***
Утро, жара. Антон лежит на гамаке, который он и Арсений повесили в начале лета, чтобы можно было в жаркие дни отдыхать во дворе на улице. Она кипит разными звуками. Стрекочут кузнечики, поют кукушки где-то в деревьях ближе к леску, лёгкий ветер теребит верхушки деревьев. Но они не мешают Антону, лишь успокаивают. Он спокойно качается на гамаке, немного щурится от палящего солнца и краем носа вдыхает яркий аромат высаженных им цветов около ограды. У него в руке находится тетрадь, в которой он ведёт дневник важных ему событий уже с давних пор. В детском возрасте он вёл похожий дневник, расписывая классные и яркие дни, где иногда мелькал Арсений, ведь они были одноклассниками. В студенческом возрасте он продолжил вести свой новый дневник, где указал, что сблизился с Арсом. А по окончании обучения сошёлся с ним, затем их общим решением было переехать в деревню и начать новую жизнь здесь. Детский, студенческий и нынешний дневники Антон до сих пор хранит. — А я лимонад нам сделал с малиной, — раздается за ухом знакомый голос мужчины. Арсений ставит на маленький столик кувшин с напитком, два стакана и садится на такой же небольшой стульчик рядом с Шастуном. Он протягивает стакан и мило улыбается любимому. — Спасибо, Арс, у тебя, как всегда, самые вкусные лимонады получаются, — Попов уже успел наполнить его стакан жидкостью, а тот быстро отпивает и довольно стонет от сладкого вкуса. — Сегодня, кстати, сахара меньше положил, — Антон уже хотел подать голос, как за оградой раздался звон от звонка велосипеда. Их сосед – Юрий Николаевич, добрый и смешной человек, который готовил очень вкусный хлеб в их деревне, – сейчас выглядит ужасно. Он настолько сильно запыхался, что волосы были сильно растрепаны, щёки красные, а руки тряслись. Он пытался отдышаться, как подъехал к их калитке, но у него плохо это получалось. — Юрь Николаевич, что случилось? — Войхйна-а! — Чего? — Война! Вторая! Война! С утра прислали письмо с Москвы! Всех призывают на фронт! Едьте к администрации, вас отправят! — мужчина кричал громко, трясясь. А когда закончил, быстро уселся на велик и угнал, как можно быстрее к соседним домам. Тишина. Вот только теперь она не нравилась Антону, а лишь начала давить на него. Пара слышала, как их сосед кричал у других домов, говоря одно и то же. — Арс?.. — Мы справимся, Антон, — он говорит тихо, но твёрдо. Целует того в лоб, смотрит с волнением в глазах. Антон волнуется. За них. За всех. За страну.***
Здесь всю ночь горела звезда одинокая, И туман прозрачный лежит у реки, Здесь берёзы белые, травы высокие. Враг не должен дальше пройти.***
Они выезжали вечером. Им выдали оружие, сапоги, гимнастёрки и попросили постараться вернуться домой. Матеря, жёны, дети плакали перед отъездом мужчин. Юрий Николаевич обнимал маму, целовал жену и двух дочерей. Остальные жители деревни, которые уезжали на фронт, делали то же самое. Лишь Арсений и Антон молча смотрели друг на друга, сидя в вахтовке одни. Из женщин их обняла только бабушка из старой библиотеки, где Арсений часто брал книги для себя и Антона. Они оба погладили Варежку – собаку, что часто бегала на их улице, которую многие подкармливали. В том числе и они. У неё были три щенка, которых она недавно родила и пара подумывала их взять, но не успели. Шасту они очень нравились. Один – мальчик, рыжий, как мамка. Вторая – рыжая девочка, а третий – бледно-рыжий с чёрной мордой и такой же лапкой. Ещё Антон обнял свою тётку, которая позже ушла целовать уходящего мужа и сына, которому вот-вот исполнилось 18 лет. — Антон? — нарушает тишину в машине Попов, осторожно прикасаясь к кисти любимого. — М? — Я люблю тебя. Мы справимся. Обещаю. Шастун отвечает тем же. Нежно целует Арсения в висок, переходит мокрой дорожкой поцелуем к скуле, а затем к губам. Целует с трепетом, медленно, желая получить максимум времени на возможное. Он думает и надеется, что поцелует Арсения ещё не раз. Вот уже слышны последние всхлипы девушек и прощальные фразы мужчин. Машина трогается. Антон скрещивает свои пальцы с Арсеньевыми, прикрывая шинелью. — Смотри, какой алый закат. — Он такой же красивый, как и ты, Арс.***
