Из Сицилии с любовью

— Па-ап, — доносится тоненький, срывающийся на пищание, шёпот от двери. Малыш робко топчется у косяка. Он не привык без разрешения входить в спальню родителей. Тэхён глубоко размеренно вздыхает. Грудная клетка приподнимается и опускается, пока альфа, пребывающий в блаженном неведении, скользит рукой по пустой половине постели и издаёт негромкое сопение, ощущая, как глубокий сон медленно выпускает его из своих уютных объятий. Юнги в последнее время часто жалуется на него за эти утренние звуки и движения. Тэхён своим «громоподобным храпом», видите ли, мешает ему наслаждаться спокойствием до пробуждения их котёнка, до кучи ещё и «заваливаясь своей тушей» на маленького омегу. Тэхён и вправду под утро, перед тем как окончательно проснуться, всегда становится немного шумным и вертлявым, такой вот он. Юнги за неполных десять лет совместной жизни мог бы уже и привыкнуть к этому, а не ворчать как брюзгливый дед. Но Тэхён его немного побаивается последние пять месяцев, так что не высказывает никаких претензий. Просто смиренно принимает маленькие капризы. Тем более омега, хоть и ворчит, но даже не пытается уходить спать в гостевые комнаты. Сворачивается в клубочек под боком у своего альфы, удобно подкладывая его руку себе под пузико и, как самый настоящий котёнок, наминает подушечками пальцев его упругие мышцы бицепса в своё удовольствие, пока не уснёт. Ленивый поток несвязных мыслей Тэхёна о своем грозно-мягеньком муже прерывает тихий топот маленьких босых лапок по паркету. — Папа, — опять зовёт звонкий дрожащий голосок. На крепкое загорелое плечо скользит крохотная беленькая ладошка с пухлыми пальчиками и чуть-чуть гладит шероховатую на месте татуировки кожу. Маленькое касание сына отдается теплом в солнечном сплетении, но не вырывает из сонной неги. Альфа мычит, проводя рукой по торсу и пересчитывая пальцами кубики пресса. — Папа-а, — на это раз жалобно мяучат около уха альфы. Джено утыкается растрёпанной чернявой макушкой в плечо отца, настойчиво притираясь к горячей забитой коже. Обе лапки хватаются за свисающее с края постели одеяло, и Джено, приподнимаясь на носочки, слегка толкает большую руку родителя головкой, не понимая, почему он не просыпается. Тэхён глубоко вздыхает, приоткрывая глаза. Ему так хорошо в этом моменте. Солнце светит в большое расшторенное окно, согревая голую кожу груди своими лучами, совсем недавно купленный ортопедический матрас приятно повторяет контуры уже не такого молодого тела, руку щекочут шёлковые волосики его маленького котёнка, его милой пухлощёкой омежки с кнопочным носиком и хитрыми папиными глазками. А постельное бельё пропитано запахом сладких молочных сливок с мёдом, запахом любимого котика Юнги. Тепло, мягко, уютно, чем не рай на земле. — Джено-я.? — хрипло зовет альфа, приподнимая всклокоченную голову с подушки и поворачиваясь к сыну. Мягкая умильная улыбка сама расплывается на губах альфы. — Папа, рыбку надо спасти, — неожиданно громко и плаксиво выдаёт Джено, скуксив румяное круглое личико. Из-за недавно выпавшего зубика получается слегка шепеляво. Из глаз крошечного омежки одна за другой скатываются крупные слезинки, ползут по пухлым щёчкам и срываются с трясущегося подбородка на мягкую пижамную кофточку. Джено подергивает за одеяло, грустно заглядывая в глаза отца. Расслабленная улыбка мгновенно пропадает с лица альфы. Он тут же просыпается окончательно, мгновенно напрягаясь, садится на кровати и коротко растирает припухшее от долгого сна лицо. Первый день отпуска, наконец-то первая ночь глубокого спокойного сна без вскакиваний к хнычущему напуганному сыну, только-только освоившемуся в