Falin, come right back
I've been waiting for you to slip back in bed
When you light the candle
— Марсиль, ты спишь? — спрашивает тихий голосок соседки где-то из угла комнаты. Пока Фалин неподвижно лежит и пытается в темноте разглядеть, спит ли эльфийка, та открыла глаза и оцепенела в постели, не понимая, почему её зовут посреди ночи. Особенно Фалин. С тех пор, как они познакомились на первом курсе магической академии, минуло уже пять лет. Для эльфов эти несколько лет совсем незаметны, максимум волосы станут чуть длиннее, но для людей... Марсиль прекрасно знала, как быстро люди растут, и от пылающих улыбок юности остаются лишь крохи в воспоминаниях. И её это ранило глубоко и неизбежно, понимая, что все дорогие ей люди когда-нибудь состарятся и умрут, если они будут просто людьми… Фалин выросла. Она действительно больше не та маленькая неуклюжая волшебница, с которой они ели вместе конфеты в секретном убежище и читали книжки вслух, страничку ту, страничку Марсиль. Фалин... Уже взрослая девушка. Она уже давно обогнала Марсиль в росте, став ту чуть ли не на голову выше. От этой перемены до сих пор было непривычно, ведь раньше именно эльфийка могла положить голову на макушку девушки и потрепать ту по голове, когда та проказничала. И в магии Тоден была искусна, все профессора рекомендуют ей после учёбы пойти работать клириком в храм и освещать кладбища... Будет ли она там работать до конца своих дней? Забудет ли она обо всём, что было между ними? — Фалин? — старшая ученица переворачивается на другой бок, протирает глаза и, зажигая маленький огонёк в ладонях, смотрит в сторону соседки. На лице Торден застыли восковые слёзы. Всегда умиротворённое и одухотворенное лицо жрицы сейчас покрыто каплями пота и опустошающими слезами. — Что случилось, Фалин!? — скидывая с себя одеяло и быстрым шагом, забывая одеть тапочки, эльфийка спрыгивает с кровати и подбегает к постели подруги. В кромешной тьме только маленькая искорка освещает их небольшую комнату, позволяя не наткнуться на кучу книг под ногами. — Мне страшно, Марсиль, так страшно... Снова снился сон. Снова его убили... — голос девушка дрожит, она сбивается. — Вещие сны снятся только жрицам, я видимо, видимо... Марсиль опускается рядом на одеяло, аккуратно поглаживает по спине Фалин, дабы та ощутила её присутствие. По спине девушки бежали мурашки, её колотило, и пока приступ страха не уйдёт, она должна быть с ней. О том, что Фалин мучают кошмары, Марсиль узнала очень давно, ещё в тот момент, когда они не жили вместе. Если Фалин что-то мучило — жди ночью кошмаров. Раньше она всегда во снах звала своего старшего брата Лайоса. Плакала и не могла прийти в себя, постоянно повторяя его имя, цепляясь за простыню. Сейчас же она стала чаще звать саму Марсиль, при этом потом горячо извиняясь, ведь помешала её сну. Если бы она понимала, что на самом деле чувствует Марсиль, каждый раз заставляя себя ночью не глядеть в сторону Фалин и игнорировать всеми фибрами души, то это было бы меньшее, о чем она могла бы переживать. В настоящий момент Фалин ещё не пришла в себя. Румяное лицо побледнело, будто бы её коснулась зловонная длань порчи; немые губы шевелились, бессознательно читая заветы, а пухлые пальцы окоченели, сжавшись в кулачки. Марсиль вздохнула, не печально или горько, а искренне, с сожалением, ведь больше всего на свете не хотелось, чтобы её ангел страдал. Ей не помогали отвары, назначенные школьной медсестрой, и в книгах, кажется, не было ответа, почему её могут мучать кошмары. Ответ был неутешительным. «Это вещие сны. Жрицам часто снятся трагедии, которые они не могут предотвратить, но могут предвидеть. Подсознание