебя не ходить так далеко пешком, тебе вредно… Третий привычно отмахнулся. — Друзья и уважаемая Светлана, — сказал он, — я спешил сюда с важной новостью. Похоже, мне удалось напасть на след браконьеров. Я разговаривал сейчас с отдыхающими с Малого Арктура. Позавчера они ходили по туристической тропе, которая ведет к предгорьям. Зашли довольно далеко и обнаружили космический корабль. Рядом с кораблем они заметили команду из трех человек. Они активно собирали какие-то вещи, ящики и грузили их на корабль. Похоже, они готовились к отлету. Арктуриане хотели узнать, кто они и почему не живут в санатории. Эти люди отвечали очень грубо и скрытничали. Я думаю, это те, кто нам нужен. И если они в самом деле собираются улетать, нам следует поторопиться. — Да, лучше, конечно, взять их еще на земле, — деловито вставил Всеволод. — Туристическая тропа в сторону предгорий? — переспросила Светлана. — Кажется, я понимаю, о каком месте речь. Там есть такая каменистая равнина, настоящая проплешина посреди леса. Туда вполне может сесть корабль. И я знаю туда короткую дорогу. Идемте! Ким решительно покачал головой. — Нет, — сказал он строго. — Это, Светлана, исключено. Нам предстоит встреча с настоящими преступниками, изгоями общества, отринувшими нравственный закон. Это может быть очень опасно. Поэтому вы с нами не идете. — Но я могу показать… — Мы сами справимся. Вы, пожалуйста, сохраняйте спокойствие и ждите нас с победой. Глаза Светланы сверкнули, прекрасные брови сошлись к переносице. — Хорошо, — сказала она неожиданно кротко. — Не буду мешать отважным покорителям космоса. Пойду лучше пособираю цветы. — Какая решительная девушка, — одобрительно сказал Третий, когда она вышла. — Ким, почему ты не дал мне сказать, что у нее на диване сидел опаснейший космический пират? — Неужели непонятно? — изумился Ким. — Она же могла испугаться! На Фиксе не знают такого явления, как мужской шовинизм. Поэтому Третий просто подумал, что забота Кима в отношении людей, которые ему симпатичны, иногда приобретает немного удушающие формы. — И, кстати, — добавил Ким, — ты с нами тоже не идешь. Браконьеры в самом деле собирались улетать. Их дела на Пенелопе шли отлично. Местные животные были добрые и доверчивые, ловить их не составляло никакого труда, и трюм браконьерского корабля был уже полон. От добра добра не ищут, и незачем было задерживаться на гостеприимной планете еще и ждать, когда что-то наконец пойдет не так. Гнорк в команде отвечал за силки и капканы. На Пенелопе его специализация особо не пригодилась: звери здесь абсолютно не боялись человека, их можно было просто брать за шкирку и сажать в мешок. Все же он для порядка соорудил в лесу несколько ловушек и расставил парочку капканов. И теперь отправился собирать свое добро. Добравшись до поляны в километре от биостанции, он обнаружил, что капкан сработал, но зверя в нем нет. Трава вокруг была сильно примята. Гнорк хотел рассмотреть следы повнимательнее, чтобы понять, какую дичь он упустил, но отвлекся: на ветке дерева он заметил древовиса лапчатого. Древовис сидел на уровне его лица и смотрел ему прямо в глаза. На шее у него была повязана косынка — должно быть, кто-то из туристов его так украсил. На черном животноводческом рынке древовисы продавались хорошо — доброжелательность и флегматичность сделали их популярными домашними питомцами. Гнорк замер, прикидывая, осталось ли в трюме место, чтобы впихнуть еще одну особь. Не упускать же возможность! Древовис, впрочем, даже без учета косынки был какой-то странный. Гнорк смотрел, но не мог понять, что с ним не так. Возможно, дело было в выражении морды. Никогда еще он не видел у древовисов такого властного взгляда. И таких холодных глаз. Если вы связали свою жизнь с противозаконным бизнесом, вам лучше прислушиваться к интуиции, и сейчас интуиция подсказывала Гнорку: «Беги!» Но жадность победила инстинкт самосохранения. Гнорк протянул руку и сграбастал древовиса за