«Зелёные глаза» — Следы
Май. Яркое солнце уже во всю припекает и нагревает скрючившиеся от усталости спины одиннадцатиклассников. Урок литературы медленно тянется, а Марья Петровна всё пытается вдолбить в головы непутёвых школьников, что без знания «Тихого Дона» от корки до корки ничего их в этой жизни не ждёт. Дети, видя напыщенное лицо учительницы, которая активно жестикулировала и пыталась объяснить все причины Верхне-Донского восстания, лишь медленно вздыхают, отсчитывая секунды до окончания занятия.
Антон Шастун сидит за последней партой первого ряда и влюблённо смотрит в окно. На него, как и на всех остальных, действует манящий флёр разыгравшейся весны, когда мыслями ты уже в лете, но телом всё ещё приходится сидеть на уроках и дослушивать ненужную информацию из школьной программы. Казалось бы, всё, что хотели рассказать, уже должно было быть сказано. Чего учителя хотят от детей — непонятно до сих пор. У них совсем скоро сдача экзаменов, все только и делают, что молятся да ставят свечки на всевозможных сайтах, дабы это помогло им и спасло их от провальных результатов.
Шастун уже пропустил половину урока, витая в своих мыслях и в очередной раз составляя список на лето, что они должны обязательно сделать вместе со своим лучшим другом, Арсением.
Попов, в свою очередь, ещё раньше выпал из нити повествования Марья Петровны. Единственный вопрос, который его занимал сейчас, — каким цветом нарисовать портрет Антона в этот раз.
В начале урока Арсений сразу заметил, что Шастун не особо-то и хочет слушать нудный рассказ про жизнь каких-то казаков, с которыми ему никогда не предстоит контактировать, потому он сразу включил диктофон на телефоне, чтобы переписать всё после. Парень заранее знал, что вечером он получит «письмо счастья», а точнее сообщение от Шастуна примерно такого содержания: «Ааарс, скинь конспектик, пожалуйста)) Ты же записывал». Но только сейчас он не планировал вникать в суть повествования. Оценок у него было предостаточно, и преподавательница не должна была его спрашивать, тем более она и так знала, что Попов всё читает и вполне самостоятельно анализирует.
Портрет. Стоит ли нарисовать его синим карандашом? А может, жёлтым, ведь каждый раз, когда он видит его улыбку, то понимает, что ничего лучше уже не запечатлеет в своей памяти, даже если будет встречать рассвет на Эвересте, и солнце будет радостно приветствовать его. Всё же оно никогда не сможет сравниться с улыбкой Шастуна.
Какой же карандаш подойдёт под цвет его глаз? Может, стоит подвести их чёрным, чтобы сделать акцент? Они так красиво переливаются на солнце… А если…
— Арс! Ёпт твою мать, Попов! — недовольный шёпот над самым ухом вырывает юношу из мыслей.
Антон недовольно смотрит на лучшего друга, так как тот опять его не слушал.
— Я тут твоего мнения пытаюсь добиться… А ты променял меня на конспект по литературе… — раздосадовано вздыхает Шастун.
Никакого конспекта в тетради Попова и в помине не было. Вместо этого на пол-листа красовались наброски профиля Шастуна и уже детально прорисованные глаза друга, с которых юный художник решил начать сразу. Внизу, под рисунком красовалась строчка из любимой песни Арсения: «свет луны от твоих зелёных глаз ослепляет, я в нём по уши тону».
— Чего хотел? — заинтересованно спрашивает Арсений, в который раз пытаясь запомнить как можно больше деталей лица Антона для грядущего портрета.
— Вот ты бы куда хотел на великах сгонять: на озеро или в поле? — спрашивает Шастун, параллельно укладываясь на свою руку.
— Думаю, в поле. Никогда там не был, — осторожно шепчет Арсений, замечая недовольный взгляд Марьи Петровны. — Говори чуть тише, кажется, нас весь класс слушает.
— Забей, Арс, — юноша закатывает глаза. — Поле значит… Даа… Я возьму свою мыльницу, и мы тебе такую фотосессию замутим. Я прям вижу тебя там, — парень подставляет пальцы, сложенные в виде фотоаппарата, и как бы щёлкает Попова, сохраняя этот снимок на подкорке своей памяти.
