Тайна по соседству

***

Яркие лучи летнего солнца освещают лицо, но не стирают угрюмое настроение. Птицы, что сидят на ветвях громадных деревьев, будто пытаются развлечь своим громким пением, но лишь еще больше раздражают и Джисон морщится, встряхивая головой. Знакомый, но порядком надоевший, парк уже не приносит такого удовольствия, как во время стажировки. Тогда он думал, что это очень классно — каждое утро ходить на работу, почти что, через лес. Здесь вечно зеленые ели, вперемешку с липами и несколькими затерявшимися старыми дубами. Почти десятилетие назад, он, улыбаясь с рвением шел на стажировку получать новые знания, даже обзавелся несколькими знакомыми белками, которых старался подкармливать по пути, если оставались лишние деньги для покупки корма. Сейчас его тошнит от одних и тех же звуков, которые издают птицы, и раздражающего солнца, что так и норовит выжечь всю сетчатку глаза. Приевшийся полицейский участок встречает его пыльными стенами, от которых лишь хочется чихать. Джисон отдает поклон каждому встретившемуся ему человеку, в ответ лишь получая не заинтересованные взгляды. Привычная обстановка, но ему нужно как можно быстрее дойти до своего рабочего места и открыть окно, чтобы вдохнуть свежий воздух, а не этот душный, который насквозь пропитан осуждением и непониманием. Личный стол завален кипами бумаг, которые только пополняются день ото дня. Джисон плюхается на кресло, перед этим включив компьютер. К шуму бумаг и стука каблуков добавляется гудящий звук старой машины, а Джисон чувствует себя точно так же. Моторы в голове тоже следует очистить от скопившейся на них пыли. — Здравствуйте! — приветствует улыбчивый парень. — Здравствуй, — кивает Джисон и утыкается взглядом в новый протокол. Студенты, которые приходят на стажировку — единственное, что меняется в этих стенах. Они носятся по всем кабинетам с рвением узнать и впитать как можно больше информации, но лишь нарушают порядок своим присутствием. Джисон с пониманием следит и пытается помочь всеми своими силами. — Джисон! — громкий голос разрезает пространство. Начальник всегда говорит с неким требованием в голосе и Джисон научился не вздрагивать каждый раз, когда слышит его, только пару лет назад. Стажер вскакивает со стула и низко кланяется, а Джисон лишь вновь кивает, делая вид, что страшно увлечен бумагой в руках. — Здравствуйте, следователь Ким. — Джисон, мы выезжаем на новое дело, — быстро проговаривает мужчина и остаётся лишь обреченно вздохнуть в ответ. — Прошу тебя написать отчет за меня, я совершенно не успеваю. Все необходимое у тебя на почте, а остальное найдешь в базе. Высокий мужчина в форме покидает здание, а за ним, чуть ли не вприпрыжку студент, имя которого Джисон так и не запомнил. Хочется смеяться от ситуации, но за столько лет это уже не похоже на шутку. Джисон работает помощником следователя и, по факту, его правой рукой. По правде, ощущает себя больше секретарем, ведь начальнику легче завалить Джисона своими скучными бумажными обязанностями, чем выезжать вместе на дело. Коллеги тихо смеются между собой, называя парня «удобным». Джисон понимает, что так оно и есть, но поделать с этим ничего не может. Он пытался, старался напрашиваться, помогать в расследовании, но все тщетно. Джисон устал бороться со своей никчемностью и смирился с участью офисного рабочего. Не раз думал об увольнении. Но какой в этом смысл? Устроиться в другое отделение и заниматься точно тем же? Ведь опыта он не набрался. Только мама была уверена в его знаниях и возможностях. Та даже перед смертью твердила, что увольняться ни в коем случае нельзя и Джисон сможет показать себя, ведь всему свое время. Дорога домой должна быть приятнее, ведь его ждет чашка горячего кофе и мягкий диван. Но мысли лишь о завтрашнем утре, которое наступит так же быстро, как и вчерашнее. Деревья колышутся от усиливающегося ветра. Небо затянули тучи, так что нет ни единой звезды, а вдалеке слышны раскаты грома. Следует ускорить шаг, чтобы не промокнуть, но Джисон продолжает плестись, еле перебирая ногами. Первая капля осеннего дождя приземляется на ладонь, и парень смотрит пару мгновений, дожидаясь пока та высохнет, а затем задирает голову вверх. Холодные капли приземляются прямо на лицо и Джисон жмурит глаза, но головы не опускает. Все мысли о желании смыть со своего тела все то, с чем не справляется душ. Хочется промыть голову изнутри, а затем отжать мозг, прямо как половую тряпку. Нет сил даже разрыдаться, да и смысла в этом нет никакого. Джисон сам позволяет относиться к себе таким образом. Порой хочется накричать на следователя, послать куда подальше и поехать следом на место преступления. Расследовать дело самостоятельно, быть ответственным хоть за что-то, а не только за бумажную волокиту. Перед глазами дверь подъезда, что уже большую часть самостоятельной взрослой жизни встречает его ежедневно. Квартира мамы, после ее смерти, перешла в наследство Джисону, но тот так и не смог жить в ней. Через месяц бессонных ночей пришел к выводу, что лучше продать квартиру и купить другую. Цену пришлось снизить, чтобы покупатели нашлись быстрее. Но ему повезло, и на вырученные деньги Джисон купил квартиру поблизости с районом своего детства. Даже путь до работы не изменился, хотя, наверное, обратное воспринималось бы легче. Запах, которым наполнен подъезд, вызывает теплые ощущения внутри. Смесь сырости и табачного дыма — ужасающе противный запах, но Джисон наслаждается этим приятным, режущим легкие, ощущением. Сам он не любитель сигарет и даже ни разу не пробовал, потому что не питал к этому интереса. За пределами подъезда он бы, вероятно, скривил лицо и отошел куда подальше от источника, но сейчас лишь ускоряет шаг, чтобы застать виновника этих приятных эмоций в голове Джисона. — Привет, Сонни, — здоровается сосед в ярко-красном кардигане с таким же ярко-зеленым принтом в виде волн и тушит сигарету о личную пепельницу. — Привет, — Джисон натягивает легкую улыбку и поднимает голову, встречаясь с округленными глазами. — Почему ты такой мокрый? — Минхо изгибает бровь в недоумении. — Там ведь не такой сильный дождь. Джисон не находит слова, которыми можно было бы успокоить столь проницательного соседа. Сказать правду, что он специально бродил лишний час под дождем, в попытке хоть немного улучшить свое поникшее состояние, но холод явно сделал лишь хуже. А Минхо ничего говорить не нужно, Джисон всегда вывернут перед ним наизнанку и старший может сам прочитать всё несказанное, а то и больше. То, чего Джисон сам не слышит в своей голове, но Минхо всегда может вытянуть нужное и помочь справится с этим. — Что-то на работе случилось? — нежно интересуется Минхо, а Джисон лишь пожимает плечами. — Пошли ко мне, я купил чай с гибискусом. Ты такой пробовал? — легкая добрая улыбка и прикосновение к плечу, а Джисона будто всего жаром прожигает и хочется прильнуть ближе в объятия, но он лишь отрицательно мотает головой. — И я не пробовал, давай вместе. — Хорошо, я только сейчас, — младший тычет пальцем в сторону своей квартиры в желании переодеться, но его хватают за запястье и тянут внутрь тепла. — Я могу поделиться одеждой. Горячий напиток обжигает язык и Джисон издает шипящий звук, а спереди ловит тихий смешок со стороны Минхо. Младший смотрит грозным взглядом, а второй прикрывает улыбку ладонью. Необычный вкус, немного кисловатый и Джисон не может понять нравится ему или нет. Понимает он одно: ему точно нравится сидеть в квартире своего соседа, в его теплом мягком свитере и слышать тихое мурчание одного из котов на своих коленях. Приглушенный звук телевизора из гостиной и тихие булькающие звуки чая. Слово комфорт характеризует самого Минхо. Он работает репетитором и занимается с детьми онлайн. Его квартира светлая и просторная, а куча разных статуэток и книг на стеллажах не выглядят как пылесборники, наоборот добавляют уюта. Джисон ощущает, что в соседской квартире будто всегда на пару градусов теплее, хотя собственная находится прямо за стеной. Возможно дело в трех крошечных созданиях, которые за время проживания здесь стали совсем не крошечными. Проведенный час в тепле и уюте оседает глубоко и сохраняется на подкорках сознания. Джисон может вспомнить каждый такой момент, хотя происходят они довольно часто. Чувства к Минхо — это единственное светлое, что осталось в жизни Джисона. Он теряется во времени и отключает мозг полностью, когда старший рядом. Это происходит не специально, но только в эти моменты он достаточно расслаблен, чтобы не думать о завтрашнем дне. Соседняя квартира встречает холодом, ведь открытые с утра окна до сих пор не закрыты. Джисон специально оставляет их открытыми на весь день, чтобы вернуться в тот холод, который сочетается с тем холодом, что у него внутри. Видимо, именно по этой причине все цветы, которые он перевез из материнской квартиры, незамедлительно погибли. Единственные живые существа, которые заполняли одиночество.

