Одно желание

— Чан, я дома, — из прихожей послышались звуки тяжёлых берц, которые за считанные секунды полетели куда-то в угол, — если что, я злой и раздражённый, и тебе стоит помочь мне расслабиться. Минхо тихо хохочет себе под нос, нежно запуская ладонь в мягкую шёрстку тут же прибежавшего Дуни. Он всегда самый первый бежит встречать с учёбы или работы, а два остальных кошачьих хвоста обычно виднеются либо на кухне, либо в комнате на игровых креслах. И сейчас колесо фортуны выбрало первый вариант с приветственным мяуканьем на подоконнике, возле вазы со сухоцветами. Больше всего из всех возможных цветов — Чан обожал гипсофилы, но где-то через раз в их квартире зачёсывались и намешанные букеты с гелихризумом. Их уже, как правило, покупал сам Чан, делая обитель ещё более «кошачьей» из-за их другого названия — «кошачьи лапки». И это очень умиляло, потому что хвостатые как-то особенно любили потереться носом в свежий букет, что сразу попадает с улицы в стеклянную вазу. Глаза Минхо медленно скользят по закрытой двери в их спальную комнату и по пустой гостиной, будто бы никого дома и нет, что удивляет особенно сильно, ведь обычно дверь открыта. Но всё же парень поднимается с корточек и скидывает с себя кожанку, в которой уже успел вспотеть. Свою пару резиновых тапочек он натягивает машинально, видя, что другой такой же в прихожей нет — значит Чан дома. — Чаги-я, — он протягивает обращение, хитро улыбаясь, хотя знает, что его не видят, и медленно плетётся на кухню следом за побежавшим впереди котом, — если ты там с любовником, то сделай так, чтобы он выбежал незаметно. Широкая улыбка растекается по лицу пока двое других мокрых носиков лениво тянутся к тёплым рукам, обнюхивая и узнавая родной запах, а в ответ так ничего и не слышно. Абсолютно ничего. — Или ты занят чем-то интереснее? — он размеренно открывает холодильник, доставая оттуда остатки гранатового сока, и ставит картоновую пачку на стол, уходя в гостиную. Это была давняя привычка: по приходе домой оставлять что-либо, что он будет пить или есть позже, чтобы, так сказать, запустить этот процесс. Это успокаивало бушующее чувство небезопасности, когда каждый раз приходил в жильё и не чувствовал его домом. Он столько раз переезжал с места на место вместе с мамой, что у него даже понятия «дом» не было. А сейчас, за столько лет жизни в этой квартире — как-то всё да устаканилось. Ну, конечно, не без помощи одного приторно-хитрого парня, что старше на два года; который любит рисовать деревья, поглощать интересующие его книги пачками и так же легко откидывать в сторону те, что его не заинтересовали с первых страниц. А ещё он, как маньяк, любит наблюдать за прохожими, разговаривать с незнакомыми людьми, подавать спонтанно руку помощи и, словно Ганнибал Лектор, сидеть в своём съёмном кабинете и ходить в костюмах. На самом деле парень, что изучает психологию, получает второе высшее образование в юриспруденции и занимается музыкой — звучит как что-то нереальное, что ты можешь отхватить только среди тысяч желающих, и только с огромной удачей. Но, походу, только здесь эта удача не повернулась к Минхо задницей, потому что именно ему достался такой нереальный. И это удивляет даже на третьем году их отношений. Вообще, получилась смешная ситуация с тем, как они начали общаться. Ведь тогда, пять лет назад, Чан жил в Австралии, получал высшее психологическое образование дистанционно в корейском вузе и совершенно случайно наткнулся на двух юнош, у которых украли сумку с кошельками и телефонами. Лица Минхо с Хёнджином нужно было просто видеть, когда они сначала стали нервно объяснять на своём ломаном английском, что случилось, а потом в итоге услышали на корейском, где находится участок полиции и что им нужно делать в такой