***
Уже направляясь в сторону метро, ребята начали написывать Иэйри о месте встрече. Иэйриии (*•*) Чем вы слушали, когда я говорила, что все встретятся на одной станции около пляжа? Есть шанс, что услышав слово «пляж», для Сатору и Сугуру уже не существовало ничего другого, кроме самозабвенных мечтаний о прохладной воде океана, которой так не хватало в последние дни. По сути они даже не знали, кто придет, но повторно спрашивать у подруги боялись, а то они вряд ли бы вернулись домой живыми после этого. Добравшись до нужной станции, оба начали выискивать глазами знакомые лица. Не могли же они приехать первыми. —О, смотри, там Марни, —сказал Сугуру. Сатору проследил за его взглядом, и хороший настрой как рукой сняло. Он нахмурил брови и зло смотрел в сторону знакомой. —А что она тут делает? —Что ж у тебя такое предвзятое отношение к ней, все никак понять не могу, —если бы Сатору сам знал, он бы ответил. Единственное, что он чувствовал к ней—безразличие и злобу. Но отчего такое суждение появилось, он бы не смог сказать. Хотя… Она лезла к его друзьям! Точнее, не к друзьям, а только к одному из них. «Пусть своих заведет», — думалось Сатору. —Не вызывает она доверия, —ответил Годжо, пытаясь просто уйти от разговора и снова настроиться на то, чтоб повеселиться. Никакая Марни не сможет отнять у него этот замечательный день. Слегка подталкивая Сатору в спину в сторону Марни, так же выискивающую взглядом знакомых, Сугуру поднял руку и привлек внимание девушки, которая уже радостно махала обоим. —Привет, ребята! —Привет, —ответил Сугуру, а Сатору лишь лениво помахал рукой, отводя взгляд куда-то в сторону, всеми силами показывая свою незаинтересованность в ее нахождении в их прелестной компании, за что получил слабый пинок под ребра. Марни же радостно помахала ему в ответ, через секунду показывая средний палец и натягивая хитрую улыбку. «Ей богу, совсем как дети», —с улыбкой подумал Сугуру. —Нанами только что писал, что они с Хайбарой будут через две минуты, а Секо когда приедет? —Марни сделала вид, что ничего не было и, игнорируя бешеные взгляды, которые Сатору метал как молнии, читала сообщения в телефоне. Но улыбка все равно выдавала ее, она явно была довольна собой. На самом деле, у нее не было злых намерений ни к одному из них, просто ей нравилось бесить Сатору. —Она должна быть тут с минуты на минуты, —сказал Сугуру и сразу получил смачный шлепок меж лопаток. —Я уже тут, дурилка. —У тебя… тяжелая рука, —да-а-а, удар получился неслабым. Дождавшись остальных ребят, вся шумная компания направились к пляжу. Вечер был наполнен смехом, призывая каждого прохожего невольно улыбнуться, смотря на счастливых школьников, проживающих этот день, как последний, и даже Сатору не конфликтовал с Марни. Брызгаясь, крича друг на друга от шутливой бойни, организованной прямо в воде, каждый наслаждался вдоволь подростковой жизнью, когда всё прощается, и мировые проблемы не имеют никакого значения, ведь это задачи взрослых, пусть они разрушают мир, пока новое поколение растет, чтобы либо дальше разрушать, либо восстановить и сделать лучше. Кто знает, что будет впереди? Солнце заходило за горизонт, теплый ветер обдувал лицо, а приятная усталость растекалась по телу. Сатору наблюдал, как Хайбара и Нанами наперегонки плавают дистанции, Марни с Иэйри что-то бурно обсуждают, периодически хихикая, все казалось таким живым и умиротворяющим одновременно. Плеча кто-то коснулся и, повернув голову, Сатору увидел Сугуру, безмятежно наблюдающего за закатом. Распущенные, чуть подсохшие волосы, которые колыхал ветер, были похожи на самый дорогой шелк, губы расплылись в небольшой сладостной улыбке, длинные ресницы подрагивали от постоянного прищура. Сатору невольно любовался, и его вовсе не волновало то, что он не мог отвести глаз. Все внимание было сконцентрировано на лучшем друге. Казалось бы, он всегда был рядом, но Годжо смог заметить его изящество только сейчас. Почему же? —Ты красивый, —Сугуру повернулся и взглянул на Сатору. В глубине души он удивился этому внезапному порыву сказать столь смущающие слова, но Сугуру, кажется, ни капли не выдал своего замешательства. Просто сердце слегка екнуло от неожиданности. —А ты забавный, —Гето щелкнул его по носу и издал смешок, Годжо обиженно схватился за нос и отвернулся, чтобы скрыть неловкость, которую сам для себя и создал. «Что я только что сказал вообще?», —Сатору в душе не чаял, с чего на него резко сошло это озарение. Но не желая портить себе такой прекрасный день, решил подумать об этом на следующий день. Скорее всего он даже не вспомнит или постарается забыть, как делал обычно. Но сейчас, когда на душе было так смиренно, хотелось только наблюдать за уходящим днем, прислушиваясь к шумам моря. *** Эти события казались такими далекими в нынешних реалиях. Они были счастливы тогда. Почему все оборвалось так неожиданно? За окном послышался звук аварии. Чья-то машина врезалась то ли