своей новой комнате, первое ленивое утро без муторных сборов на работу, и тут такая встряска. — Ты чего, котёнок, — альфа подхватывает своего ребёнка на руки, прижимая к крепкому плечу. Горячей ладонью Тэхён успокаивающе проводит по позвоночнику омежки, поглаживая затылок с малюсенькими милыми кудряшками. Джено уже серьёзно дрожит, часто душераздирающе всхлипывая и сжимая ладошки в кулачки. Тэхён встревоженно заглядывает в покрасневшее от плача личико, нервно наглаживая расстроенного малыша за ушками. — Где папа, Джено? — альфа поднимается, поспешно нашаривая ногами домашние тапочки, небрежно скинутые у кровати перед тем, как завалиться спать. Может, Юнги что-то знает. Потому что Тэхён честно не втыкает, какие там проблемы могут быть у рыбы, которую надо спасать. — П-папа спасает рыбку, но она-на крутится… и бьёт папу… и она у-умрё-оот, — заикаясь из-за слёз, кое-как произносит Джено, в конце и вовсе заходясь громким горестным рёвом. Горячий лобик утыкается в шею отца, а мокрая щечка сплющивается на широком плече альфы. Наверняка и головка уже разболелась от плача, хмуро думает Тэхён, поддерживая котёнка за затылочек и почёсывая вздрагивающую спинку. Он всегда немного нервно и суетливо реагирует на слёзы любимой омежки. — Тише, моя радость, тише. Не плачь, бусинка, сейчас посмотрим, что там такое случилось. Не плачь, малыш, — нашёптывает альфа в маленькое ушко плачущего котёнка, торопливо выходя из спальни и направляясь в сторону гостиной, откуда доносится приглушенный шепелявый мат Юнги, периодически переходящего от нервов на сатури. Альфа взволнованно спешит проверить своего неугомонного беременного мужа. В большой, залитой солнечным светом гостиной перед Тэхёном открывается такая фантастичная картина, что его пробивает на неуместный нервный смех. Он басовито хихикает скорее от облегчения, но абсурдность и комичность ситуации подливает масла в огонь. Под короткие смешки альфы и заунывное мяуканье Джено «ры-ы-ыбка» — его целый и невредимый, беременный муж кухонной бумажной салфеткой прижимает их отожравшуюся золотую рыбку к столу, что-то выковыривая из неё пинцетом. Та лупит его хвостом и плавниками по лицу и рукам, выдираясь из поразительно мягкого захвата. Вид у омеги при этом такой зверский, а мат такой злой и забористый, что кажется, будто ещё немного, и он эту рыбёшку просто сожмёт в коготках и сожрёт, как самый настоящий кот. — Юнги, детка, скажи мне, что происходит, — громко спрашивает альфа, подходя к столу. — Зачем ты препарируешь нашу золотую рыбку? Омега раздраженно шипит, заново фиксируя большие скользкие плавники и юркие плавнички поменьше. Салфетка, итак уже промокшая и дырявая, рвётся сильнее, и омега получает ещё один смачный шлепок хвостом по лбу и материт «скользкую заразу». Но Юнги, конечно, не отпускает. Он может быть очень упрямым, если захочет. Тэхёну ли не знать об этом. — Ты не видишь, я провожу операцию этой неблагодарной тупице, — злобно кряхтит кругленький омега, выворачивая кисть руки с пинцетом под невообразимым углом и заглядывая в распахнутый рот шокированной животины. Всё-таки хирурга издалека видно. Даже если он оперирует не альфу или омегу, а аквариумную тупую рыбку. И даже если он нейрохирург, ковыряющийся в пасти охреневающей от этого золотой рыбки фигурным пинцетом из маникюрного набора. — Этот карась сожрал камень и долбился в стекло с утра пораньше, и напугал Джено, чтоб тебя.! — рычит Юнги, когда рыба начинает издавать уже какие-то невообразимые хрипы, отчего затихший, икающий Джено, повернувший личико в сторону папы, снова начинает всхлипывать в плечо отца. — Не плачь, моя жемчужинка, сейчас мы его заставим