Cigarettes & Feelings

      – Завтра?              – У меня важное совещание, я буду уставшая.              – В четверг?              – Хм… Яшма вроде собиралась взять отгул, мне придётся сделать часть её работы. Тоже не вариант.              – Может, в выходные?              – Нет, в выходные я поведу Счетовода к врачу, а потом нужно будет ещё сделать кое-какие дела… Не получится.              Авантюрин расстроенно вздыхает.              – Когда ты будешь свободна?              Топаз не отвечает, перебирая в голове расписание. Не такое плотное, как у него, конечно, по вечерам у неё почти всегда оставалось немного времени на себя, но идти в ресторан с Авантюрином вымотанной у неё не было никакого желания.              – На этой неделе точно нет.              Он снова вздыхает.              – Хочешь, я приду к тебе домой? Или ты придёшь ко мне. Тебе не нужно будет наряжаться, у меня есть бутылочка отличного вина, я закажу что-нибудь из твоего любимого ресторана, ты можешь остаться у меня на ночь… – он подпирает щёку рукой, как-то очень мечтательно уставившись на ежедневник собеседницы - даже полугода не прошло, а ей уже пора покупать новый.              – Ну нет. – Топаз смеётся. – Не настолько я тебе доверяю.              – Зря.              Пауза затягивается, он барабанит пальцами по её столу, пока она притягивает к себе ежедневник и торопливо листает его. Авантюрин смотрит, как её пальцы переворачивают страницы, и почему-то улыбается.              – Ну… Есть следующий вторник.              – Вторник… – задумчиво отвечает он. – У меня весь день забит.              Топаз хмурится. От этого разговора ей уже становится неловко. Может, им просто не судьба поужинать вместе?              – Я могу отменить покер, – он вдруг поворачивается к ней и улыбается. – Тебе удобно в 7?              – В смысле отменить? Ты же никогда не пропускаешь игры.              – Ничего, это не очень важно.              – Ну нет, так не пойдёт.              Они снова молчат.              – Ээ… Среда?              – В среду у меня стрельба, – он пожимает плечами. – Хочешь сходить вместе со мной? Я проведу тебя по своему пропуску.              – Как-то… не очень романтично.              – Я могу и пропустить тренировку.              Она качает головой. Такие разговоры повторяются изо дня в день – Топаз уже начинает казаться, что это пустая трата времени. Времени, которое так невероятно ценно – на их-то должности.              – Может, в пятницу? Вас, кажется, должны отпустить пораньше, – предлагает он.              – Я думала, в отделе инвестиций конференция. Тебя разве не обязали пойти?              – Я переживу один выговор, – Авантюрин мягко улыбается. – Ты согласна?              – Ну… Вообще-то, я собиралась полететь на выходные к себе.              – И ты не можешь вылететь на два часа позже? Хочешь, я тебя отвезу? Я знаю, с кем договориться, чтобы тебя пустили по закрытому каналу чревоточин, без пробок, да ещё и в два раза быстрее…              – Нет. – Топаз опускает глаза и крутит в руках ручку от неловкости. – Я сказала домработнице, что буду дома пораньше.              Авантюрин цокает, а потом встаёт из-за стола и делает шаг в сторону двери.              – Я понял. – он кивает и вежливо улыбается. – Если у тебя всё же появится время, пиши.              – Извини, я не специально, – Топаз виновато опускает голову. – Может, через пару недель?              – Ты говорила это пару недель назад. – он смеётся. – Ничего, всё в порядке.              – Это нечестно. Ты свободен почти каждый день. Что ты за топ-менеджер такой, что так легко отменяешь важные планы ради дурацкого свидания?              – Не такие уж они и важные. Просто я соскучился. – Авантюрин пожимает плечами и приоткрывает дверь. – Ладно, сладкая, спишемся.              – Не называй меня так. – Топаз по-детски дует губы - ему кажется, что он не видел в жизни ничего очаровательнее. – Это странно звучит.              – Извини, – он смеётся, она бы даже сказала хихикает, тоже совсем по-детски. – Авгины так ласково называют близких и друзей. “Авгин” - это ведь мёд. – он на секунду отводит взгляд и поправляет себя, уже тише. – Ну, называли.              – О. – Топаз неловко кивает. Это мило. Он считает её своим близким человеком? – Стой… Может, хоть покурим вместе после работы?              Авантюрин останавливается и расплывается в довольной улыбке. Иногда он напоминает кота так сильно, что ей хочется погладить его за ушком и забрать к себе домой, чтобы по вечерам - после тяжёлых рабочих будней - затащить к себе на диван и тискать-тискать-тискать.              Наверное, единственное, что её останавливает – Счетовод непременно будет ревновать.              ***              Курилка – место обыкновенное переполненное людьми, но Авантюрин и Топаз имеют привилегию побыть наедине друг с другом – сегодня, как всегда, обоим пришлось задержаться допоздна.              Топаз приходит на несколько минут позже, судорожно ощупывая карманы на наличие сигарет, и вдруг понимает, что забыла их в кабинете. Она курит редко, почти всегда – в компании любимого коллеги. Авантюрин на её забывчивость лишь хмыкает и протягивает свою пачку, а потом даёт прикурить.              Топаз кивает в благодарность и наклоняется к огню зажигалки, задерживая на ней взгляд на несколько секунд. Та полностью соответствует своему хозяину – золотая, инкрустированная десятком блестящих (драгоценных, надо полагать) камушков, и горит каким-то красивым сине-розовым цветом. Горючего, к слову, внутри почти не осталось.              Топаз затягивается, и тут же закашливается, как будто в первый раз.              – Что за гадость ты куришь?              Авантюрин хихикает и показывает ей упаковку – эоны, такое считалось дурным вкусом даже у неё на планете.              – Что это такое? У тебя же есть деньги, почему ты не купишь себе хорошие и дорогие сигареты?              – К чему привык, то и курю, – отвечает он, затягиваясь. – Раньше у меня особого выбора не было.              – Поэтому у тебя и одышка.              – Нет, одышка у меня потому, что меня четыре месяца даже не пытались лечить от воспаления лёгких. Не знаю даже, как я выжил. Повезло, – он поворачивается к ней с беззаботной улыбкой.              Топаз неловко отводит глаза в сторону, но не может сдержать смешок.              – Может, вместе отпразднуем твой день рождения? – вдруг спрашивает он.              – Я всегда праздную его дома, с родителями. Может, лучше твой? Он ближе.              – Я не праздную день рождения.              – Почему? – она тут же осекается. – Ой. Прости, пожалуйста, я забыла.              Авантюрин в ответ лениво мотает головой в ответ – ничего, проехали. Хорошо, что вспомнила сама.              – А новый год? – Топаз меняет тему.              – Ты празднуешь новый год?              – Да! – улыбается она. – Я всегда стараюсь вернуться домой на праздники. Мы с мамой готовим традиционные блюда. У авгинов есть национальная кухня?              Авантюрин снова затягивается и смотрит в пол, задумавшись.              – Есть, наверное. Была. Не помню. – он пожимает плечами. – Пока мама была жива, она, кажется, готовила что-то с тестом и салом. Коржики, что ли… Сестра пыталась научить меня, но я плохо помню рецепт. Мне было лет 8.              Топаз опускает глаза. Они оба молчат какое-то время. Она делает затяжку – во рту становится горько, в горле – противно, и она едва сдерживается, чтобы не закашляться снова. Тишина становится не слишком приятной. Воняет дешёвым табаком – Топаз никогда не считала себя брезгливой, но костюм явно придётся стирать.              – Извини за прямоту, но с тобой разговаривать – как ходить по минному полю.              – Да брось, – он хмыкает. – Мне приятно, что тебе интересно. Надеюсь, ты не думаешь, что моя жизнь до Корпорации – сплошная непроглядная чернота?              – Честно говоря, так и думаю.              Он пытается сдержаться, но не выходит, и он искренне, почти по-детски смеётся, как будто она рассказала его любимый анекдот про инадзумского гольфиста – у авгинов, конечно, очень специфичное чувство юмора.              – Знаешь, сколько хорошего я могу вспомнить! – он делает паузу и мнётся, силясь вспомнить хоть что-нибудь. Топаз смотрит на него выжидающе. Надо же – создать такую интригу, и невозможно долго тянуть время! – Когда мне было 16, я впервые попробовал конфеты.              – Впервые? – она подняла бровь.              – На Сигонии из сладкого были только фрукты, и чаще всего они были кислые. – пояснил он. – А у хозяина тогда был какой-то праздник, очень много гостей. Он напился и разрешил мне взять что-нибудь со стола. Невероятная щедрость для человека, от которого я получал только подзатыльники и домогательства. – он делает паузу. – Конфеты, к слову, просто дрянь. Не понимаю, как их можно было есть по своей воле. Но тогда я думал, что это очень вкусно.              Топаз не может сдержать улыбку. Она сразу думает о том, что Авантюрин до сих пор очень любит сладкое, но всегда берёт больше, чем сможет съесть. Чай у него всегда приторный – он говорит, что никак не запомнит, сколько ложек сахара надо класть. Ей почему-то кажется, что с того момента он ничуть не изменился – такой же маленький мальчик Какаваша, нацепивший на себя форму межгалактической корпорации.              – А когда ты начал курить?              – В этом же возрасте. Уфф, подожди, дай вспомнить, – он подносит сигарету к губам – Топаз почему-то смотрит на них дольше, чем ей следовало бы – и через секунду выдыхает облако дыма. – Я взял сигареты у механика, который приходил чинить машину хозяина. Редкая сволочь, – Авантюрин притворно хмурится и смотрит на неё. – Он сам отдал мне несколько штук, а потом сказал, что я их украл. Мне тогда сильно прилетело. Запястье до сих пор иногда ноет.              – Ой… – Топаз хмурится в ответ.              – Ничего, я тогда тоже ему врезал! – в голосе Авантюрина слышится искренняя гордость, хоть он тут же начинает смеяться, и Топаз смеётся вместе с ним.              Он такой красивый, когда смеётся.              Она постоянно убеждала себя, что надумывает лишнего, но всё равно никак не могла перестать ощущать эту странную нотку горечи в его словах, жестах, мимике и даже смехе. Никто, казалось, больше не видел, что Авантюрин почти никогда не смеялся искренне, без этой странной тоски в разноцветных и очень красивых глазах.              У него отлично получается изображать уверенного и жизнерадостного человека – жаль только, что не с Топаз.              – Тебе не больно обо всём этом вспоминать?              – Больно, конечно. – он кивает. Его тон становится серьёзнее. – Если тебе не хочется всё это выслушивать, просто скажи прямо. Я пойму, правда.              – Я не это имела в виду. Я просто не знаю, как реагировать…              – Никак, – он поворачивает к ней голову, и она видит улыбку на его лице. – Я не хочу, чтобы ты меня жалела, и не люблю распространяться о своём прошлом. Но иногда мне хочется поныть. А ныть я могу только тебе.              Топаз смущённо улыбается – ей всегда казалось, что они с Авантюрином не так уж и близки, просто дружба с лёгким флёром романтики. Но сейчас она думает, что ближе, чем сейчас, они не станут, даже если переспят – а ведь если он ещё раз так улыбнётся, у него есть все шансы…              – Ты что, правда готов отменить все планы, чтобы со мной встретиться?              – Я до сих пор жалею, что мало проводил времени с сестрой. Хотя мы были вместе постоянно… – он грустно вздыхает. – Не хочу жалеть, что из-за какого-то дурацкого мероприятия пропущу встречу с тобой.              А потом он снова улыбается.              Это была последняя капля.              – Поехали ко мне, – она подтаскивает его за руку ближе к себе, а сама смотрит на выход. – Будем вспоминать, как пекутся твои коржики с салом. Сладкий.              Он совершенно не сопротивляется, когда она притягивает его к себе, а она – когда он смеётся, кладёт ей руку на талию и целует, очень легко, почти случайно, ненарочно выдыхая сигаретный дым куда-то возле её лица.              Запах уже не кажется таким невыносимым.