шиворот. Глаза древовиса заглянули ему в самую душу, и он содрогнулся. Он ощущал этот пронизывающий взгляд, когда сажал древовиса в мешок, когда затягивал горловину, когда шагал со своей ношей через лес. Когда же, благополучно добравшись до корабля, он спустился в трюм и открыл клетку, в которой уже сидели восемнадцать древовисов, руки у него почему-то тряслись. Этими трясущимися руками он извлек пленника из мешка и пересадил в клетку. Древовис уставился на него сквозь прутья, и губы Гнорка сами собой, без какого-либо участия со стороны мозга, выдавили: — Извините. Из трюма он вышел пятясь. Ему не хотелось поворачиваться к древовису спиной. … Гнорк поднялся на корабль последним. Поглощенный мыслями о своей страшной ноше, он не оглядывался по сторонам, и потому не заметил, как вслед за ним, за мгновение до того, как люк захлопнулся, в шлюз проскользнула еще одна фигура. Фигура была женская. Кто понял жизнь, тот не спешит. Три Капитана в своих межзвездных странствиях постигли жизнь глубоко, как никто другой. Поэтому они все еще торчали в домике биостанции. — Послушай, Третий, — брюзжал Ким. Он предусмотрительно занял позицию перед дверью — на случай, если товарищ попробует силой прорваться наружу и подвергнуть свое хрупкое здоровье новой опасности. — Нет, Кимушка, это ты послушай!.. — срывающимся голосом отвечал Третий. Обычная кротость на этот раз ему изменила. — Ребята, — примирительно вещал Всеволод с дивана, — сколько можно препираться? Мы уже пропустили обед… Далекий рокот накатил на биостанцию. Поднявшийся ветер взметнул занавеску и забросил в комнату пригоршню сора с улицы. В едином порыве капитаны ринулись к окну и шумно столкнулись лбами. Яркая точка, хорошо различимая на фоне голубого неба, стремительно набирала высоту. — Ребята, — подвел итог Всеволод, — мы пропустили браконьеров. Старт корабля застал Светлану врасплох. Это в ее планы не входило. Не то чтобы у нее был какой-то взвешенный план. Когда она, кипя гневом, покинула домик, ею владела одна мысль: доказать проклятым мужским шовинистам, что они напрасно недооценивают женскую силу. По дороге к браконьерскому кораблю эта идея обрела конкретные черты. Нужно пробраться на борт и освободить животных, решила Светлана. Это самое главное. Если начнется перестрелка или если браконьеры решат бежать, животные не должны подвергаться опасности. А потом я вернусь на станцию, свяжусь с городом и вызову подмогу. На Капитанов явно надежды нет. Но когда внезапно возросшая гравитация распластала ее по полу шлюзового отсека, Светлана поняла, что в план придется внести существенные правки. Если корабль стартовал, то выпускать животных уже бессмысленно. Вместо этого нужно пробраться в рубку и передать сигнал бедствия. Тогда корабль обязательно перехватят! Перегрузки наконец сменились обычной искусственной гравитацией. Светлана поднялась на ноги, крадучись вышла из шлюза и двинулась вперед по коридору. Корабль изнутри выглядел старым и запущенным. Никаких указателей на стенах не было, и Светлана совершенно не представляла, где здесь должна быть рубка — она вообще не очень разбиралась в космических кораблях. Поэтому она просто шла вперед, стараясь ступать как можно тише. И когда ее вдруг схватили сзади за плечи, у нее чуть сердце не выскочило из груди. — Так-так, — проскрипел над ухом хриплый голос. — Кто же это у нас тут, а? Пневмодверь в стене отъехала в сторону, и Светлану втолкнули в открывшееся помещение. Судя по обилию сложной аппаратуры, это и была рубка. Два преступника, сидевшие в креслах перед пультом, при появлении Светланы обернулись и вскочили на ноги. У одного из них были рога, а у другого — моржовые усы и бивни. — Кто это? — спросил рогатый браконьер. — Ты кого приволок? — спросил усатый. Третий браконьер (это был Гнорк) наконец выпустил Светлану. Он выглядел более привычно, но зато физиономия у него была очень зловещая. — Это шпионка, — ответил он. — Тайком проникла на