Прости..

Мир захватила неизвестная болезнь, что распространяется исключительно на любящие сердца, что остаются без ответа. Болезнь олицетворяет боль любви, как она рождается в сердце и проникает в мозг. Красиво, да смертельно это. — как думаешь, что происходит? — вновь спросил Алфедов, уже зная ответ наперед, но каждый раз надеется услышать новое предположение, которым может поделится собеседник. Последние диологи основываются на этом, читают книги на тему проклятий и ботаники, распрашивают остальных, принимая активное участие в исследованиях. — не знаю, но предположений множество. — пожал плечами Джуст, недовольно взмахнув хвостом-кисточкой. — вот бы лекарство появилось. — грустно пробормотал будто снежный парень. — или иммунитет. — пожал плечами черт, коротко закашлявшись. — ладно. Позвони, как зайдешь. — конечно. — кивнул Афешка и друзья разошлись по разным сторонам, каждый к себе. Снежный разулся и отправился в свою комнаты, переодеваясь, попутно набрав Джусту. Рогатый же вернувшись закашялся, да так сильно, что и на стену оперся рукой. Кашель сопровождается болью в груди. — заболел. — сипло самому себе сказал и повесил пальто на вешалку в прихожей. От мыслей отвлек звонок от друга. Ответил на него сразу. — Джуст, я дома. Ты дошел? — вновь этот мягкий, ласкающий тон голоса. — да. Только зашел. — все еще сипловато проговорил чертенок, сразу поняв, что голос его выдаст. — Джуст. — осторожно и встревоженно пробормотал снежок в трубку. — нормально. — резко и как-то нервно ответил уголек, настроение собеседника передалось. — просто горло першит, думаю, приболел. Такое обьяснение точно не успокоило Афёшку, но он так же понимал, что это действительно может быть болезнь. Пожелал здоровья и отключился, хоть от души явно не отлегло. Джаст прижимает здоровую руку к груди, где болит. Сердце. Эта мысль пролетела, словно молния и чертенок ее успел сфотографировать. Знает, что человек, которого совсем недавно полюбил, никогда не ответит взаимностью. Это значит, что надо записывать все симптомы и думать, что далее делать. Взял ручку и стал выводить аккуратным почерком буквы в толстой тетради: «День первый. Симптомы: боль в сердце, горле, и сильный кашель. Началось ближе к девяти. Может заболел, а может и худшее.» Первую запись закончил и ощутил даже какое-то облегчение. Если неизвестная болезнь подтвердится, то будут знать, что именно происходило с чертенком. Снежный лежит на кровати, сверля потолок взглядом, хмурясь от тяжелых дум. — что же происходит везде? — самому себе задал вопрос, перевернувшись на бок. Чуть свернулся в клубочек и стал засыпать некрепким сном. Пока Афёшка терзал свою голову вопросами, Джаст не мог уснуть, давясь сильным кашлем. Пришлось долго отпаивать себя горячим чаем, ослабляя боль в горле. Кое как, неперекосяк умудрился уснуть, но проспал недолго. Телефон под подушкой завибрировал, оповещая о сообщении. «Джуст, утро. Я тебе вкусняшки заказал, но погулять сегодня не выйдет, занят. Выздоравливай» и грустный смайлик в конце. Чертенок лишь усмехнулся подобному, и не смотря на не самое лучшее состояние, безумно рад подобному сообщению. Прижал телефон к груди и готов был пищать от счастья, проявление заботы от друга сердца — всегда очень приятно. Курьер приехал достаточно быстро, а отдали рогалику несколько шоколадок, зефирки и порошок горячего шоколада, так же есть бумажка с текстом о скорейшем выздоровлении. Парниша-курьер даже не успел уйти с лестничкой площадки, как Джуст зашелся сильным кашлем и вновь потерял равновесие. Чертенку в этот раз помогли встать и добратся до кровати, а на рядом стоящей тумбочку стоял стакан воды. — спасибо. — задушенно поблагодарил Джуст, глядя грустными глазами на курьера. Тот лишь кивнул и ушел, захлопнув за собой дверь. Когда приступ боли отошел, то взял ручку с тетрадью и стал писать: «День два. Симптомы: усиливание кашля, боль в груди, слегкая боль в остальном теле. Интеснивность приступа стало больше, но время не увеличилось.» День прошел ужасно, но вкусняшки поднимали настроение, хоть и не слишком сильно. Для собственного комфорта, Джуст ходит с пледом на плечах, пьет много чая с лимоном, иногда делая