Помурчи мне на ушко

      Грейс Фостер никогда не была журналисткой — не мечтала об этой профессии, не училась на нее, но отчего-то со смертью своей соседки, начинающей актрисы, оказалась втянута в расследование одним наглым, крайне надоедливым и столь же обаятельным журналистом. У Ричарда была белоснежная улыбка, заносчивый взгляд, напрочь испорченная репутация и безграничные амбиции, с которыми сравниться мог лишь Гималайский хребет. От этой жутко привлекательной смеси Грейс моментально вспыхивала, желая что-то доказать ему, убедить, что она ничем не хуже, пусть и совсем не журналистка… и вообще, убили Ребекку, ее соседку, это она имеет полное право на расследование, а не он!       Именно поэтому, когда девушка получила приглашение от бывшего киноагента Ребекки, она постаралась забыть все те гадости, что ей наговорили в прошлый раз. Скрепя сердце все-таки надела высокие каблуки и, поправив перед зеркалом непривычно открытый для себя наряд, отправилась в ресторан.       За столиком сидело двое мужчин: сам Эдвард Берг, киноагент, с которым Грейс общалась уже не раз — и, честно говоря, от которого у нее осталось хотя бы относительно приятное впечатление, — и Терренс Блант, продюсер и филантроп, после встречи с которым девушке хотелось постоять под горячим душем минут пятьдесят, счищая жесткой щеткой въевшиеся в кожу слова. Немного помявшись, Фостер резко выдохнула. Нет, расследование было важнее того, что она могла здесь про себя услышать. Она даже специально вырядилась в это глупое кукольное платье, в эти туфли, на которых раньше едва ходила!.. Просто, чтобы уйти? Нет, ни за что! Она узнает у этих двоих все!       — Присаживайся, Грейс! — заметивший девушку Берг салютовал ей бокалом. — Надеюсь, вас не смутит компания нашего старого знакомого?       — Нет, что вы, мистер Берг, — поборов неловкость, Фостер обезоруживающе улыбнулась.       — С сегодняшнего дня просто Эдвард.       Фостер смущенно опустила взгляд, и пушистые ресницы тенью легли на ее напудренные щеки.       — Так намного лучше, — хмыкнул Блант, — а то с прошлой встречи я запомнил одно хмурое личико, на которое, поверь, никому не захочется смотреть даже на экране. Тем более, на экране!       — Эй, garçon! Принесите еще игристого, — Берг постучал вилкой по бокалу и, как только официант принес бутылку, повернулся к Грейс. — Угощайся.       Девушка сделала один глоток. Всего лишь один, из вежливости: она не хотела потерять рассудок и забыть о своей настоящей цели пребывания в компании не самых симпатичных ей людей.       — Знаешь, Грейс, в тот раз ты очень приглянулась Филиппу, но вот незадача…       — Тебе совсем нечего ему показать, — подмигнул ей Эдвард.       — И у нас есть крайне занимательное предложение, — растянув губы в тонкой ухмылке, закончил свою мысль Блант. — Согласна отправиться в мою студию?       — А Ребекке вы тоже это предлагали? — тут же возмутилась Фостер. Внутри все клокотало от злости: чтобы ее… посчитали девушкой легкого поведения? Чтобы она была готова… так сразу… отдаться первому встречному?!       Лицо покрылось алыми пятнами, бокал в руках затрепетал на тонкой ножке, и, чтобы не разлить игристое, Грейс со стуком впечатала его в скатерть. Она подняла разъяренный взгляд на мужчин — и сразу же отвернулась. Их масленые глаза впились в ее декольте, а пальцы выжидающе постукивали по столу. Только если Берг был настроен более миролюбиво, то Терренс, заслышав шипение девушки, тут же скривился.       — Да что ты заладила: Ребекка, Ребекка, Ребекка!       — Извини… те… — заметив хищный прищур продюсера, Фостер еще больше стушевалась. — Я просто подумала… она же была моей соседкой… — не видя одобрения на лицах мужчин, Грейс судорожно ухватилась за последнюю мысль. — Мне всегда хотелось обставить ее! Я подумала, может хотя бы сейчас!..       — Поменьше думай своей хорошенькой головкой.       — Верно, за тебя думать будут умные люди, — смягчился Берг.       Выписав подошедшему официанту чек, он галантно подал руку Фостер. Дрожа, она вложила пальцы ему в ладонь и поднялась. Ее согласие было лишь номинальным, необязательным. Эдвард Берг и Терренс Блант всегда получали то, чего хотели, и сейчас в эту желанную, красивую, бесспорно изящную вещь превратилась она — Грейс.       Отказать она действительно не могла. Зажатая меж двух тел на заднем сидении дорогого автомобиля, девушка думала лишь о расследовании — и о том, как она утрет нос Ричарду, выведав пару новых, никому неизвестных фактов. Желание докопаться до истины было сильнее страха, сильнее инстинкта самосохранения. Конечно, Грейс подозревала в убийстве и Берга, и Бланта, но где-то внутри была уверена, что это не они. Незачем им было лишать жизни молодую актрису, которая наверняка отвечала согласием на всех их предложения, которая могла засиять в короне Голливуда, своим светом вознося тех киноагентов и продюсеров, которые вложились в нее.       Поэтому, когда она оказалась у черного входа студии, когда мужчины повели ее за собой, Фостер безропотно — и даже с каким-то извращенным энтузиазмом — поспешила вслед за ними. Свет в коридоре был выключен, и приходилось двигаться наощупь. Повсюду ей чудились какие-то скрипы, слабые вздохи, щелчки. От этого по коже бегали мурашки, но Грейс не давала воли своим чувствам и решительно шла вперед, пока не уперлась в крепкую спину Берга, деловито разбиравшегося с замком.       — Проходи.       Грейс первой нырнула в темноту комнаты, сделала несколько маленьких шажков, запнулась обо что-то, запутавшись в проводах, и повалилась на пол, вслед за собой едва ли не роняя кавалькаду прожекторов и камер.       — Аккуратнее, глупая! — раздраженно бросил Блант, подхватывая девушку под руку. — Не расплатишься.       Пока Берг захлопывал дверь, включал свет и увлеченно искал что-то в стенном шкафу, Терренс, осторожно перешагивая через клубки проводов, провел Грейс чуть дальше и тут же опустился к телевизору, спрятавшемуся в углу.       За грудой неизвестных устройств стояла кровать. Несколько вычурная, с мягким матрасом и шелковыми простынями, на которых хотелось уснуть и, может быть, даже не просыпаться никогда. Грейс неловко поерзала. Мужчины будто забыли о ней, погрузившись каждый в свое занятие.       — Переоденься.       Берг, наконец-то выбравшись из шкафа, бросил ей какой-то сверток.       — Но это…       — Никаких «но», девочка. С этого момента ты Китти.       Фостер неловко разложила перед собой одежду: черная юбка, чересчур короткая, едва доходящая до середины бедра, облегающая блуза, мягкие перчатки с розовыми подушечками на пальцах, чулки и кошачьи уши.       — Прямо… тут?       Берг ободряюще кивнул, продолжая пристально смотреть на девушку. Стараясь не обращать на него внимания, Грейс начала переодеваться. Медленно стянула тугое платье, сжимающее ее грудную клетку своим корсетом, разулась. Прикрывая свою наготу, судорожно схватилась за новый наряд, но для тошнотворно сладкого взгляда киноагента никакая одежда не была преградой.       Весь этот костюм смотрелся до ужаса нелепо, и, если бы где-то поблизости было зеркало, Фостер наверняка бы тут же поспешила его чем-нибудь накрыть, лишь бы не видеть себя. Она вновь заерзала на постели. Теперь шелковые простыни ощущались еще прохладнее, остужая и без того продрогшую от страха кожу.       Блант, закончив возиться с телевизором, переключился на коробку с кассетами, но не преминул бросить на Грейс недовольный взгляд.       — На пол, девочка! На постели кошке положено находиться, только если хозяин разрешит ей это.       — Что?       