в столб, то ли в чей-то забор. Сатору вздрогнул от неожиданности, шум резко выдернул его из собственных мыслей, где он был в большей безопасности, прячась за счастливыми воспоминаниями, чем в реальности. В частном секторе было чересчур тихо и пусто, что наводило подозрения. Но сейчас в голове было только одно: родители. Это могли быть они. —Сатору, ты куда? —крикнула Иэйри, как только Годжо подорвался с пола. Дело плохо, ничего хорошего нельзя было ожидать. На улице не было безопасно, даже если учитывать то, что в районе, в котором они находились, никого не было на момент их прихода. Кто знал, что могло случиться за последние два часа. Дальше все происходило как в замедленной съемке: Сатору выбегает на дорогу к машине, разбившейся о пожарный гидрант, и чувствует как сердце падает к пятками, а душа вовсе уходит под землю. Это была машина отца. Звуки вокруг постепенно теряются, сменяясь раздражающим звоном, взгляд сконцентрирован только на человеке, согнувшимся над рулем. —Пап! —Сатору кинулся к машине и уже хотел открыть ее, чтоб помочь отцу выбраться, как в ту же секунду прозвучал щелчок закрывающихся дверей.—Что за черт, —уже двумя руками дергая эту злосчастную ручку, Сатору чувствовал, как его наполняет злоба на всю несправедливость мира.—Пап, открой дверь, что за шутки?! —мужчина лишь улыбнулся и покачал головой. —Сатору…—одними губами прошептал Такехико, прислоняя ладонь к стеклу, размазывая по нему кровь, льющуюся ручьем из раны на руке. Это была не просто рана—укус зараженного. —Нет…—он не мог поверить в происходящее.—Нет! Открой дверь! Мы найдем выход! —Сатору только сильнее начал дергать дверь, но осознав, что ничего не выходит, попытался разбить окно локтем. Ничего не выходило, мир вертелся перед глазами, руки совсем переставали слушаться, но с каждым разом размах увеличивался. Локоть уже сильно болел, он точно набил себе синяк, но даже все эти старания были ничем по сравнению со стеклом дорогой машины. Сон. Это все дурной сон, это не может происходить с ним. Неужели, он заслужил все это? Стук в окно отвлек его, и он с трудом взглянул на отца, из глаз которого потекли слезы, постепенно заменяющиеся кровью, и, к сожалению, это могло означать только неизбежность судьбы. Он видел сына в последний раз. Такехико мчался к дому, в надежде взглянуть на свою семью перед смертью хоть раз. Даже если так — через окно. —Все в порядке, — мама Сатору всегда говорила: «У каждого человека есть близкие сердцу люди. Они привязаны к его сердцу крепко-крепко. Если нити оборвутся, то вместе с ними оторвется частичка души этого человека». Только сейчас Сатору понял, о чем речь. Только сейчас, наблюдая за тем, как отец корчится от боли и теряет цвет своих глаз. —Нет! Пап! —слезы непроизвольно хлынули из глаз, но он все еще пытался разбить окно, чувствуя, как сознание постепенно уходит от него. Обезумевший мужчина, увидев перед собой человека, начал биться головой об окно, что наводило дикий ужас, учитывая то, что пару секунд назад он был обычным человеком. Сатору не мог поверить, что это его отец. За что вселенная (или кто там еще) превратила именно его в это чудовище. В следующую секунду он почувствовал мертвую хватку Сугуру, пытавшегося оттащить его от машины.—Нет, я должен помочь ему! Пусти меня! —но машина лишь отдалялась, как бы он не пытался вырваться. Из-за вновь наступивших слез, все начало расплываться. Мир начал темнеть, Сатору чувствовал, что теряет себя, а сознание, не вытерпевшее происходящего, начало отключаться.±•±
Что-то жгучее ощущалось на лице, отчего становилось дико неприятно. Сатору открыл глаза, что вовсе не помогло, так как солнце начало светить уже не только на лицо, но и в глаза. Он приподнялся на локтях и оглядел свою комнату. Все было на месте. С кухни шел аромат яичницы, а за окном кипела жизнь: машины ездили туда-сюда, кто-то косил траву на своем участке, дети громко смеялись, все казалось живым. —Все-таки сон, —с облегчением выдохнул Сатору и плюхнулся обратно на кровать. В надежде поспать еще полчаса, он отвернулся к стене, но урчащий живот, явно требующий хоть кусочка еды, начал протестовать. Нехотя он встал с кровати и направился на кухню, откуда шел запах. Мама наверняка приготовила вкусный завтрак и ждет пробуждения Годжо, чтобы как всегда поцеловать его в щеку, пожелав приятного аппетита, а затем убежать на работу. —Доброе утро, мам, —потягиваясь, сказал Сатору, но увидел только пустую кухню. На плите одиноко стояла сковородка с яичницей, что странно, ведь Хикари никогда не оставила бы без присмотра еду на горящем огне.