себе горячий шоколад. Алфедов был занят с немного поехавшим проектом на работе, по этому только к позднему вечеру смог полностью освободится. Решил позвонить болеещему товарищу и спросить, как он. — Джуст, привет, как ты? — привет. горло сильно болит, но температуры нет. — может, мне приехать, если температуры нет? — не стоит. В голосе старшего слышится усталость и тревога, голос младшего, кажется, теряет силу с каждым словом. — стоит. — ну, Алфи. — уже выезжаю. Видно, тебе совсем худо. Джаст лишь тяжело вздохнул и сильно кашлянул, убрав трубав от себя. — кашель у тебя сухой. — еле услышал чертенок, не успев поднести трубку поближе к голове. — не приезжай, заразишься. — устало проговорил рогалик, уже понимая, что проиграл этот спор. — лекарства захвачу и посмотрим, что с тобой делать. — вздыхая, проговорил снежный. — я тебя в квартиру не пущу, дома сиди, днем приедешь. — строго и твердо, чуть ли не приказал чертенок, не смотря на свой слабый голос. — уверен? — да. После этого заявления звонок закончился с взаимными пожеланиями спокойной ночи. Ночью стало еще хуже, боль стала постоянной, ноющей. Радует то, что обезболивающее хорошо действуют и жить хоть как-то возможно. С утра вновь запись в тетради: «День три. Симптомы: постоянная боль в горле, сухой кашель и ноет сердце. Это невозможно спутать с чем-то другим. У меня ханахаки.» Парень вздохнул и отправил тетрадь куда-то в одеяло. Теперь к обеду ждет долгожданного гостя. — может. может он тоже любит в ответ. просто. — кашель перебил мысли Джуста вслух, кровь показалась на ладони и слегка окрапила губы. — надо услышать это. От чего же этот вывод? От заботы снежного. К записи до этого добавилась еще строчка: «кашель с кровью.». Кровь черная, по консистенции, как у обычного человека, но более жиже. Пришлось выйти из спальны и направится в ванную, чтобы смыть с себя все последствия болезни. Вздохнул и решил, что сегодня же признается. Когда Афешка пришел, то сразу заметил, что его друг очень бледный, выглядет совсем не ахти. — Джуст! Совсем себя запустил! — нахмурился старший, на что рогалик лишь неловко почесал затылок и отошел от входной двери, пропуская гостя в свою обитель. — в постель и под одеяло. — строго сказал Афёшка, глядя на чертенка, который выглядет совсем как провинившийся щенок. Все же послушался и ушел в спальню, чтобы дальше не злить снежного. Лежит себе на боку, хвостиком шлепает по постели, пока Алфедов похозяйнически шурудировал на кухне, приготавливая чай. Кашель чертенка заставил снежного парня отвлечься и сильно занервничать, да настолько сильно, что вернулся в спальню. Там лежит больной, корчится и старательно пытается заглушить свой кашель, закрывая рот рукой. А может и не только это. Сквозь пальцы видна вязкая и черная жидкость. — Джуст. — ослабевшим голосом проговорил Алфедов и оцепенел, не зная, что делать. Выше упомянутый еле отдышался, чувствуя, как на ладони осталась теплая жидкость и это явно не слюна. — Алфедов. я. — задушенно начал говорить больной, прерываясь на коротки кашель, но все равно очень больно в груди. Точно сердце сжимают в тисках. А может, это стебли любимых цветов снеговичка. Только этот тон голоса заставил вернутся в жизнь, в ужасную реальность, где близкий к душе друг умирает. Снежный одним прыжком добрался до кухни, салфетки и стакан с прохладной водой появились будто по волшебству. Он не отдает себе отчет своих действий, паника, одним словом. На негнущихся ногах дошел до спальни и подсел к Джасту, протягивая, что сам успел взять. Он уже сидел на постели, опираясь спиной на стену. — кто она? — тишину он не разрывал в клочья, она и без того прерывалась хрипами друга. — она? — не поняв, переспросил рогатый юноша. — та, из-за которой ты болеешь. Джаст более не колеблится, тыкает снежного в плече, слегка улыбаясь. — он. После подобного признания в груди защимило, а в глазах образовалась пелена соленой воды. Это заставило чертенка встрепетнутся, положить ладонь на плече, дабы успокоить. — прости. — снежный отводит взгляд, а после вообще опускает голову. Болеюший сразу все понял. Он тоже отвел свой взгляд и больно укусил себя в губу, но после улыбнулся и