Арсений только хмыкает на это и смущённо отворачивается от Шастуна, устремляя взгляд на тетрадь с набросками.
Антон продолжает наблюдать за другом. Забавный такой, с кнопкой носом.
— А нарисуй-ка мне бабочек, — Антон поднимает голову с левой руки и протягивает её Попову.
Арсений кивает, параллельно с этим закрывая тетрадь, и обхватывает кисть друга, начиная рисовать маленьких бабочек. Этот ритуал появился у них в пятом классе, когда они только познакомились. Группы расформировали, и детей объединили в сборную солянку из разных классов.
Маленький Антон Шастун уже в пятом классе мог похвастаться высоким ростом, потому его классная руководительница сразу же усадила мальчика за последнюю парту. Туда же отправили и Арсения. Оба мальчика смерили друг друга заинтересованным и чуть испуганным взглядом и не общались какое-то время. До одного случая. Как-то на уроке математики Шастун хотел обратиться к однокласснику за помощью, но увидев, как тот маркерами рисует на полях тетради разноцветных бабочек, без раздумий сказал ему:
«А нарисуй-ка и мне бабочек», — и протянул свою ладошку. Попов недоумённо уставился на соседа по парте.
«Дурак что ли, потом не отмоешь маркеры», — предупредил Арсений.
«Мне всё равно, рисуй. Хочу, чтобы они и у меня на руке летали», — сказал Антон и уставился на Арсения, дабы тот не смог откреститься от него. С тех пор они начали узнавать друг друга всё ближе и ближе, пока не стали лучшими друзьями.
***
— Арсюх, погнали за гаражи, — потягиваясь, предлагает Шастун. Арсений возмущённо смотрит на Антона.
— Не часто ли ты курить стал? Ты и так, пока мы в школу шли, уже сигареты три скурил, и тут опять. И вообще, мне кажется, что нас не выпустят…
— Опять загундел, что ж такое! Ну-ка встал и пошёл за мной. Давааай, тебе полезно проветриться, — Антон схватил Арсения за руку и потянул за собой. — Тем более там сегодня Иван Иваныч сидит, мы с ним закорешились, всё на мази, — он оборачивается к другу и подмигивает, дабы тот не переживал.
— Не сомневаюсь. Всё то у тебя на мази… И что за выражения… С кем я вообще общаюсь, — следуя за Антоном и не имея другого выбора, бухтит Арсений. Шастун лишь звонко цокает, оборачиваясь к Арсению, и показывает ему язык.
Спустившись на первый этаж, Антон вместе с Арсением уверенно подходят к турникетам. Шастун задорно салютует Иван Иванычу, местной звезде. Когда наступала его смена, вся школа бегала к нему на переменах, чтобы поздороваться и обсудить последние новости. Охранник всегда с радостью слушал рассказы детей о том, что было в школе в дни его отсутствия.
Иван Иваныч поздоровался с Шастуном и даже глазом не повёл на то, что тот, прихватив с собой друга, куда-то пошёл. Что с ним случится, уже взрослый парень, за него можно не волноваться.
— Вот видишь, а ты переживал. Хороший он мужик, никогда лишней суеты не разводит, — говорит Антон, наблюдая за Арсением.
— Ну-ну, верю. Так всё везде и работает.
— Не нуди. Давай быстрее, пока звонок не прозвенел.
Арсений чуть обгоняет Шастуна и подходит к гаражам, проверяя, нет ли там кого-нибудь. Шастун тем же ходом проверяет сзади, не проследовал ли за ними какой-нибудь слишком любопытный хвост.
Антон заходит в укромный уголок, где его уже дожидается Арсений. Попов пытается что-то отыскать глазами на кирпичной стене.
— Ты чё? — спрашивает Антон, поджигая сигарету. Юноша удовлетворённо затягивается никотином и выдыхает с улыбкой на лице, получив необходимую дозу дофамина от такого приятного, хоть и не совсем полезного, табачного дыма.
— Да щас, погодь, — Арсений рыскает взглядом по стене. — Ха-ха, нашёл. Смотри, он до сих пор здесь.