жить. Ничего не будет этой шпроте недоразвитой. И буквально через секунду неровный камушек длиной в пару миллиметров вылетает из глотки рыбешки, скользит по каменной столешнице и звонко шлепается на пол. Юнги не совсем нежно швыряет бедную потрёпанную рыбку в аквариум, стоящий на столе рядом с ним, и расслабленно обмякает на стуле, укладывая обе ладошки на кругленький пятимесячный живот, скрытый под тканью домашней розовой толстовки. Золотая бедолага шустро прячется среди декоративных коряг, выпуская кучу маленьких пузыриков воздуха. Наверное, от нервов. — Операция окончена. Придурочный пациент отправляется на реабилитацию. — Папа, ты спас рыбку! — Джено хлопает в ладошки пару раз, утирая редкие слезки, всё ещё скатывающиеся из припухших покрасневших глазёнок. — Юнги-я, как ты себя чувствуешь? Тебе не стоило так нервничать, малыш, — подаёт голос Тэхён, опуская счастливого котёнка на пол и присаживаясь на корточки перед омегой. — Особенно перед перелётом. — Не неси чепухи, я регулярно провожу… проводил сложнейшие многочасовые операции с повышенными рисками, что мне какая-то треска, — фырчит Юнги, миленько морща свой нос-кнопку. Тэхён каждый раз умиляется как в первый. И каждый раз влюбляется без памяти в эту злобную маленькую колючку. — Кстати, перед тем, как эта чешуйчатая дурилка попыталась покончить жизнь крайне смехотворным способом, звонила Дженни. Они с Хоби заедут за нами завтра на своём монстре, чтобы не бросать мою любимую детку на стоянке аэропорта на целый месяц. — Иногда мне кажется, что ты любишь свой порше больше, чем нас с Джено и Джиной, — тут же усмехается альфа, проводя руками по тоненьким ногам от пяточек, оглаживая щиколотки, до икр и оставляя большие ладони под коленками. В прошлую свою беременность омежка набирал больше веса, круглосуточно соблазняя Тэхёна своими щёчками и бочками. И налившимися бёдрами тоже. Юнги зарывается худыми пальцами в растрёпанные кудри своего альфы и шутливо дует губы. Мягкий свет падает на его ничуть не постаревшее за десять лет круглое личико. А ведь ему уже тридцать и работа хирургом быстро старит иных людей, но Юнги выглядит как юный парнишка. Самый красивый омега из всех, что встречал Тэхён, даже в застиранной домашней одежде, неумытый и со смешным беленьким хвостиком на макушке. — Юн-и, — серьёзно заглядывает в глаза омеги Тэхён, заставляя чуть напрячься. — Ты уверен, что выдержишь перелёт с двумя пересадками? Я знаю, что в этот раз беременность проходит на удивление гладко, но всё же… Конечно, он волнуется. Как не волноваться, если в прошлый раз они чуть не потеряли малыша Джено. Всё закончилось хорошо, и состояние Юнги и ребёнка быстро стабилизировалось, но лёгкий страх остался. Тэхён ни за что не лишится своих любимых котиков, просто не сможет без них. А теперь появилась и Джина, стабильно развивающаяся в животике своего папы. Уже трое маленьких домашних котиков, о которых он должен заботиться и которых обязан оберегать. — Тэхён-а, — ласково зовёт Юнги. — Врач сказал, что у нас прекрасные показатели. Мы летим первым классом, а директор авиакомпании — друг Намджуна. Если что-то случится, то нас на самолёте до дома довезут. Мы уже сто раз говорили об этом с тобой. Да и Джин с Чимином практикующие врачи. Ничего со мной и Джиной не будет. Мы оба в порядке, чувствуем себя прекрасно и хотим греть попки на шезлонгах у бассейна под горячим сицилийским солнышком. — Папа, я тоже хочу греть попу, — дует губки Джено, совсем как его папа минуту назад, и льнёт ближе к животу омеги, продолжая тихо что-то мурлыкать сестре. Эта его привычка миленько поболтать с папиным животом так умиляет обоих родителей, что