***

Новый день, но такой похожий на все предыдущие. День сурка, как говорится. Только сурок мягкий и теплый, а день Джисона больше напоминает холодный безжизненный булыжник. Приложить бы этим камнем крепко по голове, страдания бы в миг улетучились. Полицейский участок не встречает привычными перешептываниями и шелестом бумаг. Сегодня здесь суета и разговоры на повышенных тонах. Джисон проходит на свое привычное место, раскидывает кипы бумаг по сторонам, чтобы было место сложить руки на столе, но тот не успевает присесть, как к нему подлетает его начальник. Следователь, по всей видимости, тоже только что пришел, ведь на нем верхняя одежда. Ким всегда до безумия правильный и не за что бы не позволил себе подойти к подчиненному в таком виде. — Джисон! — снова требовательный тон и парень даже не успевает поздороваться, как следователь продолжает. — Быстро собирайся, едем на дело. Глаза Джисона округляются из-за удивления и внутри органы сжимает от ликования. Наконец-то ему выпал шанс и в этот раз, отчего-то, он чувствует, что сможет показать себя. Сегодня произошло нечто необычное, раз все отделение взбудоражено. Дело действительно серьезное и предчувствие внутри подсказывает, что все это не просто так. Красная заградительная линия ярко контрастирует с пасмурной погодой на улице и грязной кирпичной подворотней. Обычное место преступления, обычное убийство — кажется, но необычно много людей. — О боже, — шепчет Джисон в ладонь, когда видит тело. Толпа людей скопилась вокруг. От коллег до простых прохожих, которые жаждут испытать острые ощущения от вида трупа. Джисону требуется некоторое время, чтобы прийти в себя, спокойная работа в участке расслабила его психику и теперь следует вспомнить кем он является на самом деле. Безжизненное тело девушки распласталось по грязному асфальту. Мокрое кровавое пятно разрослось прямо под ее лицом, а ноги изогнуты под неестественным углом. Сопоставляя эти факторы, Джисон вновь округляет глаза от осознания и ловит пронзительный взгляд начальника. Тот переводит взгляд на тело и раздраженно мотает головой. И машет рукой, давая распоряжение продолжать работу судмедэкспертам. Следователь отходит и Джисон ускоряет шаг, ведь не понимает почему начальник так легко уходит. — Извините, — начинает Джисон, но его перебивают. — Не было смысла привозить тебя, — тон начальника нервный и предвещает крики, но Джисон решает продолжать. — Что? — Ты вообще не понимаешь? — насмешливо улыбается тот и смотрит прямо в глаза подчиненному. Откуда Джисон должен понимать если тот собственноручно свалил на него все скучные обязанности и не позволял помогать в расследовании убийств? Но Джисон понимает в чем дело на этот раз и не намерен сдаваться на самом первом шагу. — Это снова он, — предполагает Джисон, но уже заведомо уверен в своей правоте. — Вот именно. — И что с того? Джисон чувствует, что играет с огнём и начальник останавливается, медленно поворачивая голову в сторону парня. Белки глаз наливаются красным и становятся похожими на глаза собаки, которая больна бешенством. Он выдыхает резко и размыкает рот. Ещё чуть-чуть и слюна начнёт капать, а скорее окажется прямо на лице Джисона. — С того что мы не смогли раскрыть восемь предыдущих убийств? Ты такой тупой раз считаешь, что мы можем связать руки этой суке, которая портит нашу репутацию, — следователь срывается на крик, но вовремя затыкает рот, ведь осознает, что они находятся посреди жилого двора. — И что вы просто опустите руки, глядя на зверски убитых людей? — Парень, ты забыл о границах дозволенного, — почти шипит начальник, превращаясь в дикое животное. — А вы забываете о том, что должны защищать жителей этого города, а не позволять какому-то ублюдку свободно жить. Словесная перепалка окончена, но это только начало безмолвной. Оба раздражены до предела, и кажется, что их взгляды должны испепелить друг друга. Впервые за всю карьеру Джисон позволил себе не бояться начальника, а показать свой характер. Высказаться по поводу его неправоты и доказать свою точку зрения. Он готов показать себя не таким «удобным», как о нем думают каждый чёртов человек в этом прогнившем крысином логове. Первым взгляд отрывает следователь, ведь начинает истерично смеяться, даже хватается за живот, будто боится надорвать его. Он тычет своим пальцем прямо в лицо Джисону и пытается успокоиться, но у него даже глаза начинают слезиться. Джисон лишь удивленно смотрит на такое проявление непрофессионализма, но молча дожидается конца приступа. — Ты, — начинает начальник и глубоко вздыхает, проглатывая последние смешки. — Ты так уверен в себе? Хочешь взять это дело на себя? Глаза Джисона округляются. Последние пять лет он не слышал этих слов, а что было до этого уже почти стерлось из воспоминаний. Главное, что и тогда он не смог раскрыть ни одного преступления. Сейчас же ему позволяют не то что поучаствовать, а вести расследование самостоятельно. — Ну я, — Джисон мнется, ведь просто не находится со словами. — Вот именно, — новый надменный смешок. — Ты не справился ни с одним заданием. Хорошо, что ты понимаешь, что недостоин вести это дело. Начальник разворачивается на каблуках лакированных туфель и возобновляет путь до автомобиля. Джисон же издаёт громкий вздох от такого наглого и уверенного заявления. Хотелось бы вновь стерпеть, и склонив голову, отправиться разгребать пыльные бумаги, но сейчас Джисон слишком раздражен и слова выходят из его рта прежде чем тот успеет обдумать их: — Это вы, — теперь Джисон тычет пальцем в сторону начальника, и тот, ухмыляясь, разворачивается. — Вы заставили меня просиживать штаны в участке и натирать мозоли на пальцах. Только вы запихали мой потенциал в мешок и кинули на дно своего ящика в столе. — Ох, вот оно как, — следователь откровенно насмехается и подходит ближе, чтобы склониться и прошептать. — Ну тогда покажи этот свой потенциал, если все же сможешь найти несуществующее. Хочется плюнуть в противное, изгибающееся в наглой ухмылке лицо. Но Джисон вовремя понимает, что выше этого и решает вернуться на место преступления. — Ещё раз здравствуйте! — приветствует сотрудников он. — Меня зовут Хан Джисон, с этого момента я являюсь следователем по этому делу. Ответом служат незаинтересованные лица, вновь вернувшиеся к прерванной работе. Джисон решает не обращать внимание на подобные вещи, ведь прекрасно понимает, как сейчас он выглядит со стороны. Вероятно, коллеги слышали его перепалку с начальством, ведь те отошли едва ли на пять метров. Радует, что хоть не смеются над ним в открытую. Джисон видит кудрявую девушку в белом халате и направляется к ней. Та, по видимому, является судмедэкспертом и только что закончила работу, ведь теперь собирает все приспособления в чемоданчик. — Здравствуй, я — Джисон, — он улыбается и протягивает руку. Девушка медленно встаёт, расправляя халат. Долю секунды она смотрит на протянутую ладонь, затем на лицо Джисона. Снимает резиновые перчатки с громким звуком, но на жест не отвечает, решив поклониться в знак приветствия. — Здравствуйте, И Чи Ю. Джисон неловко отвечает поклоном, пряча руку за спину, но спустя мгновение продолжает: — Что вам удалось узнать? — Молодая девушка. Убийство. Из травм — повреждение черепа, вследствие падения, и перелом обеих ног. Смерть произошла около пяти часов назад. Большее смогу доложить после вскрытия, — отчеканила Чи Ю. — Благодарю. Жду отчет. Оба поклонились и Джисон отошёл на пару метров, уже тогда выдыхая. Руки дрожат, а ноги ватные. Первый этап пройден, и он доволен собой. Хотя бы язык не заплетался и голос не дрожал. Осмотрев место происшествия и поговорив с сотрудниками, которые занимаются своей работой, Джисон собрал нужную информацию для составления протокола. Сведения о найденных уликах и результате вскрытия поступят на рабочее место. Со спокойной душой от выполненной работы, но с тревогой от предстоящего расследования Джисон возвращается в участок. Следователь Ким, собственной персоной, уже встречает его у входа. Он, в сопровождении сигареты в зубах, приближается, и Джисон может разглядеть веселых чертиков в его глазах. Странно, что не диких шавок, ведь именно они его родственники. — Докладывай, — начальник выдыхает дым недалеко от лица и Джисон кривится в лице, вызывая довольную усмешку. Хочется послать, но вспоминается иерархия данного места. Он все же его начальник. — Убийство, — начинает Джисон, а следователь откровенно насмехается, выводя из себя. — Все данные поступят в течении нескольких часов. Сейчас я собираюсь поднять сведения прошлых преступлений и сравнить. — И что тебе не понятно? — он пытается придраться к любому факту, наслаждаясь недовольством на лице подчиненного. — Это мой путь расследования, — придав лицу нейтральную эмоцию Джисон продолжает. — Вы уже передали мне это дело, но можем попробовать работать параллельно. — У меня, по-твоему, других дел нет? — выплевывает начальник. Веселье пропало с лица. — Вот у меня точно нет времени стоять и беседовать с вами, — отрезает Джисон, и без оглядки направляется ко входу. На счету девятое убийство с похожим характером. Тихая, богом забытая, подворотня, черепно-мозговая травма — все это не является чем-то выделяющимся. Перелом обеих ног. Данный факт заставляет ужаснуться, ведь приходит осознание, что жертвы страдали перед тем, как их сердце остановилось от болевого шока. В крови нет примеси снотворных, а вскрытие показывает, что травмы нанесены до момента смерти. Почерк един, это точно один человек, если это животное можно назвать человеком. Мало чего людского можно найти в убийце почти десятка невинных жителей города. Так еще и мучающим их перед смертью, наслаждаясь их страданиями сполна. Связи между жертвами полиция не нашла. Это женщины и мужчины, возраста от 20 до 40 лет. Внешность тоже разная, поэтому сексуальный характер преступления отпадает. Все они относятся к разным прослойкам населения, но безмерно богатых нет. Обычные, с виду, жители, не замешанные в махинациях. Но так не бывает, серийный убийца не может выбирать жертву, просто ткнув в нее пальцем. Солнце медленно скрывается за горизонтом, а дело не двигается с места. Для этого и нужна сплоченность коллектива, чтобы каждый брал на себя одну из задач. Либо Джисона настолько презирают его коллеги, либо следователь Ким велел им не вмешиваться. Джисон занял весь длинный стол в общей аудитории, расположив все требующиеся ему материалы. И теперь собирал воедино картину, выстраивая цепочку действий преступника. Данных катастрофически мало. Этот изверг не оставляет даже самой маленькой улики, которая бы могла дать хоть какие-то догадки. Родители и знакомые жертв, как один, говорят, что пострадавшие не заводили новых знакомств перед смертью и врагов не наживали. Но даже если он убивает их забавы ради, должна же быть хоть какая-то общая черта. Рабочий день подходит к концу, а у Джисона нет ни одной мысли. Голова гудит от неожиданной мозговой активности, а глаза слезятся от напряжения. Нет смысла оставаться дольше, и он решает отправиться домой, чтобы в спокойной обстановке обдумать дальнейшие действия. — Что уже поймал убийцу? — с ядовитой улыбкой интересуется женщина, сидящая за стойкой первичной регистрации. Хочется съязвить на этот комментарий. Наконец показать, что тот из себя представляет. Доказать, что он — человек, а не кусок поролона, который сожмется, тем самым, подстроится под любое давление и впитает любую гадость в себя. Джисон закатывает глаза и разворачивается, в полной готовности высказать все одной из пешек в крысином царстве. Энтузиазм быстро сходит на нет, когда он видит приближающегося начальника. — Джисон, объяснись, — требует он, а Джисон вздыхает, склонив голову. — Я ожидал застать тебя за делом, а ты рванул с рабочего места в минуту окончания смены. — У меня недостаточно сведений. Завтра с утра я поеду на место преступления и опрошу жителей, затем к родителям жертвы. Если понадобится проведу повторный опрос близких предыдущих жертв, — Джисон уверен в своих словах и знает, что данный путь поможет ему выйти на маньяка. — Всего доброго следователь Ким. Ноги гудят от напряженного трудового дня, но Джисон почти бежит, периодически сбавляя шаг, чтобы перевести дыхание. Хочется вернуться домой и постараться избавиться от мыслей. Завтра. Он разберётся со всем завтра, а сегодня стоит отдохнуть и набраться сил. Впервые за долгие годы Джисон открывает тяжёлую подъездную дверь с легкой улыбкой на лице. Голова чиста, лёгкий ветерок на улице проветрил мозг. Мысли о неизбежном «завтра» заменились на желание проснуться и вернуться к тяжёлой работе. На лестничной клетке он пару минут гипнотизирует соседскую дверь. Обычно инициатором встреч является Минхо, ведь настроение Джисона не позволяет подумать о хорошем вечере в приятной компании. Когда сосед приглашает выпить чай или посмотреть фильм, а иногда и просто под предлогом, что его коты давно не видели, то Джисон не может сдерживаться. Он просто не хочет и благодарен каждому такому моменту. Но сегодня другой день. Ему, как никогда, хочется разделить своё хорошее настроение с самым дорогим человеком. Рука слегка дрожит, когда он сжимает её в кулак, чтобы постучать. Самому смешно от того как глупо и по-детски он ведёт себя. Сердце сжимается от предвкушения встречи с Минхо, а по телу разбегаются мурашки. Он пытается спрятать улыбку, но та становится лишь шире, когда дверь приоткрывается с тихим скрипом. — Джисон? — из-за двери показывается лишь голова. Волосы неожиданно растрепаны, хотя Минхо всегда выглядит так, будто только что уложил их. Широко раскрытые глаза делают быстрый путь, пробегая от счастливого лица Джисона до его рук, спрятанных за спиной. — Что у тебя в руках? — голос тихий, словно он боится произносить слова вслух. — Что-то случилось? — улыбка пропадает с лица, сменяясь волнением, и он раскрывает руки для чужих глаз, показывая, что те абсолютно пусты. Минхо таращится прямо в чужие глаза, а затем встряхивает головой и моргает несколько раз. Ему возвращается привычный уверенный и добрый взгляд, а губы дергаются в нежной улыбке. — Извини, я задремал. — А, — восклицает Джисон после облегченного выдоха. — Я пришёл в гости. Минхо щурится, будто анализирует сказанные слова. Похоже, ещё не до конца проснулся. Раздумывает некоторое время, а затем говорит: — Извини, я сегодня не ждал тебя, — он виновато улыбается. — Давай я к тебе? — Конечно! — Тогда я быстро схожу в душ и приду, — уверяет Минхо и скрывается за дверью после кивка согласия. Джисон забегает в свою квартиру и в первую очередь закрывает все открытые окна. Он ежится от прохладного воздуха и включает отопление. — Нельзя, чтобы Минхо простудился, — шепчет он, когда включает чайник. Нет желания даже думать о том, что было на работе. Сейчас его мысли заполнены до краёв приятными воспоминаниями, когда старший угощал его чаем в своей квартире. Хочется порадовать его тем же, но открыв шкафчик он понимает, что чай давным-давно закончился. Джисон пьёт его лишь в соседской квартире, а в одиночку предпочитает давиться растворимым кофе. Уверенный настрой пропадает, и он вздрагивает, когда слышит стук в дверь. — Смотри, я принес другой чай. В тот раз я купил два вида и с гибискусом мы уже попробовали, — рассуждает Минхо, снимая обувь и проходя на кухню. — А этот с тимьяном. Кстати, ты знал, что чабрец и тимьян это одно и то же? Минхо поворачивается и мило улыбается, заметив Джисона, который так и не сдвинулся с места, а следит за каждым его движением с широко распахнутыми глазами. Джисон же отчаянно борется с желанием накинуться на соседа, сжать в крепких объятиях и долго благодарить. Минхо всегда такой, он всегда появляется вовремя и делает нужные вещи. Квартира наполняется новыми ароматами и Джисон готов дышать этим всю оставшуюся жизнь. Запах чая смешивается с теплым ароматом геля для душа Минхо. Они сидят достаточно близко, и Джисон может почувствовать каждую нотку отдельно. Впервые за все время он счастлив, что пожалел денег и купил маленький диван в гостиную. Минхо принес комфорт и уют прямо с собой, окрасив квартиру в яркие цвета. Джисон давно не слышит, что говорят герои фильма, который они смотрят. Он слышит лишь редкие комментарии старшего и тихо смеётся с каждого. Тело расслаблено и хочется прилечь на чужое плечо, но Джисон знает, что этого делать не стоит. Джисон давно признал свои чувства по отношению к Минхо. Он влюблен, да так бесповоротно, что и думать об этом не нужно. Но светлое и чистое намерение портит лишь один факт. Минхо не любит Джисона. Они говорили об этом. Минхо чётко дал понять, еще пару лет назад, что не желает быть в отношениях. Чувства Минхо немного раздражают, ведь Джисон ощущает их. Они тянутся друг другу, им хорошо и легко вместе, а темы для разговоров берутся из ниоткуда. Слова льются рекой, когда они вместе. Джисон привык любить и готов получать любовь Минхо какой бы она не была. Даже если они лишь друзья.

