Марфа Квин

Вивиан могла выходить на смену к девяти, когда «Асмодей» уже был почти полон, но она предпочитала брать дополнительную работу, чтобы получить больше денег. Юны знали о стремлении Вивиан заработать как можно больше. За такое чистое стремление помочь брату поступить в университет, трудолюбие и невероятную любовь к единственному близкому человеку Юны платили Вивиан за двойную смену. Она убирала мусор после вечеринки и вымывала до блеска полы, Эллетра командовала установкой нового стенда, а Бони наводила порядок в своём небольшом царстве — баре. Пока единственные работницы, которым нужны дополнительные деньги, пахали, Мануэль и его жена Мэльвония — итальянская дива и королева эротического шоу «бурлеск» — поочерёдно занимались документами и пили Грилло. Когда Мануэль вышел из кабинета и опёрся руками на стеклянные перила чёрной лестницы, он оценил обстановку и мысленно похвалил свою дочь за то, что она сумела создать среди установщиков новой статуи дисциплину. Теперь Мануэль не сомневался, что в случае чего — «Асмодей» в руках Эллетры не пропадёт. — Вивианита, — окликнул Мануэль девушку, и та, услышав полное имя, сглотнула и подняла голову, будто в чём-то провинилась. Она убрала с лица чёрную прядь и улыбнулась. Только сейчас Мануэль заметил, что девушка стояла на мокром полу босиком — туфли стояли у бара, и Юна это весьма удивило, ведь не было причины разуваться на рабочем месте. — Зайди ко мне, пожалуйста. Вивиан кивнула и отставила ведро со шваброй в сторону. Она решила обуться перед входом в роскошный кабинет Юна, несмотря на боль в ногах. Она, конечно, любила и красные туфли на большом каблуке, но сейчас мечтала обуть кроссовки и была готова пойти в них хоть на край света. В кабинете Юна царил порядок — даже документы лежали друг на друге в самом углу белого стола. В случае уборки эту кипу нельзя трогать, чтобы случайно не перепутать документы. Чересчур дотошный Мануэль ненавидел беспорядок и в своих вещах, и в голове. Вивиан стала осматривать кабинет начальника на наличие новых вещей — к её радости у окна появились статуя античной женщины и постриженный куст в горшке. Мэльвония сидела за белым столом мужа в чёрном кресле, едва не кладя на него ноги и пила вино, пока Мануэль стоял около панорамного окна с видом на центральную улицу. Тишина бы продлилась ещё некоторое время, если бы не вздох Вивиан. — Бони сказала мне, что сегодня ты не ночевала дома… не признаешься? — с улыбкой попросил Мануэль, но по тону Вивиан поняла, что он обеспокоен. — Я ночевала у Кинга. Произошла ситуация, при которой я не могла попасть домой. Я была готова приехать и ночевать здесь, но Дамиано настоял, чтобы я осталась у него. Негоже, по его мнению, девушкам ночевать почти на улице. Он действительно помог мне, мистер Юн. Вам не стоит волноваться, правда, — подчеркнула Вивиан и улыбнулась. Мануэля это не убедило. Мужчина не собирался объяснять свою позицию, потому что это было бы пустой тратой времени. Может быть Вивиан и приняла бы точку зрения начальника, но и настаивать на своём она бы не перестала. — Отстань от девочки, Мануэль. Если тебе иногда не нравится Дамиано — не значит, что нужно пытаться убеждать её его ненавидеть. — Кто я такой, чтобы обижаться на мальчишку? Зная его семью, его нрав… — Мануэль поднял очки с золотой цепью на голову и сложил руки на груди. Вивиан смотрела на начальника совершенно спокойно. — Никто, — заявила Мэльвония. — Это ты так решил, что раз Энрике такой противный, то и Дамиано тоже. Прими это к сведению, дорогой. Женщина опустошила бокал вина и не торопилась наливать новое. Ей было интересно, чем закончится этот разговор и удастся ли Вивиан сохранить самообладание. — Послушай, Вивиан… я перед твоими