А закаты алые, алые, алые Перед боем выстрелы не слышны… Не об этом вместе с тобою мечтали мы За четыре дня до войны…***
Рассвет. Они ехали всю ночь. Солнце встаёт, освещая поле, через которое по дороге ехали несколько вахтовок, в одной из которых Арсений и Антон. Брюнет осторожно старается разбудить шатена, который мирно сопел на плече у того. — Антош, открой глаза, — тихо шепчет Арсений. Он умиляется со спящего Шаста, как делал это раньше. — Арс, чего так рано? — Посмотри в окно… Прекрасный восход солнца заглядывал в окна машин, освещал всё поле, подчёркивая верхушки колосьев пшеницы и кустарников. Природа прощалась с военными. Она знала, что они не вернутся домой.***
Полыхнули взрывы и небо обрушилось, Солнца не видать — прячет дыма стена. Спят березы белые, травы высокие, Забрала вас, мальчики, война.***
Гремели над землёю раскаты. Солдаты падали в смертных окопах. Немцы подрывали территорию. Шастун лежит на земле с оружием. Он ждёт, выжидает. Немец, что охранял территорию захваченного села, был успешно подстрелен им в июле, а вскоре село освободили. Немецкий строй был расстрелян командой Арсения и им в августе. Шастун, спасший раненого советского солдата, отдал его в госпиталь медсёстрам в сентябре. Арсений, спасший ребенка из-под подорванного сарая, на который с самолёта бросали бомбы, отдал его спасшимся людям в октябре. В ноябре их поставили вместе. По данным, полученным ими от генерала, вражеские снайперы охраняли лес и поле, что было совсем близко к советскому штабу. По расчётам генерала, немцы должны были скоро атаковать их, заложив мины в поле, к которому должны были их подвести. Этого нельзя было допустить. Поэтому он назначил это задание самым сильным солдатам под руководством Шастуна. Выходя на задание, Антон вновь молился Богу на жизнь. Хотел сохранить все жизни этой страны, поэтому шёл уверенно. Место с немцами близко. Команда начинает действовать по плану. Они крадутся тихо, понимая, что один неверный шаг – и они убиты. Каждый смотрит по сторонам, оружия наготове. Они доходят до нужной точки, располагаются на ней не все, некоторые. — Вы здесь, — указывает Шастун остальным солдатам. Он берёт с собой дальше Попова и ещё одного бойца – Галышева Виктора. Втроём они двигаются дальше. Тишина. Антон любил тишину, особенно сейчас. Ведь выстрел и свист пуль означает одно — он больше никогда не услышит любимую тишину. — Галышев, ты здесь. Мы с Поповым будем рядом, — он указывает солдату место, а сам с Арсением двигается к ближнему пригорку с кустом. Они знают, что немцы скоро будут тут. Они знают, что у них есть выбор — убить или быть убитыми. Время близится к началу. Вся команда находится по местам, готовая к бою. По команде Шастуна они начнут обстрел. И если всё пойдёт по плану, никто не промажет, враги не заметят их, то они справятся и вернутся живыми. Враги у них на мушке. Те расставляют территорию минами, сами на чеку, ведь понимают, что могут быть здесь не одни. Любой их неверно направленный взгляд и они будут расстреляны советскими солдатами. Ближе всего к Антону был Арсений. На свой страх и риск тот выбрал место, где больше шансов быть расстрелянным, потому что его оружие направлено на врагов с их лицевой стороны, а значит, немцы первым делом ответят пулями в его сторону. Шастун находился более сбоку, и, если что, был готов помочь Попову. Он не мог даже думать о том, что его любимый человек будет убит. Не мог позволить кому-то это сделать, применив все усилия. Солдаты подают друг другу сигналы о готовности. Антон подаёт команду. Послышались выстрелы и звуки пуль в поле. Большинство немцев упало, а остальные принялись атаковать. Они стреляли по кустам, окружавших их, осознавая, что советские солдаты там. Шастун слышит пулю рядом с собой, которая, видимо, куда-то попала, но он жив. Он продолжает обстрел, стараясь сохранять