ты все время мне снишься

Сяо не любит спать, не любит погружаться в сновидения. Все это — глупое людское дело. А он — адепт, у него нет на это времени. Так он думал, пока не начал, судя по всему, сходить с ума. Прошло несколько месяцев с того момента, как путешественник вновь покинул Ли Юэ, отпраздновав тут праздник морских фонарей. Прошло несколько месяцев с того момента, как они запустили вдвоем фонарик, являющийся символом любви. Прошло несколько месяцев с того момента, как Итэр начал Сяо снится. Каждый раз, стоит ему только прикрыть веки и задремать, Якса оказывается в гавани Ли Юэ, в Заоблачном пределе, на холме у храма Бронзового воробья… в и вовсе неизвестных ему местах других регионов. Однако, где бы он не очутился, погрузившись в очередной сон, всегда неизменно лишь одно — рядом всегда улыбающийся Итэр, Итэр всегда крепко держит его за руку. И все бы ничего, вот только… безобидная дрема превращалась в полноценный сон, а сновидения — становились длиньше. И никакому контролю эти особенные чары не поддавались. Не хотели. Не хотелось, чтобы поддавались. Сяо почти признает, что, да, он хочет видеть его там, в своих снах, хочет смотреть на его улыбку и держать его за руку, хочет быть с ним рядом, где бы тот не оказался, куда бы не отправился. Хочет, черт возьми, побывать во всех тех местах, которые рисует ему тоскующее по этому солнечному парню воображение. Сяо так скучает. И эти сны, мало-мальски, помогают. Спасают. Позволяют увидеть, услышать, прикоснуться. Сяо стал спать чаще. И ему это дается теперь так легко. Он не тревожится, усаживаясь на траву под большим раскидистым деревом, не тревожится, откидываясь назад, на это самое дерево, спиной, не тревожится, даже когда начинает засыпать прямо посреди долины Гуйли, что просто кишит монстрами. Не тревожится, потому что думает только о том, что вот-вот снова его увидит. — Правда красиво, Сяо? И Сяо правда снова видит его. — Сяо! Снова слышит его. — Сяо, эй, Сяо! Снова чувствует теплые прикосновения. Что? — Просыпайся, Сяо, проснись! Картинка неожиданно сменяется с улыбающегося и светящегося счастьем Итэра на Итэра испуганного и немного рассерженного, мягко дергающего Сяо за плечи. Странный сон. Какой-то другой. Какой-то реальный. Он уже не спит. Он проснулся, а Итэр почему-то никуда не делся. — Сяо, ты заставил меня переживать! Адепт наконец фокусирует взгляд своих сонных янтарных глаз на герое Тейвата перед ним и распахивает их в немом удивлении чуть шире, пару раз ими же хлопая. — Я вернулся, чтобы тебя повидать, пошел искать, а ты тут… ты тут, слава архонтам, просто спишь… — голос надламывается под конец предложения, превращается из серьезного в какой-то жалобный, глаза путешественника начинают влажно блестеть. — Сяо. Тут были монстры. На тебя, абсолютно беззащитного, чуть не напал метачурл. Сяо почти чувствует как в живот вонзаются лезвия ржавой алебарды. Да уж. Охотник на демонов совсем потерял бдительность. — Итэр, я… — Сяо, как ты мог уснуть здесь?! Это же… это же так опасно! А если бы я не успел?! Снова ты так… почему снова пренебрегаешь собой?! — Итэр ругает его, плачет, вытирая покрасневшие глаза руками, волнуется, а Сяо смотрит молча и не знает что ему делать. Он виноват. Беспредельно. В том, что Итэр плачет, в том, что по глупой неосторожности тот сон мог стать последним местом, где глупый влюбленный Адепт видел человека с глазами, похожими на звезды. — Не делай так больше, прошу тебя! Сяо, пообещай. — Он снова трет лицо тыльными сторонами ладоней и делает свой взгляд чрезвычайно строгим. Заплаканным, но строгим. — Обещаю. Прости меня. — И смотрит так пристально. Знает, что Итэр по его взгляду поймет намного больше, чем по простым словам. Поймет все. Поймет, кивнет, придвинется ближе и заключит в долгожданные объятия. А Сяо будет скучать дальше. Но и делать впредь будет все, чтобы к следующему итэровому возвращению, он был цел и невредим. Иначе как им потом держаться за руки и гулять в красивых, словно из снов, местах?