***

Невыносимо длинная неделя, полная невыполненных задач, подходит к концу. Джисон не продвинулся ни на шаг. Опрос родственников и друзей, да даже простых знакомых, не дал никакого результата. Жертва посещала учебное заведение и работу до дня своей смерти, а в поведении девушки не было ничего особенного. Джисон ощущает насколько его голова стала тяжелее за эти дни. Буквы плывут перед глазами, а мышцы отказываются функционировать. Нужен отдых. Хочется просто пролежать на диване все выходные, но с каждой новой пачкой бумаг, что начальник подбрасывает ему на стол, становится понятно, что выходных не будет. Из-за своей самодеятельности основную работу никто не отменял и накопившиеся долги выедают оставшиеся силы с огромной скоростью. В память возвращаются мысли о бесполезности его работы. Нет смысла в очередной раз читать одни и те же слова в девяти одинаковых делах. Поэтому Джисон закрывает документ трехмесячной давности, в котором отображены данные первого убийства, и склоняет голову над столом, прикрыв глаза. — Наконец-то решил сдаться? — слишком знакомый голос, который заставляет вздрогнуть, звучит над ухом. Следователь не может упустить момента, чтобы выставить Джисона никчемным. Насмешливые слова звучат чаще чем приветствия, но он не может найтись с ответом и продолжает молчать. — Джисон, пойми, мы ведь не просто так не расследуем это дело, — впервые голос начальника звучит тише ора и Джисон распахивает глаза, ведь хочет убедиться, что это не галлюцинация. — Ты знаешь сколько специалистов было задействовано ранее, но остаётся лишь ждать пока этот убийца успокоится. — Когда убьет весь город? — усмехается Джисон, но знает, что не вправе возразить этим словам. — Никто не может выяснить его мотива. Он очень хорошо подготовлен и вероятно стоит за кем-то выше. За кем-то, кто может прикрывать его. Хочется смеяться от абсурдности этого диалога. Неужто уже приписали заслуги некой мафии или кому-то там ещё? И начальник видит истинные эмоции Джисона, поэтому меняется в лице и возвращает грубый надменный голос: — Ты подготовил отчёт по делу в супермаркете? — Он почти готов, — шепчет Джисон, глазами пытаясь найти бумаги, которые он должен был заполнить еще три дня назад. — Перестань перекладывать свои обязанности на несуществующих работников, — повышает голос следователь и берет в руки нужный отчёт, рассматривая почти пустой документ. — У тебя 20 минут. Когда последний работник покидает полицейский участок, Джисон задумывается о смысле ухода домой. На часах время близится к полуночи и уже через 7 часов ему вновь нужно быть на рабочем месте. Глаза смыкаются, даже шум и свет от компьютера не мешают сну захватить разум. Джисон встряхивает головой и встаёт с кресла. Если он уснёт здесь, то утром точно не сможет выполнить ни одного задания. Путь до дома Джисон проходит будто не своими ногами, ведь в голове стойкое ощущение, что он уже не в состоянии ходить. Пустой парк, наполненный лишь темнотой ночи. Даже луна презирает Джисона, ведь скрылась, в нежелании освещать его путь. Холодный сырой подъезд впускает в свои объятия и Джисон ощущает, как последние силы покидают его с каждой ступенькой. Перед глазами знакомая дверь и предвкушение холодной, но желанной кровати. Ключ не попадает в замочную скважину с первого раза и приходится пару раз крепко зажмурить глаза, чтобы вернулось зрение. Знакомый звук бодрит мозг и Джисон замирает от неожиданности. Звук повторяется, и он осознает, что это тихое жалобное мяуканье за соседской дверью. Спустя пару секунд раздается характерный скрежет когтей по обратной стороне входной двери. — Что произошло? — шепчет он и стучит в дверь. Стук эхом раздается по подъезду, а затем вновь погружается в тишину. Но вновь то же мяуканье. Сонному мозгу нужно время, чтобы соотнести признаки и понять, что Минхо нет дома. Он стучит ещё пару раз, чтобы удостовериться, даже тянет ручку двери, но та не поддаётся. Кровать манит, но как только голова Джисона встречается с подушкой, желание заснуть пропадает. Тело и голова продолжает гудеть от усталости, но сна как не бывало. Джисон слышит приглушенный скрежет и непрошенные мысли лезут в голову. Минхо никогда не оставлял котов надолго, ведь даже работать начал удалённо, чтобы его детишки не скучали. Что могло произойти с ним, если после полуночи его нет дома? И сколько он уже отсутствуют, что коты его потеряли? Пару часов он лежит, а затем встаёт и направляется на кухню. Кипяток растворяет темные гранулы в кружке и Джисон морщится, когда делает первый глоток. От глупого неоправданного страха сводит желудок, а горький напиток норовит вернуться в окружающую среду. Конечно, Минхо взрослый человек. А у взрослых людей бывают разные дела, даже в три часа ночи. Но адекватные мысли глушит страх за соседа. Страх за любимого человека. Джисон не отдаёт отчёта своим действиям, когда подвигает стул вплотную к входной двери. Он ждёт, когда Минхо вернётся и готов просидеть здесь до утра. Он должен удостовериться, что Минхо жив, а не лежит в такой же забытой подворотне, как жертвы того убийцы. Громкие шаги разрезают тишину по ту сторону двери и Джисон вскакивает со стула. Кружка с недопитым напитком опрокидывается, но до этого совершенно нет дела. Он распахивает дверь и встречается взглядом с широко распахнутыми глазами соседа. Тот в недоумении смотрит пару мгновений, а затем продолжает свой нелёгкий путь по лестнице, хватаясь за перила. — Минхо? — шепчет Джисон, пытаясь выяснить причину неуклюжих движений старшего. — Джисон? — пародирует тот и разражается громким смехом. Минхо завершает путь и пытается открыть дверь, матерясь себе под нос, ведь руки не слушаются. Джисон внимательно следит, но сдаётся и подходит ближе, чтобы помочь. Он забирает связку ключей из расслабленных рук, а Минхо, ощутив приближающуюся опору, опускает голову на его плечо. От старшего исходит запах алкоголя и чужих духов. Сердце болезненно сжимается от обиды и хочется накричать, оттолкнуть и убежать. Оставить его самого разбираться со своим состоянием, но ноги не дают сделать этого. Он ощущает, как чужая рука опускается на плечо, а затем и все тело повисает прямо на нем. — Сонни, — шепчет Минхо и тяжело выдыхает в шею. — Мне плохо. — А кто тебя просил столько пить? — усмехается Джисон, ведя старшего по коридору его квартиры. — Нет, я… — начинает Минхо, но мысль прерывается, когда Джисон опускает его возле унитаза. — Прости, мне на работу скоро вставать, — вздыхает Джисон, разворачиваясь. — Сам справишься? Мычание служит ответом и Джисон покидает квартиру, прикрыв за собой дверь. Обида и ненависть на самого себя заставляет нервно рассмеяться, как только дверь уже собственной квартиры закрывается за ним. Слезы наворачиваются на глаза. Усталость, которую глушил страх за дорогого человека, вернулась в полном объеме. Все время, пока Джисон переживал и не мог сомкнуть глаз, Минхо проводил в приятной компании другого человека, выпивая. — Какой я тупой, — шепчет Джисон в подушку, которая впитывает его слезы и глушит рыдания, чтобы Минхо за стеной не узнал о такой слабости. Глупо было надеяться, что Минхо проводит каждый свой вечер с Джисоном или с котами. Он взрослый человек, который должен расслабляться. И если Джисон не хочет ни на кого смотреть, то для Минхо это совсем не так. Он никому ничем не обязан. Он не обременял себя безнадежной любовью к соседу, как Джисон.

