Lifting Latches

Пол привык говорить с Джоном обо всём. О девушках, сексе, фантазиях о Бриджит Бардо — обо всём. Если они достаточно выпьют, даже о Мэри и Джулии. Он ни с кем больше так не разговаривает. Когда Джон торопливо рассказывает ему обо всех важных для себя вещах, он понимает, что чувствует то же самое. Поэтому если и происходит что-то, о чём они не говорят, Пол знает, что это, должно быть, что-то серьёзное. Он всё ещё полусонный и ленивый, когда это случается; ещё не отошедший ото сна, он прислушивается к звукам просыпающихся людей на Фортлин-роуд. Плотное, тяжёлое тело Джона рядом с ним шевелится, чуть двигается, а затем… — Господи, блять, боже, Пол, который час? Чья-то рука шарит над ним в поисках будильника. — Ох, блять! Мгновение спустя, когда вес Джона, перелезающего через него, чтобы встать с кровати, вдавливает его ещё глубже в матрас, Пол просыпается. — Что не так? — спрашивает он, приподнимаясь на локте и наблюдая, как Джон мечется по его комнате в поисках своей одежды. Он всё ещё сонный, его волосы растрёпаны, и Полу очень хочется над этим рассмеяться. — Если Мими проснётся и обнаружит, что меня нет дома, она с меня шкуру спустит. Пол зевает. — Просто скажи ей, что мы допоздна писали песни, поэтому тебе пришлось остаться здесь. Джон перестает натягивать носок на ногу и поднимает голову. — О да, ей это очень понравится, — и затем, роясь в поисках своих джинсов, он изо всех сил старается изобразить, как именно Мими будет к нему придираться, и это оказывается настолько похоже на неё, что Пол замечает, что начинает улыбаться. Он тянется, чтобы сделать глоток воды из стакана на прикроватном столике, но прежде чем он успевает это сделать, Джон протягивает руку и хватает стакан первым, в момент осушая его досуха. — Эй! — Мне нужнее, — говорит Джон, натягивая футболку через голову, — Мне придётся проехать две мили на велосипеде, — он хватает свою куртку и уже направляется к двери, когда Пол, наконец, замечает кое-что... — Эй, это моя футболка! Джон останавливается, оборачивается и рассматривает чёрную футболку, которую только что надел. Его собственная футболка всё ещё лежит на кровати в ногах Пола, похожая, но без ярко-белого рисунка на воротнике. И хотя несколько мгновений назад он и был очень взвинчен, сейчас Джон, кажется, заметно успокаивается. Он дотрагивается пальцами до края футболки, оттягивает её, словно прикидывая размер, а затем пристально смотрит на Пола. В такой ранний час по его глазам ничего нельзя было прочесть, но Пол замечает, как он вдруг щурится, на мгновение задумавшись. — Что? — спрашивает Пол, — Верни мне её! Но вместо этого Джон просто смотрит на него ещё секунду, а затем легко улыбается и отвечает: — Нет. Это "нет", как будто у ребёнка, которого попросили убрать игрушки перед сном. В выражении лица Джона было что-то странное, чего Пол раньше никогда не видел. Это был вызов? Он дразнил его? Или просто нервничал? Затем внезапно к нему возвращается вся та потерянная бешеная энергия, он хватает будильник, который бросил на стул, и швыряет его Полу в голову, просто чтобы позлить. К тому времени, как Пол уворачивается от него, Джон уже уходит, крича ему: "Увидимся позже!" — и громко сбегает вниз по лестнице. Он слышит далёкое: "Джеймс! Майкл! Как я рад вас видеть!" — обращённое к его отцу и брату (уже вставшим с постели) своим фальшивым пафосным голосом, прежде чем за ним захлопывается входная дверь. Полу остаётся только смотреть на футболку Джона, лежащую в изножье кровати, пока свист снаружи не затихнет. Он вспоминает об этом только неделю спустя; они сидят в клубе Джакаранда, среди дыма, шума и музыки, когда Дот толкает его локтем в бок. — Эй, — говорит она, — А это не твоя футболка на Джоне? Пол бросает взгляд туда, где Джон сидит с Синтией на коленях, одна рука у него на виду, а другая под её рубашкой — заявляющая о своих правах на неё. Он что-то шепчет ей (Пол может только догадываться, что именно), и она сильно краснеет, теребя пальцами воротник его куртки. Но, глядя мимо неё, Пол ясно видит: да, это его футболка. Дот, заметив, как он хмурится, узнав её, тихо хихикает рядом с ним. — Оу! А мне кажется, это мило — я-то думала, что только девочки меняются одеждой. — Я не знаю, откуда она у него, — слышит Пол свой голос, хотя он, конечно, знает. И ему кажется странным, что Джон просто продолжает носить её, вместо того чтобы вернуть Полу или потерять где-нибудь на дне своего гардероба. Ему стало интересно, заметил бы он эту футболку на нём когда-нибудь, если бы Дот на неё не указала. Как бы он ни старался не обращать на это внимания, это не выходит у него из головы. Его взгляд продолжает притягиваться