спокойствие и действовать точно, ведь промахиваться нельзя. Антон остаётся живым, а враги убиты. Спустя какое-то время, когда солдаты убеждаются, что в поле и в лесу кроме них никого нет, мужчина выдыхает. Он вновь благодарит Бога за то, что он жив, и, подав сигнал остальным, выдвигается с места к Арсению. Но тот лежит, не шевелясь. Антону казалось, что его сердце замерло. Он стремительно быстро подходит к мужчине, осматривая того, но молчит. — Арс?.. — Попов кряхтит, схватившись за раненое плечо, но дышит. Живой. — Антон… Я жив, не беспокойся, — еле-еле говорит мужчина, пытаясь опереться на руку Антона. Рана казалась довольно глубокой. Пуля прошла по плечу солдата, чудом не попав в него. Последующие действия Антон помнит смутно. Как аккуратно поцеловал того в щёку, дабы успокоить. Как тащил на себе раненого любимого всю дорогу. Как отдал его медсёстрам и не отходил от того ни на метр. Помнит, как сильно сжималось его сердце, глядя на Арсения. Он понимает, что ранение не смертельное, но страх потерять свою любовь остаётся. Этим же вечером ему сообщают хорошую новость. С Поповым всё хорошо, к нему можно зайти. Когда мужчина шёл по госпиталю, он ощущал себя заново рождённым. Он не хотел думать, что смог столько раз на грани смерти выжить, а теперь чуть не столкнулся со смертью Арса. В нужной палате оказывается брюнет. В его глаза сразу бросается яркая улыбка голубоглазого, а затем и перевязанная часть руки. — Прости, я без гостинцев, — шутливо произносит Антон, понимая, какое сейчас время, он бы вряд ли их откопал. — Ничего. Я рад, что ты пришёл, — он улыбается ярче любого солнышка, как будто он не был на грани от смерти, а веет от него любовью и теплом. Мужчина садится на край койки и теперь он наконец может рассмотреть любимого очень хорошо. Он сильно скучает по нему, но поговорить или провести время вместе не удаётся. Лишь общие задания, редкий сон друг напротив друга и разговоры по заданиям и новостям. — Можно я прилягу с тобой? — он получает счастливый кивок и, ложась рядом с Арсением, Антон переплетает их пальцы. Брюнет чуть скривился от слабой боли в плече, ведь ему пришлось напрячь его. Но это не заставило испортить им момент, ведь от постоянной усталости и занятости каждый радовался, даже посмотрев на возлюбленного. Они ценили каждый момент рядом друг с другом, даже на поле боя. Мужчинам ничего сейчас не нужно кроме взглядов друг на друга. Они любуются, наслаждаются. Антон забивает на то, что за дверью множество людей, и аккуратно накрывает своими губами его. Шатен путает свои пальцы в тёмных прядях, а тот, забив на боль, крепко прижимает того к себе. Шастун целует его с таким трепетом, которого не было ещё с начала войны. Переходит от губ к скуле, затем к носу. Хочет покрыть лицо любимого полностью своими поцелуями, подольше останавливаясь на его губах, а тот и не против. Нежно отвечает на все ласки, лучезарно улыбаясь и жмясь к тому сильнее.***
Отстояли Родину в годы суровые, Нет следов далёких, дорог боевых. Нужно, чтобы помнили, мы с тобою помнили Имена героев своих…***
Бледно-рыжая собака с чёрной мордой и такой же лапкой звонко лаяла во дворе у пары. По приезде они не обнаружили Варежки и остальных щенят, а он встретил их сильно исхудалым. Не понятно, как он выжил, но те сразу забрали его к себе и откормили. Теперь он выглядел крепкой и сильной собакой, что часто лизала им руки в знак поддержки, любила лежать в ногах у мужчин и следить за голубями во дворе, навострив уши. Антон уже в возрасте, часто рассказывал маленьким детям о той кровопролитной войне, показывая им свои награды и ордена. А Арсений часто наблюдал из окна дома за любимым и детьми, которые сидели кругом у них во дворе. А затем выходил к ним, иногда угощал компотом или лимонадом и получал порцию объятий от шатена во время очередной страшной истории. А шрам у того на плече так и остался, напоминая ему о том, что даже в такое время, они были вместе, любя друг друга.***
Дневник имени Антона Андеича Шастуна!