***

Громкий звонок телефона вырывает Джисона из сна. За окном только начало светлеть, а сам он будто и не спал. Голова раскалывается, глаза режет из-за ночных слез. Телефон продолжает надрываться, поэтому Джисон с громким стоном тянется за ним, но быстро чувство недосыпа пропадает, ведь на экране высвечивается номер начальника. — Да? — он пару раз прокашливается, чтобы вернуть себе голос и принимает вызов. — Ты сам взял на себя это дело! — громкий голос врывается прямо в мозг и Джисон слегка убирает телефон от уха. — Сам и разбирайся с этим! Джисон пытается услышать хоть что-то, но на том проводе — тишина. Вызов завершен, но он понимает это лишь когда вибрация от уведомления бьет по уху. В сообщении начальника только неизвестный адрес. Непонятно, что именно следует делать с этой информацией, но перезванивать нервной псине нет никакого желания, поэтому Джисон направляется в указанное место. Слишком освежающий утренний воздух заставляет дрожать. И Джисон прячет нос в воротник куртки, наблюдая, как цифры на дисплее телефона сменяют друг друга. Оказалось, что вызвать такси в пять утра, слегка сложнее и стоило сделать это ещё в тёплой квартире. Таксист недовольно возмущается, когда ему приходится петлять во дворах. Становится понятно, почему по стандартной дороге было не проехать лишь когда в поле зрения начинает пестрить ярко-красная оградительная лента. Джисон сглатывает пару раз, чтобы избавиться от вязкой слюны. Колени подрагивают, но он списывает это на недосып и осенний холод. Совсем не на то, что не соображающий мозг уже давно понял, что стоит за ранним вызовом от начальства. Следователь Ким раздраженно разрезает руками воздух и когда Джисон подходит ближе эти действия становятся направлены на него. Начальник громко выражается, обвиняет весь мир и в частности самого подчиненного. Остаётся лишь молча слушать, пытаясь выловить хоть крупицу нужной информации. Громкие возгласы привлекают внимание работников и Джисон бы покраснел от стыда, но ему слишком сложно обращать на это внимание. Заканчивает следователь фразой о том, что Джисону пора работать самостоятельно, а не ждать помощи от других. Джисон усмехается, когда тот уходит прочь. Идиотская привычка начальника перекладывать свои проёбы на подчинённых. Удивительно, насколько все равно начальству сверху, что происходит в их подразделении, раз этот псих все еще работает на одной из главных должностей. Джисон приветствует коллег коротким кивком и переводит взгляд на тело. Сырой, от погодных условий, асфальт даже не старается впитать огромное пятно крови, что разлилось на добрый метр. Легкая, не по погоде, одежда девушки промокла невесть от чего. Хочется верить, что от дождя. — Десять, — шепчет Джисон, когда переводит взгляд на ноги. Молодой парень сверлит Джисона взглядом, молча привлекая его внимание. Хочется улыбнуться, ведь во всей толпе это единственное знакомое лицо. Лим Вану — ответственный за сбор улик и информации в их команде. — Здравствуйте, — говорит Вану во время поклона. — Ему бы таблетки начать пить, — пытается отшутиться он, намекая на начальника, но натыкается на усталый взгляд и продолжает. — Мне ввести вас в курс дела? — Здравствуй, большое спасибо тебе, — отвечает поклоном Джисон. Документы, что были найдены, позволили узнать имя и возраст жертвы. Мужчина, который обнаружил тело уведомил, что она не местная. Сейчас он дает показания в участке. Судмедэкспертам еще предстоит работа, но уже стало ясно, что убийство произошло лишь пару часов назад. — Свежак, — грустно усмехается Вану. Хочется поддержать разговор и ответить шуткой, но все, на что хватает сил — это короткий кивок. — Что с ногами? — Все как обычно — перелом. Уже на привычном рабочем месте и после двух кружек кофе, Джисону удаётся собраться с мыслями и приступить к расследованию. Неожиданно быстро. Городской серийник никогда не давал чётких сроков и не позволял быть готовыми. Каждое убийство — неожиданность. Но в этот раз он превзошел сам себя, ведь спустя всего неделю он снова дал знать о себе. — Юн Ханыль, 23 года. Вскрытие показало следующее: черепно-мозговая травма с внутримозговым кровотечением — до момента смерти. Нарушение целостности кожных покровов. Перелом большеберцовой кости правой ноги, — Джисон читает вслух заключение проведенной судмедэкспертизы, не беспокоясь о том, что может помешать коллегам. — Концентрация алкоголя в крови — 3 промилле. Джисон переворачивает страницу распечатанного документа, но не успевает начать читать или проанализировать уже прочитанное, ведь в рабочий шум врывается новый звук: надрывный женский крик о помощи. — Помогите! Он… — реплики девушки прерывались из-за срывающегося голоса. — Ханыль… Знакомое имя плотно врезалось в мозг и Джисон уже не слышал, о чем кричала девушка дальше. Он сорвался со своего места и увидел красные глаза, которые устремились прямо в него. Девушка замерла и некоторое время лишь тяжело дышала, пытаясь успокоить накатывающиеся слезы. В долю секунды мольба во взгляде сменилась гневом и тонкие пальцы сжали плечи Джисона, встряхивая и причитая: — Почему вы не защитили её?! Вы — полиция и должны защищать нас! — голос девушки срывался, но она продолжала кричать в истерике. — Теперь — она мертва! Она продолжала трясти Джисона, пока её не взяли под локти двое полицейских и не оттащили от парня. Девушка продолжала брыкаться, в попытке вырваться. Её распущенные длинные волосы ударили по лицу Джисона и резкий запах сладких духов проникнул прямо в легкие. Полуработающий мозг вспомнил причину бессонной ночи. Он так долго ждал Минхо, а тот вернулся пьяным после встречи с какой-то девушкой. Мысленно ударив себя по лбу Джисон вернулся из мира воспоминаний. Нельзя засорять мозг чем-то кроме работы. Вскоре, не без помощи успокоительных, девушку привели в себя. Понадобилось несколько часов, чтобы Джисон смог выслушать и записать все показания. Юнджи, — так зовут свидетельницу -, поведала, что вечером, накануне смерти, ее подруга отправилась на свидание. Незнакомый мужчина, с которым та познакомилась в приложении для знакомств, не был знаком лично или косвенно. Фотографий в анкете также не было, но по переписке он показался достаточно адекватным и даже приятным. Ханыль была на связи весь вечер. Мужчина оказался крайне добр и вежлив, и девушка убедила, что волноваться не о чем не стоит. На всякий случай, больше чтобы угомонить слишком чувствительную подругу, она предупредила, что основная часть свидания окончена и теперь они отправляются в бар для продолжения вечера в очень приятной компании. Заведение оказалось в том же районе, в котором проживала Юнджи. Плохие мысли заполонили разум девушки, когда подруга перестала выходить на связь. Она пыталась успокоить себя тем, что просто их вечер плавно перетек в совместную ночь и Ханыль физически не может оповестить подругу. Но не получалось уснуть и Юнджи решила, что от прогулки до названного заведения хуже не будет никому. Дорога не была длинной, от силы 10 минут. Весь путь лежал через дворы, а упомянутая подворотня была прямо за углом от здания бара. Достаточно проходимая, поэтому обнаружили тело так быстро, совсем ранним утром. Чем ближе было здание бара, тем легче было дышать Юнджи. Ощущение опасности почти сошло на нет, и она смирилась с мыслью, что лишь накрутила себя. Но сердце снова ускорило темп, когда она услышала стук каблуков, что эхом отскакивал от сырых стен. Юнджи остановилась за колонной, чтобы её не было видно и прохожий прошел мимо. Чем ближе был этот звук, тем отчетливее слышался еще один. Тихий топот в том же темпе, будто двое человек бежали друг за другом. Юнджи схватила телефон, чтобы вызвать полицию, но даже не успела его разблокировать. Короткий вскрик, который сопроводил звук падения и чего-то ещё, заставил замереть. Лишь потом станет известно, что звук, который слышала Юнджи, был звуком перелома костей. Тишина. Остался лишь звук дождя, который стал невыносимо громким. Страшно даже дышать, не то что двигаться. Телефон в трясущихся руках просит о звонке, но пугает мысль, что свет от экрана могут заметить. Неизвестно сколько там людей и что вообще произошло. Вдруг ничего и все это показалось из-за страха, который лишь усилило эхо. Следует проверить. Юнджи нашла в себе силы встать и взглянуть из своего убежища. Но надолго смелости не хватило, в поле зрения попала знакомая светлая атласная рубашка, которую она с подругой выбирала за день до назначенной встречи, но теперь та была насквозь пропитана дождём и грязью от асфальта. Она не двигалась. — Я… — девушка пыталась продолжить свое повествование, но слова глушили, вновь вернувшиеся, всхлипы. Джисон пододвинул ближе бумажные салфетки и стакан воды. Терпеливо ждал, ведь даже не мог представить насколько плохо чувствует себя девушка. Ее подруга погибла прямо у неё на глазах. — Мне стыдно говорить об этом, — неожиданная фраза сорвалась с губ Юнджи. — Что вы имеете в виду? — Когда я увидела её, то первая моя мысль была не о том, что нужно помочь. Я подумала, что мне стоит бежать и ей уже не помочь, — новый всхлип. — А если ей еще можно было помочь в тот момент? — Не стоит винить себя, — Джисон пытался найти правильные слова и помочь девушке, — В первую очередь нужно обезопасить себя. Убедиться, что вы в безопасности, а уже потом оказывать помощь. Мы можем сделать перерыв. — Нет! — выкрикнула свидетельница. — Я хочу быстрее закончить с этим. Убийца успел скрыться, но чувство незащищенности не отпускало. Казалось, что в любую секунду он появится вновь и пустоту подворотни разрежет тот же оглушающий звук треска. Юнджи попятилась назад, не отводя взгляда от тела подруги. Туман страха застелил мозг и казалось, что это лишь ночной кошмар. Ночной осенний ветер обдувал стопы, ведь девушка, в спешке, не успела надеть закрытую обувь и выбежала в тапках. Ощущалось, что безопасность близко. Осталось лишь выйти из страшной тёмной подворотни и найти людей, которые смогут помочь. Нужно просто быть с кем-то рядом, ведь он не сможет убить всех сразу. В желании скорее выбраться отсюда Юнджи отрывает взгляд от мёртвой подруги и разворачивается, ускоряя шаг. Нужно бежать прочь из гнилого места. Она совсем близко, уже слышен шум машин, что проезжают за пределами подворотни. Новый крик эхом отскакивает от стен, но его сразу глушат холодной ладонью. Такая же холодная стена встречает тело Юнджи, когда ее вжимают и ограничивают в движениях. Она старается вырваться, мычит и бьёт ногами воздух, в попытке попасть по преступнику, но замирает, когда прямо над её ухом раздается скрипучий голос: — Если ты посмеешь рассказать кому-то, что видела её, — шепчет убийца и сжимает запястья за спиной. — Завтра здесь будешь лежать ты. Мне ничего не стоит убить ещё одного человека. Последнюю часть повествования девушка проговорила будто на одном дыхании. Ее голос охрип под конец и Джисон дал несколько минут, чтобы та пришла в чувства. — Я поэтому не пришла сразу, — продолжила Юнджи, — я боялась выйти из своей комнаты, казалось, что он стоит прямо под дверью. — Не вините себя, — пытается подбодрить Джисон, но это едва ли возможно в такой ситуации. — Позвонила ее мама и я не смогла больше сидеть на месте. Лучшие специалисты отделения продолжили опрос. Взяли все данные, начиная с краткого описания подозреваемого в переписке, заканчивая запахом, который удалось почувствовать Юнджи, когда убийца угрожал ей. — Нет никакой гарантии, что парень, с которым она ходила на свидание и убийца это один и тот же человек, — рассуждает Джисон, анализируя фоторобот на экране. Неожиданное развитие событий — в лице свидетеля, добавило рук и голов в команду к Джисону. Пару самых идейных сотрудников трудились над расследованием вместе, и никто не пытался согнать Джисона, — ранее непутевого работника -, с лидерского места. Не хочется думать связано ли это с прекрасными качествами, которые ранее не позволялось открывать, или же коллеги продолжают не верить в это дело и держат дистанцию, чтобы не остаться крайними. — Но это единственный путь, — напоминает молодой парень, который работает в архиве. Почему он вообще здесь? И вправду. Этот неизвестный парень — единственная зацепка. Но за окном уже темнеет, напоминая об ускользающем времени, а в прорытых вдоль и поперек базах данных нет