держать себя в руках и не зацеловывать каждый раз маленькую омежку становится всё сложнее и сложнее. — Вот видишь, — посмеивается Юнги, коротко ткнувшись носом в пахнущие детским шампунем и медовым цветом волосики и приглаживая кудряшки Джено на макушке. Тэхён иногда задумывается, так ли нужно было его участие в процессе зачатия омежки, потому что Юнги родил точную копию самого себя. Пожалуй, единственное, что досталось Джено от отца, это густые чёрные волосы, упрямо завивающиеся в смешные кудри, сложно поддающиеся укладке. — Ладно, уговорили, спасатели золотых рыб, — улыбается Тэхён. — Но чуть что, сразу жалуемся отцу, понятно? Обе котячьи мордашки хитренько улыбаются и синхронно кивают. Тэхён так слаб перед этими малышами, так слаб. Джено тут же ойкает, вспоминая, что не умылся, и собирается бежать в ванную, вдоволь наворковавшись с сестрёнкой. Тэхён поднимается с корточек, титаническим усилием воли удерживая себя от тискания щёчек своих сладких омежек, потому что они оба жутко это не любят. Юнги отпускает котёнка умываться, пока альфа направляется в сторону кухни, из которой уже доносится терпкий запах кофе. — Юнги, детка, ты опять пьёшь эту дрянь, — укоризненно, но мягко тянет альфа. — Доктор сказал… — Да-да, ограничиться, — тут же бурчит омега и всплёскивает руками. — Но я так давно не пил свежий горячий крепкий кофе! Всего одну маленькую чашечку выпью. Джина тоже хочет, я чувствую, — и строит просящую моську. Тэхён усилием воли подавляет улыбку, глядя на эти милые возмущения. Он серьёзно настроен следить за рационом мужа. Так что кофе долой. И улыбочки долой, его так просто не возьмёшь. Альфа внушительно скрещивает руки на груди и покачивает головой из стороны в сторону. А Юнги… Юнги залипает на его тело. Буквально облизывает взглядом шею, голую грудь, широкие плечи, накачанные ручищи, обе забитые до самых ладоней, горяченный пресс и косточки таза, на которых висят растянутые пижамные штаны. Есть определённые плюсы в том, что Тэхён привык спать без верха. Загорелая бронзовая кожа так и просится быть облизанной. Дорожка жестких чёрных волосков сбегает от пупка вниз в штаны… Омежка ведёт по ней взглядом и прикусывает нижнюю губу, глядя на очертания члена под тонкой серой тканью. Беременность творит с ним страшные вещи. Он становится каким-то озабоченным и не даёт проходу собственному мужу. Ну, справедливо будет сказать, что Тэхёну-то это только в радость. Этот лис своей выгоды никогда не упускает. Юнги поднимает разгорающийся взгляд к лицу альфы, несомненно заметившему недвусмысленный интерес мужа к себе, но мгновенно теряет весь настрой, когда получает спокойную непробиваемую мину. Шаолиньский монах хренов. Обычно вот за этим умиротворённым выражением лица Тэхёна следует что-то, что очень не понравится омеге, но определённо пойдёт ему на пользу. В плане здоровья, а не настроения, конечно. — Я намешаю тебе смузи, малыш. Давай, всё-таки, воздержимся от кофе. Юнги мрачнеет за секунду. Как и ожидалось. Ни кофе, ни секса. Просто набор полнейшего неудачника. Конечно, ни на что серьёзное он и не рассчитывал сейчас, всё-таки котёнок дома, да и оставшиеся вещи надо собрать и перепроверить уже собранные, но чуть-чуть ласки омега заслужил. Альфа тоже виноват! Ходит тут, играет своими мускулами, супермен проклятый, а потом обламывает. Омега яростно сужает глаза, и Тэхён не уверен, видит ли что-то Юнги, когда рявкает: — С клубникой и банановым молочком! И не свети тут своими сиськами, рубашку надень, понял? И вразвалочку покидает поле битвы, горделиво вздёрнув нос и нежно придерживая живот. Тэхён смеётся тихо, чтобы не злить обиженного омежку ещё больше.

