Звездочка

Ничего кроме как выживания не остаётся делать после Часа Радости. Первое время было всё хорошо, пока некоторые не стали давать сопротивление против Прототипа. Их постигла смерть, возможно мгновенная, возможно долго мучительная. Зависило от того, насколько хорошее настроение было у Кэтнэпа, насколько сильно нужен был еретик для его Бога. А тех, кто остался в живых, их ждала другая смерть. И одним из тех, кого могла бы ждать смерть был Кикин. Он был весь потрёпанный, исхудавший, с разбитым клювом и самое главное — без глаз. Его лишили зрения и теперь он не может видеть что либо вокруг себя. Ориентироваться на ощупь первое время было трудно, он часто принимал какой-то мусор за еду, пытаясь проглотить, но ничего не выходило. Вскоре к полной темноте он привык, но только обстановка знакомого уголка была знакома настолько, чтобы он спокойно ходил. Было страшно выходить из зоны комфорта. До ужаса страшно. Вдруг там его окончательно добьют? Как бы сильно сейчас не страдал цыплёнок, он точно не хотел умереть. Нет, нет, умереть — худшее что может быть. Вот так легко, вот так быстро, вот так вот… Не героически? Чикена больше пугало то, что после него ничего не останется. Ни костей, ни хороших воспоминаний, ни вещей. Ничего. Каждый день эта мысль мучала его. Мучала, кружилась в черепушке, словно въевшись в мозг. Кикин пытался спать, пытался видеть сны, но кроме кошмаров ничего не было. Тот день вновь и вновь повторялся, раз за разом, заставляя его подскочить и громко всхлипывать от страха. В один день после того, как он проснулся, сверху послышался непонятный шум. Тело слепого сжалось, сердце ещё громче билось о грудную клетку. Кто-то полз к нему, недовольно фырча, как обычно делают псы… — Я нашёл его! — Воскликнул охрипший, но радостный голос. Чьи-то лапы потянулись к его телу грубо хватая сначала за крылья, после за подмышки, вытаскивая вверх. — Нет, нет! — Нервно кричал Чикен в чужих руках, только был слишком слаб чтобы дать отпор. Наверное, он даже ни капельки не сделал больно. Неожиданно в ноздри ударил слабый запах ванили смешанный с кровью, грязью и чем-то ещё. Возможно пылью. Мягкие ладони аккуратно отряхнули его самого, нежно касаясь его лица. — Моя звездочка, боже, — Прошептал голос, столько сожаления звучало в его словах, слишком много горя. — Он выцарапал твои глаза? Кикин кивнул, всё ещё не понимая кто же перед ним. Его крылья осторожно потянулись к незнакомцу, пёрышки ощупывали морду. Незнакомец покорно ждал, позволяя тому даже случайно в глаз ткнуть, позволяя даже кончиками провести по клыкам. — Догдэй? — Тихо спросил Чикен, всё ещё держа собачью мордашку. — Да, да! Это я, это я, Кикин. — Нос прильнул к сломанному клюву, чуть потеревшись об него. Жёлтый чуть улыбнулся, ощущая что-то мокрое, холодное на клюве. — Узнаешь меня, Кикин, узнаешь? — Да… Вроде. Счастливый Дог облизнул грязную мордашку цыплёнка, не смочь сдерживать свое счастье. Тот только захихикал, обвивая шею крупного тела. — Всё, заканчивайте щенячьи нежности. Цыплёнка пора на базу. — Послышался ещё рядом голос, но намного более знакомый. Только если бы интонацию сменить, тогда бы была точная… — Бобби? — Чикен повернулся в сторону голоса, которого слышал, пытаясь вслушаться. Но ответа не особо последовало. Когда они дойдут, возможно ему скажут кто это был? Жёлтый надеялся на это. Очень надеялся. Его держали за крыло, крепко, боясь потерять, но с особой нежностью, какой только можно передать через прикосновение. Догдэй вёл слепую звезду за собой, помогая если та упадёт или спотыкнётся. Он не отпустит его на этот раз. На этот раз он будет крепче держать его руку, дабы не упустить и не потерять. Догдэй бы не простил себе, если б вновь потерял его… Добравшись до другого места, Чикен заметил как под ногами непривычно ровно. По крайней мере было первое время, он словно ходил по ковру, который часто можно ощутить в игровых комнатах. Он прижимался к чужой руке, мягкой, сильной. — Ты не голоден? Ох прости, глупый вопрос. Конечно ты голоден. — Говорил скорее себе, чем ему, Догдэй, отводя куда-то в сторону. Кикин ощупывая место, уселся на пустой пол. Было тихо, по крайней мере настолько, насколько это возможно. Он слышал чужие шаги, вроде как голоса и просто шум чего-то, чего сам понять не мог. Новое место создавало больше неуюта из-за непривычки. Вскоре послышались приближающие шаги к нему, а после голос Догги, который облегчал какой-либо стресс. — Так как с твоим ртом небольшие проблемы, я буду тебя кормить. — Пёс сел рядом с худощавой фигуркой, разрывая чью-то тушку на более мелкие кусочки. Вскоре протягивая малюсенькие куски к рту Чикена, Дог пытался его кормить. Осторожно тычась в ладонь, цыпленок не с первого раза смог проглотить кусочек мясо. Это вроде было мясом, Кикин не был уверен, но кроме плоти трупов нечего было есть больше. И так за кусочком за кусочком, Чикен с рук Догдэя смог хотя бы немного поесть за всё время. — Умница, — Вторая лапа ласково прошлась по голове цыпы, приглаживая пёрышки. Голос стал мягче, бархатнее, а слово приятно осело внутри второго. — Пока мы не придумаем, что тебе сделать с клювом, я буду тебя кормить с рук. — Догдэй, — Неуклюже уткнувшись тому в плечо, Чикен сначала заулыбался, так радостно, с благодарностью за свое спасение, после разрыдался от всех чувств. — Спасибо… Большое спасибо… Горячие слёзы стекают по лицу, капая на плечо, а после на землю. Мурашки пробежали по телу Догги. И всё же, он аккуратно обнял его, боясь сломать в своих руках. Такой слабый, худенький, беспомощный. — Всегда пожалуйста, моя звездочка, — Шёпотом произносит Дэй, позволяя тому зарыться мордашкой куда-то в шерсть висящего уха. Сам рыжик облизнул того в щёку, слизывая солёные капли, этим жестом заменяя какой-либо нежный поцелуй. Он не отпустит его опять, он не позволит ему вновь страдать. Не вновь, не по его вине.