к воротнику футболки Джона, который был хорошо виден под наполовину расстёгнутой белой рубашкой, надетой на нём. Пол наблюдает, как воротник приподнимается на его ключице, когда он двигается, а затем снова опускается, плотно облегая. Это всё ещё кажется таким странным — носить эту футболку где-то, где Пол мог бы её увидеть. И если бы это был кто-то другой — Джордж или Пит — Пол мог бы сказать, что это было случайностью — чем-то первым, что они схватили, когда переодевались, но он знал, что Джон не такой, как они. Ничто из того, что он делает, не бывает случайным. Всё, что он делает, он делает по какой-то причине. Он, пусть и бывает маниакальным, всегда точен. Поэтому чуть позже, когда девушки выходят потанцевать, а Пит отвлекается на свои руки на коленях длинноногой блондинки, Пол скользит по сиденью рядом с Джоном. — На тебе моя футболка, — говорит он. И по тому, как глаза Джона мгновенно вспыхивают пониманием, по лёгкой улыбке, внезапно появившейся на его губах, Пол понимает, что был прав и не ошибся. — Ты только сейчас заметил? — спрашивает Джон, а затем резко замолкает, как будто опечаленный происходящим, — А ещё говорят, что это я наполовину слепой. Пола охватывает странное чувство, будто он не понял шутки; это раздражало — он так долго был в курсе того, что происходит в голове Джона, что теперь, вне её, он ощущает себя очень холодным и одиноким... — Что? Но почему? — спрашивает он. — Ну, я думаю, они говорят так, потому что я ношу эти большие уродливые очки и... — начинает Джон, и Пол хмурится из-за своей несвоевременной глупости. — Нет, я имею в виду… почему на тебе моя футболка? Джон только пожимает плечами. — Она мне нравится, — говорит он, и внезапно перед глазами Пола возникает странная картина, где они вместе с Джоном сидят на его кровати в Мендипсе и работают над песней. Потому что сейчас Джон смотрит на него таким взглядом — тем неповторимым взглядом — которым он обычно смотрит на него, когда они находятся внутри чего-то настолько сильного, чего никто другой, кроме них, не смог бы понять. — Она... она тебе нравится? — Да, — говорит Джон, мельком взглянув вниз и потрепав подол в том месте, где он спускается чуть ниже краёв его рубашки. Затем он снова поднимает взгляд, замечает, что Пол внимательно смотрит на него, и говорит, — Она пахнет тобой. Хоть он и был очень удивлён этим ответом, ещё больше Пол оказывается шокирован своей собственной реакцией — его внезапно бросило в жар. Он чувствует безошибочную вспышку возбуждения в животе и с трудом сглатывает. С Джоном так много всего может оказаться простой шуткой или ловушкой, поставленной только для того, чтобы заставить тебя сказать или сделать какую-нибудь глупость, над которой он мог бы потом посмеяться. Это одна из его ловушек? Подойди к своему приятелю, скажи, что одалживаешь его одежду, потому что тебе нравится, как он пахнет, а когда он проявит слабость, расскажи об этом всей группе? Он не знал. Пол ищет в глазах Джона какой-нибудь намёк на то, что всё это — одна большая шутка, но единственное, что он видит — это абсолютную серьёзность. Это вызывает ещё один всплеск чего-то необъяснимо опасного в животе Пола. Но прежде чем он успевает что-либо сказать, рядом с ними появляются Синтия и Дот, хихикающие над какой-то девушкой с танцпола. Момент упущен. После этого он лежит в постели без сна и гадает, что, чёрт возьми, это было. Он не глуп и знает, что он подросток, и что его могут завести абсолютно любые, даже самые странные вещи (на прошлой неделе на автобусной остановке он увидел девушку, невинно целующую свою подругу на прощание, после чего не мог успокоиться следующие несколько часов), но это — другое. Мысль о Джоне в его футболке, о том, что ему нравится его футболка, была… Была опасной. Пол чувствует, как она пугает его. Они делили постель раньше, сотни раз, и он никогда не чувствовал себя похожим образом... Это ничем не отличалось от того, чтобы делить постель с Джорджем или с Питом. У них всегда была эта способность отдаляться от остального мира и просто сосредотачиваться друг на друге, но это касалось лишь сочинения песен; это то творческое начало, которого просто не было ни у кого другого больше. У каждого есть лучший друг, но сейчас это ничего не значило. Мысли, которые приходят ему в голову перед тем, как он засыпает, оказываются совсем не платоническими. Они не говорят об этом. В следующий раз они встречаются на репетиции два дня спустя, и на этот раз Джон ходит одетым в уродливую чёрную футболку, которую Син подарила ему на прошлый день рождения. Пол был этому безумно благодарен. Они не избегают друг друга, но и не таскаются друг за другом, как