—Мам? —не получив ответа, Сатору решил оглядеть дом. Возможно, она просто не услышала. Но осмотрев все комнаты и даже подвал, он никого не нашел. Конечно, она могла просто раньше уйти в офис, делов-то, можно просто позвонить. Осталось только вспомнить, в какое чудаковатое место он бросил телефон в этот раз. —Да где же он, —все шкафчики стола были набиты хламом, в шкафу как всегда бардак, но телефон как будто испарился. Тогда он замер. Что-то не так. В горле застрял ком тревожности, Сатору начал нервно оглядывать комнату, все было на своих местах, ничего не изменилось. Кроме одного. Не было ни одной рамки с фотографиями. Сатору выбежал из дома, вокруг никого. Смех детей прекратился, дороги были пусты, соседа с газонокосилкой как будто и не было никогда. Все дома заросли плющом, а напротив него стоял лишь сломанный гидрант, блестящий, как натертая самым лучшим моющим средством тарелка. Неожиданно завыл ветер, Сатору прикрыл лицо рукой на секунду, уворачиваясь от пыли. —Сатору, —такой знакомый голос позвал его откуда-то со стороны. —Мам? —Сатору, —он уже направился в сторону матери, как с другой стороны услышал голос отца. —Сатору, —Иэйри появилась так же, как и родители, из ниоткуда, протягивая к нему руку. —Сатору…—Годжо зажмурился от боли, возникшей глубоко внутри, но он не хотел поворачиваться. Он не хотел смотреть ему в глаза.—Сатору, почему ты не помог нам? —Почему ты не помог? Почему ты не помог? Почему ты не помог? —голоса зазвучали в унисон, ветер только усилился, сбивая с ног, не давая возможности даже вздохнуть.—Почему ты не помог? —эта мантра отзывалась в голове, отскакивая от стенок черепа. Все тело гудело, а пыль, больше похожая на мелкое стекло, начала резать руки и лицо, вызывая дикую боль. —Хватит. —Почему ты не помог нам? —Хватит! —Сатору, почему ты не помог мне? —голос отца отозвался многоголосным эхом. Попытавшись хоть немного приоткрыть глаза, которые были ослеплены от внезапно поднявшегося ветра, Сатору увидел кровавые дорожки на щеках своего отца. —Нет! Хватит, пожалуйста, хватит! —в отчаянии Годжо закрыл уши и зажмурился, как делают дети, когда им страшно, но даже это не помогало, голос всех четырех человек, окруживших его, отдавались в голове. Ему не сбежать, он взаперти. —Хватит! —Сатору подскочил на кровати в холодном поту. Вокруг было темно, и только свет фонаря освещал комнату. —Тише, это только сон, —Сугуру попытался уложить Годжо обратно, но встретил взгляд полный отчаяния и страха. Он уже полчаса сидел около кровати Годжо, не в силах сдвинуться, прокручивая последние события в голове снова и снова. Ничто не могло сейчас вызвать в Гето Сугуру столько боли, сколько эти глаза. Что-то внутри трескалось каждый раз, когда смотрел в этот океан боли. Он впервые видел своего друга таким. Всегда уверенный, эгоцентричный Годжо был похож на забитого щенка, просящего о помощи. Сатору тяжело дышал, все тело мелко дрожало, а сам он был бледнее обычного. Сугуру все еще держал его за плечи, не оставляя попыток положить обратно на кровать, но Сатору всматривался в его глаза не моргая, как будто пытался найти в них ответы на все свои вопросы. Сугуру просто-напросто боялся отвернуться и потерять Годжо навсегда, сейчас он чувствовал на себе ответственность за состояние друга, ему казалось, что если он сейчас отведет взгляд, то все мосты сгорят. Даже почувствовав касание чужой руки на своей, он не отводил взгляд. Даже когда Сатору наклонился к нему, он сидел как статуя, замерев то ли от неожиданности, то ли от интереса. —Ты здесь, —прошептал Годжо, и в следующий миг Сугуру почувствовал в уголке своего рта легкое касание шершавых от постоянного покусывания губ. В голове произошел большой взрыв, мозги разлетелись в клочья и прилипли к стенкам черепа, а сердце делало уже десятое сальто, все вокруг остановилось на этом моменте их соприкосновения. В ушах звенело, нутро кричало, что все идет не так, и если бы он мог, то завыл бы как сирена скорой помощи. Все закончилось так же неожиданно, как и началось, Сатору резко ослаб и накренился вбок, Сугуру подхватил его за плечи и положил обратно на кровать. В общем-то, сделал именно то, что хотел сделать изначально. Ноги подкашивались, а сердце танцевало чечетку, Сугуру совсем не понимал того, что ощущает и, наскоро закрыв дверь в комнату Сатору со стороны коридора, осел на пол и зарылся пальцами в волосы, пытаясь совладать со своим состоянием. Они в центре апокалипсиса, но все, о чем он думал, это о тех нескольких секундах их невинного поцелуя. Нет, Сатору явно был не в состоянии нормально мыслить, и это было глупым и необдуманным наваждением, ничего больше. Никогда еще Сугуру не испытывал столько эмоций одновременно, но приходилось только их подавлять, ведь иначе никак, нельзя давать себе ложных надежд, а уж тем более придумывать, что этим надеждам есть место в мире. Чувства всегда были чем-то странным, необузданным, но таким важным и сильным для Сугуру, что он просто разрывался между тем, чтобы ощущать все и сразу, видеть мир в ярчайших красках и не знать об эмоциях ничего, ведь горесть, утрата, печаль—все это отнимает жизненные силы и высасывает душу, не оставляя от тебя и лужицы. Сугуру боялся. Боялся не оправдать надежд близких ему людей, боялся дать волю себе, своим чувствам, поэтому