Про Николая

Всю ночь машина ехала на автопилоте. Она выглядит уже довольно потрёпанной, просто металлолом: фары разбиты, от стёкол кое-где остались угрожающе острые мутные осколки. Внутри свет давно не загорался, кожа на сиденьях была грязной от уличной пыли, от которой стёкла не спасали, а где-то и вовсе отсутствовала. Несмотря на всю убогость, свою практическую функцию машина продолжала исправно выполнять, даже автопилоту можно было ещё довериться, хотя сам по себе он был одним из старейших представителей своего рода. Впрочем, автопилоты поновее просто старались изображать из себя нечто большее, чем просто алгоритм, вот и всё различие. По крайней мере, так считал Николай, который мирно спал на заднем сидении. Но он не выспался - уснул заполночь, а проснулся ещё до рассвета. Его одолела тоска. Это был не стресс, а именно спокойная тоска, она не отнимала все его внутренние ресурсы, но лишила смысла пытаться их использовать или восстанавливать. Именно это чувство заставило его отправиться в путь. Он был абсолютно спокоен, неподвижен и печален. У него не было проблем со сном, но именно в ту ночь он не смог поспать достаточно долго. Его не съедали мысли, он просто хотел ещё поразглядывать. Да, так мало времени оставалось именно от того, что он сам выбрал этот момент, и никто, кроме него, не мешал ему сдвинуть время на попозже. Но он был твёрд, потому что не находил в себе в сущности никакого противовеса своему решению, только разве что по-детски глупое желание остановиться, вернуться, прекратить... Но это не он всё изменил, и некуда уже было возвращаться. Всё, что он мог дать своему внутреннему ребёнку, это возможность ещё поразглядывать этот мир, его обломки, потому и не спал хорошо. Впрочем, не было уже никакого толку в особой работоспособности. Он смутно помнил время, когда на небе не висели тяжелым навесом тёмно серые тучи, но теперь, перед своим последним рассветом, он увидел клочок неба. Он длинной змеёй неравномерной толщины растёкся над горизонтом. Но цвет был странным. Он был зеленовато-жёлтым. Возможно, изменилась сама атмосфера с тех пор, как Николай в последний раз покидал дом. Он уже давно чувствовал себя крайне болезненно, но болезнь эта не убивала. А ещё кашель, к которому так и не удалось привыкнуть за все эти годы. Он не понимал, что произошло, ведь было же время, когда были люди вокруг, цвела природа, те же рассветы пылали красным, а не болезненно жёлтым как сейчас. И людей не осталось. С тех пор, как он выпустился из школы (где уже давал о себе знать беспричинный кашель), он не видел больше никого, кроме курьеров, да и те были заменены на дронов. Все были заменены, и куда делись - неизвестно. Все исчезли, и ему самому было здесь как будто бы уже не место. Эта пустота породила тоску и выгоняла из родного мира куда-то. Как будто бы всех выгнали, а его не вышло, уже и время, а он ещё тут, время всему умереть, а он ещё жив. Конечно, известно, что эта сила на него не действует, и он всё ещё сам решает, жить или нет, но он просто не способен больше выносить это одиночество. Даже за звание самого выносливого и живучего не хотелось жить. Наконец, машина остановилась. Николай поглубже укутался в свою куртку и вышел. Под ногами захрустела, как оказалось, трава. Атмосфера точно изменилась значительно. Раньше здесь был его родной город, но теперь просто огромное поле сухой хрустящей травы и, кажется, какие-то руины, но в таких потёмках нельзя было много разглядеть. Единственное, что он хорошо узнал - его родная школа, стены которой были выложены серой плиткой, от чего-то казавшейся теперь грязно-бирюзовой. Вчера он установил в навигаторе маршрут как раз до своей школы. Может, пока он сидел в своей квартире, здесь случилась катастрофа? Это было очевидно, но сильно глубоко задумываться над этим ему не хотелось. Он приехал за другим, а остальное следовало так и оставить здесь, не унося с собой. Он бросил машину и пошёл в направлении, где по его памяти был огромный обрыв, там город резко заканчивался. Пока он шёл, становилось светлей. Ему повезло ни разу не споткнуться до того, как он смог различить не только ямы под ногами, но и сами руины. А ведь ему и в самом деле до удивительного плевать, что случилось, хотя вернись он сюда хоть на год раньше, как минимум стал бы рассуждать о произошедшем, его бы это действительно взволновало, но теперь ему было достаточно того, что он просто знает, что дома. Только и проскочила мысль, что повёл себя странно. Но он продолжал во все глаза рассматривать этот мир, он искал всё, что позволяло ему узнать родное место, что вызывало воспоминания о той, "правильной" жизни, куда бы ему так хотелось сейчас убежать, вернуться. Ну вот он дошёл. Выглянуло солнце и осветило руины тем самым тёплым светом, хотя Николай и тут ожидал болезненно-жёлтый. Свет грел не тело, а душу. Всё как будто бы на мгновение исправилось, что не остановило его, а только ближе подтолкнуло к краю. Он чувствовал, что избавляет себя от этой пустоты, снова наполняет её теплом и жизнью, но всё-таки не спешил, ведь знал, что это только иллюзия, которая кончится со всеми прочими ощущениями, но он хотел растянуть её, насладиться на полную. Он уверенно, спокойно и плавно приближался к краю. Шаг за шагом. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул прохладный воздух, который тоже показался теплее и свежее, распахнул куртку, растянутые в улыбке щёки обожгли ледяные слёзы, он в последний раз глянул на солнце и мягко повалился вперёд навстречу полёту.