— Would you love me if I didn’t cook?
Санджи никогда не знал, каково это — быть любимым безусловно. Ведь как можно быть любимым, не прилагая для этого никаких усилий? Как можно кого-то любить, если у него есть недостатки? Ужасные недостатки. А у Санджи их очень много. Поэтому для него в этом нет никакого смысла, и он в это совсем не верит. Его отец никогда не любил его, хотя должен был. Это первый человек на планете, который должен был любить его безусловно. Именно он должен был показать и научить Санджи бросать мяч, играть с ним в прятки и заставлять смеяться до боли. Да, больно было. Но не от смеха. Отец многому его научил. Научил держать меч, бросать гранату и эффективно убивать. А еще отец внушил ему, что он бесполезен, что он неудачник и слабак. Что он не достоин и тени гордости, да даже простых объятий. Что он заслуживает боли, страданий и железного шлема на голове. Что он должен быть заперт в темнице, чтобы больше никто и никогда его не видел. Что он не достоин даже смерти. Но самой ужасной вещью было то, что он все еще желал ощутить какого это. Теми одинокими ночами, когда все тело в синяках и здоровой кожи намного меньше, чем раненой, он все еще желал отцовской любви. Жаждал. Он так хотел, чтобы его просто держали за руку и улыбались. Хотел ощущать тепло. Это были худшие ночи. Худшие ночи, в которых он рыдал и надеялся больше никогда не проснуться.~
Луффи был лучиком солнца. Санджи помнит момент, когда впервые увидел свет после долгого заточения в темнице. Он тогда никак не мог перестать щурить глаза, настолько было ярко и больно. Но он смеялся, вовсе не обращая внимания на слезы. И был так счастлив от того, как тепло солнце прижималось к его коже. Прижималось так, словно это было тепло от прикосновения другого человека. При виде Луффи он ощутил тот же эффект. Его лукавая улыбка была самой яркой, а глаза цвета черники — еще ярче. И он — полный чудес и счастья, с соломенной шляпой на голове, что отбрасывала тень на чарующие очи. — Я нашел своего кока! — выпалил Луффи, обращаясь в частности к самому себе, чем к кому-либо еще. Санджи тогда все слышал, но не придал этому особого значения. Ведь перед ним лежал умирающий от голода человек, и он должен был убедиться, что тот сыт. Луффи даже не пробовал его стряпни и не знал, хороша ли она. Лишь увидел то, как сердечно кормят голодного и все решил. Решил, что именно таким должен быть кок на его корабле. Санджи тогда показалось это глупым решением. Юнец захотел стать королем пиратов, покорить все неумолимые моря, при этом не проверив, сможет ли кок, которого он пожелал заполучить в команду, обеспечить ему это приключение. Луффи уговаривал настойчиво, но Санджи отбивался от всех его плаксивых тирад с поразительной терпимостью. Тебе нужен не я. Если бы он только знал, кем на самом деле является Санджи, он бы так не усердствовал. Ведь он давно забыт. Как крошечная песчинка на бескрайнем пляже, о которой никто уже и не помнит. Но он присоединился. По эгоистичным причинам. Ради мечты, что не давала ему покоя даже в самые мрачные моменты его жизни. Мечта, за которую хотел отчаянно бороться. Глупая, на самом деле, мечта. Ради которой он оставил человека, которого называл отцом, чтобы покорить неизведанность морей. Тогда, в тот самый день его самый близкий человек заплакал. Заплакал о неродном ребенке, что неожиданно ворвался в его жизнь и остался. А Санджи, с болезненным комом в горле не удержался и заплакал следом. Возможно, это была любовь.~
Они пережили многое вместе. Освободили Нами и ее родную деревню от гнёта пиратов Арлонга. Смело вошли на Гранд Лайн и сделали первые шаги к своему будущему. И каждый был счастлив по своему, когда дождь гроздями лил на головы. С каждым днем их дальнего приключения, команда становилась лишь сплоченнее и крепче. Было освобождено столько островов, пропито и съедено столько пирушек, и пережито столько боли… Но кто обещал, что жизнь пирата будет легкой. Санджи отдыхал в лазарете, закопавшись в ворохе подушек, когда к нему вошёл капитан. Луффи с шумом и неприкрытыми улыбками уселся рядом, наклонив к нему голову. — Я люблю тебя, Санджи! Рот приоткрылся, чтобы что-то сказать, чтобы найти слова, но слов не нашлось, как и сил сказать. — Я люблю твою еду, доброту и то, что ты для нас делаешь, — продолжил Луффи. А Санджи медленно моргал, пытаясь понять, что черт возьми происходит с его капитаном. — Я не тот, кто достоин любви. Он порой бывал безумно громким и жутким по отношению к прекрасной половине человечества. И порой безумно злым и свирепым к оставшейся половине. Хотя… почти все время. Метал искры и кричал, если его что-то раздражало. Да так, что мог с ноги приложить по голове, пока душа не успокоится. — Это неправда! Я знаю много людей, которые любят тебя, — у Санджи от услышанного дернулась ломаная улыбка. — Ты знаешь