это обычно бывает. Позже Джордж спросит его, не поссорились ли они, на что Пол ответит: "Нет-нет, ничего подобного". Но они всё равно не видятся друг с другом после репетиции, как это обычно бывает. Мими приглашает Джона домой на чай, а у Пола свидание с Дот, и они разъезжаются в разные стороны, не обращая внимания на внезапно возникшее острое чувство одиночества в животе. Как ни странно, они случайно сталкиваются на следующий день возле того же клуба в обеденный перерыв, когда Пол спускается, чтобы отнести приятелю старые ноты своего отца, а Джон уходит от Син после обеда. Она уже идёт где-то вдалеке, её светлые волосы развиваются, как у прекрасной Бардо, а Джон кашляет — как и всегда, когда нервничает. Пол задаётся вопросом, был ли он единственным, кто заметил эту его привычку. — Мы... э-э... с нами всё в порядке? — спрашивает Джон. Он отказывается смотреть на Пола, смотрит вдаль, на улицу, притворяясь, будто видит что-то дальше кончика собственного носа. Пол чувствует себя странно; они же всегда говорят обо всём на свете — почему вдруг не хотят говорить об этом? Но вместо того, чтобы поставить их в неловкое положение или только усугубить проблему (" В каком плане «всё в порядке?»", "Почему у нас должно быть не всё в порядке?"), он просто кивает: — Конечно, да. На что Джон бросает на него быстрый недоверчивый взгляд, как бы изучая выражение его лица. — Ты же придёшь на репетицию завтра вечером? Пол кивает. — Разумеется. А ты? Джон пожимает плечами. — Конечно, это же моя группа, не так ли? — а потом он уходит, вдаль, насвистывая что-то себе под нос. И если Полу и кажется, что мир вокруг него только что рухнул, ему удаëтся никак этого не показать. К концу дня дело доходит до того, что он вообще не может перестать об этом думать. Футболка, которую Джон оставил вместо футболки Пола, перекинута через спинку стула, стоящего в его спальне. Она лежит под другой кучей одежды, пока Пол не возвращается домой и не вытаскивает её оттуда. Он стоит в своей спальне, закрыв за собой дверь, и осторожно осматривает её. Это так странно… почему он чувствует себя таким виноватым, просто стоя там с этой футболкой в руках? Как будто он делает что-то постыдное. В конце концов, он швыряет её в изножье кровати и спускается вниз, но и это в итоге заканчивается только ссорой с Майком — тот был в плохом настроении. На следующее утро, когда он встаёт, он надевает её. Не думая об этом (и не в состоянии думать ни о чём другом), он натягивает её через голову и примеряет с джинсами. Он идёт босиком в комнату Майка (где Майк всё ещё спит и ворчит на него, когда он включает свет) и смотрит на себя через зеркало в их общем шкафу. Она сидит по фигуре. Очень симпатично. Благодаря простому чёрному цвету теперь Пол выглядит гораздо менее мягким, чем в своей собственной футболке с узором, который эту мягкость подчёркивал. Она пахнет Джоном; как Мендипс летом, когда Мими открывает заднюю дверь и впускает ветерок внутрь дома. Пол испытывает странную, горячую, неприятную тяжесть в животе и понимает, что краснеет, глядя в зеркало. Дёргает за ткань, не зная, стоит ли её снять... — Господи, — говорит Майк с кровати, уткнувшись лицом в подушку, — Это всего лишь футболка. К тому времени, как Пол возвращается в свою спальню и хлопает за собой дверью, он уже возбужден и не знает, что с этим делать. Чёртов тупой Джон и его тупая футболка. Пол не уверен, правильно ли делает, но он надевает её на репетицию. Перед тем как войти, он застёгивает куртку, чтобы Джон, если он и был в плохом настроении, никогда бы этого не увидел, но когда он заходит, то слышит, как тот смеётся над чем-то со Стю, поэтому, когда миссис Бест спрашивает его об оставленной в прихожей куртке, он только отмахивается. Он понимает, что Джон заметил её, как только заходит внутрь. Пол не смотрит; вместо этого он подходит к Джорджу и делает вид, что помогает ему с новой сменой аккордов, над которой они работали до этого. И он знает, что Джон продолжает смотреть на него. Это вызывает у него неприятное ощущение в животе, похожее на езду на американских горках, несущих его вниз по рельсам на полной скорости. В ужасе он задаётся вопросом о том, о чём, чёрт возьми, он вообще думал, надевая её на репетицию, но он не знал, что ему ещё оставалось делать; Джон был одним из тех парней, которым нужны знаки внимания — Синтия всегда повторяла это, покупая ему подарочки и приговаривая: "Он должен знать, что я люблю его». Поэтому Пол решил, что если Джону и было интересно, всё ли в порядке между ними, что ж, лучшего знака, чем этот, уже было не найти. Удивительно, насколько долго он мог избегать взгляда Джона; сначала ему нужно было