Ангелы в тени

Иисус отвечал ему: первая из всех заповедей: слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, — вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной, большей сих, заповеди нет. — Мк. 12:29—31

      Сэра потерла виски, устало прикрыв глаза. Обычно райский сад успокаивал ее, позволяя отстраниться от тяжёлых мыслей. Сегодня это пение птиц нервировало серафима, лёгкий ветерок никак не напоминал о блаженстве, а шелест многовековых деревьев словно нагнетал над ней обстановку. Единственное, что Сэра могла положительно отметить в своем положении, это ветви плачущей ивы, скрывающие ее от посторонних глаз в тени за белоснежными бутонами. Ненадолго. — Йоу, Сэра! Я, черт меня дери, обыскался тебя! — Адам небрежно растолкал ветви, проходя вглубь под дерево. Этот выскочка часто забывал о нормах общения со старшими по званию, но Сэра не стала возмущаться, давно привыкнув. Маленький по сравнению с ней, неусидчивый, шумный, такой… Человечный. — Отвлекаю? Не то, чтобы меня это остановило. Есть дело.       Сэра приоткрыла глаза, опуская взгляд на ворвавшегося в ее спокойное состояние ангела. Присутствие Адама не сильно покоробило эту обстановку, все равно ей не удавалось найти гармонию среди множества мыслей. Она тяжело вздохнула, как это делают терпеливые матери надоедливых детей. — Да, конечно, Адам. Я слушаю, — она отвела взгляд, добавляя бормотанием, — тем более не думаю, что у меня есть выбор. — Отлично! В общем, мы порешали вопрос с этой предательской сучкой. Не важно, какие аргументы эти черти будут приводить на суде, преимущество будет за нами. К тому же я направил парочку своих придурков следить за ситуацией в Аду, и их пока даже не убили и не выебали. На счёт последнего не уверен, но первое уж точно.       Адам выглядел довольным собой, как и всегда. Иногда даже можно было задаться вопросом, что он вообще делал среди таких утонченных и блаженных святых. Сэра ожидающе приподняла бровь, но продолжения пламенной речи не последовало. — Это все? То, ради чего ты искал меня, — ее тон не был угрожающим, скорее раздраженным. С другой стороны, серафиму, необъяснимым образом, нравилась компания неугомонного ангела. Правда только тогда, когда он молчал. — Ну, в целом то да, — Адам пожал плечами. — Хотя, лично меня волнует ещё одна вещь, помимо этого мусора. — Неужели? Что же? — Ты. — Голос ангела внезапно стал тише и серьезнее, то, что бывало очень редко. Сэра невольно напрягалась, когда тот сделал пару аккуратных шагов в ее сторону, придавливая под собой мягкое полотно травы. — При всем уважении, Сэра, меня напрягает твое метание из стороны в сторону в последнее время. Мне начинает казаться, что ты, — он поморщился, пытаясь выговорить эти слова, — испытываешь сочувствие к этим грешникам. Этот суд будет решающим во многих вещах, а некоторые Ваши серафимы уже слишком много вопросов стали задавать в последнее время. Сечешь, о чем я?       Серафим замерла, внимательно наблюдая за Адамом. Ворох ее мыслей был похож на червей, которых только что вытянули их мокрой почвы и кинули в банку. Они путались, копошились, давили на нее. И слова ангела только усугубили ее состояние, словно загнанного в угол кролика заставили отвечать стае голодных волков. Адам был не самым сильным ангелом, но он имел то, что было далеко не у всех. Голос. Власть. Если она решит предать его деяния огласке, он утащит ее за собой.       Хотя почему ее это вообще должно было беспокоить? Она никогда не встала бы на сторону Ада. В конце концов, она серафим, в котором просто кто-то посмел усомниться. Необоснованно.       Молчание повисло в воздухе слишком внезапно, и, кажется, сам Адам уже начал нервничать. — Да, я понимаю, о чем ты. Ты можешь не переживать, Адам, первый человек в Раю. Как бы суд не прошел, моя благосклонность никогда не будет на стороне грешных душ. Я не допущу, чтобы нашу чистую землю опорочили жители с низов.       