Токсины.

Запах сожжённой резины, мазуты и бетона усиленно долбит в нос, хоть уже и настолько приевшийся, что даже и не чувствуешь, но всё равно будто на язык пробуешь, каждый раз заходя внутрь столь родного гаража. Приятная, почти что необходимая прохлада приоткрытой железной двери скользит по оголëнным ногам, залезая под кожу, взывая мурашки к действию. Непристойно пошлые звуки раздаются в глухих стенах маленькой мастерской, тихие, лишь одному Исаги доступные стоны ласкают слух, а вид полуобнажённого "приятеля" заставляет широко раскрыть ноздри, сильнее сжимая пальцы на молочной коже. Не смыкать очи, впитывая каждую частицу, выжигая на сетчатке, что бы потом в своем небольшом доме, в гордом одиночестве и в, от чего-то кажущимся каждый раз чуждым, душе яро водить рукой по плоти, с каждой вспышкой оргазма шепча лишь его имя. И хер его знает, что заставило Исаги так к этим ядрëно-желтым глазам прицепится, так желать ощутить аромат его парфюма, вечно яркого, с каким-то цитрусом. И Исаги не удивится, назвал бы кто его заебанным наркозависимым еблом, потому что Бачира — самый токсичный из всех токсинов, и самый жгучий из всей наркоты, о которой Йоичи только слышал. Слышал, потому что первым на вкус и ощупь попробовал именно Бачиру. Они словно в каком-то стереотипном фильме про нелегальных автогонщиков— Бачира лежит спиной прямо на бампере синего ниссана, одной рукой крепко держа запястье Йоичи, а другой водя по собственному члену так плавно и в ритм толчками Исаги, что тот лишь сильнее возбуждается, вновь наклоняясь над ним и скользя по уже красным от поцелуев губам. Исаги соврет если не скажет, что его не тешит факт того, что этот "Монстр" сейчас лежит под ним, с румянцем на щеках и багровыми отметинами на шее. И хоть он до сих пор удивляется, как такой как он, изначально довольно тихий и совсем не разбирающийся в машинах мальчишка столкнулся с безбашенным "Монстром", как прозвал Бачиру автодром, на настолько желтой мияте, с этим глупым тюнингом в виде злых фар и острыми зубами у решётки, что не узнать её равносильно позору. Исаги ничуть не жалеет. Поэтому он вновь склоняется, сплетая языки и ныряя прямиком в глубь этих глаз, на дне которых разлились токсины из желтых бочек, он с головой принимает их, удивляясь, как ещё живет и как его тело ещё не сдохло к чертовой матери от такого количества вредных веществ. Скользит рукой с бедра на поджарый живот, забирается под толстовку, когда-то его, но теперь принадлежащей Бачире, задевая чувствительные соски и видя, как загораются желтые глаза, точно зажжённая спичка в канистре бензина. Бачира лишь крепче обхватывает его ногами, помахивая навстречу бëдрами и ближе прижимаясь губами в губы напротив, легонько кусаясь, на манер его поведения. Забирается руками в тёмно-синие волосы, чуток сжимая, слыша, как мычит Исаги и довольно улыбается в поцелуй. В голове Йоичи мелькает мысль, что покрытие его ниссана может пострадать после сеанса "пожирания друг друга", но, честно, он клал хер на это точно так же, как и вбивается в Мегуру прямо сейчас. У гонщиков свои причуды, да? —Исаги... - выдыхает патлатый, выгибаясь в спине и обнимая за шею названного, — я почти.... Исаги на миг замедливает темп, оставляя мокрый поцелуй на чужой щеке и переходит к мочке уха, запыхано и с небольшой хрипотцой говоря: —Я.. Тоже. Не жди меня. — он шумно сглатывает и чуть наклоняется корпусом, прижимаясь к чужому телу вплотную и хмуря брови. Мегуру молча кивает, крепко сжимает чужие плечи и жмурит глаза, дрожа ногами от того, как точно Йоичи сейчас попадает по комочку нервов, шепча что-то схожее на его имя. Пару толчков и Бачиру накрывает мелкая дрожь, он стонет, изливается себе на живот, откидывая голову назад, чем Йоичи пользуется, хватается губами за шею, слегка оттягивая чужую кожу и придерживая чужую голову свободной рукой. Потому что Бачира, особенно в такие моменты, порой вообще не думает и может стукнутся бошкой. Исаги хрипит, замедляя толчки, но входя полностью и глубоко, закрывает веки так, что точно сейчас звезды увидит, пару движений и он протяжно стонет, сгибаясь пополам и утыкаясь в ямку ключиц патлатого. Они шумно дышат, пытаясь отойти от накрывшего оргазма, тело приятно покалывает. Йоичи чувствует, как чужая ладонь ложиться на его спину и медленно водит по ней, от чего он улыбается, оставляя небольшие поцелуи по чужой шеи. —Это круто конечно... - начинает Мегуру, не переставая гладить возлюбленного, изредка переходя на голову, почесывая загривок, — Но я думаю, нам лучше больше этого не повторять здесь. Исаги приподнимается и с усмешкой смотрит в глаза напротив: —Тебе не понравилось? —Шутишь? Ещё как! - Мегуру улыбается, как кот, - У меня просто теперь помимо поясницы будет болеть спина и голова. Исаги смеётся, трётся носом о нос и сцепляет их ладони в замок, утыкается своим лбом в лоб напротив. И они какое-то время просто лежат, рассматривая друг друга и время от времени оставляя мимолетные поцелуи на лицах, как со стороны слышится негромкий кашель, а оба ошарашено поворачиваются в сторону звука. Чигири стоит, привалившись боком к дверному проему и с совершенно каменным лицом бросает: —Дверь закройте в следующий раз. И молча уходит. И исчезая закатывает глаза, слыша чужой смех. У гонщиков свои причуды.