ситуации. Они, очевидно, были настоящими счастливчиками, раз такая ситуация у них случилась впервые в жизни, но и явными лузерами, ведь их обокрали прямо в запланированном отпуске, о котором грезили на протяжении многих лет запарной учёбы на хореографов и работы танцорами. Но семья Криса охотно приняла этих бедолаг, помогла с небольшой суммой и хотя бы какими-то мобильниками, что пылились у них дома. Тогда Хёнджин только поржал, что за такого нужно хвататься, раз из «стареньких» мобильников, у этой семьи, лежала парочка восьмых айфонов, что на тот момент было ого-го. Но никто даже не подозревал, что через два года общения Минхо реально начнёт с ним встречаться, а уже через ещё два — они съедутся в его же квартиру. А ещё, никто не подозревал, что такой подкачанный и грозный с виду парень, как Кристофер, на самом деле будет рядом с Минхо тем ещё плюшевым медведем. Часто, сам себя спрашивал: не ребёнок ли рядом с ним? Но когда этот, условно говоря, ребёнок начинал с опасным блеском в глазах облапывать чужие бёдра и ягодицы — становилось не до смеха. Чану силы не занимать — легко прижимал к любой поверхности в доме и, следом, крепко сжимал волосы на затылке, выплёвывая, словно яд, похабные фразы прямо на ухо. За этот совместный год в быту Минхо ясно и чётко понял значение слова «ненасытный», что очень даже, как оказалось, хорошо подходило и ему самому. Но даже сейчас, доставая из совместного гардероба бельё и большую белую, с какими-то розовыми разводами, футболку Чана, в голове всплывали моменты, где и сколько раз подряд Минхо грубо брали в ней, оставляя чуть ли не травму до конца жизни. Конечно же, не фактическую травму. Таким способом просто было весело поиздеваться над тонкой душевной организацией Чана, но он уже просёк эту фишку, поэтому прокатывало редко. За дверьми спальни послышался какой-то слабый шум, что не мог не привлечь к себе внимание, поэтому, задержав изучающий взгляд на закрытом проходе, Минхо всё-таки медленно стянул с себя грязную футболку и, попутно кидая её в корзину, пошёл обратно на кухню, держа в руках свежую одежду и полотенце. Он медленно налил в гранённый стакан немного сока, о чём-то размышляя, и вернул почти допитый тетрапак на полку холодильника. — Я специально держу для себя интригу, поэтому не захожу, — с издевательской улыбкой он размеренно потягивает холодный сок и между глотками обращает на себя внимание на повышенном и весёлом тоне, — мне и самому интересно, чего это ты не отзываешься. Не помер, это точно. Я ещё слышал, как ты двигаешься. Голый торс упирается в край кухонной поверхности, пока сам Минхо всполаскивает стакан и ставит его над мойкой сушиться. Всё ещё никакой реакции на слова: сплошная тишина, и это расстраивает. Может это всё он себе тут надумал, а Крис, на самом деле, там просто засел с наушниками и чем-то занимается, поэтому и не слышит. Эта мысль быстро согнала разгорячённое и заинтригованное настроение, отчего уже более устало парень поплёлся в ванную, держа в руках свежие вещи. — Я пошёл в душ. У тебя десять минут, чтобы открыть двери самостоятельно, если ты меня, конечно, слышишь. И только с таким приунывшим состоянием он закрыл за собой защёлку в ванную, собираясь расслабиться последующие минуты под горячими струями воды. Хотя бы что-то поможет снять сегодняшний стресс от последней группы и отсутствия Хёнджина, который хотя бы как-то обычно спасал. Поэтому недолго понежившись под водичкой, что потрясающе расслабляла мышцы и разгружала немного голову, Минхо наконец-то вылез из ванной комнаты, и вылез только с одним желанием — завалиться спать. Кое-как порывшись в спортивной сумке в поисках своего телефона, он всё же его находит и спокойно вваливается в их спальню, трепая себя сухим полотенцем по волосам. Большой палец быстро