людей, которые просто терпят меня, может быть в особые дни я им и нравлюсь… Но любят ли они? — Я люблю тебя, — перебивает его Луффи. — И команда тоже. Санджи лишь кивает в ответ и опускает голову. Боль, которую он старательно скрывает, фантомно печет душу, отражаясь в глазах. — Я подумал, ты не замечаешь всей нашей любви. Поэтому я пришел сказать тебе прямо. Санджи кусает губу, чтобы подавить слишком жалостливого всхлипа. Впервые с тех пор, как умерла мама, кто-то сказал ему эти слова в лицо. Слышать их было больно, больно до колкости в легких. И Санджи хотелось, чтобы Луффи скорее прекратил. Это слишком для него. И с этого момента он слышал эти слова каждый день. За каждым «Доброе утро!» следовало громкое и искреннее «Я люблю тебя!». Не было ни одного обеда, за которым он не услышал бы эти три слова из уст Луффи. И Санджи вздрагивал каждый раз, как слышал это, и его радовало то, что остальные никак не реагировали на очередные глупости их шабутного капитана. Но в какой-то момент его грудь перестала болеть.~
Порой изголодавшийся Луффи набирался наглости и будил его поздней ночью. В основном это были случайные ночи, но Санджи заметил, что его умоляли о кормежке именно тогда, когда кошмары настигали его душу. Но ни он, ни капитан об этом ни разу не заикнулись. И Санджи готовил теми глубокими ночами самые простые блюда под пристальным взором черных глаз и нетерпеливым стуком ноги о дерево. Было спокойно, но все спутанные мысли Санджи шумно метались, набивали голову тяжестью. От чего он не мог сосредоточиться ни на ритмичных звуках, что издавал голодный капитан, ни на волнах, что бились о крепкие борта корабля. Три тарелки полные еды щелкают о стол. И Санджи тихо наблюдает, как капитан широко ему улыбается, а после бубнит слова благодарности между чавканьем. — Ты бы любил меня, если бы я не готовил? — прозвучало слишком тихо, и капитан не услышал бы его, если бы Санджи не сидел рядом с ним на скамье, а его голова не покоилась на столе. Он глядит внимательно в глаза Луффи, пока белесые вихри дыма выходят из его приоткрытого рта и оседают в пространстве. — Это же глупо! Ты не был бы Санджи, если бы не готовил. Санджи от чувств хрипло выдохнул и прикрыл глаза. Его нижняя губа слегка дрогнула, что не укрылось от чужих внимательных глаз. Луффи мгновенно перестал есть и многократно обвил его руками, как можно крепче прижимая к себе. Его обнимали всю ночь, не желая отпускать, и Санджи мог бы заплакать, если бы ему не было так тепло. Очень тепло.~
Санджи никогда в жизни не готовил так много, как после возвращения из Тотленда. Он набил Луффи таким количеством еды, что тот не заикался о голоде еще несколько недель. Он готовил столько всего: мясо, рыбу, опять мясо и как можно больше, макароны, рис. Столько всего, что руки в один момент потеряли силы и заболели. Позволь мне дать тебе все. Санджи изо всех сил старался вложить вместе с руками и все свои отчаянные, умоляющие крики, чтобы они через еду дошли до Луффи и он понял. Понял, как много он для него значит и как ему жаль. Мне это не нужно. И Луффи улыбался, потому что это и имел ввиду. Ему ничего от него не нужно было. Ему просто было важно, чтобы Санджи был здесь и был счастлив, но разве это не абсурдно? Будто его присутствие имело какую-то ценность. — Чего ты хочешь? — спросил его Луффи на поле боя у замка, окруженный сотнями бездыханных тел. Чего хотел Санджи? Хотел чувствовать себя любимым. Хотел иметь теплый дом и семью, для которой мог бы готовить и делать ее по-настоящему счастливой. Ведь когда-то так же хотел спасти и свою родную семью. И он все рассказал. Рассказывал и плакал перед своим капитаном, пока тот с самой теплой из всех своих улыбок слушал его. Потому что ты такой, какой есть, Санджи. Именно поэтому я выбрал тебя. Луффи был готов отказаться от своей мечты ради Санджи. Готов был умереть от голода ради Санджи. Ради Санджи, что причинил ему столько боли, что пинал его и плевал в лицо. Санджи, у которого за душой столько ужасных недостатков, от которых он вряд ли сможет когда-нибудь избавиться. Ради Санджи-неудачника. Ведь он… кок на его корабле. И он искренне не понимал, что Луффи в нем нашел. Не понимал, почему Луффи любит его, но отказаться было бы глупо, ведь именно этого он и желал. Чтобы его любили таким, какой он есть.~
— Эй, Луффи, кого ты выберешь? Генномодифицированного солдата, что убьет кого угодно по первому приказу, или меня? Того, кто с легкостью поможет тебе осуществить заветную мечту, или того, кто бессилен перед противником в юбке? Того, кто никогда не будет слабым, или того, кто даже не смог отвернуться от своей семьи, что принесла ему столько боли? И разве это не самый глупый вопрос, на который можно ответить? И Санджи берет свою канистру с «Джермой», жмёт на нее ногой, видя, как та дымится, и слегка улыбается. Я тоже выберу себя.~