корабль, что-то вынюхивала. Вы ее знаете? Злодеи переглянулись. — Кажется, это деваха с биостанции, — неуверенно сказал наконец рогатый. — Да, похоже, она, — согласился усатый. — Зачем ты ее сюда притащил? — Говорю же, она сама залезла! Светлана расправила плечи. — Ваши преступления не сойдут вам с рук, — сообщила она твердо. — Немедленно посадите… — И что теперь с ней делать? — спросил рогатый, озадаченно почесывая рога. — Высадим на какой-нибудь астероид и анонимно позвоним в ИнтерГПол? — предложил Гнорк. — Как мы ее высадим, она без скафандра! Усатый браконьер жестом отчаяния схватил себя за бивни. — Так и знал, — простонал он, — что где-то скрывается засада! Не может все идти хорошо! Вы понимаете, как мы влипли? Похищение человека — это вам не зверей ловить, это уже серьезно!.. — Немедленно посадите корабль, — вставила Светлана. — Спокойно, спокойно, — проговорил Гнорк. — Нам еще не предъявили обвинения. Можем сейчас быстренько вернуться и высадить ее на Пенелопе. — Пока будем мотаться туда-сюда, нас точно засекут! — Немедленно посадите… — Вот что, — сказал рогатый браконьер решительно. — Прежде всего давайте ее где-нибудь закроем. Потом выдохнем, успокоимся и решим, что делать дальше. Гнорк, отведи ее… В этот момент радио на панели управления вдруг ожило, затрещало помехами, словно прокашлялось, а потом очень волевым голосом сказало: — Корабль! С вами говорит капитан «Синей чайки» Ким Янсон. Мне известно, что у вас на борту находятся животные, незаконно изловленные на планете Пенелопа. Немедленно прекратите движение и ожидайте стыковки для проведения досмотра. Из груди усатого браконьера вырвался стон. — Вы слышали? — прохрипел он. — Это же Три Капитана! За что они к нам прицепились? Мы же просто ловим зверушек, ничего больше!.. — Вижу их на радаре, — мертвым голосом отозвался рогатый. — Догонят нас минут через двадцать. Гнорк наклонился над пультом и нажал кнопку связи. — Говорит капитан корабля, — начал он. — У нас здесь заложница. Попробуете пристыковаться — и мы выкинем в космос ее изувеченный труп. Если хотите, чтобы деваха выжила, не приближайтесь к нам и ждите дальнейших указаний. Конец связи. Он выключил микрофон и обвел товарищей довольным взглядом, приглашая порадоваться его изобретательности. Но товарищи не обрадовались. — Ты с ума сошел! — провыл усатый. — Зачем только ты это брякнул? Знаешь, сколько сейчас дают за захват заложников?! Мы могли отделаться административкой, а теперь… — Браконьерство — это тоже очень серьезно, — вставила Светлана. — Да уберут ее из рубки или нет?! — взревел рогатый. — Гнорк, отведи ее в трюм… Он осекся и уставился на пульт. — Трюм открыт, — сказал он внезапно севшим голосом. — И все клетки в трюме — тоже. — Так закрой! — огрызнулся Гнорк. Рогатый лихорадочно стучал по клавиатуре. — Не могу, — сказал он наконец. — Все двери за исключением внешнего люка разблокированы. Как будто кто-то перехватил управление кораблем. — Это Капитаны? — жалобно спросил усатый. — Нет. Капитаны от нас еще далеко. — Может, у этой зоологини есть сообщник? — Гнорк встряхнул Светлану за плечи. — Отвечай, кто еще пробрался на корабль? — Вам не уйти от возмездия, — отчеканила Светлана. Она тоже ничего не понимала, но решила не подавать виду. — Чертовщина какая-то, — рогатый поднялся из-за пульта и вытащил из кобуры бластер. — Пойду разберусь с этим защитником животных. Никому не открывайте, я скоро. Он вышел, и усатый браконьер поспешно закрыл за ним пневмодверь. Минуты ожидания тянулись бесконечно. Сначала было тихо, затем ухо Светланы уловило постепенно приближающиеся топот, шорохи, биение крыл и щебет. Это рассредотачивались по кораблю освобожденные животные. Вдруг сквозь это приятное многозвучие прорвался и тут же смолк короткий вскрик, полный ужаса и боли. Браконьеры переглянулись. — К черту! — выкрикнул внезапно усатый. — Здесь нечисто! Я лучше сдамся Капитанам! Он ринулся прочь из рубки, выскочил в коридор — и его немедленно подхватил на рога и помчал дальше дикий пенелопский бык. Гнорк сдавленно булькнул и кнопкой на пульте управления закрыл дверь. Затем схватил Светлану за плечо, подтащил к себе и приставил к ее виску дуло бластера. — Ладно, — пробормотал он срывающимся голосом. — Ладно, мы еще посмотрим, кто кого… Дверь открылась. На пороге сидел древовис лапчатый. Реакция Гнорка была неожиданной: он закричал так, словно увидел привидение, и снова кнопкой захлопнул дверь. Дверь опять отъехала в сторону. За ней сидело уже пять древовисов. Вновь Гнорк закрыл ее кнопкой на пульте, и тут же она открылась. Древовисов было уже семнадцать, и все они смотрели на Гнорка очень внимательно. — Врете, — прошептал Гнорк, и в его голосе звучало безумие. — Врете, не возьмете… Он поднял руку, целясь в древовисов. Светлана поняла, что сейчас может случиться непоправимое и медлить нельзя. Она вспомнила школьные уроки самбо, схватила Гнорка за вооруженную руку и довольно технично кинула через бедро. И тут же на него набросились древовисы. Природа не отпустила древовисам выдающихся челюстей, так что они не могли растерзать свою жертву. Самое большее — хорошенько пожевать. Чем они и занялись. Светлана подняла с пола бластер и сунула в карман комбинезона. Перешагнула через тело противника и вышла в коридор. Вокруг кипела жизнь. В воздухе порхали яркие бабочки. Над головой, заставляя пригибаться в тесном пространстве коридора, носились птицы. Под ногами бегали пенелопские ежи и белки, скользили змеи, прыгали лягушки… И сквозь все это разнообразие дикой природы из глубины коридора к ней шел человек. Невысокий, щуплый, очень заурядного вида. Незаурядным в нем было только то, что он сильно прихрамывал на правую ногу. И что на руках он нес древовиса лапчатого и на ходу копался пальцами у него во рту. И еще у Светланы возникло ощущение, что она уже встречала этого человека, причем совсем недавно. Очень странное чувство, потому что лицо его было ей совершенно незнакомо. Человек приблизился вплотную и сгрузил древовиса с рук на руки. Светлана механически прижала его к груди. — Уважаемая С. Пилипенко, — сказал человек. — В смысле, уважаемая Светлана, вы были совершенно правы. У них действительно защечные мешки снаружи. Это удивительно. — Вы кто? — спросила Светлана прямо. Загадочный человек слегка поклонился и представился: — Я К. Крокрыс. Светлана застыла с открытым ртом, не зная, как реагировать на такую неожиданную встречу. В замешательстве она скользнула по К. Крокрысу взглядом сверху вниз — и удивленно воскликнула: — Это же моя косынка! Крыс опустил глаза. Увы, он в самом деле забыл снять импровизированную шину с ноги. Даже лучшие из лучших иногда прокалываются на мелочах. — Вы правы, — сказал он, размотал косынку и вернул владелице, — это ваше. — Но как? — спросила Светлана слабым голосом. — Это что, вы? Там, в лесу — это были вы? — Это был я, — не стал отпираться Крыс. Не нужно было быть эмпатом, чтобы увидеть, в каком смятении чувств пребывает Светлана. Ее мысли лихорадочно метались. Как К. Крокрыс ухитрялся выглядеть и как человек, и как гигантский скорпион с клешнями, шестью ногами и хвостом? Что это за удивительная, нигде не описанная способность к мимикрии?.. … И если гигантский скорпион — это на самом деле был К. Крокрыс, то, получается, ей не удастся написать блестящую статью о доселе неизвестном пенелопском членистоногом? Усилием воли Светлана усмирила этот бешеный хоровод. И сосредоточилась на самом главном. — Послушайте, — сказала она, — я раньше говорила… В общем, забудьте все, что я раньше при вас говорила. У меня все отлично, и я обязательно построю блестящую научную карьеру. Ваша снисходительность и ваши подачки мне совершенно не нужны! Крыс улыбнулся. — Разумеется, — сказал он. — Я и не собирался вам помогать. Это было бы непрофессионально. Каждый ученый должен сам искать свой путь в науке. Светлана неожиданно для себя ощутила некоторое