натыкивает ответ Хёнджину, как ужасно прошла тренировка группы, высосав все нервы из него. И он так увлекается, что даже не замечает того, что перед собой на кровати не видит никого, пока не остановится перед ней же и не оторвёт глаза от чата. Рот только собирается открыться в недопонимании, как тут же на его талию укладываются чужие руки, обвивая торс и крепко прижимая к себе сзади. Пальцы блуждают по его напряжённому прессу, сжимают тонкую ткань футболки и прожимают дорожку ниже от пупка. Сзади на ягодицах, что обтянуты одними боксёрами и прикрыты подолами белой ткани, ярко ощутился чужой член, под ещё несколькими слоями одежды. — Какого хре... — Вылижи меня, Минхо. Ступор. — Я не понял... Что ты сейчас... — Блять... — он измученно закрывает глаза, делая глубокий вдох, — я сказал, чтобы ты меня сейчас вылизал, дятел. Сбой в мыслительной системе происходит за секунду, которой хватает, чтобы тут же развернуться в чужих руках и прижать мускулистое тело к стене. Грозный и необузданный зверь, что был секунду назад за спиной — сейчас зажат двумя руками по бокам и прерывисто дышит с открытым ртом, смотря на манящие губы перед собой. Но Минхо всё равно не догоняет, что сейчас происходит. Это шутка? Издевательство над его желанием хотя бы когда-то попробовать позицию сверху вместе с Чаном? Но вместо ответов на всю суматоху, что творится сейчас в голове — он видит только кончик языка, который бегло облизывает пухлые губы и смачивает их слюной, делая их ещё более блядски-влажными. Это просто пиздец. — Ты сейчас пошутил? — голос смешан с тяжёлым дыханием и мгновенным возбуждением, что вспыхнуло, как спичка, заставляя что-то там внутри сжаться и отрицать существование услышанных прежде слов. Но Чан молчит. Он просто нагло молчит, продолжая незаметно сжимать руки в кулаки и сглатывать вязкую слюну, что накапливалась из-за потерянного и злого Минхо. Это было огромной редкостью: прочувствовать именно в свою сторону такие эмоции. А ещё более редко появлялось желание подчиниться. Прямо как сейчас. Но Минхо этого не мог прочесть по чужому лицу, пытаясь нарыть ответы, которые запрятаны где-то очень глубоко. Ему просто не давали к ним доступа, взамен, выкидывая на поверхность только молчание и дикий взгляд, что блуждал по лицу напротив. Массивное бедро тут же одним движением заставило чужие колени разъехаться, а лёгкие — ухватить со сжатым вдохом хотя бы какую-то часть свежего воздуха. Голое колено очутилось между двух ляжек, остро ощущая температуру кожи и ткань гофрированной юбки, что натянулась вокруг чужих бёдер. Подождите. Юбка? Голова молниеносно опускается вниз, смотря на натянутый подол чёрной юбки из-за стояка, и в этот момент мозг просто перестаёт работать. Что. Это. Блять. Такое? Во рту резко пересыхает, перед глазами только накачанные и разведённые в стороны бёдра собственным же коленом и выделяющиеся контуры члена. Для Минхо не нужно больше ничего, чтобы одним крепким нажатием пальцев сжать чужую челюсть и придвинуться ближе к пухлым губам. Глаза скользят по нижней, горячее дыхание обоих смешивается между собой в этом крошечном сантиметре, а в ушах только звенит сердцебиение и громкие вдохи. Самые большие пытки, что они предоставляли друг другу — сдерживаться от поцелуев. Это происходит случайно, незамысловато, но возбуждающе, что аж до каменного стояка за какие-то полминуты бормотания в губы. И прямо сейчас кровь разгонялась по организму ещё быстрее, заставляя сжать челюсть в руках всё сильнее, до болезненно-сладкого хныка. Из-за звука, который случайно издал Чан, руки больше не могли висеть без дела. Ему уже просто до тошноты нужно как можно сильнее сжать каждую упругую мышцу на излюбленном теле и зарыться лицом прямо под подолы юбки, о которой даже мечтать не мог. Внутри