матерью и отцом обязан, чтобы не повторилось ситуации, как с Ричардом. Для Вивиан нет ничего хуже, чем слышать имя бывшего. Этот человек едва не угробил её жизнь своими пристрастиями к запрещённым веществам, втоптал её в грязь постоянным контролем и газлайтингом и всяко потерял облик того Ричарда, которого Вивиан полюбила в две тысячи восемнадцатом. Этот человек угробил жизнь своего ребёнка, когда он начал развиваться внутри Вивиан. Если бы она ушла от него гораздо раньше, а не через день после того, как у неё открылось кровотечение, её бы малыш родился здоровым и жил без «отца». Это было последней каплей в жизни Вивиан — с тех пор она ненавидит имя бывшего, но не может сделать с ним то, чего требует сердце, потому что если она ударит его, он ударит сильнее — до потери сознания, синяков на теле и гораздо хуже, о чём Вивиан никогда не любила вспоминать. Когда Мануэль случайно сравнил Дамиано с Ричардом, Вивиан пыталась сдержаться, но ей не удалось. По раздутым ноздрям и сощуренным глазам Мэльвония поняла, что Вивиан разозлилась и прикрыла лицо рукой. — Я понимаю, что мама была бы перед вами в долгу, но вы перегибаете палку. Вы только что сравнили того, кого я человеком назвать не могу с хорошим мужчиной. Мне было бы всё равно, если бы вы продолжали и дальше негативно высказываться в адрес сержанта Кинга, но я раз и навсегда проясню, что Дамиано не Ричард. Если вы продолжите сравнивать сержанта с этим чудовищем, в следующий раз я вас не обругаю, а сразу дам по лицу, причём настолько сильно, что у вас целый день будет гореть щека. Если я ещё вопьюсь своими длинными ногтями в кожу, вам будет больнее вдвойне. Выберите, что вы больше предпочтёте — ходить с красной щекой или заткнуть свой рот и перестать говорить то, о чём вы не в курсе? В девушке проснулась мать, которую Мануэль хорошо помнил. Любительница настоять на своём, за которой всегда останется слово — всё это Селин Дешам, которой удалось воспитать в дочери одновременно чувствительную девушку и стерву. Только один человек мог утихомирить девушку в случае её злости — младший брат. Он не прибегал к спорам с сестрой и предпочитал давать ей выговориться, пока она снова не улыбнётся и не обнимет брата. — Вот ведь… Селин… — хотел выругаться Мануэль, но вспомнил, что говорит с девушкой, которая стала ему второй дочерью. — Твоя мать любила отстаивать своё, потом приходилось просить у неё прощения, даже если она была виновата. Вивиан помнила характер матери, но никогда не была свидетелем её ссор. Она умело врала детям и не втягивала их в разборки, зато потом они удивлялись, почему их мать вдруг стали опасаться. Иногда Вивиан сомневалась, что в ней больше отцовских черт, чем материнских, потому что они были, как две капли воды: голубые глаза, гладкие чёрные волосы и волевой характер, когда нужно. Селин вставала на защиту своего мужа, когда над тем начинали посмеиваться из-за того, что он находится под каблуком у женщины. Вивиан, сама того не понимая, защищала мужчину, которого знала меньше дня. Дело только в триггере имени «Ричард» или в её внезапной симпатии к Кингу? — А ты ещё про Дамиано что-то говоришь. Он хороший мальчик, воспитанный, образованный. Пусть он уехал из Сицилии, зато всего добился в Америке сам. Ещё немного, и он станет самым молодым лейтенантом Департамента. Если Дамиано лицом похож на Энрике, то его внутренние качества целиком и полностью работа Лауры и его, царствие небесное, брата. Научить Дамиано любви к работе… надо же как Лаура постаралась! Я всегда говорила ей, что она хорошо воспитала своих сыновей. А она всё заладила со своим «я уделила им недостаточно времени из-за работы». — Мэльвония сложила руки в замок. — Кто недостаточно уделил своим детям