ни одного человека мужского пола, который бы хоть отдаленно напоминал образ с фоторобота. Численность работников поубавилась. Кто-то уходил аккуратно, сославшись на невыполненную работу, а кто-то честно высказывал свое мнение о пустой трате времени. — Вы же заметили, что он оплошался в этот раз? — спрашивает Джисон и получает согласие, но все же продолжает, высказывая свою точку зрения, — Он будто менее аккуратен в этот раз, хотя и не оставил отпечатков или других улик. Думаю, дело в выпитом алкоголе, ведь жертва была пьяна, вероятно и он. Кажется, что он вовсе не собирался убивать девушку, а все произошло по случайности. — И что вы хотите сказать этим? — уточняет женщина старше Джисона, которая стала удивительно вежлива с ним. — Думаю, он вернется на место преступления, — выдает Джисон и его глаза загораются. — Точно! Нам нужно собрать следственную группу. Он точно вернется, чтобы удостовериться, что не оставил улик. Джисон, вдохновленный своей идеей, разворачивается, чтобы направится прямиком к начальнику, для выдвижения идеи. Как кстати тот оказался стоящим в дверном проеме, Его руки скрещены на груди, а голова нервно дергается из стороны в сторону и он, смеясь, говорит: — Ты идиот? — Извините? — не понимая, уточняет Джисон. — Да ладно, не извиняйся, — язвит следователь, вызывая смешки позади Джисона. Суки, пытающиеся угодить начальству. — С чего бы именно сейчас он решит вернуться, если девять преступлений до этого такого не было замечено за ним? Придет праздновать юбилейное убийство, нам может тортик со свечкой захватить? Слезы бы навернулись на глаза от скрипучего смеха каждого из коллег, которые до этого делали вид, что поддерживают его. Так было бы, если бы этот смех не преследовал Джисона долгие годы. Единственный плюс от ежедневных оскорблений и унижений — выработка иммунитета к ним же. Джисону нечего сказать в ответ, ему даже не стыдно позорно развернуться и уйти под всеобщие ликования. Есть ли смысл дальше распинаться перед людьми, которым не ставят его мнение ни во что? Будь следователь Ким хоть на каплю адекватнее и сострадательнее, то обязательно выслушал и дал понять Джисону, что стоит делать, а что нет. Про себя же Хан решил, что поедет самостоятельно. Действенно? Неизвестно. Глупо? Максимально. Джисон впервые ощущает такое чувство внутри. Чувство готовности к любому. Уже неважно, кто или что будет в той подворотне. Закроет ли он это дело или окажется лежать там же — рядом с оградительной полицейской лентой. Впервые он уверен в себе и чувство не покидает даже когда он вдыхает сырой опасный запах асфальта и бетонных стен. Следует быстро пробраться и найти удачное для слежки место. Джисон прячется за одним из длинных мусорных контейнеров. Будет славно если ни один из жителей не решит рассортировать мусор на ночь глядя. «Будет славно если убийца появится.» — думает Джисон, когда смотрит, как цифры на ручных часах сменяют друг друга. Уже за полночь и луна поднялась настолько, что стала опускать свой свет, так, чтобы вся местность была освещена. Это хорошо для слежки, но очень плохо для поимки преступника, ведь тот разглядит тень Джисона раньше, чем он успеет подойти. Но, к сожалению, думать времени больше нет, ведь Джисон видит мужчину, который быстрыми шагами направляется к оградительной ленте и, оглянувшись по сторонам, проскакивает под ней. Джисон знает, что стоит поспешить, но медлит, замерев от странного чувства внутри. Чувство страха, что прежде скрывала уверенность в собственных действиях, но теперь пришло осознание. Ему, не положено табельное оружие, в его кармане лишь бесполезные наручники и, а в голове — неистраченные амбиции, которые вышли совершенно в неподходящее время. Несмотря на дикий страх Джисон идет прямиком к своей неизбежной смерти. Он пробирается быстро, чтобы не издать ни одного звука, ведь они эхом отталкиваются от грязных стен. Остался лишь один метр до предполагаемого преступника. Уже возможно разглядеть его черный спортивный костюм и такую же шапку, а руки облачены в тканевые перчатки. Джисон старается не радоваться, ведь еще ничего не кончено, а только начинается. Но сердце ускоряет темп в предчувствии собственного триумфа, но замирает в ту же секунду, когда встречается с до безумия знакомым профилем лица. Прямой нос и выраженные скулы, на которые он смотрел часами по вечерам, когда те были обрамлены светом от изображения в телевизоре. И любимые блестящие глаза, наполненные теми эмоциями, которые были скрыты от Джисона прежде. — Минхо? — неверяще спрашивает Джисон, он молит всех богов о том, чтобы это был не он. Они встречаются взглядами, что полны ужаса. Джисон не был готов встретится со своим предметом воздыхания, который занимает это место в сердце уже долгие годы, а Минхо точно не ожидал быть пойманным. Оба не знают, как поступить дальше, но Джисон быстро соображает, когда Минхо тянется рукой в карман кофты, а его взгляд становится еще более сверкающим чем прежде. Взгляд убийцы, который вновь готов перейти к делу. Джисон, не мешкаясь, прижимает старшего к стене, а тот не успевает сообразить, когда его руки заламывают за спиной, а кухонный нож из кармана падает с оглушительным звуком, отдающимся эхом в ушах. Дыхание Джисона становится громким и напряженным, когда он вжимает чужое тело своим, вызывает смех со стороны старшего. И Джисона откровенно ведет от этой ситуации. Были бы свободные руки, то он бы дал себе пощечину от такого проявления непрофессионализма. Но сейчас, когда горячее тело любимого человека, что ярко контрастирует с холодом бетонной стены, так доверено лишь его рукам. Джисон не может совладать с самим собой и сжимает чужие запястья еще сильнее, прижимаясь грудью к широкой спине и резко выдыхает куда-то в шею преступнику. — Ох, мистер полицейский, — наигранно упрекающий голос Минхо должен разозлить Джисона, но тому лишь хочется застонать от прослеживающейся игривости в голосе, что и без этого вызывает у него мурашки ежедневно. — Закрой свой грязный рот, пока я не трахнул тебя прямо здесь, — Джисон выдыхает слова самым низким и томным голосом, а тело напротив замирает от этого тембра. — Я не то чтобы против, — скрипит Минхо и чувствует, как чужой таз вжимается ему прямо в зад. Так резко, что Минхо подается вперед и вскрикивает от боли, встречаясь лбом с шероховатой поверхностью стены. Джисон дергает его запястья на себя, заковывая в холодный металл, обездвиживая руки совсем. Наручники больно натирают и обжигают своим холодом горячую кожу Минхо. Они добираются до машины Минхо почти молча, за исключением того, чтобы он смог сказать в каком именно дворе припарковал ее. Джисон вновь прижимает тело Минхо, но уже к дверце машины, чтобы бесстыдно прощупать карманы свободных брюк на наличие ключей. Минхо сам выгибается, пытаясь наткнуться на еще большее количество ощущений, но его лишь грубо заталкивают на заднее сидение собственной машины. Они не теряют времени по приезде домой. Холодная квартира Джисона вмиг нагревается распаленными телами. Наручники лежат на прикроватной тумбе, а Минхо – грубо опрокинутый, на середине кровати. Никто не просит притормозить, когда Джисон молча срывает штаны Минхо вместе с бельем. Джисон вглядывается в любимое тело, пытается запомнить каждый оголенный участок и всхлип, когда тот на скорую руку подготавливает. У Минхо не было времени на подготовку и оба знают, что будет грязно. Но эта часть мало волнует хоть одного из присутствующих. Минхо старается не двигаться и издавать как можно меньше звуков, закусывая ребро ладони. Взгляд Джисона заставляет вести себя так. Он животный и опасный. Джисон скрывает внутреннее разрушение за гневом, когда грубо подтягивает Минхо на себя, схватив под коленом, и приспускает собственные штаны. Даже в такой ситуации Джисон боится причинить вреда и входит медленно, добавляя смазки из флакона. Он смотрит в глаза Минхо и это первый раз, когда Джисон удостоил парня вниманием, но и то не длится долго. Как только Джисон видит, что морщинка между бровей пропадает и Минхо расслабляется, он толкается на всю длину. Джисон не жалеет силы, когда сжимает желанные бедра в своих руках. Он использует тело Минхо, натягивая на свой орган. Звонкие звуки шлепков от столкновения кожи не отскакивают от стен, а впитываются, залезая прямо под краску. Они останутся там, как яркое напоминание о разрушении жизни и карьеры. Джисон не выстраивает быстрого темпа, а напротив, медленно, но глубоко погружается в парня под ним. При каждом толчке выходит почти полностью, чтобы стенки плотно обхватили только одну его головку и врезается внутрь до соприкосновения собственных бедер с ягодицами Минхо. Невозможно разобрать мысли, что кружатся в голове, образуя целый вихрь. Обрушаются и разбивают Джисона вдребезги, словно тайфун (пояснение), что разрушает целый город. Джисон путается в них, когда жестко вдалбливается в тело своей любви. Минхо начинает извиваться, стараясь привлечь к себе внимание, чтобы заглянуть в глаза Джисону. У него получается, хоть и мимолетный, но взгляд. Глаза в глаза. И у Минхо раскрывается рот от шока. Он не видит в этом лице лица Джисона. Того соседа, что влюблен в него долгие годы и был всегда стеснителен и нежен. В глазах лишь застоявшаяся боль от ненависти к Минхо и к самому себе. Он трахает свою самую главную любовь и преступника, который убил кучу людей. Джисона тошнит, когда любимые горячие руки сжимают его предплечья, притягивая ближе, чтобы соприкоснуться телами, но Джисон отталкивает чужие руки, которые до локтей измазаны в липкой крови невиновных жертв. Хан не может совладать с чувствами и те вырываются из него с протяжным криком от безысходности, и он толкается еще резче и глубже. Слезы наворачиваются на глаза от переизбытка таких разных чувств. Гнев и неприязнь к убийце, смешивается с самой чистой любовью и Джисону до безумия больно глубоко внутри, когда Минхо приподнимается и тянет его за шею вниз, моля: — Сонни, поцелуй меня. Но Джисон не может и он вновь отталкивает руки Минхо от себя, резко выходит, чтобы перевернуть тело. Входит вновь и впивается ногтями в мягкую кожу спины, оставляя отпечатку лунок на лопатках Минхо. Он слышит стон боли внизу, но не желает останавливаться, Джисон хочет лишь насладиться близостью и разделить эту разрывающую боль с любимым человеком. Почувствовать и запомнить его тепло, хоть и приправленное самой горькой специей. — Прошу, — голос дрожащий и Джисон практически не слышит его, преследуя лишь собственное удовольствие, вбиваясь как можно более остервенело. — Сонни, пожалуйста, — шепчет Минхо. Эти слова ничего не значат, они звучат изо рта убийцы и Джисон должен принять это. — Джисон, остановись! — Минхо кричит, собрав все оставшиеся силы внутри себя. Джисон слышит слезы в голосе самого дорогого ему человека и не может не остановиться. Он отстраняется, чтобы переползти на край кровати, запрещая коснуться любимой кожи в последний раз. Он видит, как дрожит чужое тело. Спина часто вздымается, а всхлипы глушит подушка, к которой прижато лицо. Пальцы ног сжимаются от боли, а руки сжимают простыни в попытке успокоить рыдания. Щеки Джисона тоже мокрые от слез. Невозможно смотреть на любимое обнаженное тело и испытывать только неприязнь. Видеть всю ту грязь от мертвых людей, что убили эти нежные руки и, теперь, она покрыла толстой коркой и тело Джисона. — Уходи, — шипит младший сквозь слезы и видит, как Минхо приподнимается на локтях и показывая свои красные опухшие глаза. — Минхо, уезжай. Спрячься от меня, чтобы я никогда не смог найти тебя. Джисон плачет, голос срывается на каждом слове, да и собрать их в предложения до смешного сложно. Минхо встает, дрожащими руками натягивает белье и одежду. Заглядывает Джисону в глаза, но тот прячет их, пытаясь не поддаться чувствам и не броситься в объятия любимого хёна. Когда входная дверь хлопает, ногти царапают кожу на ногах, и Джисон падает вниз, зарываясь лицом в одеяло, чтобы его истерики не было слышно соседям. Он прислушивается к каждому шороху за стеной. Слышит, как хлопает чужая дверь в последний раз. Как заводится мотор машины под окном. Слышит звенящую тишину. Это конец. Он отпустил свою любовь и шанс на повышение. Он позволил серийному убийце их города уехать безнаказанным. Он оставил себя в вечном одиночестве.