он всегда сдерживал себя, все отрицал, закрывал свое настоящее я в клетке и не выпускал, чтобы никто не мог точно знать, что на самом деле происходит внутри. Но Сатору стал ключом от тюремной камеры, созданной им самим. Как только он оказывался рядом и как ураган разносил все утвержденные Сугуру пункты, все становилось таким незначительным и мелким, что смысла прятаться и держать себя уже не было. Искренность всегда побеждала, поэтому у Сугуру не было шансов на победу в игре, в которой изначально не было выигрышных мест для него. Быть вежливым, быть сопереживающим, быть добрым и отзывчивым, быть тем-то или кем-то другим, помогать людям: бедным или богатым, взрослым или детям — не имело значения кому, главное — быть полезным. Но зачем? Людям не всегда нужен именно он, он же не супергерой и не Джинн из лампы, а самый обычный подросток. И Сатору показал ему это. Показал то, что он человек, такой же как все, способный испытывать эмоции, чувствовать себя живым. Человек, способный самостоятельно попросить о помощи, если это требуется. И он стал свободнее, клетка распахнулась и исчезла. ±•± —Ну как он? — спросила Иэйри, как только увидела Сугуру в проходе. Сразу заметив подавленное состояние друга, она хотела аккуратно спросить, но списала все на переживания о Сатору. —Спит, — Сугуру устало плюхнулся на диван и прикрыл веки. Ему ничего сейчас так не хотелось, как просто уснуть глубоким сном, а на следующий день проснуться и как ни в чем не бывало пойти в школу и переживать за экзамены.—Можешь пойти в гостевую комнату, я посплю на диване, —Секо кивнула и, пожелав спокойной ночи, ушла, оставив Сугуру наедине с мыслями. День действительно выдался ужасным, казалось бы, ужасней некуда, но их впереди ждала куча преград, о которых они еще не знали, что только сильнее пугало и навевало страх ожидания. За окном послышалась возня, но Сугуру даже не хотел знать, что там. Уж лучше пребывать в неведении, чем принимать тот факт, что в нескольких метрах от него стоят эти чудовища. Постепенно голова становилась тяжелой, веки закрывались, и все произошедшее уходило на второй план. Пусть всем троим приснятся сны о спокойной, рутинной жизни, где они, не думая о мировых проблемах, обсуждают мангу и учебу, строят планы на будущее и просто живут.±•±
Лицо сильно пекло, голова трещала, а по телу носились мурашки от холода. Сатору даже удивился, что весной может быть так холодно. Почувствовав запах яичницы, он резко вскочил. «Только не снова», — в голове крутилась только эта мысль. Но все его ужасные ожидания не оправдались, когда на кухне он увидел своих друзей. Сугуру задергивал шторы, в то время как Секо готовила завтрак. —Доброе утро? — Годжо привлек внимание друзей, сразу же пожалев об этом, словив поочередно два взволнованных взгляда. —Садись и позавтракай, — Секо первая пришла в себя. Все-таки если Сатору захочет поговорить о случившемся, он не будет сдерживаться, Иэйри не хотела давить на него. —Доброе, —Сугуру в свою очередь всеми силами старался не встречаться с Сатору взглядами, чтобы случайно не увидеть отвращение. Мысли о прошлой ночи никак не хотели покидать голову и мешали здравому смыслу. Наступила неловкая тишина, прерываемая только звуками задергивания штор и соприкосновениями вилки с тарелкой. Не выдержав и трех минут такой нагнетающей обстановки, Сатору все же заговорил первым. —Мда, ночевка, конечно, выдалась не очень, друзья, —Сатору обвел взглядом ребят, сначала напоровшись на сердитый взгляд Иэйри, намекающий на то, что сейчас не время для шуток, а затем на потерянного Сугуру. — Сугуру, ты чего такой серьезный? — не ожидав вопроса к своей персоне, Гето даже слегка вздрогнул, но повернувшись, он лишь увидел улыбающегося Годжо. Хоть красные глаза, с полопавшимися сосудами, под которыми красовались черные круги, говорили о его неважном состоянии, он как всегда старался скрыть всю ту боль, что испытывал, в надежде, что за него не будут лишний раз переживать, а особенно не начнут считать слабым. Теперь Сугуру было не о чем волноваться, ведь он удостоверился, что Сатору ничего не помнит, и нет причин больше держать этот мимолетный поцелуй у себя в памяти. Его даже поцелуем толком назвать нельзя было. Так просто… ерунда. —Нужно обсудить, что делать дальше, —начал Сугуру.—Я думаю, стоит выбраться на разведку хотя бы в ближайший магазин за едой. —Да, ты прав, — на минуту Секо задумалась, а затем, словно прозрев, продолжила.