Фалин пытается таким образом справиться с большим количеством маны в организме», — так ей ответил профессор, когда Марсиль попыталась попросить помощи у старших. Никто и никогда на свете не сможет так же сильно и глубоко понять, через что проходит Тоден, как Марсиль. Каждый раз сердце эльфийки разрывается на сотню осколков, наблюдая за страданиями дорогой подруги. И если бы был способ, будь он даже запретным, та всё равно бы воспользовалась им, чтобы облегчить ту боль и страдания, через которую приходится проходить девушке. Жрицы не виноваты в том, что хотят помогать людям. Они не должны платить такую цену… Вдруг в тишине, которая обволакивала их, проскользнула трещина. За дверью общежития послышался топот ног коменданта, который обходил комнаты. Марсиль не могла покинуть Фалин в данный момент, поэтому ей пришлось быстро придумать, как выкрутиться. Свет в её ладони быстро погас, а сама она залезла с ногами на постель и, зарывшись в одеяло рядом с Фалин, затихла, ожидая, что их не станут проверять, если свет не включён. В тот момент, когда комендант проходил мимо дверей, в голову Марсиль даже не закралась мысль, что она сделала нечто неправильное. Она уткнулась в шею Фалин и не дышала, стараясь спрятаться под одеялом, пока та всё ещё немного дрожала. Когда опасность миновала, эльфийка высунулась из-под одеяла и посмотрела в сторону дверной щели. В комнате было слишком темно, чтобы хоть что-то разглядеть, но, видимо, раз никто не зашёл, всё в порядке. — Марсиль... Что ты тут делаешь? — тихий голос вновь послышался над ухом. Фалин в недоумении лежала в своей постели, когда окончательно очнулась от кошмара, а с ней вместе в постели лежала Марсиль, свернувшись клубочком. — Т-тебе уже лучше, Фалин? — в голосе эльфийки слышалось удивление. Такая стыдоба. Она чуть не подпрыгнула от неожиданности сама, когда услышала прямо над ухом спокойное дыхание соседки, и в последнюю секунду сдержалась. — Со мной что-то случилось... Только не говори, снова кошмары? — Да, так оно и есть. Ты меня позвала, поэтому я подошла тебя успокоить, и потом по коридору начал ходить комендант и... — она осеклась. Почему она сейчас начала оправдываться, будто бы сделала что-то плохое, если Фалин и сама знает, что ничего подобного Марсиль бы не сделала с ней... Никто и никогда бы не залез к ней в постель для чего-то похабного, бесстыдного, извращённого! — Спасибо тебе, Марсиль... — большие руки сгребли эльфийку поближе к себе, и та, не успев даже запротестовать, молча была прижата и обнята к себе. На талию девушки легла рука жрицы, а второй та подмяла под себя подушку и поуютнее зарылась носом. — Давай ты поспишь рядом со мной, если ты не против? Я больше не хочу видеть кошмары, а с тобой мне никогда не бывает плохо... — шепчет Тоден, специально понизив голос настолько, чтобы лишь чувствительный слух Марсиль мог способен уловить смыл её слов. В темноте невозможно разглядеть её лицо, но в то же мгновение эльфийка чувствует, как её щёки вспыхнули. Таким же ярко-алым румянцем, каким она никогда в своей жизни не заливалась. Жар казался настолько сильным, что будто бы мог способен по-настоящему подпалить ей ресницы, волосы, подушку. — Угу, — выдавила из себя Марсиль, стиснув зубы и прикрыв веки. Нет, ей, конечно, очень стыдно и она должна по-хорошему встать и убежать, укутаться в свой плед и больше никогда не смотреть в глаза Фалин, потому что то, как она думала о ней сейчас — совсем не дружеская связь и любовь, но... Это то, как она всегда хотела бы жить. Спать в обнимку с Фалин, слушать её ровное дыхание, чувствовать запах мыла, которым они обе пользуются, прикасаться к друг другу.Мой ангел.
