Любовный рецепт

      Любое искренне старание должно быть вознаграждаемо. Так полагал архидьякон Клод Фролло, поэтому, например, Квазимодо за виртуозный бой колоколов получал дополнительно от приёмного отца один парижский су в месяц, а младший брат, если бы вёл себя благоразумнее, вообще бы бед не знал. Но у Жеана, как и у старшего брата, на всё имелось своё особое мнение. Школяр полагал, что, раз он ещё не допился до чертей и не убил в случайной драке какого-нибудь горемыку-священника, то Клод должен в любое время дня и ночи быть готовым раскрыть свой кошелёк. Архидьякон философии школяра не разделял и всё чаще старался выпроводить его с суммой настолько незначительной, что тем самым он глубоко оскорблял маленького школяра.       Тогда-то в кудрявую голову Жеана пришла шальная мысль — стоит отметить, что по части составления гениальных планов во всём Париже не было равных братьям Фролло. Замысел Жеана, как химера, состоял из разных частей, которые, спаянные его дьявольски изворотливым умом, начинали жить и действовать, как единое целое. Так, он добавил к диковинному зверю-плану две трети главной слабости старшего брата и по восьмушке хитрости и лжи.       Для начала Жеан озаботился тем, чтобы стянуть у одного из приятелей его экземпляр Горация, счистил текст, как не сделал бы и самый искусный переписчик, затем состарил и растрепал листы, после чего сшил их между собой грубой ниткой. Текст он написал на удивительно сносном греческом, присыпал пылью, сделал потёртости и заказал у знакомого художника пару непристойных рисунков, которые тоже размял и всячески истрепал. Изготовление таинственной тетрадки заняло у сорванца полтора месяца, в течение которых он жил в долг и лелеял план мести.       Что до главного ингредиента будущей химеры — слабости архидьякона, то секрет её открыл Жеан ещё осенью, когда он приметил старшего брата, простаивающего в толпе на выступлениях красотки Эсмеральды. И по горящим глазам, румянцу на желтоватых скулах и тяжким вздохам пройдоха-школяр поставил безошибочный диагноз: влюблён! Жеан не был лишён наблюдательности, поэтому он с тайным удовольствием заметил, как Клод становился всё более желчным, худым и несчастным. Быстро сделав в уме несложную операцию, он и составил свой гениальный план с химерой.       Когда тетрадка была готова, Жеан захватил её с собой, собравшись с визитом к брату. Архидьякон, как всегда, разразился долгой тирадой, суть которой сбивалась к весьма неудобной формуле «кто не работает, тот не ест». Жеана возмущал этот девиз: можно подумать, что он, как дворянин, должен марать себя трудом! Нет, благородные служат своему королю мечом или умом, ну на крайний случай языком, а тут Клод намекает на какой-то труд. Фи! Для Жеана образцом истинного дворянина был капитан Феб де Шатопер — вот это действительно славный парень и благородный муж, не то, что некоторые скупые священники, пропахшие серными парами. Вслух своих соображений школяр благоразумно не выказывал.       — Вы, очевидно, полагаете, как те глупцы, что наводняют площади, будто существует страна Кокань, где колбаски сами находят ваш рот! — взвился внезапно Клод.       — И вовсе я не желаю, чтобы колбаски находили мой рот! — возмутился Жеан, вкладывая в это, очевидно, какой-то другой смысл.       Клод уловил тайную насмешку и на мгновение задумался, в чём же она могла заключаться. Воспользовавшись передышкой, Жеан быстро извлёк из сумки свою химеру и помахал ею в воздухе.       — Дорогой братец, вот вы меня ругаете, а я, между прочим, доброе дело совершил! — Жеан повыше поднял руку с тетрадкой. — Помните, я вам говорил про маленького итальянца Асканио?       Клод не помнил, но вид старого пергамента его всегда завораживал, поэтому он с интересом наблюдал за книжицей в руках школяра.       — Этот негодник, настоящий чернокнижник, как-то хвастался, что его старая бабка оставила ему какую-то тетрадь с колдовскими заговорами. Вот я его вздул, негодяя! Чтобы неповадно было ворожить на благословенной французской земле! И мерзость эту отнял! — Жеан вновь помахал своей химерой, Клод проследил за ней взглядом. — Так что если наставники из колледжа начнут забрасывать тебя жалобами, имей в виду, что я бил этого итальяшку во имя нашей веры!       Жеан и правда избил несчастного хрупкого Асканио, но только чтобы отнять у того десяток золотых флоринов, которые его отец отправил любимому сыну. Мальчишка хотел пожаловаться, но Жеан припугнул его и дело бы замяли, если бы не родня итальянца. Стоит отдать должное Асканио, Жеана он пока не сдал, но в колледже Торши уже провели розыскные мероприятия.       — Что это такое? — Клод порывисто выхватил тетрадку из рук брата и бегло пролистал её. — Греческий! — затем вчитался и лицо его изменилось, он поднял взгляд на невинную мордашку младшего брата. — Ты читал?       — Братец, я не желаю касаться колдовской премудрости, — с важностью ответил Жеан, из чего Клод сделал вывод, что негодник просто не смог прочесть написанного.       — Ты очень хорошо поступил, что заступился за нашу веру, — архидьякон в сильном волнении прошёлся по келье, как будто что-то разыскивая.       Наконец он нашёл довольно полный с виду кошель, раскрыл его, вновь закрыл и бросил Жеану. Школяр с грацией уличного кота, прыгнувшего за птичкой, поймал кошель, чьё содержимое издало пленительный звон.       — Уходите! — порывисто вскричал Клод.       Жеан с поклоном выбежал из кельи и прикрыл за собой дверь. Уже на улице он смог рассмотреть, что Клод сегодня, позабыв всякую осторожность, одарил его чрезвычайно щедро! «Эге!» — подумал Жеан с улыбкой. — «Самое время хорошенько покутить! Какое счастье, что пост уже закончился.» Школяр вприпрыжку направился к кабаку «Яблоко Евы», где вдоволь угостился печёной свининкой с камелиной и добрым бонским вином. Vita bonum est cum tardius bibis, премудрый Миринда.       