—Но без какого-либо оружия это будет тяжело сделать… —Мой отец любитель оружия, —как бы невзначай заметил Годжо, —у него целый склад, можем взять оттуда. Он даже учил меня стрелять, так что не думаю, что это будет большой проблемой. Хуже всего то, что это происходит наяву, и мы вынуждены вообще брать оружие в руки. Сатору не отрывал взгляда от тарелки, зная, что если посмотрит им в глаза, то уже не сможет сдерживать себя. Он чувствовал их беспокойство поверхностью кожи, но ни в какую не хотел вспоминать события прошлого дня. С момента пробуждения в горле стоял отвратительный ком, мешающий говорить, каждый кусочек еды вызывал волну тошноты, но он старательно делал вид, что есть, хотя на самом деле еще ни разу не отрезал и маленькой части яичницы. — Это не оскорбит его память? —Сомневаюсь, что ты найдешь другой способ отыскать оружие, Сугуру. —Хорошо, тогда выйдем, когда все будут готовы. —А ты в курсе, что ты все еще хромаешь? —Иэйри явно задала риторический вопрос.— Я не то чтобы намекаю, но мне кажется, тебе лучше остаться в доме, —Сугуру хотел возразить, но Секо даже не дала ему шанса.— Обо мне можешь не волноваться, я уж точно не беспомощная и хотя бы со здоровой ногой, а Сатору вообще стрелять, оказывается, умеет. Мы справимся, а ты можешь только сильнее травмировать ногу, оставив себя без возможности передвижения в принципе, —Иэйри была права, его лодыжка могла только усугубить положение для них всех, но как он мог пустить их одних в такую опасность. —Иэйри права, Сугуру, —все так же ковыряя яичницу, Сатору слушал их разговор в пол-уха.—Но тебе тоже следует остаться. Его нельзя оставлять одного, это во-первых. Во-вторых, вдруг я не смогу уследить за тобой, пока ты будешь пытаться навести прицел или еще что-то? —Ты самоубийца? Звучит очень неубедительно, я иду с тобой. Не обсуждается. —Как скажешь. Тогда выйдем после обеда, когда жара спадет, —нет, что-то было не так. Сугуру чувствовал подвох. Ему не нравилась вся эта ситуация, Сатору слишком быстро согласился. Возможно, он просто накручивает себя и ему не следует волноваться, но… Но все же есть но, объяснение которому Сугуру не мог найти.***
Конечно, арсенал отца Годжо был весьма впечатляющим, начиная с травмата и биты, заканчивая винтовкой. —Нифига себе… И все это было в подвале вашего дома, пока я спокойно пил чай с твоей мамой? —Сатору на это только усмехнулся. Секо же с интересом рассматривала черную тяжелую биту, представляя что будет, если снабдить ее гвоздями и сделать слегка колючей. —Так, ну, Сугуру подойдет «Скорпион», а тебе, Иэйри, «Mark 3». Это лучшие бесшумные пистолеты, которые были у отца. Они будут привлекать меньше внимания в случае чего. Себе я оставлю «Велрод», —Сатору провел по пистолету пальцами, вспоминая, как отец с невероятным терпением учил его правильно держать оружие и попадать точно в цель. До этого радостные воспоминания превратились в печальные, наполненные лишь горечью. — Короче, показываю один раз, —следующие полчаса Сатору вкратце рассказывал, как пользоваться каждым пистолетом, а затем учил на практике, целясь в нарисованный на стене круг. Благо, шумоизоляция в подвале была хорошая и переживать о том, что они могут привлечь лишнее внимание, не было смысла. — Подожди, Сугуру, ты не так держишь его, дай покажу, —Сугуру думал, что Сатору покажет на себе, забрав пистолет, но вместо этого он решил усложнить задачу им обоим. — Смотри, ты непроизвольно его наклоняешь, —Сатору положил одну руку ему на плечо, а второй обхватил ту кисть, которой Гето держал орудие.—Ты должен как бы накрыть одной ладонью вторую снизу, и будет проще его направить, —Сугуру сделал все в точности, как сказал Годжо, но ощущение, что что-то идет не так, не покидало его. Наверное, потому что их лица находились в паре сантиметров друг от друга, и один из них явно был в неком замешательстве.—Вот так, поддерживай одной рукой вторую и пистолет будет казаться легче. И перестань так напрягаться, —Сатору сжал левой рукой плечо Сугуру, который чувствовал себя не в своей тарелке, из-за чего и был напряжен. Постаравшись максимально сконцентрироваться, Сугуру выпрямил пистолет и прицелился. Раздался выстрел. — В точку! — крикнул Сатору. Перестав ощущать на себе чужие прикосновения, Сугуру наконец смог расслабиться. Но все же с ними было гораздо легче справиться. — Чувствую себя лишней…±•±
—Ну вы потренируйтесь еще немного, я пойду…поторчу в комнате, —Сатору уже давно поглядывал в сторону выхода, но Сугуру списывал все на желание побыть в одиночестве. Не каждый может спокойно перенести потерю родителя, особенно если вы были близки. А тут он еще и пытается скрыться за отшучиванием. —Конечно, —но не успел он договорить, как услышал щелчок замка двери.—Сатору? —Вам нельзя со мной. —Что за шутки? —Сугуру начинал нервничать. Не зря интуиция подсказывала, что что-то не так.—Открой дверь. —Мне нужно найти маму…—за дверью послышался слегка дрогнувший голос. Никто не смог бы отговорить его от этого решения. Возможно, он поступал подло по отношению к друзьям, но заражение отца отпечаталось в роговице, он не мог допустить этого снова, особенно если есть шанс на спасение. —Ты не можешь идти один, это слишком опасно, —Сугуру прислонился лбом к двери и прикрыл глаза. «Ну же, Сатору, пожалуйста, открой дверь, не будь глупым». Худшим чувство, которое он испытывал последние пару дней, было безысходностью. Оно так и летало над Сугуру грозной птицей, желая выколоть глаза и выцарапать душу. Даже сейчас он понимал, что ничего не может сделать. Его слабость на данный момент была больше него самого.