Ангел долго сверлил ее взглядом, прежде чем опять беззаботно улыбнуться, похлопывая в ладоши. — О, это звучит замечательно, я рад это слышать. Не думай, что я сомневался, просто хотел убедиться, что наше соглашение ещё в силе. В таком случае, увидимся в суде, покеда!       Адам ловко развернулся на носках, направившись к выходу. Его походка лёгкая, раскачивающаяся, при этом энергичная, и тяжёлая ряса комично двигалась в такт. Сэра смотрела ему в спину. — А что на счёт тебя, Адам?       Ангел резко остановился, не понимающе оборачиваясь. Его маска хмурится, а крылья легко вздрагивают, когда она обращается к нему. — В смысле? Я тебя не понимаю, дорогуша. — Тебя же тоже многое беспокоит, верно? — Выражение лица Сэры смягчилось, добродушная улыбка украсила вытянутое лицо. — Я же вижу это, то, как твое настроение поменялось после последних зачисток. У тебя тоже есть мысли, которые не дают спать по ночам, которые, как жуки, роются среди твоих кудрей. Я права? — О, да ладно, ты правда хочешь это обсудить? — Он негодующе положил руки на бедра. Теперь было ещё более очевидно, какой он худой и как велика эта массивная ряса для маленького человека. В его голос просочилось больше желчи. — Меня не беспокоит, меня просто БЕСИТ вся эта ситуация с идеалистической дочкой Лилим! Сотни лет они жили и не думали об искуплении за свои грехи, а теперь просто хотят это все перечеркнуть и начать жить среди нас! Благородных и чистых душ! — Но ты же тоже совершал грех, и проходил искупление, — Сэра улыбнулась, приподнимая брови. — Разве ты не должен понимать своих далёких потомков как никто другой? — Это… Черт меня возьми, Сэра, это другое! Я не собираюсь отвечать не вопросы, противоречащие моей репутации!       Адам заметно всколыхнулся, расправляя крылья и подлетая ближе к серафиму, когда та элегантно подзывает его движением руки. Он не смеет перечить. — Ты забавный, Адам, — она расслабленно опустила плечи, смотря на своего подопечного сверху вниз, но это не ощущалось, как унижение или доминирование. Хотя между ними и было очевидно, кто тут главный, сейчас, здесь в саду, где они сидят наедине, их позиции сравнялись. — Мне это нравится. Не смотря на жизнь среди нас, ты все ещё сохраняешь человеческую природу. Все таки руки Господа сотворили чудо, породив смертных. — Дерьмовый комплимент. Так и быть, восприму это как должное, — ангел не сопротивлялся, когда длинные пальцы прошлись по маске, приподнимая ее, стягивая и откладывая с сторону. Без нее он чувствовал себя довольно… Уязвимо. — Рада это слышать, — Сэра мягко улыбается, — наконец то мои слова для тебя стали равносильны словам Лилит. — Не упоминай эту шлюху при мне! — О, прости, задела не тот нерв? — Ещё как! Эта дрянь, — Адам выглядел раздражённо, и в нем не прекращая кипела ярость, когда он вспоминал о бывшей жене, — она не достойна упоминания в этом месте, и тем более из твоих уст! — Скучаешь по ней?       Сэра не могла перестать дергать за эти ниточки, тем более, когда ангел был таким хрупким и уязвимым в ее нежных руках. — Ещё чего! Делать мне больше нечего, как оплакивать прошмандовок. — Ты ведь злишься не потому, что тебя бросили, а потому, что вместо тебя предпочли кого-то другого, — ее пальцы зарылись к темные кудри собеседника. — Я не понимаю, ты решила поиграть в моего психиатра?! Меня начинает раздражать этот диалог, — Адам заметно насупился, обиженно складывая руки на груди. — Если ты добиваешься признания, что я скучаю по кому то из своих бывших, то выкуси! — меня эти две пизды не интересуют.       Взгляд Сэры был глубоким, холодным, было в нем что-то властное, почти маниакальное. Она довольно улыбнулась, притягивая к себе ангела. — Просто хотела удостовериться в нашем маленьком соглашении, — ее руки легко обхватывали Адама, и были достаточно крепкими, чтобы не дать ему улететь. Впрочем, он, кажется, и не собирался.       