***

Джисон не смыкает глаз в ту ночь. Обычно, после такого сильного выплеска эмоций, спится хорошо, как никогда. Организм ослаблен, да и предыдущая ночь выдалась бессонной. Но сон не приходит даже после теплого расслабляющего душа. Он лежит на не расправленной постели до первых лучей восходящего солнца, прислушиваясь к оживающей улице за окном. Джисон ждет единственного звука. Шума, что издает двигатель машины Минхо. Звука, который изучен более чем на сто процентов и, который нельзя ни с чем спутать. Даже слез больше нет в организме. Как, кажется, и воды в целом. Джисон выпивает бутылку воды в один глоток, с такой жаждой, словно питался исключительно алкоголем на протяжении нескольких дней. Боль в голове и во всем теле говорит о том же. Он приходит на рабочее место раньше, чем когда-либо. Только пара работников на месте. Те, которые должны сдать смену после ночного дежурства и отправиться домой. Когда подтягивается основная работающая масса, Джисон не может ни обратить внимания на еле скрываемые смешки и взгляды в его сторону. Они не могут знать о том, что произошло ночью. Джисон уверен в этом. — Джисон! — требовательный следовательский голос за спиной заставляет вздрогнуть. Точно ли никто не знает? Вдруг за ним тоже была слежка и уже весь участок знает, как Джисон обошелся с главным преступником города — сначала трахнул в своей кровати, а после собственноручно отпустил в далекий путь бегства. Но Джисон даже не удосуживается ответить начальнику кивком. Наоборот вжимает голову в плечи, пытаясь спрятаться в свой панцирь, как черепаха. Ким игнорирует поведение подчиненного, приближаясь ближе и крича совсем рядом с Джисоном: — Джисон! — но Джисон в ответ зажимает уши ладонями, пытаясь заглушить крик, что разбивает череп на острые осколки. — Ты смел явиться на работу с похмельем? Удивительным образом вывод, который сделал начальник, заставляет головную боль исчезнуть на мгновение. Джисон распахивает глаза и оглядывается, неуверенно кивая. Никто не знает об оплошности и нарушении полицейской этики. — Никаких манер! — заявляет следователь. — Через десять минут жду отчет по краже в парке, — он проговаривает, сморщив лицо, и взмахивает рукой в воздухе, указывая на Джисона, — только лицо свое в порядок приведи для начала, смотреть тошно. Джисон дожидается пока неприятный шаркающий звук за спиной стихнет: начальник купил себе дорогие туфли, но прежде следовало научиться ходить. А затем вглядывается в свое отражение в экране телефона. Впалые щеки и болезненный цвет лица, а круги под глазами скоро сольются с цветом его черной рабочей рубашки. Все чем он может себе помочь — это выпить крепкий кофе. Киму должно быть известно, что отчет он не получит в ближайший час. Несколько дней проходят в привычном для Джисона режиме. Дом — работа, работа — дом. Все обычно, за исключением окончательно сбившегося режима сна. Точнее сказать — его отсутствие. Джисон не может смириться с уходом Минхо. Он по долгу сидит на балконе по вечерам, выжидая, что вот-вот подъедет знакомая машина. Сидит, пока кончики пальцев на руках не синеют от холода. Затем, в кровати пытается расслышать хоть какой-то шорох за стеной. Он даже кровать передвинул вплотную к их смежной стене. Даже если удается погрузиться в поверхностный сон, то не удается забыть о нем. Минхо везде: в воспоминаниях, мыслях, ощущениях. Сознание удачно посылает картинки о их прошлом, которое никогда не повториться, и будущем, которому не суждено быть. Приятные милые сны, в которых Минхо треплет волосы Джисона и щекочет под подбородком, словно одного из своих котов. А спина младшего покрывается плотным слоем мурашек, и хочется научиться мурчать, чтобы Минхо делал так на протяжении всей их жизни. Жизни, что суждена быть одна на двоих. Джисон просыпается со слезами на глазах. Этих событий никогда не будет в реальности. Ведь они сами испортили свой шанс на будущее. Джисон думает, что нужно было предложить ему остаться с ним. Они бы сбежали вместе и были счастливы. Но следом всплывают фотографии почти дюжины невиновных жертв. Он оставил безнаказанным серийного убийцу и собственноручно отдал город в его грязные руки. Руки, в которые так желает прыгнуть Джисон самостоятельно. Зарыться глубоко в его сердце, изменить, узнать причину и никогда не отпускать из своих объятий. — Сонни, — теплый ласковый голос медом обливает уши Джисона. Тот любимый голос, которым его будит Минхо, когда он засыпает на его плече во время просмотра фильма. Джисон знает, что последует за этими словами: Минхо запустит руки в его волосы, слегка зачесывая упавшую на лоб челку. Прижмет руку, чтобы Джисон ощутил давление, и глубоко вдохнет, словно сам наслаждается происходящей ситуацией. Затем позовет еще пару раз, прежде чем Джисон соизволит открыть глаза и, стесняясь, отстранится. Но сегодня Джисон думает, что настал лучший момент. Неизвестно откуда появляется смелость, и он перекидывает руку через тело Минхо, обхватывая поперек живота. Прижимается всем телом к боку Минхо, притворяясь, что все еще спит. Но звук удовольствия вылетает из него и Джисон замирает, готовясь, что Минхо слабо оттолкнет его и, улыбаясь, скажет, что ему нужно домой. Что-то не так. Минхо так же замер. Он тоже испугался, что все может прекратиться? Или не хочет тревожить сладко спящего Джисона? А может и вовсе не знает, как отказать, не обидев. И почему Минхо такой холодный? Джисон снова забыл закрыть окно? Нужно принести плед и накрыть парня. Джисон приоткрывает один глаз, чтобы начать свое пробуждение, но вместо освещенной светом от экрана телевизора комнаты его встречает полная темнота. Он открывает оба глаза, все еще не понимая где находится и натыкается на холодную подушку, которую крепко держит в своих объятиях. — Блять! — выругивается Джисон, отшвыривая подушку в противоположную от кровати стену. Он впервые не может сдержать тот крик, что давно поселился в нем. Его голос наполняет комнату, выходя за пределы стен. Джисон не может побеспокоиться, что будет слышен соседям. Слишком долго эта боль скрывалась внутри него. Он не сдерживает слез, выпуская все наружу. Сжимает одеяло в кулаках, растягивает его в разные стороны и кричит. Так громко, чтобы каждая клеточка тела смогла вдоволь накричаться. Его прерывает треск ткани и Джисон замолкает, отпуская одеяло и вскакивая с кровати. Не успевает одуматься, как оказывается на балконе и встает босыми ногами на холодные перила. Время близится к зиме и влажный воздух невероятно холоден, а металлические прутья и подавно. Он хватается руками за выпирающие части здания и наклоняется в сторону, чтобы ухватиться за металл со стороны квартиры Минхо. Джисон боится высоты, но сейчас его не тревожит, что под ним еще семь этажей. Джисон прижимается к стеклу, пытаясь высмотреть что-либо в пустой квартире. Но все что он видит — это темную пустоту. В следующее мгновение Джисон сидит в машине своей матери. Он не любит водить, но знает, как это любила его мать. Поэтому и не смог продать ее, а наоборот, каждые полгода проводит полную диагностику. Мама настояла на получении прав, ведь была уверена, что это пригодится его сыну в будущем. Она всегда беспокоилась о Джисоне, так как они были единственными близкими людьми в жизни друг друга. А Джисон, в свою очередь, всегда прислушивался к материнским советам, доверяя ее жизненному опыту. Мама никогда не шла против сына и поддерживала его в любом начинании и продолжении. «Что бы она сказала мне сейчас?» — задается вопросом Джисон. Поддержала бы она влюбленность сына в другого парня? Джисон хочет верить, что да. Мать всегда была уверена, что настоящая и искренняя любовь победит все, даже несмотря на то, что отец Джисона бросил ее с младенцем на руках. Она мечтала о хорошей невесте для сына, с которой у Джисона будут самые крепкие чувства. Джисон жалеет, что не успел признаться в своей ориентации. Жалеет, что узнал о ней лишь благодаря Минхо. Джисон заезжает в полицейский участок, где его встречает, еле открывший один глаз из-за сна, дежурный. Не поздоровавшись, Хан пролетает к своему рабочему месту, где поверх рабочих документов уместились бумаги по делу о городском серийнике. Он забирает все, что видит и размещает на заднем сидении своей машины. К утру он объезжает несколько указанных мест преступлений, начиная с самого свежего. Вновь обыскивает каждый угол, на предмет улик или, что Минхо был здесь совсем недавно. Джисон надеется, что его уже бывший сосед оставил подсказки, ведь сам мечтает, чтобы они воссоединились и уехали вместе. — У тебя есть хоть маленькая щепотка мозгов в голове?! — кричит следователь Ким в трубку телефона, когда Джисон наконец отвечает после пяти пропущенных вызовов. — Почему тебя нет на рабочем месте? И Джисон практически ощущает влагу от слюней начальника, летящих в динамик телефона, когда отвечает, что начальник самостоятельно отдал Джисону право расследовать это дело. Приходится вернуться в участок, чтобы наведаться в отдел улик. Он знает, что не найдет там ничего, кроме пары окровавленных вещей погибших. Но исследует коробку за коробкой, не обращая внимания на удивленную пару глаз сотрудника. И снова отправляется в путь, прихватив флешку со сохраненными на ней малочисленными записями видеокамер, на которых не запечатлено ни единого важного фрагмента. Джисон покупает недорогой ноутбук на отложенные средства, чтобы не приходилось возвращаться в участок для проверки баз данных и другой информации. А еще, чтобы не слышать вой беснующегося начальника. Наверное, полнолуние так влияет на его подобие собачьего рода. Джисон любит животных и собак в том числе, но следователь Ким — это отдельный вид, который Хан ненавидит всем сердцем. Он больше не ночует дома. В этом нет никакого смысла. А кошмары не преследуют его, если тот не спит по ночам. Джисон разрешает себе вздремнуть на пару часов в машине или на своем рабочем месте, заливая весь недосып энергетическими напитками и сладостями, чтобы мозг работал лучше. Объезжает все числящиеся в деле маньяка подворотни и исследует новые, что хоть немного похожи и могут стать следующим местом преступления. Вновь опрашивает родителей и друзей жертв. Их начальство и других людей, с которыми те могли встречаться незадолго до смерти, вплоть до продавцов круглосуточных магазинов рядом с домом.

***

Начальник добивается своего и отстраняет Джисона от дела с помощью вышестоящего руководства. У него изымают до последней бумажки. Но Джисона мало волнует случившееся событие, ведь все документы давно перенесены на его компьютер. Он не появляется на рабочем месте несколько дней, продолжая свое личное расследование. Ему больше нет дела до погибших людей. Его волнует лишь то, что он должен добраться первым до их убийцы. Вернуться в участок приходится, когда Джисону прикрывают доступ к полицейским базам данных. Начальник орет и трясет парня за плечи, а после брезгливо отдергивает руки, вытирая об свои брюки, намекая на неопрятный вид. Но Джисону все равно на слова, взгляды и протянутое заявление на увольнение. Не проходит много времени прежде чем его увольняют и грозят сделать что похуже если тот продолжит вмешиваться в личное пространство родственников погибших. Джисону это больше не требуется, он перешел на новый путь. Теперь он исследует каждый мотель в городе, коих слишком много и занимает это не одну неделю. Переговоры идут в разы сложнее без значка полицейского. И благодаря внешнему виду парня администраторы не стремятся идти на контакт. Его сальные, мытые в раковине туалета торгового центра, волосы спрятаны под потертой кепкой, которую он носил еще во времена студенчества. Из-под козырька видны впалые от недосыпа и голодания щеки. А белки глаз давно приобрели кровавый рисунок натруженных капилляров. Не удается найти и упоминания о Минхо. Тот словно провалился сквозь землю. Еще бы было не так, ведь Джисон самостоятельно приказал ему сбежать. Джисон питается едой быстрого приготовления из круглосуточных магазинов. Сердце яро реагирует на количество выпитого кофе и энергетиков, те уже не помогают и Хана вырубает практически сразу, как тот прикрывает глаза. Сон беспокойный и поверхностный, ведь спать на заднем сидении маленькой машины ужасно неудобно, а возвращаться домой даже нет мысли. Там он точно не отыщет свою любовь. В голову приходит новая мысль. Минхо сбежал с тремя взрослыми котами, а это очень неудобно для преступника в бегах. Джисон решает, что ранним утром отправится в ближайший приют для животных. Ему не верится, что его сосед смог бы бросить своих любимых малышей, но думает, что прикрыть свою задницу важнее. Он останавливается на парковке городского парка поздней ночью, завершив объезд последних ближайших отелей. Он просыпается еще до первых лучей солнца. Стонет от боли, потягиваясь в спине, и включает обогреватель в машине. Зима пришла так некстати, одарив Джисона больным горлом и насморком. На навигаторе уже подготовленный маршрут до ближайшего приюта. Джисон включает радио и, по привычке, пытается настроить полицейскую волну. Он делает это каждое утро, надеясь услышать хоть какие-то новости, которые больше не доносятся до его ушей, как раньше. Прежде он пытался абстрагироваться от вечно льющегося потока информации, учился слушать лишь нужное, но сейчас он мечтает услышать знакомые голоса и слова. Его действия прерывает неожиданный рингтон телефона. Ему никто не звонил после увольнения. Джисон испуганно