—Возьми нас с собой. —Сатору, послушай, мы можем тебе помочь, —в голосе Секо были отчетливо слышны нотки паники. Она знала, что Годжо не будет их слушать, как бы они его не уговаривали, все будет бессмысленно. —Брать вас с собой еще опаснее, —последовала небольшая пауза.—Она в офисе, —кажется, сердце Сугуру остановилось, —там должно быть много зараженных. Если вы пойдете со мной, то я могу потерять еще и вас. —Сатору! —но ответа уже не последовало. Сугуру начал бить кулаками по двери, но ничего уже не могло изменить сложившуюся ситуацию. Сатору точно думал об этом уже за завтраком. Он не давал повода для переживаний о его безопасности, ведь слишком ослаб после случившегося, чтобы предпринимать какие-то умалишенные решения. Но они ошибались. Закидывая все необходимое в рюкзак, Сатору безостановочно тихо бормотал себе под нос одно и то же: «Все будет хорошо». То ли пытался успокоить себя, то ли надеялся на сохранность матери и друзей. Сатору в последний раз обернулся в сторону подвала, откуда были слышны уговоры вернуться, но все уже было не важно, сейчас главное верить в то, что шанс на спасение близких ему людей еще есть. Взвесив все за и против, Годжо решил выбираться из частного сектора тем же путем, которым они пришли: перелезать через заборы. Сугуру не мог просто так задергивать шторы, скорее всего эти твари за ночь добрались и до сюда. Добравшись до последнего участка, Сатору переключил свое внимание на дом. Одноэтажный домик стоял совсем одиноко, все в нем говорило, что внутри нет ни единой души. Хозяева либо спрятались в городе, либо уже никогда не вернутся сюда. На сердце отчего-то стало очень тяжело. Воспоминания о прошлой ночи, когда он увидел свой страх в лицо, всплывали каждый раз, как он закрывал глаза. Но что-то было в тот день, что-то, что принесло ему несколько секунд успокоения. Сатору пытался вспомнить, прокручивал заново все события, но все впустую. Осталось только ощущение тепла, но откуда оно взялось? Вернувшись в реальность, Сатору встряхнул головой и начал перелезать через последний забор частного сектора, сразу же встречаясь взглядом с одним из монстров. В десяти метров от него стоял мужчина, костюм был порван со всех сторон, испачкан в крови и грязи, глаза отвратительно серого цвета уставились прямо в человека напротив. Так продолжалось несколько секунд, но он все никак не торопился сожрать кое-кого. Тут до Сатору дошло. Он поднял с земли первый попавшийся камень и бросил в сторону, несколько зараженных отреагировали в ту же секунду и с криками ринулись в сторону, куда упал камень. «Все ясно, они плохо видят», —думалось Сатору. Воспользовавшись моментом их отвлечения, Годжо спрятался во дворах, где зараженных было меньше. Во всяком случае, они явно не очень умные и без надобности не передвигаются. Офис находился хоть и в центре, но идти туда пешком было бы ошибкой. Тратить патроны слишком большая роскошь, а нож, который он прихватил с собой, мог бы сыграть злую шутку, если бы на него напало сразу несколько инфицированных. Нужно найти машину. Проворачивая трюки с отвлечением, кидая то палки, то камни, Сатору вышел к дороге. Повсюду люди: инфицированные, зараженные, но больше похожие на заживо гниющих. Кто-то стоял, подняв голову к солнцу и хрипел, несколько больных столпились вокруг тела кошки и, отрывая от нее конечности и куски плоти, поедали будто это было обыденностью в жизни каждого. Сатору сморщился от отвращения и запаха гнили. Его начало тошнить, но времени было немного и адреналин в крови подавлял неприятные ощущения. Он заметил машину с открытой дверью водителя. Не медля, Сатору прицелился в магазин и выстрелил. Большинство рвануло в сторону разбитого окна и, наваливаясь друг на друга, пытались первыми проникнуть внутрь. Растерявшие всю человечность, инфицированные выглядели ужасающе. Им нужна была только еда, ничего больше. Сатору кинулся к машине со всех ног, стараясь не терять ни секунды, но, услышав за собой чей-то хрип, обернулся. За ним бежала девочка лет восьми, ее белое платьице было испачкано, волосы выдернуты в некоторых местах, кисти руки не было, и из места ее отсутствия капала черная густая кровь. Годжо мог бы ее убить сейчас, избавляясь от лишней проблемы, но из ее глаз потекла черная жидкость. Она плакала. Будто человеческое сознание пробивалось сквозь это кошмарное состояние. Нет, Сатору не мог. Нужно было сконцентрироваться на достижении офиса. Он сел за руль и завел машину, ключи которой так и остались на месте; по всей видимости, хозяин выбежал либо от страха, либо от безысходности. Зараженные, все еще толпящиеся у магазина, услышав звук работающего мотора, теперь бросились к машине. Они перекрыли путь и все, что оставалось — ехать по ним. Сатору сбил двоих, один прокатился по лобовому стеклу, издавая жуткий крик и оставляя черный шлейф на лобовом стекле. По мере приближения к офису, он собрал за собой целую толпу фанатов, желающих содрать с него кожу и выесть все внутренности. Офис был уже совсем близко, Сатору сильнее нажал на газ, стараясь хоть немного оторваться и дать себе возможность проникнуть в здание. Остановившись прямо у входа, Годжо начал отстреливать тех, кто приблизился к нему первым, целясь ровно в голову.±•±