***

Весь оставшийся день они занимаются сборами. Тэхён то и дело звонит и улаживает вопросы со своей машиной, которую из сервиса согласился забрать и подержать у себя Уён, его лучший друг, с квартирой, потому что его родители сейчас тоже в отъезде, и у них временно будет жить сестра Юнги. Юнджи приедет этим вечером, так что Тэхён просто хочет удостовериться, не нужна ли ей помощь с вещами или ещё чем-то. Их разговор короткий, потому что девушка уверяет, что прекрасно справится сама, но альфа успевает довести Юнджи до икоты от смеха, когда пересказывает утренний инцидент с рыбкой. Затем по фейстайму звонит Намджун, и они вместе перепроверяют все документы, билеты и договариваются на счёт завтрашних сборов в аэропорту, под аккомпанемент криков Джина, истерично бегающего туда-сюда за спиной спокойного как удав альфы. Всё потому что паковать чемоданы они начали только сегодня утром и не ожидали, что это займёт столько времени и сил. — Передай моему сладкому малышу, что дядя Джин-и ждёт его завтра, чтобы расцеловать самые вкусные щёчки, — мимоходом воркует Джин в трубку, отпихивая смиренно замолчавшего Намджуна в сторону. Джин просто обожает Джено, готов ради него на всё. Он стал для маленького омежки действительно хорошим дядей, который любит радовать и баловать «своего малыша». При этом у них с Намджуном пока нет своих детей, потому что оба погружены в свои карьеры. Но Тэхён подозревает, что это ненадолго. Намджун, наблюдавший как Джин возился с крошкой Джено, тогда ещё младенцем, каждый раз чуть не рыдал от умиления. Да и успехов на работе оба достигли колоссальных. Тэхён, прослушавший очередную лекцию от увлёкшегося Сокджина по поводу хорошего питания своего собственного сына, торопливо облегчённо прощается, пока Намджун отвлекает омегу. Альфа набирает клининговую службу, договариваясь о регулярной уборке квартиры в течение месяца, чтобы не напрягать сестру мужа и с этим. Тэхён с Юнги часто обращаются в эту компанию, поэтому здесь проблем не возникает. Альфа заказывает доставку продуктов на дом, потому что сегодня им не до походов по магазинам. И вносит в сигнализационную систему айди Юнджи. Завтра перед отъездом нужно будет ещё переговорить с консьержем на первом этаже их жилого комплекса по поводу временного пропуска. Тэхён на три раза исхаживает весь дом вдоль и поперёк, пока заканчивает с телефонными разговорами. Альфе определённо не нравится эта выматывающая кутерьма, но он точно знает, что Юнги она напрягает больше него, потому что котик не любит суету и начинает тревожиться. А Тэхён не хочет, чтобы «беременный отпуск» омежки начался с плохой ноты, поэтому занимается этим сам. Юнги в спальне неторопливо укладывает последние вещи в очередной чемодан, собирает ручную кладь и рюкзачок для Джено, параллельно листая инстаграм и негромко намурлыкивая привязавшуюся песню. Котёнок спит возле него у них на кровати, утомившись выбирать игрушку, которую хочет взять с собой в поездку. Ему всегда сложно даётся такой выбор, потому что Джено не хочет обижать другие игрушки. Но если в кровать можно уложить все два десятка «друзей», то с самолётом так не выйдет. Так что Юнги с умилением наблюдал, как малыш долго извинялся перед другими игрушками, прежде чем выбрал потрёпанного жизнью старого лягушонка. С ним он не расставался ни в детском саду, ни дома, так что и в этот раз не смог выбрать кого-то другого. Он поразительно крепко привязывается к чему или кому бы то ни было, и Юнги с лёгкой грустью каждый раз думает, что сын унаследовал это от него. Омега украдкой смахивает слезу, пока делает фото сладенько спящего в обнимку с застиранной игрушкой котёнка. Кудряшки ореолом рассыпаны по подушке вокруг его головы, а губки сложены в малюсенький бантик. Это отправится в особый архив. Юнги много всего выкладывает, но он не любит делиться настолько сокровенными воспоминаниями с кем-то, кто не его семья. С недавних пор, а именно с начала второй беременности, омега решил «ответственно» вести свой «блог». В понимании Юнги это означает выкладывать фотографии природы и всей еды перед каждым приёмом пищи, периодически разбавляя этот естественно-гастрономический поток милыми фотографиями Джено, который с энтузиазмом принял папино новое хобби, и недовольного альфы, которого регулярно гоняют от еды, пока не получится хорошее фото. Тэхён в своём профиле с ехидной улыбочкой в отместку выставляет милые фотографии Джено, потому что котёнок любит позировать, и смешные неудавшиеся фотографии Юнги, хотя