таращится на экран и трет глаза, думая, что имя бывшего коллеги на нем — лишь помехи зрения. Лим Вану — единственный человек, который не считал нужным оскорбить или насмехнуться над Джисоном. Большую часть времени они не замечали друг друга, но часто выручали если это требовалось. Бывший коллега уведомляет о поимке преступника, которого Джисон и вся полиция так давно искали. Того поймали с поличным, прямо во время того, как он пытался совершить следующее убийство. Потерпевший успел набрать номер полиции и остался жив. Вану сказал, что посчитал нужным рассказать об этом. Глаза Хана наполняются жгучими слезами, и он просит о встрече. Просит посмотреть в глаза человеку, что обрубил жизни десятка людей. Но в душе молит о том, чтобы увидеть в последний раз свою любовь. Милого и вечно доброго соседа, что разрушил жизнь Джисона. Парня трясет от предвкушения встречи и непрекращающихся слез. Внутри борятся миллионы чувств. Ему боязно и грустно встретится с ним, но от того же радостно, что Минхо жив. Его посадят в тюрьму. Дадут пожизненный срок. Они точно не будут вместе. Но он здесь, совсем рядом, и сердце Джисона болезненно сжимается от всей безграничной любви, что заключена в нем. Пустынные улицы позволяют добраться до своей квартиры быстрее обычного. Адекватные люди еще не проснулись или лишь начинают собираться в новый день. А Джисон мчится, чтобы принять душ и подготовится к вступлению в новую жизнь. Она точно не будет прежней. Больше не будет надежды заснуть в объятиях Минхо, выпить с ним стакан горячего чая, заваренного им самим. Не будет бессмысленных, но от того таких успокаивающих разговоров. Не будет и того Джисона, что любил до беспамятства своего доброго соседа за стеной. Двойной щелчок после поворота ключа в замочной скважине отпирает дверь. Квартира встречает непроглядной темнотой, ведь перед давним отъездом Джисон завесил окна плотными шторами, а раннее солнце еще не проснулось до конца, чтобы пробиться через ткань. Джисон замирает, как только прикрыл за собой дверь, не успев нажать на выключатель. Из темноты собственной квартиры на него смотрят три пары кошачьих глаз. Те отмирают и подбегают ближе, сначала неуверенно оглядывая Джисона и принюхиваясь, а затем принимаются потираться носиками о его ноги. Сердце Джисона пропускает удар. Минхо знал, что его поймают и оставил своих котов в квартире своего соседа. Они разминулись. Неизвестно сколько дней бедные животные провели в одиночестве и голоде. Джисон плачет, аккуратно спустившись на колени, а коты принимаются его успокаивать. Он чувствует влажные носы, которыми те водят по его щекам, и слышит недовольные мяуканья, но замирает не из-за них, а из-за того, что слышит тихий хриплый голос из темной глубины: — Сонни? Джисон не доверяет собственному слуху. Кажется, что это вновь вернувшиеся галлюцинации, что поселились в его квартире. Снова пугающе похожий на реальность сон. Он прикрывает уши руками и шепчет, чтобы тот уходил, чтобы больше не тревожил его разум, что он не реальный. — Сонни, это ты? Голос слишком болезненный. Что-то изменилось в тех видениях, что преследовали Джисона ранее. Поэтому он открывает глаза, вглядываясь в дальний угол своей квартиры, и встречается с до боли знакомыми глазами, что раньше сверкали, а теперь полны безнадежности. Наверное, глаза Джисона выглядят точно так же — отчаявшиеся и больные. — Помоги мне. Он просит скрыть его от полиции? Джисон машет головой в последний раз пытаясь вернуться к реальности, прогнать ненастоящего Минхо, но тот не сдвигается с места, боясь выйти из тени. — Как ты сбежал? — подает голос Джисон. — Я не смог быть там один, — шепчет Минхо и Джисон широко раскрывает глаза, не понимая этих слов, — без тебя слишком холодно, даже когда ты за стеной, то мне теплее. Я больше не хочу бежать. — Тебя ведь поймали, — Джисон медленно идет к испуганному парню и опускается на колени рядом с ним, — тебя поймала полиция. Минхо поднимает глаза, в которых видно лишь непонимание. Мотает головой из стороны в сторону, показывая, что это не так. Хватает ладонь Джисона и сжимает ее между своих, но тот вырывает ее и отползает назад, чтобы быть дальше от убийцы. — Минхо, ты убил десять человек и теперь просишь скрыть тебя? Глаза напротив наполняются слезами. Джисон видит, как те блестят даже без света. Ему больно слышать чужие всхлипы, но он не двигается, наблюдая, как Минхо продолжает качать головой, отрицая слова Джисона. — Нет… я, — пытается сказать Минхо, но громкие всхлипы мешают словам. — Что ты хочешь сказать?! — удивленно кричит Джисон. — У полиции есть все на тебя. Каждая твоя жертва с переломанными ногами страдала, а теперь ты говоришь, что это не ты? — Не я! — кричит Минхо. — Я… она была одна. — Кто? — Ханыль! — Что ты имеешь в виду, Минхо? — совершенно не понимая, спрашивает Джисон. — Я не хотел убивать! Мы выпили, и она побежала в этих дурацких туфлях, — пытается объяснить Минхо, но это еле возможно из-за непрекращающейся истерики. — Она упала, а там эта девушка. Я видел их впервые! Джисон старался расспросить Минхо о предыдущих жертвах. Показывал их фотографии при жизни, но Минхо лишь удивленно отвечал, что не видел их ранее и тем более не убивал. Он сознался лишь в одном убийстве и том непреднамеренном. Они слишком сильно напились на свидании и Минхо позволил себе чуть больше дозволенного, начав откровенно приставать к девушке за углом бара, где они выпивали. Ханыль решила, что сбежать будет эффективнее, чем пытаться остановить парня. Но выпитый алкоголь помешал, и та запнулась, упав в подворотне. Минхо следовал за ней и испугался, когда увидел, что девушка не двигается, а под ее лицом расплывается красное пятно. Он хотел убежать, испугавшись, что кто-то решит пройти рядом и полиция решит, что именно Минхо убил Ханыль. — А девушка, которая видела тебя? — спрашивает Джисон после того, как Минхо завершил истеричный рассказ. — Я не знаю зачем сделал это! — продолжает Минхо, энергично жестикулируя руками. — Не знаю зачем напугал ее и сбежал! Джисон все же едет в полицейский участок. Он оставил Минхо в своей квартире, укрыв пледом, после того, как тот уснул, вымотанный истерикой. Джисон чувствует себя не лучше, но долгожданный душ и наконец-то принятые таблетки от простуды, заставляют вновь почувствовать себя ожившим. Перед отъездом он покормил котов, насыпав сухого корма в блюдца, что нашел на кухне. Он не догадывается, что пережили бедные животные, пока Минхо пытался сбежать. Вану проводит его, давая лишь мельком взглянуть на незнакомого Джисону человека. Того допрашивали в тот момент, но даже издалека Джисон увидел, что тот выглядел, как самые настоящие серийники из других дел. Минхо не был похож на таких. Он, словно невзначай, интересуется по скольким убийствам судят преступника и облегченно выдыхает, когда слышит число десять. Хочется молиться всем богам, что сотрудники полиции, так же, как и Джисон, не заметили, что десятое убийство совершенно другое. Оно похоже не предыдущие, но алкоголь в крови и лишь одна сломанная нога могла натолкнуть полицию на то, что эти дела не связаны. Но разве кому-то хочется иметь больше заморочек? В квартире Минхо встречает Джисона выспавшимся и не таким напуганным. А Джисон рассказывает о том, что ему не нужно волноваться и Минхо повезло, что его убийство повесили на другого человека. Минхо делится, что уехал в родной город. Там никто не продал родительский дом после их смерти, но и он не смог остаться в нем надолго. Трудно остаться в пустующем доме, что он запомнил громким и веселым. Котам тоже было страшно и неуютно. А сам Минхо тосковал по Джисону. Он наконец признал, что тоже влюблен, но боялся поверить в этом, хотя сам не понимал почему, ведь Джисон не скрывал своих чувств, хоть и старался. Но в дали, Минхо осознал, что это именно то чувство. Светлое и сильное. Затмевающее весь здравый смысл. Поэтому он и позволил себе вернуться, хоть и Джисон сказал бежать. Вечером Джисон не мог поверить в происходящее. Реальность была так похожа на страшные сны, что преследовали его последние месяцы. Они смотрели недавно вышедшую дораму, о которой не знали, ведь обоим было не до этого. Сидели на маленьком диванчике в квартире Джисона и давились сомнительным на вкус, вид и цвет листовым чаем, что нашли в шкафчике. Выбор был не велик. Лишь чай или растворимый кофе, который бы не дал им уснуть после. Они не говорили о том, что Минхо нужно вернуться в свою квартиру. Оба не хотели расставаться. Джисон вел себя чуть отстраненно, боясь лишний раз прикоснуться к парню. Он лишь смотрел на его профиль, освещенный экраном телевизора и считал удары собственного сердца. Которое билось так, как не билось после энергетиков, которые Джисон пил литрами. Но оно вовсе замерло стоило Минхо склонить голову на джисоново плечо, а после прошептать: — Теперь ты хочешь поцеловать меня? Вспомнилась их предыдущая встреча, когда Минхо умолял о поцелуе, а Джисон лишь оттолкнул его, причиняя удвоенную боль. Сейчас все было совершенно по-другому и оба ощущали это. Поэтому Джисон, немедля, развернул голову Минхо, чтобы посмотреть в его глаза и предельно честно сказать: — Я так долго мечтал об этом. Сухие и обветренные губы из-за плохого образа жизни царапали губы Минхо, но тот и не собирался жаловаться. Они не торопились, больше из-за неуверенности в собственных действиях. Но быстро подстроились под темп друг друга, ускоряя его. Минхо перекинул ногу через бедра Джисона, оказываясь сверху и младший удовлетворенно промычал в чужие губы, обхватывая чужую талию и прижимая ближе к себе. Поцелуи становились все более развязными и мокрыми, а движения, что делал Минхо собственными бедрами, добавляли жара от возбуждения. Он держался за плечи Джисона, потираясь ягодицами о его твердеющий член в штанах. Приятные вздохи слетали с губ Минхо, когда Джисон принялся использовать собственные руки, направляя парня над собой. Минхо оторвал ладони от плеч, чтобы спуститься ниже и развязать шнурок на домашних штанах Джисона, но тот его остановил, удержав за запястья. — Я тороплюсь? — тяжело дыша спросил Минхо. — Нет, — ответил ему Джисон, пытаясь смотреть в глаза, но взгляд то и дело соскальзывал на приоткрытые раскрасневшиеся губы, — торопились мы в прошлый раз. Неприятное воспоминание, которое хотелось бы забыть обоим, но это их жизнь и их ошибка, которую придется исправлять вместе. — Я боюсь снова сделать тебе больно, — признался Джисон и удивленно вздохнул, когда Минхо резко обхватил его щеки своими руками, заставляя смотреть в глаза. — Я знаю, что не сделаешь, — он оставил быстрый поцелуй на каждой щеке и продолжил. — Сейчас я верю тебе. Джисон не так доверял себе, но ласковые действия Минхо успокаивали его и он решил продолжить: — Будь главным сегодня, — предложил Джисон и Минхо улыбнулся, коротко кивнув. — Хорошо, — он в последний раз чмокнул Джисона в губы прежде чем встать с его колен, — Тебе нужна минутка, малыш? Джисон застенчиво улыбнулся от милого, но в данный момент горячего обращения и, соглашаясь, кивнул. — Тогда я буду ждать тебя в своей квартире. Минхо улыбнулся напоследок и, подобрав спящих в обнимку котов, вышел за дверь. Джисону потребовалось несколько секунд. чтобы перевести дыхание и он отправился в душ. Соседняя квартира встречает приятным приглушенным светом и незнакомой прохладой из-за открытых на проветривание окон. Джисон мнется в дверях, не понимая, что должен делать дальше и Минхо понимает это, поэтому выходит из спальни, чтобы пригласить туда своего парня. Они не обсуждали кем теперь приходились друг другу, но Минхо думается, что Джисон не будет против если тот назовет его своим. — Только не разувайся, — просит Минхо и Джисон обращает внимание на покрытый пылью пол. Больше двух месяцев прошло с побега Минхо, и квартира пустовала, наращивая защитный слой от одиночества. Котячье семейство перебралось на собственные лежанки досыпать свои сны. Они так мирно лежали, приобняв друг друга лапками, что казалось, будто Минхо и не переносил их из чужой квартиры. Устали после дороги и скитаний своего хозяина. Джисон проходит в приоткрытую спальню и ёжится от холода. Минхо замечает это и закрывает окно, а затем накидывает на плечи Джисона теплый плед крупной вязки. Манит пальчиками, зазывая лечь на кровать, которая застелена свежими простынями. Сладкий запах окутывает комнату, в которую больше не проникает свежий воздух. Пахнет цитрусами и выпечкой, словно прямо здесь распаковали свежий лимонный пирог. Джисон оборачивается и видит маленький огонек от горящей свечи в стекле. — Я купил эту свечу очень давно. Увидел в магазине и мне показалось, что она пахнет нами. Ты, как сладость, а я — цитрус, — размышляет Минхо, пока Джисон продолжает наслаждаться видом огня и разливающимся ароматом. — Хотел подарить ее тебе, но не понимал, как смогу объяснить подарок. — Не нужно было бы объяснять, — улыбнулся Джисон и, скинув тапки с ног, забрался на кровать, прямо в теплые объятия, — я бы подумал точно так же. Запах становился лишь сильнее по мере того, как воздух нагревался вместе с их телами. Впервые они могут позволить себе быть настолько близко. Прижиматься обнаженными телами и вкушать поцелуи, которые наполнены самыми сильными и искренними чувствами. Им предстоит разобраться со многими проблемами, но сейчас — есть только они и с безумной скоростью нарастающее чувство желания. Джисон готов развалиться, как только Минхо оставляет