настроить гитару, потом благодарить миссис Бест за все те напитки, которые она им принесла, и поговорить с Питом о последней победе Эвертона на чемпионате, так что к тому времени, когда Пол наконец набирается смелости взглянуть на Джона, он обнаруживает, что они вот-вот начнут петь песню. И Джон выглядит... настороженным. Он бросает взгляд сначала на воротник его футболки, а затем на Пола. Щурит глаза, а затем заметно хмурится. Пол пожимает плечами, изображая из себя невинность настолько, насколько это только возможно. — Ты готов? — спрашивает он, указывая на микрофон. А затем они начинают петь, так что молчание перестаёт быть для них проблемой. Если он и ожидал чего-то после репетиции, то он этого не получил — Джон ушёл, пока они всё ещё собирали вещи, и исчез за дверью прежде, чем Пол успел даже обернуться. Он вот-вот собирался заснуть, когда услышал глухой удар града о его окно. Всего один стук, а затем снова тишина. Он не вспоминает, что сейчас середина июля и небо весь день было ярко-голубым, пока в стекло не прилетает ещё один короткий стук. Пол садится на край кровати и хмурится в темноту. Когда он встаёт и подходит к окну, то сразу же видит на лужайке фигуру. — Впусти меня! — громко шипит Джон, когда Пол поднимает оконную раму и на него обрушивается внезапный порыв холодного воздуха. Он не может отрицать вдруг охватившую его волну облегчения и удовольствия, когда он узнаёт своего ночного гостя. — Зайди с чёрного хода! — он указывает ему на переулок, и Джон внезапно исчезает. Он пересекает лестничную площадку (в животе у него всë переворачивается, когда он прислушивается к размеренному храпу отца), и к тому времени, как он добирается до ванной и открывает окно, Джон уже запирает заднюю калитку и пробирается к нему вверх по водосточной трубе. — Что, чёрт возьми, ты здесь делаешь в час ночи? — спрашивает Пол, когда Джон оказывается достаточно близко к нему, чтобы услышать. Он старается не улыбаться слишком широко, чтобы не выдать своего настроения. — Да, я тоже рад видеть тебя, сынок, — ворчит Джон, с трудом находя для себя опору для подъёма. — Ты не предупредил, что придёшь, — Пол не совсем понимает, почему он всё ещё шепчет теперь, когда Джон наконец-то совсем рядом, на уровне глаз. — Джентльмены обычно звонят заранее по телефону, когда хотят сделать что-то подобное, да? Когда он понимает, как нелепо, должно быть, это звучало только что, Полу приходится подавить смешок. Он испытывает огромное облегчение от того, что всё вокруг них вдруг стало казаться нормальным. И от того, что Джон здесь. На лице Джона тоже появляется улыбка. — Тогда давай, неженка, убирайся с дороги, если не хочешь, чтобы я всю ночь жался у стен твоего дома. Пол отступает от окна и смотрит, как Джон пролезает внутрь. Он вздрагивает, когда Джон спрыгивает на линолеум, и тишину дома прорезает шум. — Тише! — говорит он. — Ты тише, — возражает Джон, просто чтобы его позлить. Они стоят вот так, в нескольких дюймах друг от друга, в ванной, и шикают друг на друга, когда внезапно их находит Майк. Его лицо сморщено ото сна, один глаз закрыт, волосы торчат во все стороны. — О, готов поспорить, от него все девчонки падают в обморок! — говорит Джон своим лучшим театральным голосом, пока Пол не хватает его за руку и не выталкивает на лестничную площадку. — Ты его не видел, — предупреждает Пол Майка, закрывая дверь в ванную за своим растерянным младшим братом. — Разве ты не должен тайком выводить людей из дома, вместо того чтобы тайком впускать их внутрь? — спрашивает Джон, явно этому забавляясь. Пол плотно запирается за ними в своей спальне и прислоняется к двери. — Только не тогда, когда "люди" — это ты. Ты ужасен. И доведёшь меня до сердечного приступа когда-нибудь. Джон садится на кровать и начинает снимать с себя ботинки и носки. — В любом случае… почему ты здесь? — Поссорился с Мими, — объясняет Джон. Он стаскивает с себя джинсы и забирается в постель, — Ложись. Не хочу показаться грубым, но ты не даёшь мне уснуть всеми этими разговорами; мне давно пора спать. Пол сглатывает комок в горле, пересекая в свою крошечную комнату в абсолютной темноте, и возвращается в постель. Он понятия не имеет, почему Джон здесь, но он был этому только рад. Джон натягивает одеяло на них двоих, когда Пол ложится рядом, а затем идёт по своему классическому сценарию: устраивается поудобнее, переворачивается на другой бок, а затем обратно, "случайно" натягивая одеяло Полу на голову. «Извини!» — таким тоном, который ясно давал ему понять, что Джону ни капельки не жаль. Когда Пол наконец успокаивается, он открывает глаза. Они всего в нескольких дюймах друг от друга. — Привет, — шепчет