для альфы все фото омеги удачные. И активно отбивается после этого от разъярённого мужа. Омега как раз открывает сегодняшнюю историю мужа и возмущённо распахивает рот. Тэхён выложил очередную его придурочную фотку, когда он только успевает их нащёлкать, и подписал «Этот человек сегодня маникюрным пинцетом разделывал золотую рыбку». — Ах ты мухомор старый, — тихо, чтобы не разбудить сопящего Джено, шипит омега. — Я спас этот морепродукт. Омега отправляет мужу пару десятков гневных смайлов и сообщение «Тебе повезло, что я люблю тебя, придурок», прежде чем успокоиться и продолжить сборы. Косметика сама себя не соберёт, а без своих уходовых средств Юнги и с места не сдвинется. По крайней мере, он увезёт с собой запас хотя бы на первое время, потом можно будет докупить уже в Палермо, если что-то вдруг закончится. Когда он переливает немного средства для умывания во флакончик поменьше, из коридора доносится трель домофона. Юнги, уверенный, что приехала сестра, счастливо вскакивает, — на самом деле смешно неуклюже поднимается, опираясь на раковину позади себя и раскорячившись, как пьяный краб, — и торопится к входной двери. Не так-то это просто с их огромным пентхаусом, но омега старается, как может в своём положении. Он так давно не видел Юнджи, что готов просто задушить в своих объятиях младшую нерадивую сестру. Так редко навещает его! Работа у неё видите ли, продюссирует она новую перспективную альфа-группу видите ли, плотный график у неё видите ли. Юнги кое-как из дома выбирается со своим пузожителем, жительницей точнее, а она там развлекается с толпой высоких ослепительных красавчиков-альф, позабыв о старшем брате! Конечно, что может быть интересного в тридцатилетнем беременном омеге, у которого к тому же уже есть один ребёнок. Для двадцатилетней Юнджи он уже старик, который думает только о подгузниках, пелёнках, ползунках и погремушках. На глаза Юнги тут же наворачиваются слёзы обиды. Конечно, омега понимает, что это просто гормоны, что его настроение скачет из-за беременности, что он совсем не стар, что сестра не игнорирует его, она звонит и пишет ему почти каждый день, потому что приехать не может, что Тэхён поддерживает Юнги и абсолютно всегда помогает ему, а во время беременности и вовсе делает всю работу за них обоих, окружая заботой. Юнги, в конце концов, знает, как устроены эти гормональные всплески, и как врач, которым является сам, не в той области, правда, но всё же представление имеет, и как уже переживший одну беременность омега. Но понимать мозгом это одно, а ощущать всепоглощающую тоску и грусть без возможности это контролировать — совсем другое. Хотя когда он носил Джено, его эмоциональный фон пострадал сильнее. С Джиной за целых пять месяцев он до сих пор не испытывал таких переживаний из ничего. Да уже и не ждал никаких вывертов от собственного тела, расслабился, даже наслаждался в какой-то мере своей «беременной жизнью». И тут такие сюрпризы. Всё из-за этого проклятого быка-осеменителя, вдруг всплывает в голове Юнги мысль. Точно, это же Тэ в тот раз не захотел вставать и идти за презервативами в ванную. Не хотел спугнуть момент или случайно разбудить Джено. — Да ничего не будет, — соблазнительно нашептывал он тогда, горячо притираясь твердым членом между подрагивающих бёдер распалённого массажем и его пикантным продолжением омеги. — Сейчас не подходящий период цикла, вероятность минимальная. И Юнги поверил. Естественно, залетел после этого, как же могло быть иначе. Нет, они с Тэхёном искренне были рады, когда узнали. Джено тоже обрадовался, что получит сестричку или братика, да и материальное положение у них было более, чем хорошее, и позволяло завести ещё одного ребёнка. Но Тэхён всё равно получил пизды. Просто потому что заслужил. И сейчас тоже виноват. Юнги в этом уверен. Кто же ещё. Омега добирается до входной двери в растрёпанных чувствах. Он торопливо утирает слёзы, чтобы не пугать сестру, и отпирает замок. Тэхён копошится в гостиной, что-то громко говорит про курьера, но омега не может разобрать. На пороге и вправду вместо сестры обнаруживается субъект в яркой куртке с невероятно противным запахом какой-то хвойной смолы. Он не яркий, не навязчивый, но Юнги чувствует его остро и сморщивает лицо, отступая на шаг назад. Курьер снимает свой короб, не замечая странностей, вытаскивая пакет с продуктами. А Юнги! Он улавливает божественный запах пепперони из короба и подаётся вперёд, прямо к тому самому «дурно пахнущему» курьеру. — Пицца, — выдыхает