Фостер непонимающе посмотрела на Берга.       — Хорошие кошечки слушаются хозяев, Китти. И не подают голос, когда их не просят.       — На пол, девочка! — повторил Терренс и угрожающе замахнулся. Грейс испуганно соскользнула с кровати, за что мгновенно получила слабую улыбку. — Так-то лучше.       Мужчина вернулся к камере, выставляя какие-то известные только ему настройки, а затем, когда загорелся красный огонек, начал перебирать кассеты.       — Эд, ты не видел «Кролика и удавов»? Не могу найти.       — Ты хочешь ее посмотреть?       Блант неопределенно мотнул головой, продолжая рыться в коробке.       — Давай лучше «Шоколадную девочку».       — Эд! — Терренс всплеснул руками. — Я же не просто так выбрал «Кролика»! А завтра будем твоей «Шоколадкой» любоваться, так и… Нашел!       Сначала на экране появилась лишь пустая кровать, к которой Грейс сейчас прислонилась спиной. Но вскоре в кадре показалась тонкая девичья фигурка. Темные длинные волосы волнами спускались по спине, тело было облачено в изящный купальник белого цвета, увенчанный на пояснице маленьким заячьим хвостиком. Девушка грациозно качнула бедрами, отставила обнаженную ногу в сторону, точно демонстрируя свою красоту.       — Раз тебя так заботит Ребекка…       Фостер ощутила крепкие пальцы Терренса на плече и вздрогнула: она узнала в незнакомке на экране свою соседку. От этой новости стало еще страшнее. Кажется, здесь ей все-таки не угрожала расправа того сумасшедшего, но то, чем занимались эти мужчины, пугало не меньше. И, кажется, если у маньяка был шанс оказаться за решеткой, то Берг и Блант наверняка окажутся безнаказанными — более того, востребованными деятелями киноискусства.       Не желая смотреть, что будет дальше, Грейс отвернулась, и тут же почувствовала, как Терренс сместил руку чуть правее и выше, крепко обхватил ее подбородок, ощутимо сжимая шею, и грубо повернул обратно ее к экрану.       — Нет, девочка, смотри. Теперь смотри. Ты сама хотела побольше узнать про соседку, показать себя лучше… покажи. Сделай это, Китти, будь послушной кошечкой.       Его огрубевшие пальцы плавно поднялись еще выше и надавили на губы, приоткрывая ей рот. Девушка застыла, глазами продолжая буравить небольшой экран телевизора, на котором Ребекка все также весело крутила хвостиком, точно маленький крольчонок, и беззвучно хохотала под аккомпанемент тягучей музыки.       — Ну? Разве кошечкам не нравится облизывать руки хозяев? — подсказал Берг, щекоча Грейс за ухом.       Спохватившись, она тут же заскользила губами по пальцам Бланта и осторожно лизнула их. Ощутила лишь солоноватый привкус пота, смешанный с какой-то приятной травяной горечью, которая мгновенно ударила в голову.       — Быстро учишься, Китти, — Терренс довольно похлопал ее по голове и ногой выдвинул из-за кровати миску, наполненную молоком, — и заслуживаешь награду.       Фостер, решив не дожидаться, когда ее вновь ткнут носом в то, что ей стоит делать в новой роли, наклонилась поближе к блюдечку и осторожно попробовала молоко кончиком языка. Оно было холодным. И удивительно вкусным! В нем чувствовалась нежность и свежесть, но еще — какой-то клубничный привкус, точно сначала туда окунули несколько спелых ягодок, а затем спрятали — дразня, заставляя искать их и не находить.       — Что надо сказать?       — Мяу? — неловко ответила Грейс, поднимая взгляд.       — Китти определенно талантлива, — тихо рассмеялся Берг.       Девушка, почувствовав, что наконец-то поняла суть игры, принялась с двойным усердием лакать молоко, периодически поглядывая на экран, где Ребекка в образе кролика резвилась то на полу, то на постели, то еще где. Ее белый хвостик мелькал то тут, то там, без конца попадая в руки Бланту, Бергу, снова Бланту… и Грейс все пыталась понять: играла ли ее соседка на камеру или действительно получала удовольствие от этой извращенной шалости, перешедшей все границы разумного?       