Правильная привязанность

Вечер в Сеуле наступает незаметно. В студии мигает изредка свет, и лампочка издаёт тихий жужжащий звук. Госпожа Пак пообещала разобраться вот уже как неделю, но никаких изменений так и не произошло. Луна делает разворот в такт музыки и оказывается в центре комнаты. Её обдувает лёгким ветерком, выходящим из кассетного кондиционера, который вызывает лёгкие мурашки на коже. Кастиэль тихо сглатывает, наблюдая за ней из-за щели двери. Жадно следит за каждым движением её рук и ног, за тем, как тяжело поднимается её грудь, следуя рваным вздохам и выдохам. Обещает себе, что это было в последний раз, но в итоге оказывается здесь в очередной раз, отправив группу домой. Отходит чуть назад, прикрывая дверь, чтобы его точно не заметили. Ругает себя за такую глупую выходку и сразу убеждает себя в том, что не делает ничего плохого, а потом снова спорит с самим собой. Он не знает, что именно его привлекает в Луне, но не может отрицать своего интереса. Сперва это было простым любопытством, смешанным с юношеским желанием поддразнить «холодную королеву» — луну группы SIRENS — затем переросло в восхищение её упорством и настойчивостью, которые приносили проблемы остальным. Что же было теперь? Кастиэль не понимал, почему те же чувства не вызывали в нём Миён и Союн. Почему из всех именно Луна засела в его мыслях и вызывала улыбку, стоило ему вспомнить, как она вновь спорила с госпожой Пак. На его плечо ложится чужая ладонь, крепко сжимая. Кастиэль вздрагивает и резко оборачивается, приготовившись оправдаться за своё поведение, но вместо менеджера и Лина видит перед собой Союн, которая хитро щурится, склонив голову набок. — Давно заделался в сасен-фанаты? — хихикает она и слегка трясёт рукой, раскачивая его. Кастиэль отводит взгляд, смущаясь тому, что из всех именно Союн застала его. — Всего лишь посмотрел, как она танцует. — Да, так я и поверила, — Союн заглядывает в щель и на её лице расцветает нежная улыбка, какой она не делиться ни с кем, кроме сестры, — она уже несколько дней тренируется без какого-либо отдыха. И сколько бы раз я ей не говорила, что нужно брать перерывы, она упирается и отказывается. — Правда, что ли? — Кастиэль складывает руки на груди, усмехаясь, — Мне казалось, упираешься здесь только ты. — Не начинай. Я забочусь о них ради их же блага. Один концерт не стоит, — она неопределенно машет рукой в воздухе, — вот этого. Ария часто переживает и не спит по ночам, Ёна изводит себя диетами, а теперь Джиюн тратит свободные часы на хореографию, которую может станцевать с закрытыми глазами. А что будет дальше, когда мы станем популярнее? — Вы скоро выпустите альбом, а затем вас ждёт череда концертов, неудивительно, что все напряжены, — Кастиэль старается не закатить глаза от своих же слов. Тоже самое им повторял менеджер из раза в раз наравне с психологом, которого им приставили с недавних пор, — сама-то ты в порядке? — …да, — хрустально-ломким голосом. Союн медлит, когда переводит на него взгляд, уставший и равнодушный. В уголках её глаз — морщинки, которых раньше не было, а в самих глазах, в её радужках, обычно сверкающих зелёным, серость, тягучая и тяжёлая, непривычная, полностью перекрывающая блеск. Замечает линии на лбу, которых раньше-то и не было, ведь теперь она хмурится намного чаще, чем улыбается. Кастиэль теперь понимает, что перед ним не та задорная и весёлая девушка, которая первой подошла к нему, чтобы подружиться. Перед ним уставшая и измождённая бесконечными съёмками и тренировками Союн, чьи тёплые мозолистые пальцы аккуратно гладят его по плечу. Я сломаюсь Но я не дам им упасть и разбиться Я в порядке Кастиэль хочет возразить, спросить, нужна ли ей помощь, но в этот момент открывается дверь в зал. Луна недовольно смотрит на них обоих, особенно заостряя внимание на его плече, которое под её взглядом словно жжётся. Союн в последний раз сжимает его плечо, отпуская, и тянется обеими руками к Луне, чтобы крепко обнять. Преображается, словно мгновение назад ничего не было, и что-то рассказывает звонким и довольным голосом, в то время как Луна не сводит глаз с Кастиэля. Сердце пропускает удар, спотыкается на следующем, чтобы бешено застучать под рёбрами. Заставляет себя сделать вздох, на котором едва не давится. В горле пересыхает, и он сглатывает. В голове эхом повторяется фраза, как на заевшей пластинке, снова и снова, и снова. Его ладонь непроизвольно дёргается от напряжения после тренировок, возвращая в реальность. Кастиэль облизывает пересохшие губы, криво улыбается, склонив голову набок. — Я пойду, — выдавливает из себя, делая шаг назад, — рад был поговорить, Союн. Луна. — Да, увидимся, — машет рукой Союн, наваливаясь на сестру. Он вскидывает руку, прощаясь, и скорее скрывается за поворотом, чувствуя, как покрывается шея жгучими красными пятнами из-за чужого взгляда.