ему Джон. Он чувствует, как невольно начинает улыбаться. — Привет. — Часто здесь бываешь? — Да, временами. А ты? — Довольно редко, — пожимает плечами Джон, — Обслуживание тут дерьмовое, завтрака по утрам нет, а кровать чертовски маленькая, — Пол старается не рассмеяться, — И ещё, — говорит он, наклоняясь ещё ближе, — Иногда они крадут твою одежду. Пол чувствует, как немедленно начинает краснеть, что заставляет Джона ухмыльнуться. Они оба замолкают. На мгновение Пол пугается чего-то, неподвластного его контролю, что может здесь произойти. Он старается не думать об этом. Если он думает о том, что теоретически может здесь произойти, то, скорее всего, он начнёт это хотеть. Он смотрит Джону в глаза, пытается понять, что тот задумал (а с Джоном это было совершенно невозможно), и ждёт. Потому что что-то случится. Он знает, что что-то случится. Он начал с футболок и каким-то образом оказался здесь. Он не позволяет себе думать обо всём, что ему бы хотелось здесь сейчас сделать. Это маленькая кровать, а у Джона есть множество способов над ним поиздеваться. — Перестань думать, — говорит Джон через мгновение, — Ты меня отвлекаешь, я пытаюсь заснуть. — Эй, это ты в моей кровати! — Только потому, что у меня не получилось заснуть в своей собственной! Пол чувствует, как по его лицу медленно расплывается улыбка. — Я думал, ты здесь потому, что поссорился с Мими? — Да, но, — мягко начинает Джон, — Я бы и так поссорился, если бы она знала, что я думаю о нашей совместной жизни под её крышей. Пол не может удержаться от улыбки. Джон намекает… Боже, от этого у него внутри всё переворачивается, как будто он оступился на ступеньке, спускаясь по лестнице вниз. Ему одновременно становится и страшно, и радостно, и тепло. Очень тепло. Он ещё глубже зарывается лицом в подушку, пытаясь скрыть улыбку. Джон тихо смеётся, наблюдая за происходящим. — Боже, — ласково шепчет он в темноту спальни, — Я могу читать тебя, как открытую книгу. — А ты можешь? — спрашивает Пол, слегка удивлённый, — Я вообще не могу тебя прочитать. Какое-то время они лежат, уставившись друг на друга, прежде чем Джон закатывает глаза. — Спи уже, — говорит он. Эта мысль мгновенно поражает Пола. Спать? Сейчас? Но потом ему становится интересно, чего, чёрт возьми, он вообще ожидал. Они с Джоном по-прежнему друзья, по-прежнему парни, вместе лежащие в его постели. Да, сейчас Джон выглядит как ангел, с одной рукой под подушкой, а другой у себя под подбородком, но на утро ангелом он уже не будет. И они, очевидно, не будут об этом говорить. — Ладно, — говорит он скорее сам себе, чем Джону, — Спать, — Джон приоткрывает один глаз, понимающе ухмыляется и затем снова закрывает его. Нервничая, Пол пытается сделать то же самое, но его мысли уже были слишком запутаны — Джон здесь, в его постели, всё по-прежнему в порядке, надевать футболку на репетицию, наверное, было хорошей идеей — и поток мыслей не прекращается. — Прекращай это, — снова шепчет Джон, и Пол ухмыляется. — Отвали. Джон пинает его под одеялом, и у Пола голова идёт кругом от удовольствия. Сон кажется ему самой далёкой на свете вещью. В конце концов, он переворачивается на другой бок, надеясь, что это его успокоит. Правда теперь он замечает, что лежит на самом краю кровати, боясь даже слегка отодвинуться, чтобы не дотронуться до Джона — обычно они никогда не думают об этом, просто стараются чувствовать себя комфортно в этом маленьком замкнутом пространстве, но сейчас... Он лежит там, в подвешенном состоянии, гадая, удастся ли ему когда-нибудь заснуть, когда чужая рука вдруг ложится ему на талию. Он чуть не подпрыгивает. — Иди сюда, — тихо произносит Джон, и его голос звучит совершенно серьёзно, — Вернись, давай. Пол ёрзает под одеялом и... Господи, у Джона встал. Он не уверен, чего ещё он ожидал (в конце концов, это могло бы быть ожидаемо, они же подростки), но вскоре он понимает, что не шевелиться рядом с ним стало гораздо труднее. — А теперь спи, — повторяет Джон в третий раз. Но это было всё равно, что подарить ему новенькую гитару и попросить никогда на ней не играть. Всё в голове Пола умоляло его оставаться на месте, но его тело просто не могло. Он прижимается к Джону, не в силах поверить, насколько это на самом деле приятно. Боль в животе, о которой он и не подозревал, внезапно утихает — он хочет только этого, и этого, и этого. Ничего больше. Чувствует, что впадает в такое состояние, когда ничто другое не имеет значения, кроме получения удовольствия от нахождения рядом с кем-то. От нахождения рядом с Джоном. Рука на его бедре внезапно сжимается, и Джон прижимается к нему всем телом, тёплым, будто от жара. Пол снова движется, чувствует