Антону приходится сесть на корточки, чтобы посмотреть, что нашёл Арсений. Попов указывает на рисунок четырёхлетней давности. Забавная, криво выцарапанная канцелярским ножом селёдка, рядом с которой начерчены две буквы «А. А.».
Парни были в седьмом классе, когда впервые нашли этот уголок за гаражами. Антон тогда признался другу, что курит. Попов, конечно, прочитал ему лекцию, но бушующий гормонами Шастун мало что запомнил. Достав из пенала канцелярский ножик, Антон выцарапал забавную рыбёшку, а Арсений добавил две буквы. Так они «официально» закрепили это место за ними.
— Стой! Не смей касаться этой рыбы! Не дай бог сыпь будет, или ты распухнешь до размеров Вселенной! — Антон убрал руку Арсения от рисунка. Попов недовольно цокнул и закатил глаза.
— То, что я не люблю рыбу, не означает, что я умру от упоминания о ней. Ты мне такое затираешь, как будто мне пять лет, и я где-то напроказничал.
— Я же переживаю за тебя! Аааа, уберите рыбу, тут Арсений! — Шастун звонко смеётся. Арсений слышит шутки, связанные с рыбой, миллиард раз в день. Он уже привык и лишь улыбается, наблюдая за тем, как ухахатывается Антон. Какой же он всё-таки дурак.
Попов тяжело вздыхает, наблюдая, как Антон постепенно приходит в себя. Шастун смахивает оставшиеся капельки слёз и облокачивается на стену, доставая новую сигарету.
И так, мальчики и девочки, для Арсения Попова начинается крайне тяжёлое испытание под названием «не залипни (и не пусти слюну (желательно))». Антон придерживает сигарету между губами, и та чуть прилипает к нижней. Шастун чиркает колёсиком зажигалки и поджигает её, глубоко затягиваясь и получая необходимый прилив никотина в лёгкие. Именно это ему сейчас было необходимо.
Чуть откинув голову, Антон выдыхает дым, наблюдая, как по небу медленно плывут облака. В такие моменты отключается не только Попов, но и Шастун, задумываясь о том, что же его ждёт после окончания школы, ведь сейчас всё зависело только от того, как парень сдаст экзамены. Он надеется, что они продолжат общаться с Арсом, потому что ему не хотелось терять такого надёжного друга, как Попов. Всё бы отдал, чтобы быть рядом с ним до скончания веков. Кстати, об Арсении…
Что там говорилось об испытании? Не залипнуть? Забудьте. Попов тотально потерян. Каждый раз, наблюдая за курящим Шастуном, Арсений куда-то улетает в своё подсознание, и фиг вы его оттуда вытащите. Тонкие длинные пальцы парня, полностью увешанные кольцами, обхватывают сигарету и стряхивают пепел. Большой палец чуть поглаживает сигарету. Знак того, что Антон задумался. Арсений часто подмечал это неосознанное действие за другом. Если Шастун о чём-то размышлял, вы заметите это не только по отстранённому взгляду, но и потому, как тот поглаживает какой-либо объект.
— Ты же в наш гос. собираешься поступать? — Арсений быстро приходит в себя, когда слышит знакомый, с лёгкой хрипотцой от дыма сигарет голос. Антон смотрит на него таким взглядом, будто бы от решения Попова зависела вся его судьба. В целом, в голове Шастуна сейчас так и было.
Арсений чуть задумывается, наблюдая за Антоном, и сводит брови к переносице.
— Ну да… К чему этот вопрос?
— Да так… Просто спросил, — Шастун чуть мнётся. — Не хотел бы, чтобы ты уезжал куда-нибудь далеко… — голос парня постепенно становится всё тише и тише, совершенно пропадая на последних словах.
Арсений хмыкает и осторожно тыкает Шастуна в плечо.
— Ты чего раскис? Всё будет хорошо, никуда я от тебя не уеду. И да, Антон, — Попов смотрит на Шастуна, и тот понимает, что от него ждут взгляда в ответ, — ты сдашь все экзамены. Слышишь? Знаю я, про что ты сейчас думаешь уже минут пять. Всё сдашь, я в этом уверен. А иначе я наведу на тебя порчу на понос.
