Ночь в таверне

— Мне кажется, я схожу с ума, Сокка. — Как ты справлялась в прошлый раз? Ария уже несколько месяцев не была в таверне. Последняя её попытка расслабиться в злачном, но столь ранее привычном заведении, закончилась чуть ли не катастрофой. Но теперь Зуко не придёт. Он не вытащит потерявшую сознание Арию за кудри. Он не похитит её, неосознанно спасая от самой себя. Все портовые деревни были друг на друга похожи. Минуя шумный и всегда весёлый рынок, пиратка попадает в настоящую разруху. Беженцы и отшельники любят внедряться в когда-то дружные сообщества, любят искать наживы у неопытных путешественников и отмечать это дело в единственном на ближайшие километры захудалом баре. Такие ушлые, беспринципные люди в них и обитают, в мгновение ока выгоняя стариков и честных работяг. Такие люди сейчас и нужны Арии. Таким человеком когда-то была и она сама. Или она только хочет думать, что изменилась? Смрад, ругань и звуки рвоты никак её не трогают. Это привычные факторы, встречающие гостей возле каждой такой таверны. Тёплый свет из побитых окон, пробивающийся сквозь перекосившиеся ставни манит к себе, заставляет расслабиться, потерять бдительность. Путешествуя с детьми, Ария не могла позволить себе такой роскоши как неосторожность, ведь была в ответе не только за свою, но и за чужие жизни. Но пиратка пришла сюда сегодня, чтобы отпустить всё это. Забыться. Потеряться среди таких же запутавшихся людей, как она. Высокий стул противно скрипнул под весом Арии. Она поморщилась и жестом подозвала к себе бармена: — Ром. И скоро стакан уже был обменян на несколько медных монет. Первый стакан Ария потягивала медленно. Она присматривалась к окружающим. Её цель: молодой, но на вид опытный человек. Крепкого телосложения, идеально — брюнет. Пунктик на определённую внешность у девушки появился ещё с поры влюблённости в Тао, а после истории с Зуко он только усугубился. Но был в её жизни ещё один знаковый обладатель чёрных, как смоль, волос. Вернее, обладательница. — С каждой нашей встречей ты выглядишь всё хуже и хуже, — Ария не видела того, кто внезапно обнял её за плечи, но узнала этого человека сразу. — И мне это дико нравится, моя дьяволица! — Не могу поверить, что тебя ещё не убили, поганка. Джун привычно столкнула с соседнего от пиратки стула перебравшего мужика и грациозно заняла его место. Силуэт острых коленок охотницы за головами во всех подробностях проглядывался даже сквозь довольно плотные штаны. Чёрная ткань соблазнительно обтягивала сильные ноги, не лишённые приятных округлостей бёдер. Ария невольно глянула на свои шаровары. Её-то ноги никогда не отличались таким сексуальным рельефом. — Могу то же самое сказать про тебя. Откуда шрам? Это закос под того нервного подростка, что в прошлый раз тебя утащил? — Джун пытливо прищурилась единственным видимым глазом, но тут же вспомнила о главной цели своего визита в бар. — Мне самого крепкого, братец! О, и моей даме тоже подлей. — Снова хочешь меня споить? — И уложить в постель. А ты пришла сюда не за этим? — Джун игриво облизнулась, увлажняя языком свои пухлые, алые губы. — Но, так уж и быть, сначала я тебя выслушаю. Только пожалуйста, покороче. Я не хочу, чтобы твой язык устал раньше времени. И Ария рассказала обо всём, о чём можно было рассказать Джун. Охотница и так рано или поздно узнала бы о падении Ба Синг Се, о возвращении принца на родину и о… — Стоп! — Джун нахмурилась и запрокинула голову, вливая в себя остатки какого-то пойла. — Ты несколько долгих лет вздыхала по Тао, с которым тебе бы всё равно ничего не светило и решила влюбиться в чёртового принца? Ты ещё безумнее, чем я думала, Сирена. — За это ты меня и любишь, разве нет? — Ария впервые за долгое время хохотнула. — Не льсти себе. — Что ты. Я лишь говорю о том, что у тебя дурной вкус. Девушки долго сверлили друг друга тяжёлыми взглядами, но скоро обе заливисто