ответный толчок и едва не стонет, но останавливает себя в последний момент. Пока они лежат, медленно двигаясь, Пол чувствует, как Джон прижимается лицом к его шее, тёплое дыхание овевает его кожу, и его глаза закрываются сами по себе. «Это уже слишком» — думает он, — «Всё это». Но, в конце концов, Джон останавливает его, уперев руку в бедро с неожиданным напором. Пол, расстроенный, снова пытается двинуться назад, но голос Джона, сдавленный и неузнаваемый в темноте, тихо произносит: "Не надо, Пол. Серьёзно". И Пол знает, что означает это "серьёзно" — они говорили об этом не впервые, поэтому ему приходится успокоить себя в конце концов. — Спокойной ночи, — говорит Пол через некоторое время. Джон так долго не отвечал, что он уже начал было думать, что тот заснул. Джон издает тихий смешок, и Пол снова вздрагивает от ощущения его дыхания на своей шее. — Да, удачи тебе уснуть. Пол, улыбаясь в темноту, искренне над этим смеётся. На следующее утро они не говорят об этом. Если бы у Пола не осталось воспоминаний и призрачного ощущения Джона, прижимающегося к его спине, он бы даже не поверил, что это произошло на самом деле. Они говорят о новой девушке Пита и о том, что они поведут Дот и Син смотреть сегодня вечером кино на их двойном свидании, но ничего не говорят о прошлой ночи. Пол хочет обсудить это, но знает, что Джон не захочет, поэтому ни о чём даже не упоминает. В глубине души ему хочется знать, когда и как они смогут сделать это снова, если смогут вообще. Ему кажется, что он может сойти с ума от всех этих размышлений, а ведь они ещë даже не успели позавтракать… Съев два тоста и одно из знаменитых, слегка несъедобных, лишь наполовину сваренных яиц Майка, Джон возвращается в Вултон. Пол выпускает его через парадную дверь, и Джон оборачивается на него, когда доходит до конца тропинки, машет Полу рукой, прежде чем поднять воротник куртки и свернуть налево от поместья. Пол избегает Майка и сразу же возвращается наверх, ложится в постель и опускает руку в штаны, тихо постанывая в подушку, когда кончает, чтобы его точно никто не услышал. Кинотеатр "Вултон" переполнен, но они находят места в заднем ряду, и фильм оказывается вполне сносным. Пол сидит с самого края их компании, почти не вслушиваясь в происходящее на экране — все его чувства и внимание были направлены на Джона. Он замечает, когда тот слегка наклоняется, прислушиваясь к мыслям Син о персонажах, замечает, когда тот наклоняется вперёд, чтобы смахнуть попкорн с колена Дот, прежде чем она успела бы его остановить. И он чувствует быстро пробегающие по тыльной стороне его ладони пальцы Джона, когда они оба обнимают девочек, и, почувствовав это прикосновение, Пол откидывается назад и смотрит на него вдоль ряда. Джон искоса смотрит на него в ответ и улыбается. Пол показывает язык; Джон убирает руку с плеча Син и перебирает пальцами в приветственном жесте. Полу приходится подавить смешок, но ему это не удаётся, и Дот тычет его локтем в рёбра. Когда девушки обнимаются и целуются на прощание возле кинотеатра, Джон корчит глупое лицо и подходит к нему с распростёртыми объятиями, просто чтобы рассмешить девушек. Пол старается не думать о том, как бы ему хотелось быть поцелованным тоже. Он изо всех сил старается никуда не идти. Он пытается сосчитать овец и перечислить в уме все гитарные аккорды, которые только знает, но у него ничего не получается. В час пятнадцать ночи он едет на велосипеде по тихим улицам Вултона, сворачивает на Менлав-авеню и считает дома вдоль неё, пока не добирается до 251-го. Нужна всего одна кучка камней, чтобы довести Джона до окна, где он улыбается, как только его замечает. Пол открывает боковую калитку ограждения и старается быть как можно тише, закрывая её за собой. Когда он добирается до задней двери, Джон уже отпирает её, впуская лунный свет внутрь на кухню. — Какого чёрта ты здесь делаешь? — спрашивает он, даже не пытаясь изобразить возмущения. — Ох, мне просто нужно было раскатать велосипед, — неловко отвечает Пол, не в силах отвести взгляд от Джона. На нём снова футболка Пола, а на ногах только боксёрские трусы. — Тогда веди себя тихо, — говорит Джон, — У того новенького студента очень чуткий сон. Они проходят через столовую, выходят в коридор и поднимаются по лестнице. Они находятся уже на половине пути, когда Джон внезапно останавливается, и Пол чуть не врезается в него. — Что? — шипит он, когда Джон оборачивается. — Половица за дверью моей спальни скрипит, — шепчет Джон. Пол грубо тычет его в бок. — Я знаю, придурок, я не какая-нибудь девчонка, которую ты приводишь домой в первый раз. Джон щёлкает его по носу, а затем двигается дальше, прежде чем Пол успевает