— Ну Арс, умеешь ты момент испортить. Чёрт ты, понял? — Шастун улыбается до ушей и смотрит на Попова взглядом, излучающим бесконечное тепло к этому человеку. Именно о таком надёжном плече он и мечтал всю жизнь. — Спасибо тебе большое… Знал бы ты, как мне важно это слышать.
Арсений чуть хлопает Шастуна по плечу и задерживает руку.
— Знаю. Потому и говорю.
Арсений убирает руку и наблюдает за Шастуном, который лисой смотрит на Попова, параллельно затягиваясь. Арсений недоумённо глядит в ответ, чуть улыбаясь. Антон делает затяжку и выдыхает дым в лицо Попова, хитро ухмыляясь.
— Шастун, я тебе что говорил про пассивное курение? Мне и так кажется, что от меня всегда за километр сигаретами пахнет, так тут и ты ещё со своими финтами, — Арсений с укором смотрит на друга, но не злится, конечно же нет.
— А я знаю. Я всё знаю, — Антон медленно подходит к Попову, и тому приходится плотнее прижаться к стене. Они смотрят глаза в глаза: Попов хлопает ресницами, неловко отводя взгляд, лишь бы не смотреть напрямую на Шастуна. Антон же хитро ухмыляется и кладёт руку на плечо Попова, параллельно рисуя пальцами круги на его рубашке, — но всё равно делаю. И ты на меня не злишься.
Антон произносит это с абсолютной уверенностью. И он, и Попов эту истину прекрасно знают.
Шастун отрывает руку от плеча Арсения и взлохмачивает тому волосы, зная, что потом будет слушать многочасовую лекцию о том, чего парню стоило сделать такой объём утром.
— Погнали на урок. Щас опоздаем, — Шастун улыбается своей самой милой улыбкой и как ни в чём не бывало уходит, зная, что Попов его сейчас догонит. Арсений недоумённо хлопает глазами, не сразу осознавая, что только что произошло.
Он всё ещё чувствует круги на своём плече, выводимые нежными руками Шастуна.
***
«Безупречный» — ШАРЫ
— Шастун, пиздоебень ты ебучая! Я же просил купить нормальный фонарик! Тут лестница ни к хую, ни к пизде, а ты пожопился!
— Арсюша, не злись. Сейчас попробую телефоном подсветить.
Парни безуспешно пытались пробраться на свою любимую крышу, находящуюся на одной из многоэтажек города. Это место они заприметили, когда гуляли в девятом классе перед экзаменами. Придя на одну из улиц города, они заметили одну многоэтажку, и увидели, что крыша-то не так уж и плоха, почему бы не попробовать пробраться туда?
В разведке по добыче ключа участвовала способность Шастуна заговорить любого и обаятельность Арсения, которого все считали «примерным мальчиком», хотя тот всего лишь любил сдержанную одежду. Покумекав пару дней и поговорив с людьми, проживавшими в этом доме (им активно поспособствовали бабушки, которые за милую душу рассказали всё и про всех, кто тут живёт), парни решили действовать. В итоге, разыграв небольшую сценку перед консьержем дома, они смогли добыть ключ и после сделать дубликат. Роковой девятый класс…
Крик Арсения был вполне обоснован. Ну кому в здравом уме понадобится регулярно ходить на крышу дома? Потому-то около входа и не стали вкручивать нормальную лампочку. Парни были здесь довольно частыми гостями, посещая это местечко стабильно раз в месяц. Они поняли, что на лампочку тут слишком не раскошеливались, поскольку она моментально перегорала, и её ещё долго никто не менял. Посему было принято стратегическое решение купить хороший фонарик, дабы не навернуться на этой невнятной лестнице и дабы использовать его потом в праведных целях
(светить в ничего не понимающих людей). Этим должен был заняться некий Антон Шастун, но тот благополучно забыл.
— Так а хер ли ты никогда с собой телефон не берёшь?! Могли бы двумя всё нормально подсветить.
Арсений гневно оборачивается в темноте. Его недовольное лицо подсвечивается светом, исходящим из телефона Шастуна.