—Урод! Просто ненавижу его! —Сугуру бродил по подвалу из стороны в сторону, все мысли были заняты спасением Сатору, но выбраться из запертого пространства было сложновато. Дверь не поддавалась, как бы ее не пинали.—Вечно все сам, помощь не нужна. Но мы, блять, в центре гребаного апокалипсиса! —Мы должны выбраться отсюда, —Секо начала оглядывать подвал, в надежде зацепиться взглядом за что-нибудь полезное, что поможет им выбраться. Они торчали там уже добрых двадцать минут, Сугуру пылал от ярости, а Иэйри придумала уже тысячу способов, как убить Сатору, при этом страшно боясь за его жизнь. Никто из них не знал, где он может находиться прямо сейчас. Взгляд Секо остановился на дробовике. Конечно! Он запросто сможет прострелить замок, и они смогут выйти, может получится и не с первого раза, но все же. —Прострелим им дверь, —сказала Иэйри, снимая со стены оружие.—Должно сработать. —Но мы можем привлечь кучу нежеланных гостей. —У тебя есть другие предложения? —конечно, Сугуру не знал, что делать, но страх за сохранность лучшего друга играл с ним злую шутку. Да, он злился и выплескивал злобу через слова, но внутри он готов был лечь на пол и зарыдать от кошмарных придуманных картинок, где Сатору пожирают заживо, а Сугуру никак не может помочь. Но приходилось держать себя в руках, ситуация и так требовала решительных действий. Кое-как зарядив оружие, Сугуру выстрелил пару раз в дверь, и она поддалась. Не замедляясь, он и Секо выбежали в зал и, даже не надеясь на то, что это была очередная шутка Сатору, начали собирать все необходимое. Через пару минут они уже стояли напротив забора, собираясь его перелезать. Выстрелы действительно привлекли чужое внимание, и звуки скрежета и ударов о ворота явно говорили об этом. От одной мысли, что в самое безопасное место, которое есть у подростков, пытаются пробиться твари, становилось склизко на душе. Но было тошно не только от этого. Сугуру чувствовал самое настоящее предательство. Сначала кажется, что Сатору заботится об их физической сохранности, но как же моральная? Что бы с ними обоими стало, если бы Сатору погиб? Возможно, Годжо не допускал такой ситуации, зная, что место победителя в любом случае занимает он, но сейчас это на самом деле была игра со смертью. Только ты замечаешь, что из-за угла за тобой наблюдает опасность, как со спины уже нападает другая. Но Сатору, ослепленный утратой, не мог больше ни о чем думать. Он должен был защитить их всех. Даже ценой своей жизни. И Сугуру понимал его, но собственные эмоции брали верх. Тупая смесь синдрома спасателя и главного героя, думалось Сугуру всякий раз, когда Годжо жертвовал собой. Звучало слишком резко, но в порыве гнева и не такое надумаешь.±•±
Первый этаж офиса встретил тишиной, прервавшейся спустя секунду одним из зараженных, который врезался в стеклянную дверь здания. Любой нормальный человек в таком случае бы не стал повторять это действие заново, но этот уже третий раз вставал и впечатывался лбом в то же место. —Мда, умом явно не обделены, —в какой-то степени его безрассудная вылазка оказалось полезной хотя бы тем, что он побольше узнал об инфицированных. Пробежавшись взглядом вокруг и не заметив признаков присутствия зараженных, Сатору направился к лифту. С начала апокалипсиса прошло не так много, может электричество в городе еще есть. К счастью, все сработало на отлично. Но как только лифт открыл двери и издал мелодию своего прибытия, со стороны послышался шум. Все-таки где-то поблизости бродил зараженный. Без четверти лица, откуда текла черная как смоль кровь, а мозги наполовину свисали, наверняка было тяжело ориентироваться в пространстве, но заприметив человеческий силуэт, он двинулся в сторону Сатору, сильно хромая на левую ногу. Воспользовавшись медлительностью инфицированного, Годжо нажимал на кнопку закрытия дверей с бешеной скоростью, пока костлявая рука с серой кожей тянулась через проход лифта к его лицу. Но как только дверь захлопнулась, зараженный закричал, дергая рукой из стороны в сторону, в итоге отрывая ее и оставляя в лифте с Сатору. —Отврат, —запах гнили наполнил помещение, и Сатору прикрыл нос кофтой, стараясь не вдыхать это зловоние. Заранее подготавливая оружие к бою, Сатору рассчитывал, могут ли быть на этаже матери зараженные. В принципе там обычно находились только она и ее ассистентка. Сатору был готов к чему угодно сейчас, поэтому, выставив оружие перед собой, он с уверенностью поставил палец на курок. Двери лифта распахнулись, пистолет выпал из рук, перед ним стояла женщина, ее длинные волосы достигали пояса, она была повернута к окну, натянутая как струна, сложив руки на груди. —Мам? —позвал Сатору. —Сатору? —Хикари обернулась, и, не скрывая слез радости, открыла руки для объятия. Не теряя ни секунды, он кинулся к матери, но только он приблизился, как ее лицо исказилось от боли после звука пробитого пулей окна, а она сама потеряла равновесие, падая на Сатору, который в свою очередь подхватил Хикари и опустился с ней на пол. —Мам? Что происходит? —Сатору смотрел на то, как растекается кровавое пятно по офисной белоснежной рубашке матери.