Когда Фостер в очередной раз подняла голову, то едва не получила пряжкой ремня по носу. Терренс навис прямо над нею и деловито расстегивал брюки. Ойкнув, она попробовала отползти назад, но тут же уперлась во что-то твердое. Грейс мельком обернулась — за ней стоял Берг и плавно оглаживал ее ягодицы, едва скрытые юбкой.       Пальцы Бланта уверенно легли ей на подбородок, слегка приподнимая лицо девушки — ровно настолько, чтобы теперь она упиралась в напряженную плоть. Стараясь долго не думать, Фостер обхватила головку губами и медленно провела по ней языком. Один раз, другой… наклонившись вперед, она взяла в рот чуть больше, а затем плавно откинулась назад, точно дразня мужчину. Девушка двигалась неторопливо, вперед-назад, вперед-назад, пока не ощутила, как Эдвард начал осторожно — и в то же время слишком нетерпеливо — погружать в нее пальцы, заставляя насаживаться на них и уже мечтать о большем.       Терренс никогда не был терпеливым человеком. Устав от медленных ласк, он перехватил поудобнее ее волосы, заставляя Грейс глубже вобрать его плоть, толкаясь в ее глотку — дальше, еще дальше. Пропуская его вместе с воздухом, девушка почувствовала, что Берг добавил еще один палец, а за ним — еще один, растягивая ее, стимулируя чувствительные точки. Но вместо расслабления внутри нее зрело напряжение, тугим комком скапливавшееся внизу живота, и неосознанно она сжала бедра, стискивая руку мужчины.       — Китти, не играй со мной, — зашипел Эдвард. — Расслабься, тебе понравится.       Фостер послушно выдохнула, вместе с тем выпуская изо рта разгоряченного Бланта, и тут же вновь вобрала целиком, постанывая прямо в его плоть. То напрягая, то разжимая губы, она двигалась все быстрее, полностью подчиняясь направляющей ее руке Терренса.       Девушка почувствовала слабый шлепок по ягодицам, звоном отдавшийся в ушах, но даже не могла потрясти головой, чтобы хоть немного прийти в себя. Шлепки участились, и Берг не убирал своих пальцев, заставляя ее выгибаться все сильнее, подставляясь под его ладони и одновременно прячась от них в том ритме, который задавал Блант. Когда Эдвард еще раз ее слегка ударил, он на мгновение убрал руку, чтоб в следующую секунду войти до упора. От неожиданности Грейс чуть сильнее надавила на головку, отчего Блант болезненно зашипел — и сразу же обмяк, изливаясь девушке прямо в рот.       Его рука слегка оттянула волосы Фостер, запрокидывая голову. Затуманенным взглядом упершись ей в глаза, Терренс хрипло проговорил:       — Это почти молочко, Китти, давай.       Девушка попыталась сглотнуть — аккуратно, мелко, но почувствовала, как горьковатая жидкость заполняет ее, едва не просачиваясь сквозь неплотно сжавшиеся губы. Чувствуя легкое головокружение, Грейс глотнула еще, на этот раз размашисто, глубоко, — и сразу после этого слегка всосала плоть мужчины, вбирая все его соки.       Берг не останавливался. Продолжая двигаться резко, толчками, пока Фостер нежно оглаживала языком расслабившегося Терренса, слизывала дрожащие на губах капли, он только больше распалялся, не сдерживал своих стонов, вбиваясь еще глубже, но так и не находя блаженной разрядки.       Закрыв глаза от удовольствия, Грейс могла только ощутить неспешные движения Бланта, руки которого вдруг с силой сжали ее груди, пробравшись под полурасстегнутую блузу. Он то нежно массировал их, то неожиданно пощипывал соски девушки, заставляя трепетать и продолжать стонать с наполненным ртом. Но вскоре его ладони остановились, крепко ухватившись за ее ребра.       — Эд, — Терренс кивнул в сторону кровати, — так удобнее.       