— Потому что я боюсь его потерять, — гневно отчеканивая каждое слово, проговаривает Попов, возвышаясь над Шастуном со ступеньки выше.
Антон смотрит на него снизу-вверх и расплывается в улыбке.
— Что ты лыбишься? Я тебя щас за нос укушу. И я не шучу, ты меня знаешь.
— Арсений, ты иногда такой смешной, я не могу. А ещё у тебя волосы забавно растрепались.
— В смысле? И ты молчал? — Попов тянется руками к волосам, пытаясь их поправить.
— Так они только что растрепались, — Шастун тянет свою руку и устраивает беспорядок на голове друга. — Погнали давай, скоро закат будет. Хочу пофоткать тебя.
Антон весело обгоняет Попова и идёт вперёд, пока сзади доносятся гневные крики Арсения. Кажется, Шастун уже должен собирать свои пожитки и бежать куда-нибудь заграницу от этого беснующегося.
Парни поднимаются на крышу и синхронно вдыхают свежий вечерний воздух. Это было их самым любимым местом. Здесь они могли расслабиться и забыть обо всех подростковых проблемах, которых было немало.
Их взору открывается совершенно обычная крыша, огороженная по периметру высоким забором из мелкой железной сетки. Парни переглядываются и улыбаются. Скоро будет то, ради чего хотелось приходить сюда каждый день. Отсюда открывался шикарный вид на весь город.
Шастун достаёт из рюкзака плед и расстилает его. Арсений выкладывает две пачки сока и их излюбленные кружки размером с трёхлитровую банку.
Друзья садятся на плед, вытягивая ноги, и смотрят на ярко-оранжевое небо, на котором начинают прорисовываться оттенки грядущего заката. Парни прикрывают глаза, наслаждаясь последними беззаботными деньками перед экзаменами. Никто не знает, что ждёт их дальше, но они стараются прожить каждый момент, проведённый вместе, на полную.
Закат начинает властвовать над небом, разрисовывая его так, как ему угодно. Оттенки оранжевого и золотого плавно разливаются по небесному пространству.
— Так, вставай, модель, сейчас будем тебе великолепнейшие фотокарточки делать. Я взял свой фотик, — Шастун встаёт и протягивает руку Попову, наблюдая, как тот нежится на солнце, чуть сморщив нос и прищурив глаза.
— Да не, давай позже, что-то мне не хочется. Да и выгляжу я странно с этими волосами растрёпанными.
Шастун громко цокает и закатывает глаза. Тот встаёт перед Арсением, перекрывая ему обзор. Попов открывает глаза, чтобы узнать, почему стало так темно и где его прекрасное солнышко.
— Давай. В этом золотистом цвете твои глаза будут переливаться всеми оттенками морской волны. Мне нужно сохранить это в свою память, и не только в зрительную.
Арсений, чуть склонив голову влево, смотрит Шастуну в глаза, в который раз поражаясь, какие изящные вещи тот иногда произносит. И не то чтобы он слышал такие комментарии от Антона, обращённые к кому-либо другому.
— Арс, — Антон присаживается на корточки перед другом и заглядывает тому в глаза, — ты безупречный.
Попов выпрямляется и смотрит на друга, пытаясь отыскать в его взгляде иронию или шутку. Но Шастун замолкает, продолжая глядеть на Попова.
— Пойдём, — Антон протягивает руку Арсению, и тот неловко даёт свою. Шастун помогает ему подняться.
Сделав несколько десятков фотографий Попова в невероятном свете заката, Шастун отсматривает снимки на фотоаппарате, параллельно держа в губах уже тлеющую сигарету.
— Ну как, фотограф? Вы довольны? — Попов, хоть и старается придать своему голосу весёлые нотки, всё равно чуть нервно сжимает полы своей рубашки, наблюдая за реакцией Антона. Шастун поднимает взгляд на друга и довольно протягивает, убирая сигарету изо рта:
— Всё чудесно, Арс. Жди пятьдесят фотографий в телеге. Я их даже обрабатывать толком не буду, всё идеально.