время из-за работы, так это Энрике. Вернее, он вообще не участвовал в их жизни. Иногда мне кажется, что дети ему были нужны просто для галочки. Своей тягой к успехам и наградам он погубил и сына, я в этом уверена. — Мэль… это несчастный случай, — напомнил Мануэль. Вивиан понимала, что речь шла про Амато, но она никогда не слышала подробностей его смерти. Знала, что Амато собирали по кусочкам после аварии и больше ничего. — Ты не понимаешь. Энрике до гонки поссорился с Амато и сказал, что без награды он может не возвращаться домой. Амато в итоге награду получил, но вернулся домой в урне для праха. Он умер на глазах у семнадцатилетнего Дамиано. Смеешь ещё говорить что-то против мальчика, когда он пережил такое? Видеть останки своего брата… видеть, как он полностью сгорел… боже мой… Энрике выгнал сразу двух сыновей из дома. Один принёс награду ценой жизни, второй не выдержал удара и отказался потакать отцу. Пусть ему не нравилось, что Дамиано не успевал в том, в чём требовалось, но он жил. Когда Энрике уже совсем разочаровался в сыне, он купил ему квартиру в Америке, отдал ключи и выгнал из дома, сказав, что он может больше не возвращаться. Дамиано едва исполнилось восемнадцать. Свой день рождения он отметил в полном одиночестве в квартире, в которой он должен был жить с братом. С тех пор Дамиано ненавидит день, когда родился. — Откуда ты всё знаешь? — вздохнул Мануэль. — Лаура же моя подруга. Она постоянно спрашивает меня о Дамиано, вижу ли я его… но я не могу ей ничего сказать. — Скажите, что с ним всё в порядке. Я рядом с ним. Если ему будет грустно, я помогу. Для Мэльвонии слова Вивиан стали решающими. Она устало улыбнулась и мысленно решила не говорить Лауре о девушке, что ходит вокруг Дамиано, не желая бежать впереди паровоза. Мануэль отпустил Вивиан и сказал ей убираться дальше, а после она может расслабиться. Когда Бони закончила начищать шейкеры и стаканы, а Эллетра отпустила рабочих, они решили помочь Вивиан убраться на верхнем этаже и в VIP-ложах. На телефоне Бони играл Лоу-Фай-хип-хоп, один из её любимых музыкальных жанров. Она могла включить для уборки в баре и рок, если бы Мануэль не относился к подобной музыке с презрением. Достаточно, что он разрешил Бони слушать спокойную музыку на рабочем месте, поэтому нет смысла преувеличивать, чтобы не вылететь. Смена девушек начиналась с девяти вечера и заканчивалась в четыре утра, днём они должны были отсыпаться и заниматься домашними делами, а не убираться за тех, в чьи обязанности это входит. Иногда Мануэль не понимал, почему на работу с раннего утра выходит его дочь, ведь ей нет нужды брать дополнительную работу. Богатая семья, отец её обеспечивает, удовлетворит любое её желание… однако если бы Эллетра не имела столько денег, она бы из кожи вон лезла, чтобы сделать себя счастливее. Даже постоянное наличие денег на карте не уничтожит в Эллетре карьеризм и стремление обеспечивать саму себя, потому что ей уже двадцать шесть, она взрослая и умная девушка, ей просто необходимо доказать всем мужчинам вокруг, что она совсем не сидит на шее отца, и что обеспечить её — лишь потребность Мануэля. Если Бони и Вивиан работали, чтобы быть сытыми, то Эллетра работала, чтобы её признали. Бони достала до блеска вымытые стаканы и разлила подругам разного алкоголя — Вивиан скотча, Эллетре — бурбона, а себе — вина. Когда Вивиан и Эллетра решили чокнуться, Бони не участвовала. Она взяла рукой узкое горлышко бутылки, аккуратно её подбросила и подставила тыльную сторону ладони. Бутылка ловко приземлилась Бони на смуглую руку и даже не упала. Эллетра отвлеклась от бурбона и не скрыла своего восторга. Для Бони это движение стало обыденным и лично её не привлекало. Бони была рада, что, в