омега, на краткий миг прикрывая глаза от удовольствия. Сан хлопает глазами. Беременный омега выглядит мило, но ведёт себя странно. И это не к добру. Сану не нужны приключения на новой подработке. — Извините, вот ваш заказ, — немного робко выдаёт альфа, протягивая пакет, полный полезных, но абсолютно не тех, которые хочет Юнги сейчас, продуктов. Сейчас он хочет пепперони. Но абсолютно точно не получит, потому что это чужой заказ. Сан замирает с нелепо протянутой вперёд рукой, потому что омега не двигается и даже не пытается забрать пакет. Наоборот! Его тёмные глаза совершенно неожиданно для альфы наполняются слезами, а забавный нос-кнопка подёргивается и тревожно морщится. Сан испуганно расширяет глаза, часто моргая. — Вам плохо? — выдыхает альфа, отставляя пакет на пол у двери. Вдруг придётся поддержать омегу, вдруг он чувствует себя плохо… Вдруг он потеряет сознание?! Сан никогда с таким не сталкивался. И определённо не хотел начинать сегодня. По щекам омеги скатываются крупные бусины слёз, пугая Сана ещё больше. Он не знает, что делать — подойти ближе, чтобы попытаться помочь, или наоборот не трогать омегу, потому что ему никто не разрешал. А Юнги просто не может остановить поток слёз. Ну вот никак. Он не хочет пугать этого молодого человека, но пицца… В этот напряжённый момент в прихожей наконец-то появляется Тэхён. Он несёт с собой кошелёк, чтобы заплатить курьеру наличными и добавить чаевые, но тормозит настораживаясь. Его беременный омега плачет, а курьер, незнакомый альфа, на минуточку, стоит на пороге их дома, протягивая к Юнги руки. Тэхён мгновенно вырастает перед мужем, аккуратно задвигая его себе за спину и тихо, зло выдыхает: — Что здесь происходит? Сану уже совсем не смешно. Он заламывает брови, убирая руки за спину. Он честно не понимает, что происходит. Почему беременный омега плачет, почему его, очевидно, альфа волком смотрит на Сана, как будто это он виноват. А он вообще ни в чём не виноват, он просто принёс заказ! Сан не успевает даже рта раскрыть, чтобы оправдаться, как в спину разозлённому альфе прилетает удар маленьким кулачком. Точно между лопаток. Тэхён от неожиданности не может удержать равновесие и неловко заваливается вперёд, прямо в подставленные руки курьера. Оба альфы изумлённо смотрят на заливающегося слезами Юнги, застывшего на пороге квартиры с воинственно сжатыми в кулаки ладонями. — Не трогай бедного курьера, он ни в чём не виноват! — ревёт омега, размашисто стирая с раскрасневшегося лица лишнюю влагу. Тэхён вопросительно смотрит на Сана. Тот пожимает плечами, на всякий случай прячась за спиной Тэхёна, пока и ему не прилетело, за компанию. Сан как будто попал в какую-то параллельную реальность, где все, кроме него, понимают, что происходит. И не спешат посвящать его в эту тайну. Юнги поднимает правую руку и указывает подрагивающим пальцем на испуганного Сана. Альфа чувствует, как волосы на его голове начинают срочное поседение. Что он мог натворить за эти пять минут, пока доставал заказ из переноски?! Он же даже не дотронулся ни разу до омеги. — Юнги, что происходит? — как-то устало выдыхает Тэхён, вглядываясь в заплаканные тёмные глазки. Нижняя губка омеги жалобно трясётся, когда он шепчет: — У него пицца. Тэхён молча поворачивается к курьеру. Сан чувствует, что запахло жареным. Он яростно мотает головой, всё отрицая. Заказ на пиццу был из соседнего комплекса. Сан никак не может отдать её этим ненормальным. Хоть они и явно богаты, учитывая, что живут в пентхаусе на последнем этаже высотки. Эта подработка просто его спасение. Если альфу выгонят, то плакала его новая съёмная квартирка возле университета. Тэхён переводит нечитаемый взгляд на упрямо кивающего Юнги. — Так, послушайте. Извините, за этот небольшой инцидент, хорошо? Я вам доплачу. И мы не собираемся отбирать у вас эту несчастную пиццу, не волнуйтесь так, — Тэхён достаёт несколько купюр из кошелька, прилично доплачивая сверху. Он вкладывает деньги курьеру в ладонь и поднимает свой пакет с пола. — Спасибо за вашу работу. — Юнги, — альфа отворачивается от курьера и смотрит на мужа. Тот куксится, будто собирается снова разреветься. — Детка, мы закажем пиццу попозже, хорошо? Какую захочешь. Сан совершает тактическое бегство к лифту, не вслушиваясь в тихий успокаивающий голос альфы, чтобы опять не попасть в эпицентр бури. Он думает, как же тяжело иметь семью. Если все беременные омеги такие, то стоит повременить с отношениями хотя бы до окончания университета. На всякий случай.