рассмеялись. Ночь только начиналась. Джун буквально затащила Арию в комнату, сжав тонкими пальцами её отросшие кудри. Длинные ногти впились в затылок, разгоняя по разгорячённому алкоголем бледному телу волну мурашек. В Ба Синг Се Ария успела лишиться своего загара. Помада Джун перекинулась на опухшие от долгих и грубых поцелуев губы Арии. Рукой пиратка нащупала дверную ручку за своей спиной. Стены комнат таверны были тонкими и ветхими. Сквозь них любовницы слышали смех и ругань, звуки бьющегося стекла и какой-то пьяной потасовки. Но настоящая борьба развернулась именно в этой комнате. Ария не ждала от Джун нежности, но ради чувства собственного достоинства никогда не позволяла ей перехватить инициативу в первые же секунды. Длиные чёрные волосы намотаны на кулак, белые зубы измазаны в алой помаде, из стянутой бордовым платьем груди вырываются тяжёлые вздохи. Взгляд Джун плывёт: она всегда забывала о мере, когда выпивала с Арией. И Ария любила этим воспользоваться. Ария снова врезается в губы Джун требовательным поцелуем, прижимая девушку к стене своим напором. Пальцы на её кудрях слабеют, когда свободная от чёрных волос рука сжимает упругие ягодицы партнёрши. Звучит глухой шлепок, за ним следует судорожное придыхание. Ария знает, что Джун нравится боль. Они в этом похожи. Ария освобождает локоны Джун от захвата и перемещается пальцами к её длиной чёлке, заправляет её за ухо. Поцелуи пиратки переходят от истерзанных губ Джун к мягкой мочке, манящему хрящу ушной раковины. Язык игриво скользит по нему. Джун не отстаёт: её руки блуждают по сильной спине Арии, поднимая новую волну мурашек. Насколько чувствительные, до дрожи острых коленей у охотницы уши, настолько чувствительна, до сладостной истомы внизу живота спина у пиратки. Арии очень нравилась податливая, послушная Джун. Это настолько редкое её состояние, что его ценность может сравниться с сокровищницей Царя Куэя. И Ария вовсю пользуется этим сокровищем: выцеловывает нежную шею Джун, вырывая из её груди хриплые выдохи и какие-то ворчливые шепотки, сминает пальцами её бёдра, заставляя дрожащие ноги разъезжаться в разные стороны, и неожиданно тянет за волосы, ловя ушами болезненные стоны. Но Джун никогда не отличалась терпением. Она схватила Арию за затылок и заставила снова накрыть её давно лишенные помады губы, жадно кусая и сминая уста партнёрши, проникла языком глубже, вмешивая вкус её терпкой от крепкого алкоголя слюны в полость рта пиратки. Пошлое причмокивание забило пространство настолько, что бурная деятельность бара никак не могла пробиться сквозь завесу их ласк. Джун потянула Арию за кудри, прерывая их поцелуй и с силой надавила на её затылок, заставляя сменить позу: — Хватит этой прелюдии. Займись наконец делом, Сирена! Ария ухмыляется. Время послушной Джун кончилось, но это не значит прекращение игр. Колени упираются в скрипучий пол, пальцы стягивают чёрные штаны Джун резко — этот предмет одежды не понадобится до утра. Ария прибирает предплечьем полы бордового платья, открывая себе вид на напряжённый, плоский живот и нежный лобок. Губы касаются пространства под пупком, партнёрша снова выругивается: «Ближе к делу»! Пальцы Арии оглаживают вспотевшие от возбуждения бёдра, терзают упругие голени и ягодицы, мажущие поцелуи спускаются ниже. Пиратка снова обходит своими ласками влагалище, дразня зубами нежную кожу внутренней части бедра. Джун ещё сильнее сжимает кудри пиратки пальцами и буквально прижимает её лицо к своим складочкам. Ария тут же проводит по горячей полости языком, сюрпая солоноватой смазкой, смешанной с собственной слюной. Джун задыхается, когда Ария резко сминает её пульсирующий клитор влажными губами. Язык нежно оглаживает вокруг самой чувствительной точки, дразнит ритмичными, но почти невесомыми касаниями. Джун завывает, желая большего. Один палец, второй, третий — охотница легко принимает их в