горит желание задать тысячу и один вопрос, но вместо этого он слишком нетерпеливо впивается в блядско-пухлые уста, матеря всё на чём стоит свет — настолько вкусными и мягкими они были. Слюна тут же размазывается на губах вместе с мокрым языком, и на нижней оказываются цепкие зубы, что оттягивают её с влажным чмоком. Ладонь ползёт между прижатым телом и стеной и медленно, со всем оставшимся терпением сжимает крепкую ягодицу, заставляя приподнять таз. Спина ловко изгибается, торс желанно и горячо льнёт к телу Минхо, слегка потираясь гулким возбуждением сквозь слои одежды. А в голове слышно только, как громко стучит сердце из-за ладони, что дразняще отводит упругую половинку в сторону. Из глотки снова рвётся вымученный стон прямо в чужой рот, тут же сплетаясь с его языком. Липкие звуки сопровождают их грязный поцелуй; пальцы всё так же сжимают двигающуюся челюсть, что плавит Чана всё больше и больше, но Минхо слишком внезапно отстраняется с голодным взглядом и резко перекручивает старшего в своих руках. Он тут же наваливается на тело сзади, вжимаясь меж ягодиц своим членом сквозь боксёры, и тяжело дышит прямо в изгиб чужой шеи. Ладони очерчивают бока, тонкую талию, перебираются на упругий пресс и со всей силы вжимают и в стену, и в самого себя округлые мышцы. Чану ужасно-приторно хочется подрочить, изогнуться со всей дури и попросить оттрахать его прямо у этой стены, но не сегодня. Сегодня у него есть более красноречивое желание, о котором он не забыл и которое уже озвучил. И Минхо постоянно прокручивает эти слова в голове, самозабвенно залезая руками прямо под юбку. На его движения слышны лишь громкие и высокие всхлипы вперемешку со стонами, но пальцы продолжают задирать спереди юбку, ускользая прямо к члену, скрытому под тонкой тканью трусиков. Очевидно, этот долбанутый на всю голову ещё и стринги напялил, из-за чего из груди вырвался мучительный стон. Сегодня Минхо точно умрёт от перевозбуждения, потому что он себе и представить не мог, что однажды, придя злым и измученным после работы — его встретит Чан в юбке и стрингах с просьбой вылизать его. Но, как оказалось — в жизни бывает всякое. Поэтому, благодаря все существующие и не существующие силы на этой планете, Минхо только молился, лишь бы это всё не оказалось его влажным сном. Потому что его парень сейчас слишком податливый, изнывающий и выглядящий слишком по-шлюшьи в этой короткой юбке. Это слишком хорошо, чтобы быть реальностью, но надежда не ускользает. А вот он сам, в разрез своей надежде — ускользает вниз, становясь прямо на колени позади Криса. Ладони оглаживают бёдра, парень под ним дрожит из-за превдкушения и жмётся грудью в стену, оттопыривая зад. Эта картина выше всяких похвал, и младший даже не борется со своими навязчивыми желаниями — он им поддаётся, как только они возникают в голове. Его лицо тут же упирается между накаченных ягодиц поверх юбки, и глаза блаженно закрываются от удовольствия касаний к упругому телу. Он крепко сжимает пальцами зад сквозь юбку, тут же ныряя ими под одежду и с особенной размеренностью впивается в кожу. Руки разводят половинки в стороны, Чан сжимает из-за этого ноги вместе и высоко стонет, вжимая в стену кулаки. По изнывающему колечку мышц, скрытому под подолами юбки, внезапно проходится широким мазком язык, из-за чего он сжимается лишь больше, поджимая пальчики на ногах. Конечно Чан представлял, что всё будет ощущаться очень ярко и приятно, но не думал, что настолько, если они ещё даже полноценно не начали. И всё равно он снова выдыхает всеми лёгкими, когда сильные руки снова сжимают его задницу и тут же одним движением задирают юбку, оголяя упругие мышцы с тонкой чёрной тканью между. Глаза Минхо с голодным желанием наблюдают за высокими стрингами в цвет юбке и как