Если бы только, если бы только Марсиль не была такой упрямой и робкой, если бы Фалин, может быть, не была человеком, она не побоялась бы признаться ей в своих чувствах. Слишком много если. Слишком много бы. Это всегда мешает ей перестать думать рационально и продумывать все действия наперёд, ведь если что-то пойдёт не так — это трагедия. Марсиль ненавидит то, что не может контролировать, и её чувства, это одна из немногих вещей, которая почему-то неподвластна ей. «Я должна прекратить думать о таком и уснуть. В конце концов, Фалин просто хочет выспаться, как и я», — но сон не находил на Марсиль. Как бы она не старалась не ворочаться или принять удобное для себя положение, позу, тело и мозг не собирались расслабится и уснуть. — Не можешь уснуть? — Да, что-то не спится... — Может, мне спеть для тебя колыбельную? — Нет! Не нужно! — запротестовала эльфийка, развернувшись в объятьях девушки. Она не хотела отталкивать Фалин от себя, но рука уже отпустила её. Она всё испортила, снова. — Не надо стесняться... Марсиль... — шепчет Фалин, подвигаясь ближе и положив на этот раз свою ладонь на лоб к девушке. — Ты вся горишь, не простыла ли? — Нет... — неуверенно отвечает эльф, нервно сглотнув. — А почему и щёки у тебя горячие? — ладонь перемещается по лицу, пальцы осторожно дотрагиваются до кожи, немного задевая ухо. От этого движения Марсиль чуть ли не пищит, потому что уши у эльфов всегда очень чувствительно место. — Ох, прости, я не хотела трогать тебя за уши... — В-всё в порядке, в-всё нормально... Если хочешь, можешь потрогать. — Зачем же мне трогать твои уши? — рассмеялась Фалин, убирая руку от лица девушки. У неё не получилось это сделать, ведь Марсиль схватила её и прижала к себе. Это было не заранее спланировано действие, и она не готовилась, не думала сейчас, какие последствия будут у этого всего. Её сердце стучало и разрывалось на части, будто бы лепестки, измельчённые в ступке для зелья. И как по велению колдовства, зачарованная ведомым огнём души, в этой бескрайней ночи произошло то, о чём ей будет потом стыдно. Сплетение пальцев, созвездий, линий, снов и запястий. Она сделает это. В этот раз точно. Глаза Фалин сияли во тьме, Марсиль видела этот отчётливый солнечный круг, исходящий от неё, и оно не чудилось ей. Сейчас они так близко друг к другу, и потому губы сомкнуты, но еле заметно дрожат. Длинный нос Фалин упирается в щеку Марсиль, когда та целует её в уголок рта. Пересохшие за ночь губы касаются тревожно и от того невесомо. Марсиль не видит ничего больше, потому что зажмурилась, и тёплое ощущение губ, запаха Фалин, тепла её тела постепенно начинает таять. Она открывает глаза и ничего не видит в этот раз перед собой. Перед ней бескрайняя пустота. Где в конце виднеется какая-то крепость. Марсиль пытается дойти до неё, но чем дольше бежит, тем дальше очертания замка становятся еле понятными. Откуда-то сверху, оттуда, где скорее всегда начинается "небо", спускается белое перо. Марсиль останавливается, поднимая его, и понимает, что оно ей знакомо. С небес начинается дождь из белоснежных перьев, каждое из которых ей знакомо. Она отказывается принимать то, что это они. Встаёт и снова бежит под этим снегопадом из чувств, комков грязи и крови. Нет, она ничего не сделала плохого, она сделала то, что была должна. Она не виновата, она так же не могла ничего поделать. Почему теперь все считают её своим долгом отчитать за использование магии? Разве не они ли тоже хотели спасти Фалин. Разве это не была всеобщая идея? Никто не любит Фалин настолько же сильно и близко, как она. Никто в жизни бы не понял, через что ей сейчас нужно пройти, чтобы найти её. Даже Лайос, кому она приходилась родной сестрой, не смог бы понять, почему именно Марсиль она так важна. Никто, никто, никто, никто, никто, никто, никто, никто, никто, никто, никто, никто, никто... Марсиль очнулась от кошмара. Она лежит вся в поту и слезах. Рядом с ней мирно посапывает Лайос, а где-то сверху — Сенши и Чилчак. Они лежат на полу посреди того самого подземелья, которое ещё давно чудилось Фалин во снах... И смерть брата от лап чудовищ приснилась ей тоже ещё давно. На губах застыли слова, которые она не смогла произнести во сне. Это было её воспоминание о первом поцелуи с Фалин. «Фалин, я обязательно тебя спасу. Обещаю».