ему ответить. Они заходят в спальню Джона, с лёгкостью обходя скрипящую половицу стороной. Когда дверь закрывается, Пол сразу же начинает нервничать. Единственным источником света в комнате являются уличные фонари, окрашивающие плакаты с Бардо на стенах в слегка оранжевый цвет. Джон возвращается в постель и зарывается под одеяло. Когда Пол не присоединяется к нему, он приподнимается на локте. — Теперь ты ведёшь себя как девчонка, которую я впервые привёл домой. Залезай. Сняв ботинки, носки, джинсы и куртку, Пол забрался к нему в кровать. Простыни были прохладными, и он задрожал. — Ты снова надел её, — тихо говорит Пол, дёргая Джона за край его (своей) футболки. Он чувствует тепло груди Джона сквозь ткань и снова дрожит, но на этот раз совсем по другой причине. — Я надел её чистой после ванны, — говорит Джон, поворачиваясь к нему, так что в темноте они оказываются лицом к лицу. Вблизи Пол видит все отчётливо, даже без света. А это значит, что Джон тоже может ясно видеть его и без своих очков. — Ты спишь в ней? — слегка удивлённо спрашивает Пол. — Я много чего в ней делаю. Пол краснеет, но Джон не ухмыляется, а, значит, не шутит. Он думает о себе, лежащем в постели этим утром на том месте, которое только что освободил ему Джон, и чувствует знакомое покалывание в паху. — Тебе идёт, — тихо говорит он, используя это как предлог, чтобы дотронуться до Джона. Он проводит рукой по боковому шву, и в итоге его пальцы оказываются на обнажённой коже талии Джона. Пол опускает большой палец на его плоский живот, очерчивая им круги. Он чувствует дрожь Джона в этом месте. — Это не поможет нам уснуть, — говорит Джон, и в его голосе слышится волнение. Но под простынями его колено приподнимается, чтобы прижаться к колену Пола, и когда Пол слегка раздвигает ноги, Джон прижимается к нему, и его тёплое бедро с лёгкостью устраивается между его бёдер. — Нет, — говорит Пол, и в темноте его голос звучит заметно тише, — Не поможет, да? — кровать совсем крошечная, так что им почти не нужно двигаться, чтобы оказаться ближе, но когда они делают это, Пол сразу чувствует, как его голова пустеет. Всё, что имеет значение сейчас — тепло тела Джона, его бедро, расположенное между ног Пола так, что нижние части их тел соприкасаются, и близость рта Джона. Как будто без какой-либо весомой на то причины, он осознаёт, что хочет не просто прикоснуться к Джону — он хочет его поцеловать. Отчаянно. Он оправдывает это своими взбалмошными гормонами, чем-то физическим, тем, что он просто хочет обладать чем-то, чем обладать не может. Но это было не так — это был всего лишь Джон. Пол слышит, как в тишине комнаты раздаётся его громкий неровный выдох. Джон так близко, что не сделать этого почти невыносимо, но Пол чувствует, что поцеловать его, сократив расстояние между ними — значит перейти черту. Не имеет значения, что они оба возбуждены, прижаты друг к другу, а ноги Джона слегка скользят по задней поверхности бëдер Пола — этому можно найти объяснение. Поцелуям — нет. — Надеюсь, ты не сильно шумный, — шепчет Джон, мучительно медленно скользя рукой вверх по изгибу спины Пола. Пол чувствует, как его веки тяжелеют, крепко жмурит глаза и задаётся вопросом, возможно ли потерять сознание от переизбытка удовольствия. Прикосновения Джона были уверенными, совсем не похожими на женские. Он не робеет, ожидая разрешения, и Пол выгибается навстречу теплу его тела, когда его рука скользит вверх, под футболку, в которую Пол всё ещё был одет. Он теряется в ощущении мозолистых подушечек пальцев, скользящих по его позвоночнику, и не сразу замечает, что Джон что-то ему говорит. — Пол? Его глаза резко открываются. — Что? Джон выглядит удивлённым, но взгляд у него тоже тяжёлый — хороший знак. — Сними, — говорит он, и Пол понимает, что всё это время теребил края его футболки. Совсем позабыв о таких простых вещах, как одежда, Пол слегка приподнимается, давая Джону пространство для этого манёвра. Когда футболка тихо падает на пол, Пол неуклюже снимает то, что было надето на Джоне — ту самую футболку, с которой всё и началось. Он позволяет ей упасть на пол рядом с его собственной, а затем кладёт руку на кожу груди Джона. Пол чувствует смутную волну удовольствия от того, насколько это отличалось от опыта с девушкой. Это различие и тот факт, что Джон не уверен и смотрит на него так, словно не знает, чего ожидать дальше, приводит его в восторг. Пол переворачивается на спину, а Джон ложится на него сверху. Если прошлой ночью трение было восхитительным, то сейчас оно восхитительно вдвойне, но руки Пола всё равно тянутся к последним кусочкам одежды, разделяющим их. «Это тоже» — слышит он собственное