под этим несчастным лоскутом ткани видно сжимающийся анус. Он быстро подгребает тёмные подолы, запихивая их за кромку самой же юбки на талии, таким образом будто заправляя её, чтобы не мешала, и уже со свободными руками блаженно выдыхает, скользя взглядом по горячей коже. — Чаги-я, какая же у тебя сочная задница, — голос слишком томный, хриплый, из-за чего в ответ слышится сдавленный стон, а собственная ладонь тут же оставляет звонкий шлепок на правой ягодице. Мышцы тут же содрогнулись под сильным ударом и следом получили ещё один, ещё более хлёсткий, нежели первый. На коже растекалась небольшая красноватость, но этого было явно недостаточно, из-за чего уже вторая ладонь позволила себе уверенно отпечатать свой силуэт с громким шлепком. В груди что-то клокотало из-за чёртового возбуждения и нескончаемого удовольствия от плавных сжатий собственных рук. Он чувствовал себя просто зависимым от этих ощущений. Зависимым от его тела. Зависимым от его поведения. Зависимым от Чана. Буквально вчера он прижимал вырывающегося Минхо к стене, говоря какой же он бывает непослушной шлюхой, а теперь и сам стоит прижатый к вертикальной плоскости и стонет от сильных рук на его ягодицах, что оставляют багровые следы от своего желания, уверенно двигаясь, будто он ждал этого всю свою жизнь. Движения отчаянные, жадные, а горячее дыхание обжигало изнывающую из-за ударов кожу. Ногти впиваются в подкачанную задницу, оставляя острые следы, а язык, наконец-то, снова касается раскрытой собственными пальцами дырочки, заставляя тонкий лоскут ткани в поперёк намокнуть от слюны. Из-за давящих, где только можно, ниточек, ощущения ещё более яркие, затягивающие мучительный узел внизу живота всё сильнее. Собственный член сочится естественной смазкой, полностью пропитывая тонкое кружевное бельё, а чужой язык проворно залезает кончиком под тонкую ткань меж ягодиц с хриплым стоном. Минхо это безусловно нравится. Ему буквально сносит крышу от того, как же на самом деле соблазнительно сейчас выглядит Чан, и как будоражит это ощущение собственного языка на сжимающемся колечке мышц. Указательный палец внезапно подцепляет сверху стринги, резко оттягивая их в сторону, чуть ли не до треска ткани, и тут же отодвигает ягодицу шире, припадая полностью всем лицом к промежности. Парень лишь высоко стонет на крепкую хватку пальцев и ощущение скользкого и липкого языка внизу, который с упоением начинает медленно и дразняще двигаться, вызывая ещё хуеву тучу мурашек по коже и дрожи по всему телу. Кончик кружится вокруг дырочки, вылизывает поверхностно и упивается сладким ощущением, что, наконец-то, он добрался к давно желанному местечку. Чан так приятно пахнет своим хвойным гелем для душа, так потрясающе вытягивает спину, пытаясь прильнуть к стене ещё ближе, но руки на бёдрах удерживают таз на месте, изгибая тело дугой. В голове ни единой мысли, пока член разрывает от слишком долгого возбуждения. Если перед приходом Минхо немного поиграться с собой и не дать себе кончить, то будешь проклинать это решение до конца своих дней, потому что ноги уже подкашивает от юркого языка, что давит на колечко мышц всё сильнее и сильнее. С уст срывается особо высокий стон, когда чужому языку удаётся раздразнить мокрую дырочку и скользнуть в неё совсем на немного. Но этого достаточно, чтобы Крис ощутил в полной мере каково это, когда в тебя скользит что-то упругое и скользкое. А это, будет честно подметить — приятно. Очень приятно. И лицо Минхо припадает к промежности полностью, ныряя в собственную слюну подбородком и носом. От этого грязного чувства хотелось лишь гортанно стонать, потому что большие пальцы растопыривают зад ещё сильнее, раскрывая дырочку полностью. И, пачкая подбородок, язык начинает двигаться намного быстрее мелкими