25 июня 1941 год. 22 июня в 4 часа утра жителям СССР объявляют о начале Второй Мировой Войны. Но нашей деревне это стало известно только спустя 3 дня. Юрий Николаевич нас оповестил об этом. Мы с Арсом мигом направились к администрации, куда последовали многие жители нашей деревни. Даже Костю Толкова там встретил. Когда мне выдали оружие, я ни о чём не думал. Вот правда. Я расстроен, что не смог попрощаться с матерью, только письмо успел ей отправить. Арс тоже так сделал. 27 июня. Нас разделили по группам. Меня и Арса отправили в снайперы. А Юру Николаевича в танкисты. Я не думал, что буду держать своё оружие с надеждой, что перестреляю всех немцев, но так было. 2 июля. С заданиями я и Арс справляемся. Мы живы. Сильно устаём, мало спим, но я не жалею, что каждый день вновь и вновь беру своё уже родное оружие в руки. 25 июля. Вот уже месяц я и Арс на войне. За это время могу сказать, что каждый раз, попадая по каждому немцу, я получаю удовольствие. С Арсением практически не контактируем, хотя пытаемся. Я счастлив, что я и он всё ещё живы. Некоторых из наших уже нет. 17 августа. Нет сил вести дневник. Что я могу сказать? Иногда сильно голодаю, мало сплю, а когда появляется возможность – беру её по полной. У Арсения тоже нет сил, поэтому радуемся даже взглядам друг на друга. 5 сентября. Каждый день вижу, как кто-то умирает. И каждый день молюсь, чтобы кто-то так же, как я, не увидел такого меня. 19 ноября. Я чуть не лишился Арса. Я очень сильно его люблю и не смогу представить свою жизнь без него, но чтобы не случилось с ним, я буду стараться для Родины. А если выживу, обязательно расплачусь. 22 декабря. Вот уже как 5 месяцев идёт война. Даже в помещении холодно. Отопления нет. Бывало редко. Даже шинель не спасает меня. 2 февраля. Морозы сумасшедшие. Я уснул прямо с оружием в руках под кустом, идя с задания к нашему лагерю. Спасибо Богу за то, что меня не нашли немцы. 14 февраля. Я всё время волновался, что с мамой. Только сегодня получил письмо от неё. Почта меня не обрадовала, но я всё равно рад, что она ответила. 1 июня. Мы с отрядом спасли малышку из подорванного сарая. Мама закрыла её своим телом. Она молчала, практически не показывала эмоций, стеснялась, когда мы предлагали ей еду, но не отказалась. Она спросила у меня, жива ли мама. Что я ей ответил? Ответил, что она всегда будет жива в её сердце. Было больно это говорить, ведь девочка была так похожа на Арсения... 22 июня 1942 год. Вот уже ровно год идёт война. Я каждый день надеюсь на то, что это всё закончится. Смысла продолжать писать тут не вижу. Многие, кого я знал, умерли. Я и Арсений живы. Я обязательно вернусь сюда, если выживу, обещаю. 19 мая 1945 год. Никто не представляет, как я был рад, узнав о победе. Абсолютно все выходили из домов, убежищ и ликовали. Я плакал, целовал Арса, а он меня. Это событие изменило всё. Я прекращу вести дневник, ведь что бы больше со мной не случилось, оно не сможет переплюнуть годы этой войны. Помню, как маленький клялся вести дневники всю свою жизнь, чтобы мои дети и внуки прочли. Но когда они дойдут до этих страниц, сами не захотят читать дальше. Лишь могу сказать, что сейчас так искренне счастлив, что даже объелся шоколада, когда появилась возможность. И в будущем я тоже буду счастлив, потому что мы победили. Потому что Родину сохранили. Потому что мама жива. Потому что Арс рядом.