Арсений покрывается лёгким румянцем и с полуулыбкой наблюдает за Шастуном, который убирает фотоаппарат в рюкзак. Попов мысленно благодарит закатные лучи, за которыми румянец кажется естественным переливом лучей на его лице.
Антон и Арсений ещё некоторое время стоят около сетки и смотрят на закатное солнце.
— Мы как в аниме, — проговаривает мысли вслух Антон.
— Ага, такие, немного романтичные. Атмосфера присутствует.
— И не говори, — Шастун затягивается никотином и выдыхает, наблюдая, как поток дыма проходит сквозь железную сетку.
Арсений наблюдает за этим непотребством. Ну нельзя быть таким…
Майя, спасибо вам за сына…
— Я бы хотел растворить свою жизнь в дыме твоих сигарет… — пропевает строчку из песни Арсений, наблюдая за реакцией Шастуна.
— Кончилась вечная осень, зима скроет её следы… — продолжает за Арсением Антон, моментально включаясь.
— И всё, что мне остаётся, — взрослеть или стать навсегда молодым, — последнюю строчку они проговаривают вместе, переходя на шёпот. Оба смотрят друг на друга, и каждый думает о чём-то своём. Они надеются навсегда остаться молодыми, желательно рядом друг с другом рука об руку, иначе и быть не может.
Антон тушит сигарету и выкидывает бычок. Он разворачивается и идёт к пледу. Ложится на него спиной, закинув руки за голову, и прикрывает глаза, вдыхая вечерний воздух полной грудью.
Арсений ещё некоторое время смотрит на закатное солнце, которое уже совсем скоро покинет свой пост на небе, уступив его красавице луне.
Вздохнув, он разворачивается и видит Шастуна, который замечательно устроился на пледе. Арсений подходит и аккуратно усаживается рядом, стараясь не тревожить друга. Попов смотрит на него. Грудь плавно вздымается вверх-вниз. Кажется, будто парень уснул, напитавшись солнечной энергией и надышавшись свежим воздухом. Его ресницы чуть подрагивают, а непослушные волосы слегка развеваются на ветру. Потоки воздуха пролетают сквозь прядки, играясь с ними, и скидывают их на глаза парня, из-за чего тот периодически вынужден убирать их. Но в какой-то момент он сдаётся и, как показалось Арсению, окончательно засыпает.
Пару прядей вновь устроились на лице Шастуна, и Попов решил их аккуратно убрать. Протянув руку, которая чуть подрагивала, тот осторожно убрал прядки с лица и чуть зачесал их назад, чтобы они не мешались. Приятное ощущение чужих волос прошло импульсами сквозь кончики пальцев. Такие мягкие. Арсений не удержался и пару раз провёл рукой по волосам Антона, как бы приглаживая их. Кажется, Шастун не возражал.
Убрав лишние пряди со лба, Арсений видит чудесное лицо друга, на котором каждый раз замечает всё новые и новые детали, которые художник старался скрупулёзно передать в своих рисунках. Арс обязательно их покажет Антону, наверное, в скором будущем, на выпускном. Если бы он только догадывался, что каждый раз, когда на него смотрит Арсений, в голове у художника прорисовываются миллиарды ситуаций, в которых он видит Антона. Наблюдая за другом, Попов будто отсматривает кадры из фильма, в котором главную роль, конечно, играл бы Антон и только Антон.
Взгляд Попова плавно опускается со лба на брови и прикрытые глаза, по которым хочется провести пальцами, чтобы забрать себе всю накопившуюся усталость от бесконечной подготовки к экзаменам. Дальше он взглянул на его идеально ровный нос. Вдоль переносицы так и хотелось провести линию и обязательно тыкнуть в очаровательную родинку на самом кончике. Его взгляд опускается на губы парня, о которых Попов грезил ни один вечер. Каждый раз тот не мог оторвать от них взгляд, особенно, когда между ними находилась сигарета, медленно тлеющая и освещающая лицо Шастуна. Если бы он знал, как эстетично курит. Долго, с чувством, смакуя каждый вдох никотина. Это же разврат.