отличие от Эллетры, Вивиан проигнорировала трюк, потому что видела его каждый день дома. Она отпила скотч и облизнула губы. Если бы на них была красная помада, она бы отказалась пить вовсе. Эллетра потеряла интерес к трюкам Бони и отвлеклась на телефон. Пришло сообщение от её нового поклонника. От глаз Вивиан не ускользнуло имя — Доминик. — Тот Доминик, о котором я думаю? — предположила Вивиан и отпила скотч. Эллетра улыбнулась в экран и, кажется, не услышала вопрос подруги. Когда Бони перед её лицом щёлкнула пальцами, до Эллетры дошло. — Напарник Дамиано, да, — растерявшись, ответила Эллетра. С лица на короткое время спала улыбка, но только до ещё одного сообщения от мужчины. Их общение было больше похоже на дружеское, потому что Вивиан не заметила ни одного флиртующего стикера со стороны подруги. Неужели он понравился ей просто в качестве друга? — Представляете, всю ночь общались. Такой интересный, смешной… и не скажешь, что он работает в полиции. Бони и Вивиан переглянулись. Как быстро, однако, Эллетра влюбляется… — Мы с Ароном в первую неделю знакомства друг другу спокойной ночи по три часа желали. В итоге утром спать уходили. Сейчас от него этого не дождёшься, — спокойной сказала Бони, потому что со смехом воспринимает эту фразу. — Вы с Ароном как брат с сестрой. На свидание вышли в дорогое место, но не без своих приколов. Помню, когда вы с вами ходили в театр, вы два часа не за постановкой смотрели, а смеялись над игрой актёров, — поддержала Эллетра и отложила телефон. Бони приблизилась и поджала подбородок кулаком. Эллетра всё бегала глазами по тонким пальцам в надежде найти золотое украшение. — Даже не пытайся, не найдёшь. Я если и выйду замуж, то после того, как Арон защитит диссертацию. В ближайшем будущем, возможно. Но не думай, что меня пугает замужество. — Я и не думаю. Я бы тоже не выскочила замуж за человека, который погружён во что-то масштабное. Лишняя нагрузка будет, — ответила Эллетра. — Надеюсь, Доминик действительно хороший мужчина… все мои бывшие либо о моих деньгах думали, либо только о себе. Противно оттого, что всем им было недостаточно одной моей любви. Мне бы любовь, как у вас с Ароном… полное взаимопонимание, поддержка, ссоры не на пустом месте, прорабатывание проблем и совместные увлечения… — Вот Мануэль тебе и говорит, что вкус твой херня. Сейчас ты молодец, исправилась. Раз Доминик в полиции работает, значит хорошо. Твоей личной охраной будет. А насчёт любви, как у нас с Ароном… ты такой человек, что тебе может надоесть «подчинение», но ты себя лучше знаешь, конечно. — Надеюсь, — улыбнулась Эллетра и посмотрела на Вивиан, которой было нечего сказать. Дамиано хоть и был по сути первым встречным, но вёл себя максимально осторожно и искренне с девушкой, поэтому она не боялась ему довериться. Ему не было выгодно как либо давить на Вивиан, даже на допросе он максимально старался свести к минимуму напряжение и добиться правды лёгким путём — вести добрую беседу, хотя ему не всегда удавалось. Дамиано человек давления, но не в случае с Вивиан. Она не могла ничего сказать подругам об отношениях, но постоянно думала только о Дамиано. Как он работает, всё ли у него в порядке, не тревожит ли его что-либо? А начальник не напрягает его работой или напротив — Дамиано сам требует нагрузку? Почему Вивиан вообще об этом думает? — Ви? Ты чего молчишь? Когда Бони пихнула подругу в плечо, Вивиан заморгала и убрала кулак от щеки. — Я спрашивала, когда приезжает твой брат. Он же вроде собирался приезжать в конце мая после окончания школы. Удивлена, что в Техасе в школах летние каникулы. — Лайонел заканчивает школу и поступает в университет… — Вивиан расстроилась, что Бони забыла об этом, но не стала