Чёрный янтарь на кольце

Дазай был тошнотворен в своей романтичности. С самым серьёзным лицом он умудрялся нести полный бред, при этом не забывая смотреть так, словно забирается прямо в душу. Дазай тошнотворен в отношениях. Достоевский этого не вывозит. Он молча игнорирует попытки флирта, не обращает внимания на прикосновения и намёки. Достоевский асексуален, Дазай — гипер. Достоевский закатывает глаза, а Дазай — смеётся. Они оба не понимают смысл в отношениях. Но разойтись не могут. В мёртвую душу одного забрался взгляд аметистовых глаз, а в провал вместо сердца второго — руки в бинтах. Дазай любил касания, отпечатки его пальцев были на каждом миллиметре бледного и худого тела. Достоевский всегда молчал на это. Дазай мог перестать притворяться. Мог убрать улыбку. Мог быть собой, действительно собой. Нет. Не так. Быть тем, кого он считал своей реальной личностью. Достоевский все понимал. Он всегда все понимал. Словно знал все. Словно жил в голове Дазая. Словно вырос с ним, проводил рядом каждую секунду. Они сразу поняли, что будут вместе. Что будут травиться этим ядом, медленно убивая друг друга. Других вариантов судьба не придумала. Дазай — романтик. Комплименты, подарки, самые глупые и нелепые, — это все в его стиле. Цветы, угощения — это мёртвым грузом оседает в квартире Достоевского. Выбросить он не может. Как не может и попросить перестать. Однажды Дазай притаскивает парные кольца. Изображает свадьбу с поставленной на диван Библией вместо священника. Включает музыку из старого плеера. У Дазая кольцо с аметистом, у Достоевского — чёрный янтарь. Драгоценная капля вплетена в серебро самого ободка. Достоевский качает головой. Больше он это кольцо не снимает. От Дазая тошнит. Дазай знает его слишком хорошо. Дазая хочется вычеркнуть из жизни. Дазая нужно убрать. Но Достоевский не может. Это словно навеки потерять половину собственного тела. А может, и полностью всю оболочку? Достоевский любит чай с молоком. Дазай заливает кофе виски. Достоевский слушает классику. У Дазая играет заезженная попса. Достоевский не понимает фильмы. Дазай в курсе каждой новой премьеры. У Достоевского хрупкое здоровье и анемия. Дазай сам себя старается загнать в могилу. У Достоевского прямые волосы по плечи. Дазай свои кудри расчесывает, в лучшем случае, пару раз в неделю. Достоевский играет на виолончели. Дазай всегда замолкает в это время. Достоевский морально намного старше Дазая. Но Дазай считает их равными. Достоевский не любит тактильность. Дазай все равно забирается руками под его рубашку. Достоевскому постоянно холодно. Дазай всегда даёт ему свою верхнюю одежду. Достоевский — затворник и интроверт. Дазай каждый раз тащит его на улицу. Достоевский хмурится и отворачивается. Дазай хватает его за щеки, оставляя горящие на губах поцелуи. Достоевский слабо улыбается. Дазай смеётся в голос. У Достоевского хроническая бессонница. Дазай становится его главным одеялом и подушкой. Достоевский не следит за едой. Дазай тоже, но все равно что-то заказывает, просто чтобы не умереть от голода. У Достоевского тихий, но уверенный голос. Дазай готов слушать его часами. Достоевский знает очень многое. Дазай любит дискуссии с ним. Достоевский — профессионал в шахматах. Дазай уже изучил все его ходы. У Достоевского синяки под глазами. У Дазая — сто и один способ их скрыть. В глазах Достоевского редко можно уловить тепло. Дазай готов отдать все, чтобы видеть его чаще. У Достоевского моральное выгорание. У Дазая — замашки в сторону самоубийства. Достоевский часто уходит в себя. Дазай давно ждёт его там. Достоевский ходит по пустой квартире, ступая босыми ногами на холодный пол. Дазай машет ему из кухни. Душа Достоевского давно сгнила. Тело Дазая в земле тоже. Дазай ушёл несколько лет назад. Дазая больше нет. Дазай вскрыл вены. Дазай мёртв. Достоевский видит его. Каждое утро смотрит на фотографию на столе, каждый день слышит голос, каждый вечер ощущает фантомные прикосновения. Достоевского некому согреть. Достоевский больше не улыбается. Достоевского никто не понимает. Достоевский совсем один. Дазай — его персональная галлюцинация. Его личный призрак прошлого, от которого нельзя избавиться. Он просто не может. Достоевский хранит все его вещи. Многие уже нельзя использовать, но ему плевать. Любимая кофта Дазая давно потеряла запах его духов, но Достоевский все равно их чувствует. Дазай — плод его фантазии. Достоевский сходит с ума. Достоевский слишком сильно зависим. Личного наркотика Достоевского давно нет. Каждую ночь Достоевский молит о смерти. Жаждет найти его в ином мире. И больше никогда не отпустить. В гроб опускают тело с серебряным кольцом с янтарем, надетым на безымянный палец правой руки. Они ещё встретятся.