Смотря на Шастуна, который, кажется, мирно дремал на мягком пледе, Попов решил совершить самую главную глупость в своей жизни, которая, скорее всего, разрушит их дружбу раз и навсегда. Он был готов. Если не сейчас, то когда? Чувство первой влюблённости отравляло ему душу, висело, как самый огромный булыжник, на душе. Каждый раз, кидая взгляд на Антона, Арсений не жил, а выживал. Его хотелось затискать, погладить, провести рукой по лицу, крепко обнять, зарыться пальцами в волосы, поцеловать… Чувство щемящей нежности к этому человеку разрасталось с каждым днём, и Арсений уже привык подавлять его в присутствии друга, только иногда позволяя себе как-либо взаимодействовать с ним, поскольку тот знал, какой Арсений жадный до тактильности.
Попов решил сделать это сейчас. Одним движением разрубить всё то, что строилось
между ними шесть лет. Он был готов попрощаться с этим сию же минуту, лишь бы больше не страдать от огромной нежности к этому человеку.
Арсений чуть придвинулся к Шастуну, чтобы его лицо возвышалось над лицом парня. Он помахал рукой перед другом и убедился, что тот никак не реагирует. Зачем-то Арсений оглянулся, хотя знал, что они на крыше совершенно одни. Его руки мелко подрагивали. Попов шёл к этому долгое время, и лучше момента не было. Если не сейчас, то он умрёт.
Арсений медленно склоняется над лицом парня. Взгляд бегает от глаз к губам. Попов уже мысленно приготовился бежать.
Он чуть разворачивается, дабы не столкнуться носами с Шастуном. Арсений чувствует его дыхание на своей щеке, и от этого сердце начинает биться быстрее и обливаться сладкой негой.
Попов мысленно говорит себе: «сейчас», и мягко касается своими губами губ Антона. Взрыв. Сердце Арсения готово разбиться о грудную клетку. Попов чуть прижимается к Шастуну, слегка подцепляет его нижнюю губу и отстраняется. Он крупно дрожит и закрывает рот рукой, понимая, что он только что сделал.
— Я уж думал, ты во мне дырку прожжёшь, — Антон приоткрывает один глаз и видит рядом с собой Арсения, который сидит с лицом лица, готовый разрыдаться в любую секунду.
— Прошу, молчи. Оставь все мысли при себе… — Арс отползает от парня, продолжая неверящими глазами смотреть на Антона. Шастун приподнимается и пристально наблюдает за Поповым.
— Антон… Стой. Умоляю, ничего не говори. Ты не представляешь, как долго я это всё обдумывал. Да, я знаю, что наша дружба очень ценна для тебя, но я просто больше не могу. Мне надоело сдерживаться. Пожалуйста, давай лучше перестанем общаться. Мы можем больше никогда не пересекаться и не смотреть друг на друга, я переж…
Поток несвязных слов прерывается. Арсений округляет глаза и взглядом загнанного зайчонка смотрит на Шастуна, который целует его, пытаясь перекрыть весь этот невозможный бред Арсения. Антон придвигается ближе к Попову, чтобы обхватить его голову рукой. Шастун зарывается пальцами в волосы Арсения, перебирая невозможно мягкие пряди. Другой рукой он обхватывает его лицо, трепетно поглаживая большим пальцем щёку, по которой медленно скатывается слеза.
Арсений прикрывает глаза и крепко прижимается к Антону. Он хватает его так сильно, будто тот сейчас сбежит. Попова крупно трясёт, он не верит во всё происходящее. Ему кажется, что если он откроет глаза, то больше не увидит ни эту крышу, ни небо, ни Антона.
Губы парней плавно танцуют танец влюблённых. Шастун чуть наклоняет голову, дабы смять губы Арсения. Антон поочерёдно прихватывает то верхнюю, то нижнюю, стараясь передать всю ту нежность к Попову, что тот хотел заполучить. Они сливаются в единое целое, обмениваясь без слов всем тем, что так давно хранилось на дальних полках души. Кажется, будто этот момент длится целую вечность, и обоих это устраивает.
Арсений начинает плавиться от этого поцелуя, от этих касаний и нежных поглаживаний.
Антон в последний раз аккуратно чмокает Арса в губы и отстраняется, дабы заглянуть в глаза своего друга. Друга ли, после такого?