разочарование. — А теперь, — продолжал Крыс. — Окажите мне, пожалуйста, любезность и через пару минут разблокируйте внешний люк. Это красная кнопка на пульте. А потом ждите Капитанов, они возьмут вас на буксир. — А вы? — спросила Светлана растерянно. — Вы не будете ждать Капитанов? — Нет, — ответил Крыс. — Я сойду здесь. И буду благодарен, если вы не станете рассказывать им о моей роли в произошедшем. Это было бы нескромно. И ушел обратно в направлении трюма, окруженный поющими птицами, порхающими бабочками, снующими мелкими грызунами, словно какой-то лесной дух. Светлана смотрела ему вслед, рассеянно почесывая древовиса между ушей, и продолжала смотреть, даже когда Крыс скрылся из виду. Последний час выдался слишком богатым на события, и теперь хотелось немного постоять, тупо глядя перед собой. Затем, когда, по ее понятиям, две минуты истекли, она вернулась в рубку и нажала красную кнопку на пульте. А потом прижалась носом к панорамному иллюминатору. Она отчетливо видела корабль Капитанов с синим росчерком на боку. Казалось, что он неподвижно завис в черноте космоса, хотя на самом деле он приближался. А затем откуда-то снизу вылетела и устремилась навстречу кораблю птица. Светлана задохнулась от восторга. Это был говорун — полумифическое создание, способное путешествовать между звезд. Ни один космозоолог не понимал, какие механизмы делают такие перемещения возможными. Находились и те, кто просто не верил в существование говорунов. Сказать честно, Светлана и сама немного сомневалась, что они существуют на самом деле — до сего момента. Говорун летел навстречу «Синей чайке», как будто собирался идти на таран. В последнее мгновение он свернул с курса, заложил вираж и пропал в глубинах Вселенной. Видно было плохо, но Светлане показалось, что напоследок он уронил большую кляксу, которая немедленно примерзла к фронтальному иллюминатору «Чайки». В новом выпуске «Вестника космозоологии» вышла статья И. Селезнева и К. Крокрыса, посвященная некоторым интересным вариантам симметрии, встречающимся в животном мире. В качестве иллюстрации всем привычной билатеральной симметрии К. Крокрыс неожиданно предложил древовиса лапчатого (со ссылкой на статью С. Пилипенко). Селезнев был слегка смущен таким экзотическим выбором, но его уважаемый коллега проявил неожиданную твердость, и древовис остался в тексте. Следующая статья соавторов рассказывала о зоотоксинах. Одной капли яда грушевидной кобры с Альдебарана, писал К. Крокрыс, хватит, чтобы убить трех древовисов лапчатых (см. статью С. Пилипенко). Затем друзей заинтересовала тема чешуи. Здесь, казалось бы, древовису лапчатому ловить было нечего, и Селезнев с некоторым азартом ждал, как его соавтор извернется в этой непростой ситуации. Соавтор не подвел. Далеко не у всех животных, писал он в черновике статьи, в процессе эволюции появилась на коже чешуя. Рассмотрим древовиса лапчатого… Тут Селезнев поднял свои связи, отыскал общих знакомых и с их помощью добыл фотографию С. Пилипенко. Фотография многое прояснила, и более он соавтору не препятствовал. Ученое братство ценит хорошую шутку. Один за другим и прочие авторы «Вестника» втянулись в веселую игру «Найди повод упомянуть древовиса лапчатого». В отзывах теперь писали: «Жаль, что автор не нашел возможности рассмотреть, как тема его статьи затрагивает древовиса…» Индекс цитирования С. Пилипенко рос как на дрожжах. Перед Светланой лежало два пути. Она могла воспринять происходящее как издевку и обидеться. Но она поступила мудро и обижаться не стала. Через некоторое время у нее вышла в «Вестнике» вторая статья («К вопросу о клешнях рачка-дуболома»), которая была принята научным сообществом довольно тепло. А затем к концу подошел учебный год, и И. Селезнев посетовал, что совершенно не представляет, куда бы пристроить Алисочку на лето. А К. Крокрыс ответил, что знает одну очень перспективную биостанцию… Но это, дорогой читатель, уже совсем другая история.