мазками, раздразнивая и расслабляя подрагивающее колечко мышц окончательно. Стопы всё так же жмутся друг к другу от переизбытка чувств, а с глаз чуть ли не сыпятся искры, насколько сильно сбивается дыхание от подступающего оргазма. Это слишком быстро, слишком ярко, чего Чан не ожидал совсем. Но если он имеет возможность кончить от этих хлюпающих звуков в своей заднице, ещё и с учётом того, что эти звуки издаёт хаотично движущийся язык Минхо — ему хочется кончить даже как можно скорее. Ладонь тут же зарывается под подолы собственной юбки, под которой член болезненно стоит колом, только и мечтая о разрядке. Розовая крупная головка, что до этого натягивала тонкую ткань кружевных стринг, уже выбралась из ловушки собственного белья, прижимаясь всем стволом к напряжённому прессу. Чана буквально выламывало в спине от вновь вошедшего, уже глубже, в него мокрого языка, что, имитируя толчки, вталкивался в него так же быстро и рвано. Пальцы сминали ягодицы, растягивали их в стороны, открывая себе, как можно больший доступ, а рука Чана стала мелко надрачивать свой собственный крупный член, подгоняя оргазм всё ближе. Ногти скребли по стене в попытках ухватиться хотя бы за что-то, но так ничего и не найдя, лишь стирались кончики пальцев, припадая всей ладонью к поверхности. Пальцы дрожали, продолжали двигаться, загоняя лёгкие до бешеного темпа, а чужой язык во влажной дырочке словно подстраивался под его дыхание и с хлюпающим от слюны звуком, скользил движениями кончика вниз и вверх. Это был почти край. Это был практически момент, когда юбка покроется липкой жижей, а в лёгких станет не хватать воздуха. Но ещё немного, ещё несколько движений рукой, скольжений пальцев по мокрой от предэякулята головке — и Чан просто будет валиться с ног. Внизу живота ноюще потянуло, яйца словно разрывало изнутри от количества накопленного возбуждения за всё это время, а крепкие ладони внезапно впились ещё сильнее в кожу, оставляя следы-полумесяцы от ногтей. Этого всего слишком много. Очень много. Перед глазами яркий калейдоскоп из самых грязных фантазий, самых порочных мыслей, которые проскакивали десятками картинок, и рука на члене зажимается ещё сильнее. Движения всё более аритмичные, а дыхание с громким стоном, такое же частое и сбитое. Меж пальцев тут же брызгает сперма, которая попадает на чёрную ткань юбки изнутри, стекает по костяшкам пальцев и глухо падает каплями на пол. Веки тяжелеют в то же мгновение, ягодицы поджимаются ближе к стене, в попытке ускользнуть от умелого языка, и внезапно на коже крепкая хватка тут же пропадает. Минхо медленно оглаживает ладонями красные бёдра, следит глазами за пульсирующей и мокрой, от его слюны, дырочкой, целиком и полностью упиваясь видом затраханного Чана. Тот уже глухо стонет себе под нос, пытаясь отдышаться, и всё так же сжимает ладонь на собственном члене, приходя в чувства. В боксёрах Минхо творится целый армагеддон, с которым ему нужно срочно расправиться, и он медленно поднимается на ноги, всё так же удерживая ладони на чужих ягодицах. Его тело медленно прислоняется сзади, каменный стояк сквозь тонкую ткань упирается во влажную промежность, собирая всю оставшуюся там слюну на себя. Но внезапно Чан отчаянно ворчит, подрагивая телом. — Пошёл нахуй. Я больше не выдержу. — И это ты меня так благодаришь? — Минхо скептически выгибает бровь, широко улыбаясь в затылок и перетягивая руки на талию. — Я сказал нахуй пошёл. Нет, лучше в душ, — задумчивая пауза, — я с тобой. — Теперь ты понимаешь каково мне во время твоих секс-марафонов? А это всего лишь один язык. Что будет если я... — Закрой рот. Чан то ли недовольно, то ли смущённо морщится и отпихивается ладонью у стены, доставая мокрые и испачканные в сперме пальцы из-под подолов юбки. — Ещё и юбку испачкал.