Он видит слёзы на глазах парня и пугается, стараясь как можно скорее стереть их с прелестного лица Попова.
— А теперь. Поговорим? — нежность сквозит буквально в каждом слове Антона, и Арсений чувствует это. Ему кажется, что он готов умереть прямо сейчас, ведь ничего лучше в жизни уже не будет.
— Почему ты плачешь, Арс?
— Я… перенервничал. Скажи, это действительно произошло? — Арсений глазами ребёнка смотрит на Антона и ожидает ответа.
— Солнце, если под этим ты имеешь в виду самый прелестный поцелуй с самым очаровательным человеком во Вселенной, то да, это действительно произошло.
Арсений готов был запищать от счастья. Он крепко обнимает Антона, стремясь передать ему все те чувства, что копились у него на протяжении долгого периода. Шастун утыкается носом в макушку парня и медленно поглаживает того по спине.
— Слушай, а ты довольной смелый малый, — шепчет Антон, и Арсений поднимает на него взгляд. — Не думал, что это произойдёт так скоро.
— В смысле?
— Наш поцелуй. Я-то настраивался на выпускной.
— Что?! — Арсений выравнивается, дабы смотреть прямо в глаза Антона. Он хватает его за плечи и ошарашенно смотрит. Казалось, что у него сейчас глаза выкатятся из орбит, настолько он не ожидал услышать такое от Шастуна. — Я требую объяснений.
— Кхм… Я… Готовил небольшой сюрприз на выпускной. Планировал отвести тебя в укромное место и вручить подарок там. Я хотел подарить тебе фотоальбом с нашими совместными фотографиями, подписать их строчками из твоих любимых песен, а также из нашего общего плейлиста, а на последней странице вывернуть всю душу в попытке аккуратно вывести буквы в такое желанное признание в любви.
— ЧТО?! — Арсений только что словил три микроинсульта и, кажется, наглухо отказывался воспринимать реальность. Он ущипнул себя за руку, громко ойкнув, и уставился на друга.
— Ничего, — Шастун мягко улыбается и подхватывает руки Попова, складывая их в лодочку из собственных ладоней, — всего лишь рассказываю свой коварный план по соблазнению некоего Арсения Попова, очаровательного юноши, в чьи глаза я хотел бы смотреть вечность.
Кажется, Арсений готов разрыдаться вновь. Он был бесконечно счастлив, но в его голове возникало множество вопросов, которых с каждой секундой становилось всё больше. Они пролетали с бешеной скоростью и были похожи на рой пчёл. А что будет дальше? Они будут встречаться? А если кто узнает? А как же родители? А если они разъедутся? Расстанутся?
— Эй, — Антон, увидев понурую голову Арсения, крепче сжал ладони парня и медленно поглаживал их, успокаивая, — я знаю тебя уже шесть лет и, поверь мне, слышал все твои самые невероятные мысли, исходы и предположения, которые ты в нервном порыве можешь себе надумать. Но сейчас посмотри на меня, — Арсений поднимает взгляд на Шастуна, внимая его словам, — умница. Теперь вдох-выдох и слушай: мы со всем справимся. Всё у нас будет хорошо. Теперь мы всё выяснили, и я тебя уж точно никуда не отпущу! Только через мой труп!
Арсений усмехается, наблюдая за этим рыцарем в сияющих доспехах. Такой хороший.
— Спасибо тебе, — Арсений наклоняется к Шастуну и чмокает его в кончик носа, попадая в самую родинку. Антон забавно морщится и, обхватив лицо Арса руками, копирует его движение, расцеловывая каждую родинку и каждый сантиметр такого дорогого лица.
— Всегда мечтал это сделать, — шепчет Попов. Он окончательно расслабляется, находясь в тёплых руках Антона.
— Не поверишь, я тоже.
Парни улыбаются и видят в глазах друг друга светлое будущее, которое они обязательно проведут вместе. Шастун аккуратно наклоняется к Попову, касаясь кончиком своего носа щеки Арсения, и, заглядывая тому в глаза, произносит простую истину, которую он готов повторять каждый день и пронести с собой через всю жизнь:
— Я всегда знал, что ты безупречный. И всегда таким будешь.