напоминать. — Жить он будет в Вашингтоне в общежитии, а в Нью-Йорке на лето решил снять с девушкой квартиру. Приедет через недели три, если ему опять что-то не вздумается сделать. — Он твёрдо решил идти на экономический? — уточнила Бони. — Да. Не зря Юны помогают мне, чтобы оплатить его обучение. Я решила взять все расходы на себя, чтобы Лайонел спокойно учился. Даже если придётся брать кредит, чтобы помочь — я помогу. Мне не впервой брать кредиты, вы же прекрасно знаете. — Если есть возможность больше не влезать в это — не лезь, — заявила Эллетра. Её бокал был опустошён, и от добавки она отказалась. Рассуждения о братьях и сёстрах помогли подругам расслабиться. Они уже забыли о всех свиданиях и встречах, которые были назначены, и до начала рабочего дня были готовы излить друг другу душу хоть в тысячный раз, лишь бы быть спокойными. Все напряжены произошедшим ночью, особенно Вивиан. Сначала убит богатый посетитель Шен Эртон, теперь Майкл… убийца не видел предела в преступлениях и был готов сделать всё, лишь бы удовлетворить желание — быть только с Марфой Квин. Так нагло присваивать себе Вивиан могло только двое её совершенно неадекватных поклонников — Ричард Босуорт и Арлой Янг. Оба учились с Вивиан в одном университете и постоянно общались, один делил с ней ложе и забрал невинность, а другой… портил жизнь своими идиотскими подарками и совершенно безумными планами на будущее. Сбрасывать со счетов Ричарда Вивиан не собиралась. Если у Арлоя подтверждено психическое заболевание — это не значит, что Ричард не травит её жизнь. Даже если угрозы расправой приходят с двух номеров, Вивиан не может точно сказать, кто её преследует. Её пугает настойчивость и будущее — кто-то точно перегнёт палку, и тогда Вивиан окажется не в цирке, а в голодной игре. Вивиан скрыла от подруг, что получила очередную угрозу, и в этот раз она не смогла подтвердить, что это Ричард. «Ты по праву будешь принадлежать мне и только посмей от этого отказаться. Свои ногти и зубы будешь подбирать с улицы, где я найду тебя в полном одиночестве. Если не убью. Пока я просто наслаждаюсь этой игрой. Мне нравится наблюдать за тобой, Марфа Квин. Ты становишься другой, когда боишься. Такая ты уязвимая.» Вивиан удалила сообщение и изобразила улыбку. Она не ощущала себя в безопасности, но решила не показывать свои эмоции и испуг подругам. Однако внутри её разбитое сердце требовало защиты Дамиано.

***

Дамиано предупредил начальство о задержке. Внезапно утром он решил назначить себе консультацию у психотерапевта. Если бы она не была его хорошей подругой, никто бы не стал консультировать его в такое раннее время. Терапевт Дамиано находилась на последнем месяце беременности. Это — профессионал своего дела и невероятно смышлёная молодая женщина, которая найдёт подход к каждому пациенту. Она жила на улице главного бюро Департамента, где работал Дамиано, поэтому у него никогда не возникало проблем на работе в связи с опозданием. Просто начальник или коллеги видели его мотоцикл или машину и знали, что скоро он приедет в участок. К тому же все в Департаменте знали о проблемах Дамиано. Никто не осуждал и не пытался предлагать помощь. Дамиано не зря обращался к терапевту. Когда Дамиано только вошёл в чистую белую квартиру, терапевт Зара сначала пыталась его накормить, но Дамиано отказался. Зара кое как уговорила его выпить чая и провела на кухню. Зара с мужем уже вовсю готовились к рождению ребёнка: больше всего Дамиано удивило наличие детского стула и упаковка молокоотсоса. Хорошо, что не купили смеси заранее, а то вдруг испортятся. Зара поставила перед Дамиано кружку с зелёным чаем и села напротив. Ей не нужен был блокнот, чтобы записывать жалобы Дамиано. Она — прекрасный слушатель. Отпив