первый поцелуй на мочке уха, а затем скользит ниже. Он проводит губами по пульсирующей венке на шее, используя ту, как проложенный на карте путь. Аккуратно поглаживает кожу, что покрылась румянцем. Хочет поцеловать каждую мурашку, которые рассыпались по горячему телу. Парень под ним извивается, стоит Минхо провести языком по темной коже соска и чуть прикусить его одними губами. Подняв голову Минхо видит, что Джисон наблюдает за ним из-под полуприкрытых век, а когда последний видит, что был пойман с поличным, откидывает голову назад и обреченно стонет, закрыв лицо ладонями. — Ты очень красивый, Сонни, — заверяет Минхо и целует в ямку солнечного сплетения, — не закрывайся от меня. Минхо просит и одновременно раздвигает его бедра, просунув ладонь между них. Джисон поддается и сгибает ноги в коленях, снова открывая глаза, чтобы не только чувствовать, как Минхо обдает горячим воздухом его налитый кровью член, но и видеть прекрасную картину. А старшего откровенно ведет от того, что Джисон смотрит и поэтому старается лишь сильнее, разжигая один огонь на двоих. Он целует по всей длине, лежащий на животе член. Вызывает удивленный стон, когда целует мошонку, а затем и смущенный стон, после того, как скользит языком по морщинистой коже вниз. Джисон упирается пятками в матрас и вскидывает руки, чтобы оторвать голову от себя, но Минхо опережает, прижимая чужие ладони к его же бедрам, одновременно удерживая верхние и нижние конечности. Он сразу же отпускает, позволяя Джисону повторить действия если он вправду хочет прекратить, но тот лишь смотрит широко, раскрыв глаза. Грудь быстро вздымается от частого дыхания, а кожа лица раскраснелась лишь сильнее. Губы, красные от недавних поцелуев, приоткрываются, но быстро смыкаются вновь и Джисон жмурится явно смущаясь. — Все в порядке? — уточняет Минхо поглаживая внутреннюю сторону бедра. — Мгхм, — он выдает такой звук, будто одновременно говорит и сглатывает вязкую слюну. — Расскажи мне, малыш. И снова это прозвище, от которого у Джисона внутри бабочки разлетаются, словно тех сдуло сильным порывом ветра. Стремительно. Насмерть. Минхо отрывается от мягкой кожи и нависает сверху, пытаясь разглядеть каждую эмоцию на раскрасневшемся лице. — Мне никогда… — все же говорит Джисон и жмурится, будто боясь осуждения за собственные слова, но Минхо в ответ нежно целует в лоб. — Я думаю, что тебе понравится, — улыбается старший. — Но я всегда могу притормозить или наоборот поторопиться. Только скажи мне об этом. Дождавшись уверенного кивка, Минхо снова опускается вниз и в дополнение целует красную головку, заставляя член дернуться от желания. Он аккуратно разворачивает Джисона, чтобы тот оказался лежать на животе, а у Минхо было больше места для развлечения. Джисон устраивается удобнее, подложив ладони под подушку и развернувшись, чтобы наблюдать за действиями старшего. Тот гладит спину, разминая напряженные мышцы и оставляет поцелуи почти на каждом позвонке, спускаясь вниз. Нежно мнет округлые ягодицы в руках, наслаждаясь их идеальной формой, так хорошо умещающейся в его ладонях. А затем разводит их в сторону, открывая себе слегка подготовленное место с влажной кожей по краям. Стремится к ней, чтобы слизать безвкусную смазку и наслаждается довольным, но удивленным от ощущений, мычанием. У Джисона был секс с мужчинами, но такое он не получал ни от кого. Он полагал, что это должно быть приятно, но не осознавал до какой степени. Даже не думал, что пара поглаживаний языком и поцелуев доведут его до балансирования на грани удовольствия. Не облегчает тот факт, что его член плотно зажат между постелью и животом, а сам Джисон не может спокойно лежать, елозя по кровати и дополнительно стимулируя его. Он зажмуривает глаза, стараясь продержаться дольше и не осознает, что сжимается всем телом. — Милый, ты можешь кончить если тебе нужно, — уверяет Минхо вновь примкнув к влажной морщинистой коже. — Я не хочу так, — хнычет Джисон и ощущает вибрацию внизу от того, что Минхо нежно посмеивается от его тона. — А нам будет легче продолжить если ты сделаешь это. Джисон раздумывает пару мгновений, но это едва ли возможно, ведь Минхо оставляет несколько влажных поцелуев, а затем раздвигает ягодицы еще шире и толкается напряженным языком внутрь. Такое действие Джисон не выносит и обильно кончает с приглушенным стоном, ведь успел закусить ребро ладони. — Ты прекрасен, — воодушевленно сообщает Минхо, когда разворачивает Джисона и приближается к его губам. — Я? — смеется Джисон, пытаясь успевать отвечать на быстрые поцелуи, и дрожа всем телом, переживая, пожалуй, самый сильный оргазм в его жизни. — Это ты сделал со мной. Ты прекрасен! Они смеются и наслаждаются тем, что неловкость и стеснение пропали окончательно. Джисон стал более активным, отвечая на горячие поцелуи и исследуя желанное тело своими руками. Минхо вытаскивает из кармана штанов Джисона бутылочку смазки, с помощью которой тот готовился в своей ванной, и смазывает свой член. Но прежде чем войти удостоверяется, что не причинит вреда и боли, проверяя растяжку. Проталкивает пальцы, аккуратно добавляя следующий, и наслаждается тихими стонами и смешками. — Смешно тебе? — сам Минхо тоже тихо смеется не в силах сдержаться от заразительного смеха Джисона, приставляя головку и проталкиваясь чуть внутрь. — Я просто очень счастлив, что ты наконец-то рядом, — перестав смеяться отвечает Джисон. У Минхо на глазах наворачиваются слезы от того, как приятно узко внутри Джисона и от того, что он тоже счастлив. Счастлив, что ему больше не нужно бежать, скрывать свои чувства, а он может наслаждаться нормальной жизнью. Без условий и контрактов, что удерживали его до этого. Но об этом он подумает позже, не когда любимый парень под ним сильно сжимается, готовясь кончить во второй раз. И не когда Минхо сам кончит в любую секунду, ведь подстроился под идеальный темп для них обоих. Джисон помогает. подмахивая бедрами навстречу бедрам Минхо, довольно стеная от распирающего чувства и громких шлепков влажной кожи, что врезается друг в друга. Минхо успевает выйти, прежде чем кончить, и изливается на взмокшее от пота бедро Джисона. А затем падает рядом, притягивая того в самые крепкие объятия для них объятия.

***

Пальцы обжигает приятным теплом от нагретого стекла в руках, а в нос врезается легкий ненавязчивый согревающий аромат. Минхо не изменяет традициям, покупая новый вид чая, чтобы оценить его на пару с Джисоном. Совсем не терпкий вкус гречишного чая греет желудок, но не сильнее чем рука Джисона, закинутая ему на плечи и притягивающая его ближе к себе. Ежедневный просмотр дорам кажется странным, будто им больше нечем заняться, но это совсем не так. Отдыхать после тяжелого дня еще легче, когда оба комментируют и смеются над шутками друг друга. Прошла лишь неделя после начала их отношений, но, кажется, что и через месяцы они не изменятся. Им было комфортно вместе еще задолго до признания Джисона, а после также ничего не изменилось. Чувства, которые перестал скрывать Минхо, добавили лишь больше трепета и заботы. Мягкий комочек недовольно потягивается и возмущается, переползая с колен Минхо на Джисона, когда чувствует вибрацию телефона в кармане. Минхо достает телефон и пытается успокоить дрожащие руки, но получается с трудом, когда тот видит на экране телефона слово «Скрыто» вместо цифр номера телефона. Джисон не заостряет большого внимания на звонке и коротко кивает с улыбкой, когда Минхо заверяет, что звонит один из учеников. Минхо прикрывает дверь спальни, отмечая, что в квартире достаточно громко от звука телевизора и Джисон вдобавок что-то нашептывает коту на его коленях, поглаживая. — Как поживаешь? — Минхо слышит насмешливый голос в динамике своего телефона. — Зачем вы снова звоните мне? — шепчет Минхо в трубку, прикрывая рот ладонью, словно это поможет, Джисон не расслышал разговор. — Как зачем? — смеется голос по ту сторону, — Ты разве выполнил все? — Было сказано десять. Их было десять. — А последним ты убил нужного нам человека? — Я все выполнил, — не сдается Минхо, — я закрыл свою вину перед вами. — Тебе бы побеспокоиться, что решил сделать что-то по своей воли. Минхо вздыхает, присаживаясь на край кровати. Ему нечего сказать в свое оправдание, он нарушил условия договора, на который согласился несколько лет назад. По глупости и наивности решил, что его жизнь стоит чуть больше жизней десяти невинных людей. — Но мы считаем, что ты заслужил прощение от нашего погибшего брата. Он бы гордился проделанной работой. Ты же помнишь для кого старался? Ни на секунду он не забывал те страшные картины прошлого, что хотелось бы забыть. Когда Минхо служил в армии случилось страшное со стороны его сослуживцев. Он и не понял, как взвод разделился на два лагеря. Из-за глупой юношеской наивности страдали люди. Сначала они ранили словами, затем кулаками, а последней каплей стала судная ночь. Тогда предводитель одной из враждующих компаний предложил напасть и те, вооружившись холодным оружием и огнестрельным, решились забрать жизни своих обидчиков. Такой серьезный шаг, но кажущийся таким нереальным. Так Минхо думал, пока не почувствовал жгучую боль на своем предплечье, а посмотрев на волнующее место, увидел расплывающееся по футболке красное пятно. Так Минхо думал, пока зажимал рану от пули, что прошла навылет. Думал даже когда поднял взгляд и увидел дуло пистолета, что было направлено прямо на него. Хотел думать, пока видел обездушенное тело его друга, что прикрыл Минхо и получил пулю за него. Когда все стихли и уставились на труп, безвольно висящий на руках Минхо. А на следующий день служба Минхо подошла к концу. К сожалению, не из-за истечения срока. Незнакомые парни вывели его прямо с больничной койки и усадили в машину с затемненными стеклами. Не отвечали на вопросы и молчали сами, пока не привели его к взрослому седоватому мужчине. Уже тот объяснил какой жертвой спасся Минхо. Что его сослуживец был не обычным человеком, а приходился сыном главе опасной группировки. — Я никогда не позволю себе забыть, — прошептал Минхо, поглаживая рубец от пулевого ранения, который можно было прощупать даже сквозь хлопковую футболку. Тогда над Минхо сжалились, посмеявшись над напуганными глазами, с которыми тот смотрел на оружие в своих руках. Он должен был выполнить долг своего спасителя перед организацией, но в меньшем объеме. Десяти дел будет достаточно. Минхо не знал личностей жертв, не следил за ними. Его готовили издалека. А выполнял он заказы высокопоставленных личностей. — Вы сделали, то что было указано в контракте? — со страхом в голосе уточняет Минхо. — Конечно, человечек сидит твой срок. Нет никаких подозрений, — заверил мужчина. — Как там ваша любовь с нерадивым полицейским? — Это не ваше дело, — процедил Минхо. — Ты прав, это просто смешно. Тебе повезло, что брат защитил тебя тогда, а то лежал бы в своей гейской могиле, — мужчина откровенно насмехался, а Минхо не мог возразить ничего против. Остается слушать гомофобные высказывания и радоваться, что они не посмели возразить своему покойному брату, который выбрал Минхо. — Прощай, Минхо. Минхо пришел в себя лишь когда гудки по ту сторону трубки стихли. Он встает и приоткрывает дверь, пуская в темную комнату лучи и звуки жизни. Джисон продолжает шепотом комментировать диалоги, что издает телевизор. Для себя или для кота — неизвестно. Как он будет жить с тем фактом, что он несет столько смертей на своих руках и врёт человеку, который его любит? А Минхо не может найти ответ на этот вопрос. Смотрит на любимого человека, глаза которого щурятся от громкого смеха, когда тот видит что-то смешное на экране. Даже кот вздрагивает, но укладывается обратно. Минхо не знает, как будет жить с человеком, которому лгал до и после начала отношений. Человеком, которого Минхо любил уже доброе десятилетие, но не мог позволить себе признаться в этом, ведь на его плечах висел огромный долг за отданную ради него жизнь. Вся их дружба и любовь — сплошная ложь. Но теперь все будет не так. — Хен, возвращайся уже, я вижу тебя, — смеется Джисон и тянет руки по направлению к Минхо, словно может дотянуться и притянуть его самостоятельно. И Минхо не может сопротивляться его желаниям. Присаживается рядом и накидывает плед, что неаккуратно свисает со спинки дивана, им на плечи. Образует общий кокон. Их домик. Джисон устремляет взгляд в экран телевизора, прижимаясь к боку и согревая Минхо своим теплом. — Нам лучше уехать, — Джисон использует неоднозначную интонацию. Непонятно спрашивает он или утверждает и на секунду Минхо замирает от паники. Возможно Джисон услышал их разговор и теперь хочет помочь вновь сбежать? Но мечтающий взгляд парня, которым тот будто глядит сквозь телевизор, наталкивает на другое. И Джисон подтверждает, продолжая свой монолог: — Уедем куда-нибудь подальше? Где ничего не будет напоминать о прошлом кроме нас самих? — размышляет младший и переводит грустный взгляд на Минхо. — Ты хочешь начать все сначала? Работа, жилье, город? — спрашивает тот, поглаживая напрягшиеся мышцы спины Джисона под пледом. — Хочу начать сначала с тобой. Минхо улыбается, когда заглядывает в любимые глаза. Ему нужно забыть все, что он успел натворить. Вымыть тело и мозг в концентрированном растворе хлорки. Больше он не вернется к этому. Ничего не повторится. Минхо должен позволить обоим забыть несчастный город, что наполнен секретами и тайнами. Позволить им обоим жить счастливо.