* * *

Кастиэль ставит чайник и неожиданно ловит себя на мысли, что давно уже не чувствовал себя так хорошо. Одно касание Луны словно скинуло с него маску, настолько сильно прижившуюся к его лицу, что он и не заметил. Как давно он перестал быть собой? Как давно он стал лишь Кастиэлем из RK3? Спрашивает самого себя и ответа не находит. Вынимает из стакана чайную ложку и замирает, услышав за стеной включённый напор воды. Едва не роняет её, мысленно отвешивая себе пощёчину. Сжимает пальцами переносицу, вздыхая. После того, как они поговорили в компании, он предложил поехать в другое место, где им точно бы никто не помешал спокойно всё обсудить, проветриться и просто побыть самими собой. И Луна-Джиюн, к его удивлению, согласилась. Возможно, у неё вовсе не осталось сил на споры, или же она не хотела возвращаться домой, гдё каждый сантиметр напоминал о Союн. Теперь они были здесь, в квартире Кастиэля, о которой не было известно никому, кроме его семьи и его самого, а теперь и Джиюн. Небольшая квартира с двумя свободными комнатами и балконом, открывающим вид на ночной Сеул. По меркам его отца это было не так уж и престижно или дорого, безвкусно — по мнению матери, но ему тут нравилось. Хоть немного, но иногда он хотел приземлённой простой жизни, полной каких-то бытовых проблем, долгов по учёбе и ссор, связанных с какими-то важными датами, как первые сто дней отношений с девушкой, которая сейчас принимала душ за стеной. Кастиэль отмахивается от мысли и усаживается на стул, притягивая к себе гитару. Проводит по струнам, и пальцы привычно напрягаются. Тихий звук переносит его в прошлое, в кабинет отца, полный книг по ведению бизнеса, альбомов разных групп и рамок с фотографиями, исписанными чёрными маркерами. Низкий голос отца словно звучит отовсюду, а его крепкие сильные руки с лёгкостью удерживают гитару и с необычной нежностью проводят по струнам. Инструмент охотно поддаётся, позволяя вести мелодию. И в это мгновение дверь открывается. — Кастиэль… — …я тебя отвлекла? — Джиюн внимательно смотрит на него, не скрывая своего явного интереса к тому, что замечает его с гитарой. Он медленно обводит её взглядом. В его одежде она выглядит мило. Даже тот факт, что она согласилась надеть его одежду, уже кажется ему милым. Или Джиюн сама по себе милая. Определённо милая. Хватит. Кастиэль заставляет себя посмотреть ей в глаза и забыть про то, что его одежда раза в два оказывается больше неё самой. Улыбается, поднимаясь, и хватает свистящий чайник. — Мне стало скучно, вот я и решил… — что? Что он решил сделать? Внезапно предаться воспоминаниям почти пятилетней давности? Решил сыграть на гитаре, подаренной отцом, с которым разговаривал только из-за угроз менеджера, — тебе какой? — Люблю микс, — Джиюн становится рядом с ним, наблюдая за тем, как он заваривает кофе, глубоко вдыхает аромат и улыбается. Кастиэль повторяет за ней, замечая запах шампуня — его шампуня, — Кас? — Да? — он смотрит на неё и замечает встревоженный взгляд, смотрит на свою ладонь и отводит в сторону, едва не разлив кипяток. Кофе едва не выливается за края кружки, — Прости, кажется, он получился слишком жидким. Я заварю новый. — Не нужно. Я насыплю ещё немного и вкус станет обычным, — Джиюн кладёт ладонь на его плечо, вынуждая посмотреть ей в глаза, — ты в порядке? — Да, да. Просто задумался. А что, моя маленькая неприятность волнуется? Она закатывает глаза, забирая кружку, и отходит от него, садясь за стол. Кастиэль заваривает кофе себе и садится на стул. На мгновение на кухне становится тихо. После того, как они покинули студию, они всего лишь один раз обменялись репликами. — Где ванная? — Там. Вот одежда. — Спасибо. И теперь сидеть вот так, друг напротив друга было необычно. Словно после долгого рабочего дня они решили провести вечер вместе как настоящая пара: обменяться новостями о том, что было с коллегами, рассказать