чай, Дамиано сначала не мог собраться с мыслями, потому что их был калейдоскоп, но решил рассказать про самое волнительное — что-то внутри него начинало меняться, благодаря знакомству с Марфой Квин. — Сколько дней ты не ешь? Лицо всё бледное… Вопрос Зары не удивил Дамиано. Однако признаваться он не собирался и сделал вид, что не услышал её. Зара сощурилась и не стала вновь спрашивать про питание, а перешла к другому: — Как снимаешь стресс? — Тренируюсь, курю. Несовместимые вещи, но как иначе мне расслабиться? Дамиано имел подтянутое тело и широкие плечи, когда он напрягался — был виден бицепс под рукавами чёрной футболки. Он был хорош собою, но вредные привычки легко могли испортить его красоту и подтянутое тело. Но как бы сильно Дамиано не старался бросить курить, ему не удавалось. Ему, по мыслям Зары, нравилось само осознание курения и дыма, выходящего изо рта. Никотин для него стал новой таблеткой от стресса, но Дамиано закрывал глаза на риски и осложнения. — Отец курит? Может быть на работе кто-то из твоих друзей? — Курят почти все мои знакомые. А что? — Ничего, просто спросила. То что куришь ты, я могу объяснить. Это психологическая защита от потрясений, тревоги и негативных эмоций. Мнение, что тебе станет лучше после выкуренной сигареты — ошибочное, потому что теперь это не просто «ритуал», а настоящая зависимость. В твоём случае сначала нужно проработать проблемы внутри — взаимоотношения с отцом и те эпизоды, которые ты неосознанно представляешь в голове. Амато мёртв уже как десять лет. Ты забыл о смерти, но непроизвольно мысли о брате всё же одолевают тебя, так? Дамиано кивнул. Иногда он видел в кошмарах тело Амато, вернее то, что от него осталось после страшного взрыва в авто. — Дома есть вещи, напоминающие о Амато? — Его шлем, наша фотография и кулон. — Дамиано показал на военный жетон на груди. До этого Зара была уверена, что кулон принадлежал Дамиано, но он оказался памятной реликвией. — А мотоцикл? Я думала, что это наследство от Амато. — Нет, этот мотоцикл я купил на свои деньги. Амато любил гоночные машины, но не мотоциклы. — Поняла. — Зара сменила тему и решила спросить прямо. — За рулём ты всегда сосредоточен? Не было мыслей, что ты попадёшь в аварию? Дамиано ухмыльнулся. Зара всё поняла. — В таком случае… — Зара вырвала листок из блокнота и написала название таблеток. По последним данным у Дамиано усилилась тревога, и на работе он по своему желанию брал больше работы, чтобы избавиться от навязчивых мыслей. Кроме тревоги Дамиано рассказал, что познакомился с Марфой Квин. Он думал о ней последние несколько часов. Ему было интересно, всё ли у неё в порядке, не написал ли снова этот неадекватный идиот… как у неё вообще дела после сна на новом месте? Дамиано снова хотел встретиться с ней и поговорить ни о чём. Мысли о Вивиан невольно вызывали у Дамиано улыбку, и от глаз Зары это не ускользнуло. Она ухмыльнулась и поставила Дамиано в неловкое положение. Сейчас его настроение зависело исключительно от одного — от прекрасной и обаятельной брюнетки в красном платье. Как Зара определяла, что чувствовал Дамиано, если большинство времени его лицо расслаблено, брови едва нахмурены, а уголки губы находились в одном положении? Способности этой девушки — талант по мнению Кинга, но на деле по Дамиано видно, что с ним что-то не так. Он просто любит всё отрицать. — Сегодня у меня Марфа ночевала. Её настоящее имя… — не договорил Дамиано, ибо Зара прервала его рукой. Она знала настоящее имя звезды. — Ничего себе, Дамиано… ты знаешь, что у неё не меньше проблем, чем у тебя? Девушка категорична к себе и очень боится сообщений на телефоне. В твоём новом деле, да и в прошлом тоже, все убитые мужчины возле того чёртового