бормотание, настойчивое и напряжённое. Джон соскальзывает с него, чтобы снять боксёры, одновременно с Полом, страстно желающим ощутить это прикосновение кожи к коже. Когда Джон забирается на него снова, Пол раздвигает ноги так широко, как только того позволяет кровать, освобождая для Джона место между своих бёдер. Джон, не отрывая взгляда, устраивается удобнее, так, чтобы их члены тёрлись друг о друга, и Пол немедленно притягивает его ближе, так что теперь их ноги остаются на одном уровне. Теперь его дыхание было прерывистым, слишком шумным в тишине комнаты и на мгновение он беспокоится, что оно разбудит весь дом. Но Джон дышал так же неровно. Пол хватает Джона за руку, приподнимая его, и пытается потянуть вниз. Ему нужно, чтобы Джон был ближе; он знает, что не может его поцеловать (хотя это единственное, чего он хочет больше всего на свете, особенно сейчас, когда губы Джона блестят от того, что он только что их облизал), но, по крайней мере, хочет, чтобы они были вместе, так близко, насколько это вообще возможно. Джон, уловив это, наклоняется, утыкается лицом в шею Пола и прижимается к нему. Его влажные губы касаются кожи Пола и заставляют его вздрогнуть. Тело Джона ощущалось почти горящим, и, хотя Пол подозревает, что это тоже переходит все границы, он поднимает руку, убирает влажные волосы с глаз Джона, а затем зарывается пальцами в них и целует его в ухо. Джон двигает бёдрами, сбиваясь с заданного ими небрежного ритма, и шепчет: «Ох, чёрт» — уткнувшись в изгиб шеи Пола. — Всё в порядке, — убеждает его Пол, на самом деле в этом неуверенный. Это слишком хорошо, слишком приятно. Он чувствует, как его нервные окончания горят; везде, к чему бы Джон ни прикасался, это будто подталкивает его всё ближе и ближе к краю пропасти. — Пожалуйста, — бормочет Джон, — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... И хотя Пол не уверен, о чем он умоляет, он просовывает пальцы между ними, не обращая внимания на пот, покрывающий их тела, и обхватывает их обоих одновременно. Джон задыхается. В тишине дома это звучало довольно громко, поэтому, когда он начинает стонать и толкаться в руку Пола, Полу приходится успокаивать их обоих, положив свободную руку Джону на бедро. — Тише, — шепчет он хриплым голосом, — Слишком громко, Джон, слишком громко. С видимым усилием Джон поднимает голову. Ему не требуется и секунды, чтобы найти взгляд Пола; для них, в конце концов, это казалось привычным. Даже в таком положении он чувствует себя безопасно, правильно и комфортно. — Я делал это, — шепчет Джон, и признание вырывается из него целым потоком слов, — Я делал это, надевая твою футболку каждый вечер в течение прошлой недели. Я кончал на руки и представлял, что это ты. Пол не был к этому готов, но внезапно он чувствует, что его вот-вот захлестнёт оргазм. Обхватив себя руками и забыв обо всех тех чертах, которые он сам между ними и провёл, он давит рукой на его затылок и целует Джона своими влажными губами, скользящими по его губам, обнаруживая, что Джон был этому даже более, чем рад. Он чувствует, как рука Джона переплетается с его рукой между их телами, нежно сжимая, от чего толчки Пола становятся ещё более беспорядочными. Способность целоваться с достоинством теряется и превращается в мокрое месиво из языков, горячего дыхания и соприкасающихся носов. Образ того, что только что сказал ему Джон, возникающий в его сознании, заставляет Пола кончить, горячо дыша в рот Джону и отчаянно стараясь не издавать ни звука. Он видит, что Джон к этому так же близок, когда открывает глаза (не уверенный, когда именно они закрылись), целует его небрежным, влажным поцелуем и чувствует, как его бёдра дёргаются в трёх резких толчках, усугубляя беспорядок, который Пол уже создал между ними. Когда они оба падают, всякое ощущение времени и места исчезает — Пол почти не ощущает мёртвого веса Джона, на который обычно жалуется по утрам, когда просыпается и чувствует на своей ноге его закинутую ногу. Спустя некоторое время Джон приподнимается, смотрит на липкое месиво между ними и тихо стонет. — Прекрасно, — бормочет он, скатываясь с Пола на бок. Пол тоже поворачивается, лицом в ту же сторону, так что они лежат, как и прошлой ночью, прижавшись друг к другу. Он испытывает глубокое чувство удовольствия, когда рука Джона, всё ещё ощущаемая мёртвым грузом, обвивает его талию. Вот только сегодня ему не нужно заставлять их обоих спать. Как только он впадает в лёгкую дрёму, Джон целует его в обнажённое плечо, и Пол слабо вздрагивает. — Если это произошло, когда я одолжил твою футболку, — бормочет он, не отрывая губ от кожи Пола, — Тогда на следующей неделе мне придётся одолжить у тебя джинсы.