расслабился, принимая свою судьбу. Сердцу не прикажешь. — я обречен. — даже с неким облегчением говорит Джуст. Ему страшно, но это сидит где-то очень глубоко в душе. — не говори так. — снежный находит в себе мужество и вновь поворачивает голову на друга, в глазах обоих слезы. — сердцу не приказать. Люблю тебя от Луны и обратно. — я не отвечу тебе взаимностью. — наперебой проговорили парни. — мне хорошо от того, что ты это знаешь. — у аромантиков иммунитет. — по сути это да. стой, что? — улыбка тут же упала с лица. — ты. — да. — прискорбно кивает снежная макушка. — сколько тебе осталось? — меньше 4. Повисла мертвая тишина, кажется, весь мир замер с этими двумя. Снежный решается и крепко обнимает Джуста за шею, прижимается всей своей прохладой к жару друга. Два мира слились. Ответ на эти крепкие объятия не заставил себя ждать. Ответ слабый, но все равно греет душу. — я не хочу тебя терять, ты мне стал братом. — жмурится снеговичек, пытаясь совладать с эмоциями. — я не хочу видеть, как ты страдаешь. Дай обещание, что не будешь видеть во мне смертника. Нет. не смертника, живого мертвеца. — вздохнул рогатый парнишка. — но. ты ведь умрешь со дня на день. мы столького еще не знаем друг о друге, не съездили, куда хотели. столько проекмв.! — начал тараторить потерянный снеговичек, как его остановили одним поцелуем. Даже не поцелуем, просто прижатие губ к губам. — хватит. — чуть ли не рычит Джуст. Причина сразу стала ясна, глаза горят ярко-зеленым, что говорит о воздействии Войдмена. Первым отстранился от Джуст, лицо потемнело на щечках, прелесть. Глаза тут же перестали гореть, это был его порыв, но все сделал паразитирующий демон. Алфи тоже покраснел в своем понятии, щечки стали слегка голубоватыми, прикоснулся к своим губам самыми кончиками пальцев. — ты что. — хотел заговорить, но его вновь перебили. — во первых, это не я, во вторых, это отличный способ тебя заткнуть. — нервно и быстро проговорил юноша. — и ты просто очарователен когда краснеешь. — ты меня поцеловал! — смущенно прикрикнул снежный, крепко опираясь на плечи друга, который коротко закашлялся. — ты против? Прости. — в голосе столько искренности, той искренности, которую заслуживает только дорогой снегочек. — против? — Алфи даже не думал получить ответ на свой вопрос. Со всей нежностью впился в губы собеседника, ожидая пока ему ответят. Парни отстранились друг от друга вновь. Оба раскрасневшие и тяжело дышат, не зная, что теперь думать. — я думал ты меня не любишь. — зажато и тихо пробормотал чертенок, нервно метаясь хвостом по постели. — не люблю. — с неким прискорбием продолжил диолог снежный. — зачем поцеловал? — сексуальное влечение никто не отклоняет. — ты во мне видешь сексуальный объект? — усмехнулся чертенок, чувствуя, как щеки прекращают гореть. — о-очень сексуальный объект. — смеется снеговик, глядя озорными глазами на собеседника. Так и прошла небольшая и очень неловкая беседа. Снежный рассказывал, как осознал свою ориентацию, чувствовал себя отрешенным, глядя, как его знакомые женятся и выходят замуж. Чертенок в свою очередь рассказывал, как полюбил снежного, говорит о симптомах и самочувствии. Все бы хорошо, на кухне стынет чай, а пере-друзья сидят и спокойно болтают, взявшись за руки. Да болезнь настигает невовремя, во время веселой истории они смеются, что аж задыхаются, от чего кашель Джуста распознался не сразу. Только когда показались капли крови, снежный встревожился и помог товарищу принять более удобное положение тела. Джуст откашлял маленький лепесток белой лиллии, но он испачкан в крови. — ты лилии любишь? — спросил юноша, еле отдышавшись. Снежный, что все время сидел рядом, кивнул. - красиво.. - ответил юноша и захрипел от ноющей боли во всем теле. Пришлось вызвать скорую, с подобным борятся уже достаточно, чтобы появились первые операции, но, как и предпологаюсь, не самые успешные. Джуст корчится, стенает, рычит и еле-еле брыкается. Но стоило только Алфедову показатся из за спин медиков, то стал постепенно успокаиватся, но боль увеличилась. Алфёшку не пустили в машину скорой, пришлось ехать на автобусе с огромной тревожностью на душе. Да так волнуется, что его слегка потряхивает.