себя, обильно покрывая смазкой. Подушечки пальцев Арии повторяют движения её языка, натирая зоны дурманящего удовольствия. Стоны, всхлипы, краткие, хриплые указания: Ария и сама возбуждена от этого аккомпанемента до предела, до шума в ушах. Дрожь в ногах Джун, то, как напрягается её живот — сигналы ускориться. Ритм, скорость, техника и внимательность — всё это в скором времени заставляет Джун содрогнуться в гортанном стоне, зайтись тяжёлым дыханием, задрожать и зажмуриться. Джун обессилено скатывается вспотевшей спиной по стене, ловя измазанным остатками помады ртом спёртый воздух комнаты. — Талант не пропьёшь, а? — Джун нервно хохочет, обхватывая Арию за шею. — Ты точно знаешь, что попытки были. Девушки устало смеются и переводят дух. Тусклый, лунный свет, пробивающийся сквозь иссушённые, хлипкие ставни будто специально падает на низенькую кровать, подсвечивая облезлые простыни. Джун накрывает горячую руку пиратки своей: — Проверим, в какой таверне кровать покрепче? Ария усмехается и встаёт на ноги, утягивая за собой партнёршу: — Я рассчитываю на то, что ты не оставишь на моей спине живого места. Кровать устало скрипит под смеющимися девушками. Второй раунд. Луна пробивается в комнату сквозь прохудившиеся ставни. Была бы Ария сейчас чуть более трезвой и чуть более в своём уме, обязательно бы пошутила про то, что Юи не стоит за ней подглядывать. Но голова у Арии была пустая. И пустела всё больше с каждым новым звонким поцелуем. Джун нежно оглаживала пальцами напряжённый, подтянутый живот Арии. Её горячие губы скользили от плеч, проходились звучными поцелуями по позвонкам, ласкали меж лопаток и под ними. Влажные следы на коже заходились мурашками, ловя пробивающийся в комнату ночной ветерок. Ария плотно сомкнула губы, запирая в них сладостные стоны: она не любила сдаваться быстро. Но Джун всегда нравилось побеждать. Её пальцы спускаются от живота к промежности. Джун хохочет, когда Ария уже не может сдержать стон, больше похожий на удивлённый выдох: — Давай же, Сирена, я хочу послушать твои песни… Пальцы Джун входят внутрь сразу, без подготовки и предупреждения. Подготовка была и не нужна: внутри Арии было до одури скользко и жарко. Вслед за телом, сдавшимся напору партнёрши, сдался и голос — Ария беззастенчиво постанывала, хныкала, шептала комплименты Джун как самую священную мантру. И Джун вознаграждала её отменной техникой, укусами в загривок, градом поцелуев на горячей и очень чувствительной спине. Ария плавилась под этими ласками настолько, что темнело в глазах, а ноги сводило судорогой. Ария падает голой грудью на жёсткую подушку, отросшие кудри мечутся по дырявой простыне, дрожащие пальцы тянутся к клитору. Мягкие подушечки накрывают чувствительную точку, неаккуратно елозят по ней от сгустившегося в теле возбуждения. Стимуляция пальцами, обжигающие поцелуи и дрожь от ласк клитора накрывают с головой, вырывая из груди последние влажные стоны. Джун чувствует, как бугристые стенки сжимают её пальцы и ухмыляется: один-один. Она аккуратно вынимает пальцы, хлопает мокрой от соков Арии ладошкой её оттопыренный зад и заваливается рядом с партнёршей. Кровать скрипит, смешиваясь с тяжёлым дыханием Арии и тихим хохотом Джун: — Ты — моя лучшая собутыльница. В таверну? Арии нужно ещё пару минут, чтобы отдышаться. Она лениво развалилась на кровати и оглаживала узкие плечи прижавшейся к ней Джун. Хотелось спать. Ария прикрыла глаза. Тут же в сознании всплыло нечто, от чего она хотела убежать весь этот вечер. Дрожащие от злости и обиды плечи, плотно сжатые кулаки, оскал на сухих губах, складка на лбу, растрёпанные чёрные волосы и полный горечи взгляд золотых глаз. «Я хочу знать, умеешь ли ты вообще любить!» — Зуко кричал так громко, что даже от воспоминаний режет уши. — Я люблю тебя… Джун приподнимается на локтях и кривит свой острый носик: — Одевайся, Сирена. Тебе необходимо выпить ещё.