клуба были напрямую связаны с ней. И Майкл, и Шен Эртон контактировали с ней. После их смертей Вивиан стала бояться, что в один момент просто убьют её. — Этому не бывать. Я возьму это дело под свой контроль и не позволю, чтобы на территории «Асмодея» произошло ещё одно убийство. Вивиан была к Дамиано добра и искренна, она смущалась, когда он говорил с ней на личные темы и позволил общение на «ты». Дамиано смутили проблемы Вивиан. Он понимал, что в ближайшее время не дождётся правды, поэтому отбросил идею самостоятельно узнать, что у неё произошло. Зара вручила Дамиано листок с новыми таблетками. — Дамиано, Марфа Квин тебя привлекает? —Я не знаю толком. Я не испытывал такого интереса никогда в жизни. Меня привлекает не только приятная внешность Вивиан, но и её внутренний мир. Я не понимаю, почему мне так хочется помочь ей. Возможно она не расскажет мне о своих проблемах в скором времени, но это не уменьшит мой интерес. Но я даже сутки её не знаю… — И что? Будет повод общаться дальше. К тому же упускать такую красивую девушку… будет обидно, если ничего не удастся. А Вивиан, хоть и имеет травмирующий опыт и не до конца вышла из абьюзивных отношений, очень хочет иметь того, кто её защитит. — Это она тебе сказала? — Дамиано резко умолк и сложил руки на коленях. — Нет, просто это известно абсолютно всем, кто знает Марфу Квин. Дамиано, послушав Зару, твёрдо решил продолжить общение с Вивиан, и даже если придётся попотеть, чтобы добиться её расположения — он будет стараться. Зара пожелала ему удачи и допила чай. Терапия продлилась ещё около сорока минут. Зара задавала вопросы Дамиано об его отце, надеясь раскрыть проблемы, затаившиеся в глубине его души. Дамиано, в свою очередь, соглашался редко отвлекаться от этой темы, иногда переключаясь на воспоминания о брате и его поступках. По мере того, как Дамиано размышлял об Энрике, его итальянский акцент и жестикуляция становились более заметными. Он рассказал Заре о том, как проводил время с Амато в детстве, об их общих интересах и моментах, когда они были близки. Но с каждым словом Дамиано все больше проникался горечью и грустью, вспоминая, как он остался без единственной поддержки и стал тенью отца. Он описал, как Энрике стал всё больше увлекаться работой, постепенно отдаляясь от семьи. Вместо того чтобы хвалить младшего сына за достижения, он отчитывал его за оплошности. Даже на похоронах Амато Энрике не было. Дамиано в свои семнадцать впервые понял, что его отец всегда был недоступен, как будто он жил в собственном мире. По мере того как Дамиано рассказывал, он постепенно начинал осознавать, что его отец никогда не показывал ему достаточно любви и поддержки. Он ощущал неуверенность и страх, что не сможет достичь успеха, который Энрике всегда ожидал от него. Дамиано понимал, что эти чувства перекочевали во все сферы его жизни, включая отношения с другими людьми на работе и самооценку. Постепенно Дамиано пришёл к выводу, что он имеет право на счастливую и успешную жизнь, независимо от чьих-то ожиданий. Терапия продолжалась, и Зара с Дамиано работали вместе, чтобы разобраться с эмоциональными ранами прошлого и построить здоровые отношения с самим собой и окружающими людьми. Дамиано не обязан следовать тем же путём, что и его отец, и что он может создать свою собственную определённость и смысл в жизни. Дамиано стал проявлять больше самоуверенности и решительности в своих действиях. Он не обязан угождать капризам отца, Зара продолжала поддерживать Дамиано на его пути к выздоровлению и самосознанию. Она помогла ему осознать, что прошлое не определяет его полностью, и что он имеет силу и возможность изменить свою жизнь к лучшему. И стимул, чтобы измениться и стать лучше — Вивиан.