—Сейчас…—пытаясь зажать рану своей рубашкой, которую наспех накинул поверх футболки, выбегая из дома. Сатору ощущал запах смерти в помещении, он чувствовал, что теряет ее. —Это все… наша вина…—Хикари шептала эти слова раз за разом, но Сатору не слушал, в ушах звенело, и пульсация сердца отдавалась громкими стуками.—Сатору, —голубые глаза, полные страха и отчаяния, взглянули на лицо Хикари, —ты у меня такой красивый вырос… Я так… люблю тебя…—веки ее становились тяжелее с каждым словом, говорить было трудно, дыхание сбивалось и становилось рваным. Она знала, что это ее конец. —Я тоже люблю тебя, мам, —Годжо почувствовал мягкое прикосновение материнской ладони к своему лицу. За что ему все это? Это так нечестно. Он до последнего не отрывал взгляда от ее глаз, не веря в происходящее. Он всегда чувствовал себя таким маленьким рядом с ней. Одного ее теплого взгляда хватало, чтобы снова почувствовать себя восьмилетним ребенком, который принес полевые цветы и с гордостью вручил их маме. Жалко, что мамы не живут вечно. Хикари улыбнулась в последний раз и, сделав последний выдох, ослабла. Это конец. Сатору хотел вопить, биться об стены, крушить все вокруг, да и самому провалиться под землю, но все, на что он сейчас был способен — сидеть возле бездыханного тела матери и вглядываться в ее лицо, надеясь, что, вот, сейчас она задышит снова. Но время шло, и ничего не менялось. Где-то на 12 этаже высотного офисного здания раздался душераздирающий крик, наполненный бесконечной болью. Где-то в офисном здании раскалывалась чья-то душа. Мальчик по имени Сатору сейчас терял себя, утопая в океане вины.±•±
—Только не это, —Сугуру бросился к лифту. Только что он стрелял в голову зараженному без руки, а секундой после раздался крик. Такой знакомый, но разрывающий сердце на части. Секо, в момент осознав случившееся, осела на пол, закрыв рот руками, не в силах сдерживать слезы. «Я не смогла спасти его». Сугуру не мог сейчас думать ни о ком, кроме Сатору. Все мысли сконцентрировались на нем. Лифт ехал предательски медленно, будто судьба лично испытывала его терпение и выдержку. В конце концов, двери открылись, и Сугуру увидел своего лучшего друга, сидящего перед трупом матери, в луже крови. Согнувшийся, разбитый и бледный, как смерть. Как будто из него только что высосали душу, и сам он мертвая статуя, застывшая посреди агонии собственной боли. Сугуру сел напротив Годжо и протянул руку к его лицу, но Сатору смотрел сквозь него. Гето считал Хикари мудрой и сильной женщиной. Она могла дать совет, когда это требовалось, решала любые проблемы, могла совмещать работу, любовь и семью. Сугуру тоже привязался к ней за все эти годы. Ему было больно смотреть в ее сторону. Но еще больнее смотреть на самого родного человека, чьи глаза постепенно меркли, несмотря на безграничный космос цвета аквамарина. —Сатору, —попытка вернуть в реальность не удалась, —я рядом, слышишь? Я тут, —Сугуру выводил большими пальцами круги на бледных щеках. Глаза начало предательски жечь. Он бы хотел перенять на себя всю боль, что он сейчас испытывал, но это было физически невозможно. А ведь его родители тоже где-то там, совсем одни, и Сугуру не мог узнать, что с ними. Неужели, они все это заслужили? Они лишь дети, которым приходится выживать и смотреть на то, как близкие уходят у них на глазах. Гето зажмурился и опустил голову, не убирая рук. Слезы капали в лужу крови, образовавшейся из раны Хикари. Тяжелый груз осознания собственной беспомощности опустился на его плечи. А состояние лучшего друга раздавливало полностью, падая сверху. Хикари, Такехико, его родители, Иэйри, Сатору—люди, построившие его личность. Двоих уже не было. Что будет дальше? Страх одолевал при одной мысли о смерти остальных. Сугуру вновь взглянул в глаза Годжо. В них не было злости, печали—он пуст. А за пустотой смертельная тишина. —Сугуру? —рассудок Сатору прояснился от чужих касаний, взгляд, наконец, сфокусировался, и перед ним предстал Сугуру. Такой теплый и такой до боли родной.—Ты здесь. —Да, —Сугуру прижал его к себе, чувствуя, как плечи Сатору начинают мелко дрожать, а руки смыкаются за спиной, сжимая ткань кофты в кулаках. Сатору наконец почувствовал, что может расслабиться, потому что его держат, он не упадет в бесконечную пучину терзаний, —я тут.