Эти отношения были тем, о чем они никогда не говорили, но оба прекрасно знали. Только они. No one else. — Черт меня дери, Сэра, если нас увидят! — Не смотря на грубый тон, Адам, кажется, стал более смиренным, а его голос стал тише. — Это то, что… -… Должно остаться между нами. — Ее взгляд столкнулся с более человеческим и несчастным взглядом ангела. Она блаженна от природы, не знающая, что такое любовь, сочувствие, не имея никаких лишних эмоций. И все же ее тянула эта смертная натура. А может, ей просто нравился сам Адам. — Не переживай, Адам, первый человек в Раю.       По его спине пробегала дрожь, когда она произносила его полный титул. С таким тоном ее слова приобретали более серьезный окрас. Более личный.       Адам сидел на коленях серафима, спокойно и даже равнодушно опустив взгляд, пока чужие руки ласкали его кудри, а длинные пальцы убирали их за торчащее ухо. Она любила выводить пальцами его черты, изучать фактуру кожи, тонкую шею. Их связывали многие годы, и эта близость даже немного грела ее непорочную душу.       Хотя что она могла говорить о непорочности? — Могу я попросить тебя об одной вещи? — Сэра опустила глаза, сталкиваясь взглядом с ангелом. — Прошу, будь благосклонен с Эмили. Даже если она перегибает палку в своих стремлениях. — О, дьявол, Сэра, ты просишь слишком много. Это мелкая неугомонная су… — Адам! — На мгновение ее голос стал грубым и холодным, заставляя человека виновато замолчать. Серафим выдохнула, и продолжила говорить более мягко, словно извиняясь за внезапный прилив агрессии. — Я понимаю твои чувства, но и ты должен понимать мои. Эмили многое для меня значит, я не вынесу, если ее постигнет судьба одного старого серафима. — Ты про Люцифера? — Не хотела называть это имя, но, да, про него. Может это звучит глупо для человеческого ума, но мне действительно важно, чтобы ты относился к ней мягче. Ты не последняя фигура в ее картине мира, понимаешь?       Адам задумчиво потупил взгляд, прежде чем пожать плечами. — Я тебя понял, будет выполнено. Дядя Адам сделает все для своей маленькой племяшки, — он самодовольно усмехнулся, заметив одобрение в глазах Сэры. Он осторожно положил руку поверх узкой ладони собеседницы, касаясь их губами. Очень интимный жест для высокопоставленных ангелов. Она была холодной, по сравнению с ним, в ком все ещё била человеческая кровь и горячее сердце качало ее по артериям.       Серафим едва заметно смутилась, когда чужие губы коснулись ее пальцев, запястий, мягких скоплений мышц. Он переплетал свои пальцы с чужими, выводил их узор, поглаживая жёсткие пластины ногтей. Она позволяла ему это самовольство, то небольшое проявление его доминантности, которое он мог сделать по рангу и статусу.       Он мог бы и поцеловать ее, приподнявшись, чтобы сравнять их лица. Адам всегда хотел это сделать, маленький невинный человеческий жест, смысл которого он сам не до конца понимал. Правда до этого никогда полностью не доходило, он наклонялся к ней, чтобы прикоснуться к темным узким губам, и встречал преграду. Сэра легко прикрывала своей рот ладонью, показывая, что даже между ними что-то и есть, небеса это не одобряют. Единственный раз, когда они целовались по настоящему, было сквозь вуаль на лице серафима.       Адам прикрывает глаза, чтобы отстраниться и просто положить голову на узкое плечо. У ангелов не было сердцебиения. Сэра была холодна, как труп. Ее дыхание было поверхностно, словно его и не было. Это было тревожно, но что-то его притягивало в этом чистом блаженном образе. Его чистый лик, скрывающий тайну.       Когда он оденет маску и покинет тень дерева, оставив ее одну, они оба сделают вид, что всего этого не было. Их отношения вернутся к натянуто служебным, а Адам вновь станет заносчивой выскочкой, коим его привыкли видеть.       Все вернётся в норму.       Суд пройдет по прописанному сценарию.       Все аргументы будут оспорены.       Судья окажется нечистой на руку.       А они?       Они оставят в секрете их маленькое соглашение.