role play

***

Стена обжигает своим ходом щеку, а властная рука за спиной требует прижаться к ней плотно. Между лопатками проскакивает искра в месте прикосновения пальцев и Нечаев зубы стискивает. Это и игра и тренировка и вообще он, кажется, уже сходит с ума. Ему нравится, до безумия, до скрежета зубов все это представление. Он шумно дышит, втягивая носом разреженный воздух закрытого для всех сегодня полигона. Роботы и камеры отключены, поэтому здесь только они одни. Плечи сводит от напряжения, потому что приходится буквально стать единым целым со своей единственной опорой. Щелчок. Захаров снимает с предохранителя автомат, заранее проверив, что в нем нет ни единой пули. Эксцессы здесь им не нужны, но вот нить возбуждения намотать на кулак хочется. Тут не вырваться из уже сплетенной паутины, да и правила всего происходящего были обговорены давным-давно. Ему самому очень нравится видеть, как подрагивает под его взглядом и мелкими прикосновениями широкая спина. Мощная, без единого изъяна, демонстрирующая каждую крепкую мышцу сквозь тонкую безрукавку. Кажется, что ещё мгновение и ткань порвётся, обнажая всю эту красоту. Им не нужно произносить и звука, ведь команды можно сделать невербально. Достаточно пары тычков, надавливаний и уже Сергей прогибается в пояснице. Он елозит щекой по гладкой поверхности стены, что отвечает ему лишь бездушностью и холодом. Ему немного стыдно заниматься этим здесь, но в тоже время острота ситуации подстёгивает гормоны работать в полную мощность. Ему кажется даже, что его положение такое беспомощное (на первый взгляд) довольно неплохое разнообразие в их личной жизни. Может быть он сорвал джекпот или отличный куш стоило предложить такой вариант обычно серьезному в данных вещах Харитону. А тот задумчиво нахмурил брови, постучал ручкой по столу и согласился. И сейчас с довольным вздохом, граничащим с тихим рычанием, прикусил голое плечо, так открыто его приглашающее. Он чувствовал языком чистую кожу, лёгкий мускус и даже возбуждение. А стоило скосить взгляд в сторону, как внимание перехватывал яростные и приглашающие ко всему ярко-голубые глаза. Они горели подобно уличным фонарям, что одновременно пугало и завораживало. Такая дикая и необузданная на первый взгляд красота, но на самом деле довольно кроткая и поддающаяся дрессировке, если знать правильный подход. Такой как сейчас и ранее выстроенный костяк доверительных отношений. Закреплённый хорошим сексом, поцелуями и разговорами по душам. Ну и конечно же отличной медицинской помощью и поддержкой. Без этого никуда в правильно созданных отношениях. Нечаев задерживает дыхание на мгновение, а после постанывает еле слышно, когда его ноги требовательно разводят дулом. И мелко дрожит, стоит Захарову не отвести его в сторону и продолжить поднимать его выше. По чувствительной, даже через ткань тренировочных штанов, внутренней стороне бедра. Он всхлипывает теперь откровенно громко, стоит лишь пару раз надавить около ягодиц и вернуться вниз. Это было так странно, но в тоже время остро-возбуждающе. Холод металла обжигал, не исчезающий запах пороха щекотал ноздри, а надавливание в тех точках, кажется, отключало мозг по полной программе. Это ненормально, это странно, но в тоже время хочется ещё и ещё, не смотря на внутреннее собственное осуждение и стыд. А он накатывал волнами, заставляя корчиться внутри приличной стороне, требующей отказаться от всех этих ролевых игр и вернуться в обычную какую-нибудь комнату, где хотя бы есть диван. Вот только Харитон отпускать никуда не собирался. Он по деловому крепко сжимает свободной ладонью сильную шею сзади, прося держать голову ровно и прогнуться посильнее. Сергей беспрекословно выполняет указание. У него тело по привычке уже какой-то двигается само по себе. И доверие хлещет через край даже когда автомат упирается в спину, царапая ее через безрукавку. Член уже давно стоит по стойке смирно, оттягивая нижнее белье. Свободная и легкая ткань, не оказывает какого-либо дискомфортного давление, а вот Захарову с этим тяжелее. Джинсы плотно обхватывают и ноги и все что в той самой паховой области. Он потому и упирается носом между раскрытых прямо для него лопаток, чтобы выдохнуть и собраться, но неосознанно прижимается настолько плотно, что, осевший для него под рост Нечаев, оказывается идеально ровно там где нужно. Они оба стонут практически в унисон, с шумом хватая воздух. Теперь вернуться уже не получится. Ослабевшая в миг рука, отпускает оружие и он с грохотом падает к ним под ноги, но это уже совсем неважно. Хочется только ловить каждый звук, издаваемый друг другом и двигаться. От трения в голове зарождаются искры фейерверков, обжигая изнутри черепную коробку. Кровь будто лава внутри кипит от чего мысли путаются и теряются, распадаясь в пепел. Хочется большего и лишь именно из-за этих спонтанных желаний переступаются все границы приличия. Шуршит презерватив и его упаковка падает туда же на пол. Внутри жарко, тесно, но в тоже время упруго и влажно. Они оба готовились в комфорте заранее, чтобы не растягивать удовольствие на долгий час. Мало ли кому-то приспичит именно сегодня именно сейчас прийти в конкретно это место. Да и неловко как-то вновь и вновь слушать громкие пожелания побыстрее закончить прелюдию. Они оба вечно куда-то спешили и торопились, вот и не оставалось должно времени на растекание по кровати или другой нужной для секса поверхности. Тут либо ласки без жаркого удовольствия, либо только второй вариант с последующими последствиями в виде следов. А метки Нечаев ставить любил, да и Захаров тоже частенько таким грешил. Особое такое вот чувство вздымались в груди, поглощая собой все более низменные ощущения — просыпалась доминантность. Да и запечатлеть всплески эмоций частенько очень хотелось именно на любовнике. Чтобы он видел и чувствовал после, как благодаря ему было хорошо. Пусть то бороздки от ногтей на спине или же синяки на бедрах, оставшиеся после крепко сжатых пальцев. Вроде бы на первый взгляд мелочь, но именно им было приятно.       — Заждался уже? — Мурлыкающий вопросительный тон Харитона разрезает тишину, как скальпель плоть. Идеально ровно, без засечек и пробивает насквозь. У Сергея ноги готовы уже превратиться в желе, но он держится. Ну по крайней мере старается и делает вид, что ему все нипочём. На деле же он смаргивает марево перед глазами и отчаянно вцепляется пальцами в собственное колено, чтобы не потерять окончательно связь с реальностью. И снова щелчок. Автомат то давно уже забыт на полу, но у Захарова есть запасной туз в рукаве. А точнее на бедре — закреплённый в кобуре пистолет. Без каких бы то ни было опознавательных знаков, от им они были без надобности. Два совершенно разных чувства настигают одновременно Нечаева, когда в него входит сначала член, а тут же после к его животу прикасается ствол. Металл уже теплый и даже горячий — нагрелся хорошо от температуры тела владельца. Даже через защиту пропустил, потому что они и правда перевозбудились. И ни капли испуга не появилось внутри. Полное и совершенно беспрекословное доверие, подкреплённое сильными толчками. Харитон всегда двигался в определенном ритме, зная и запоминая каждый раз по новому где самые нужные и чувствительные точки. Ему нравилось проезжаться по ним снова и снова, доводя сначала до пика удовольствия, а после скидывая вниз. Такой вот прокат на качелях возбуждения. Влажная от смазки ладонь ложится на подрагивающий член и одновременно с этим проводит кончиком дула вокруг головки. И сразу же по телу пробегает дрожь. Как яркий электрический импульс, что покалывает через несколько мгновений на кончиках пальцев. Хочется вырываться на мгновение, встряхнуться и оборвать все, потому что ну…странно. Непонятно, немного осуждение грызет нутро, да и предрассудки все эти дурацкие. Вот только голова думает одно, а тело просит совершенно иное. Потому Нечаев переключается лишь на какие-то инстинкты немного животные, а может и человеческие, когда поддается тазом назад, насаживаясь полностью. И двигается он тоже в такт, помогая и раззадоривая. Ему нравилось ходить по звеняще натянутой нити, с которой можно было легко в один момент сорваться. Улететь вниз, разбиться в дребезги и от стыда больше никогда не собраться. Вот только даже по странному прижимающийся к члену пистолет, что скользил вдоль него, а после опустился чуть ниже, царапая нарочно внутреннюю сторону бедра, уже никак не смущал.       — В следующий раз я поведу, — Сергей впервые за полчаса подаёт голос, ставший уже немного охрипшим от рычащих стонов и еле сдерживающихся более громких. Ему приходилось давить всю ту животную часть глубоко внутри, чтобы не навредить. Он иногда терял контроль и в процессе страдали либо предметы либо окружающие.       — Как скажешь, — Захаров кивает больше сам себе, когда стискивает левой ладонью параллельно запястье чужой левой. Не даёт отвести ее от стены, продолжая вжимать уже и так полностью распластанного Нечаева. А тот лишь одобрительно постанывал, ерзая приглашающе. У него все внутри зудело, прося уже поскорее все завершить. Молодой организм требовал разрядки, а задница отдыха. Ее слишком долго и методично сегодня растягивали, применяя не только по стандарту пальцы, но ещё и какую-то новую пробку. Вот тебе и подарочки от начальства — изобретение, которое надо протестировать прежде чем сдать на полноценное введение Ласточкину. И ведь Харитон практически сразу же согласился, но только передал роль подопытного тому кто помоложе. Чем ближе становился оргазм тем более хаотичными становились толчки. На задней части шее уже давным давно расцвел целый сад алых укусов и засосов, давая коже целый простор для регенерации. И ведь снова новым препаратом все залечиваться будет, хотя в данном случае уже проверенном. Разве что ещё не выпущенном в массовое употребление. Все для личного пользования или для приближенных к верхушке. Сеченов на деле не такой уж и особо жадный, просто любитель скрытно все проводить и не разбрасываться на право и на лево прорывными в науке изобретениями. Его даже в какой-то степени можно было понять, но не от всего сердца и души. С данным аспектом было сложнее всего. Нечаев вздрагивает последний раз, сжимаясь, и кончает на стену, пачкаяя ее белым. Ему молодость и выносливость позволяет долго наслаждаться оргазмом, но и Харитону в этом плане везло. Его либидо подогревал любовник и его собственные чувства. С отзывчивым телом, но с бездушным разумом он бы точно так долго не продержался бы. Потому сейчас с довольным лицом и, чуть хмурясь от похрустывающей поясницы, он слезал с распростертого под ним Сергея. Оружие тому как раз таки и пришлось нести обратно, надёжно протерев, обработав и внеся на место патроны.       — Предпочту не спрашивать почему у вас столько презервативов, — Захаров усмехнулся, когда отправил использованный в урну.       — Тяжёлая работа. Нечаев заслуживает бонусный ко всему мероприятию шлепок по мягкому месту и поощрительный поцелуй в щеку. И в голове он тут же прокручивает мысли о том, как все повторить, но только уже обменявшись ролями. И может ему даже удасться договорится, а способы он знает действенные.