Она не могла увидеть, как Берг кивнул на предложение друга: только почувствовала, как он вышел из нее и грубо обхватил бедра. Раскрывшаяся, не чувствовавшая больше приятной наполненности, Грейс заскулила, бессвязно прося о чем-то — точно замурлыкала, и через мгновение, проведенное в блаженной невесомости, медленно насадилась на плоть Эдварда.       — Давай, девочка, двигайся, — мужчина тут же расслабился, ощутив спиной мягкие простыни, и увлеченно стал водить ладонями по телу Фостер, сталкиваясь с руками Бланта, который продолжал терзать грудь девушки.       Она плавно поднималась и опускалась, запрокидывая голову, упираясь затылком в широкую грудь Терренса, что так удобно пристроился сзади — точно и должен был стоять именно там, поддерживая выдыхающуюся Грейс. Но Блант остановился в таком положении не только чтобы сделать Фостер приятно — достал из нагрудного кармана небольшой бутылек и, стараясь не касаться горлышка губами, залпом осушил его от бронзово-зеленоватой жидкости.       Какое-то время он лишь продолжал стискивать ее ребра, играть с сосками, то нажимая на них, то совсем невесомо проводя, но вскоре девушка почувствовала, как что-то твердое и до невозможности горячее уперлось ей в ягодицы. А затем без предупреждения проскользнуло мимо них, медленно проникая в нее, будто соревнуясь с Бергом — толкая Грейс прямо на него.       И девушка упала. Ее груди попали в плен аккуратно выставленных Эдвардом рук, что тут же начали беспрестанно мять их, массировать, то слегка оттягивая соски, то лишь немного скручивая их — срывая с губ Фостер неразборчивое хныканье, от которого движения мужчин становились лишь беспорядочнее и быстрее.       Из глаз поневоле потекли слезы, прозрачными дорожками расчерчивая ее щеки — скорее от неожиданности, чем от боли, пронзающей ее изнутри. Она одновременно чувствовала и пальцы Бланта, возносящие ее на вершину наслаждения, и в то же время ощущала, как два мужчины, подстраиваясь друг под друга, толкаются в нее, ритмично выбивая из головы все человеческие мысли, оставляя перед глазами лишь приятную сверкающую темноту, из которой эхом доносились ее собственные крики и поскуливания, смешивающиеся с их хриплым тяжелым дыханием и протяжными стонами.       Задыхаясь от новых ощущений, наполнявших ее все ярче, все мощнее, Грейс затрепетала. Напряжение, что до этого стягивалось внизу живота, наконец, отпустило, растекаясь по всем клеточкам тела блаженным наслаждением. Рассудок окончательно покинул ее, и с громким вскриком девушка расслабленно прижалась к Бергу, сползая на простыни.       Мужчины недолго продолжали свою игру: Блант, доведенный до предела уже второй раз, быстро поддался, а Эдвард, ускорявшийся из-за толчков друга, только и успел вынуть плоть, чтобы излиться на бедра уставшей Грейс.       — Молодец, Китти.       — Хорошая девочка.       Она почувствовала, как падает в объятия сразу к обоим, как Берг неспешно выводит узоры на ее коже, а Терренс мягко покусывает ее плечо.       — Ты нам доверилась, и теперь мы не допустим, чтобы с тобой что-то произошло…       — Да, мы упустили нашего Крольчонка, но о Котенке мы позаботимся как следует!       Мысли путались, она никак не могла прийти в себя. Какой Крольчонок?.. Какой Котенок?.. Ах! Наверное, Крольчонок — это Ребекка, что с заячьим хвостиком прыгала в экране… Значит… Значит, эти двое не были связаны с ее убийством!       На губах Грейс застыла блаженная улыбка победительницы. Она все-таки утерла нос Ричарду и хоть немного продвинулась дальше в расследовании. Конечно, она ни на йоту не приблизилась к разгадке тайны личности маньяка, но теперь она знала, где точно не стоит искать. И теперь, когда она значительно сузила список подозреваемых… все должно было наладиться.       «Особенно, если сегодняшняя ночь повторится когда-нибудь еще», — промелькнуло в голове у девушки.