последние сплетни, обсудить покупки на следующую неделю и расходы, договориться о поездке в Канвандо на выходных. Обычная жизнь рядом с ней, подальше от всей фальши и секретов, от проблем и чужого влияния. Глупо. Она бы не оставила расследование, связанное с Союн, а он не смог бы бросить её, зная, что ей может грозить опасность. — Кас…а можешь сыграть? Сперва он хочет отказаться, но поколебавшись пару мгновений, всё же соглашается. Берёт вновь гитару, удобнее устраиваясь на стуле. Старательно настраивает, несмотря на смешанные чувства. — Мне кажется, или ты не в восторге от моей просьбы? — Честно сказать, мне не особо нравится играть, но я стараюсь этого не показывать. — Но мне почему-то показал. — Ты особый случай… — одаривает её одной из своих очаровательных улыбок, на что Джиюн закатывает глаза. — Если не нравится играть, зачем ты учился? Вопрос виснет в воздухе. Виснет и Кастиэль, уставившись пред собой. Кабинет отца. Запах дерева и резкий аромат одеколона. Фотографии, альбомы с дисками и много-много книг. — Отец научил, вот и умею. Он никогда об этом не говорил остальным, впервые поделившись кусочком своего прошлого с кем-то. Кастиэль возвращает взгляд к Джиюн, замечая её задумчивость. Аккуратно кладёт ладонь на её колено, успокаивая. — Не бери в голову, я с радостью сыграю что-нибудь для тебя, — он шире улыбается, — просто я редко практикуюсь, вот и переживаю, как бы не ударить в грязь лицом. Джиюн улыбается в ответ, когда слышит уверенность в его голосе. — Я ведь, кажется, должен быть великолепен во всём, правда? Она легонько ударяет его в плечо, не скрывая усмешки, и придвигается ближе: — Достаточно. Начинай играть. Кастиэль перебирает струны, изредка издаёт звуки, напоминающие мычание, направляя самого себя, и наконец начинает играть. Кухня наполняется негромкой, приятной музыкой, которая вызывает довольное выражение лица у Джиюн, которая слабо покачивается, наслаждаясь мелодией, пока Кастиэль не начинает петь. Я живу одним воспоминанием И думаю ночами о тебе. Сегодня станешь потайным желанием, А в будущем решишься ты примкнуть ко мне... Малыш, не нервничай, ведь время скоротечно. Позволь судьбе сплотить нас в этот раз, И обещаю, мир изменится, и будешь жить беспечно, Кастиэль поворачивается к Джиюн, встречая её изумленный взгляд, растягивает последние аккорды. А мне достаточно взамен твоих счастливых глаз. Он прерывает мелодию и неуклюже ставит гитару между своих ног, прижимая гриф к колену. — Никогда бы не подумала, что мне так тяжело будет подобрать слова, — выдыхает Джиюн, пряча глаза, — я слышала, как ты поёшь в записи, но твой голос вживую — это что-то совершенно особенное… — Всё так плохо? — уточняет Кастиэль, напрягшись. — Напротив. Очень красиво, — Джиюн краснеет, сильнее сжимая в своих ладонях кружку, — есть ли смысл что-то говорить о словах? — Нет, я и так всё вижу. — Я рада тому, что ты позволил мне услышать твою песню. Что же она с ним делала? Он не хотел и не должен был к ней привязываться, чтобы не втягивать в проблемы, но теперь вряд ли мог отвернуться от неё. Сердце без предупреждения срывается в тахикардию. Это что-то хроническое, неизлечимое, без чего он вряд ли теперь может представить самого себя, ставшее его частью. Кастиэль вновь слышит голос в своей голове, вспоминает Союн и впервые за долгое время понимает её. Повторяет самому себе слова, которые когда-то услышал от неё и почему-то запомнил. Я сломаюсь Но я не дам ей упасть и разбиться Две фразы, ставшие для него маяком в бушующем море неизвестного. Так просто, так очевидно, так логично и правильно. Независимо оттого, что будет дальше, что их ждёт, Кастиэль даёт обещание себе и Союн, что позаботиться о Джиюн. И когда она позволит, он обязательно поддержит и поможет, подставит своё плечо, как равный ей. Может быть, не сегодня. Может быть, когда-нибудь в будущем, а пока что ему достаточно и этого.