***

      Клод Фролло, оставшись наедине с удивительной тетрадью, принялся пристально изучать её. Так и есть, написано на палимпсесте, но, судя по всему, достаточно старый список, написанный на греческом! Если бы Клод не был уверен в лености и некоторой тупости младшего брата, он бы мог заподозрить обман, но его обманули предубеждения. Клод вчитывался в текст: судя по ошибкам, писал не совсем грек, возможно, учёный сириец или еврей, а может быть и араб, который хотел скрыть написанное от своих неверных собратьев! Иллюстрации не повергли девственного священника в шок, ибо кто читал алхимические трактаты — и не такое мог видеть! Но главное ведь не это! Главное то, что, судя по тексту и кривым миниатюрам, перед ним находился рецепт любовного зелья. Как уверял анонимный автор, зелье это сработает на каждой из дочерей Евы, лишь нужно дать его ей, смешанное с едой или питьём! Руки задрожали от радостного предвкушения, Клод начал изучать ингредиенты.       К счастью, там не было ничего недоступного или слишком дорогого, ни тебе армянской глины, ни нарда или лягушачьей слизи. Всего-то следовало взять смесь обычных трав: розмарин, чабрец, шалфей, ромашка, замешать их с толчёным мелом и мёдом, а после разбавить немного розовой водой. Главное были слова, которые требовалось читать над смесью.       — Абадон, кубадон, — прочёл архидьякон, затем перешёл на греческий. — Любострастию моему приди с ответом. Красивая девушка. Приди в мой чертог! Амолак, кубалак!       И то ли Сатурн был в пятом доме, то ли Богоматерь наслала на ясный разум своего слуги туману, да только архидьякон поверил, а, поверив, исполнился надежды. Он, как великую драгоценность, спрятал тетрадь в тайнике и, полагаясь на свою феноменальную память, как можно скорее направился к монастырскому травнику.       

***

      Эсмеральда сегодня была довольна собой, за танцы горожане наградили её очень щедро и девушка даже задумалась о том, что могла бы не танцевать пару дней. Гренгуар, появившийся в её жизни тремя днями ранее, демонстрировал прискорбную неподготовленность к жизни артиста. Единственное, на что он оказался пригоден — это носить в зубах стул с привязанной к нему кошкой.       Вообще, Эсмеральда пожалела и захотела взять в мужья этого человека только из-за того, что пережила в тот день 6 января судьбоносную встречу с красавцем-капитаном. Какие-то негодяи чуть не похитили её, да бросили, когда услышали гиканье отважных всадников. Эсмеральда, пережившая страшные мгновения, расцвела, как только увидела прекрасное лицо капитана. Наполненная странным томительным чувством, она позже, оказавшись во Дворе чудес, спасла от виселицы того хиляка, который преследовал их с Джали в этот вечер. Приобретение, впрочем, оказалось не самым выгодным. Пьер много ел и говорил, но при этом мало зарабатывал, Эсмеральда уже подумывала о том, чтобы отпустить его на вольные хлеба, пока он окончательно не объел её.       Сейчас она гладила Джали, пока Гренгуар пытался балансировать с кошкой и стулом в зубах. Она чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда тяжёлая и холодная ладонь коснулась её локтя. Эсмеральда выпрямилась и резко повернулась — позади стоял тот самый злой священник, что так ненавидел их выступления. Она вопросительно уставилась на священника, а тот, казалось, замялся.       — Дитя, прими это, — он протянул ей небольшой кувшин с пробкой.       — Что это? — Эсмеральда с подозрением посмотрела и на священника, и на его подарок.       — Жест, направленный на примирение, — тихо произнёс архидьякон. — Видишь ли, я напрасно пугал тебя в эти дни, сейчас я раскаиваюсь и хотел бы примириться с тобой.       — Но мы ведь не сорились! — Эсмеральда удивлённо подняла брови, она вообще не хотела ничего общего иметь с этим человеком.       Но священник, не слушая, вложил ей в руки кувшинчик.       — Здесь гипокрас, выпей сама и не давай своей козе, — произнёс священник.       — А как насчёт моего мужа? — красавица насмешливо прищурилась.       Кровь отхлынула от сердца архидьякона, только сейчас он приметил человека в драном чёрном камзоле, который так старательно нёс в зубах стул.       — Владычица, что здесь делает Пьер Гренгуар?! — воскликнул архидьякон и при звуках его голоса Пьер смешался, выронил стул и вызвал град насмешек у зевак.       Клод Фролло, как коршун, налетел на незадачливого поэта, схватил его за локоть и потащил к собору. Эсмеральда пожала плечами и откупорила кувшин. Лишь века спустя матери начнут предостерегать своих детей от того, чтобы не брать угощения из рук незнакомцев, особенно лысых. Но у Эсмеральды не было ни матери, ни страха. Она втянула носом приятный запах и с удовольствием выпила вкусное вино, его оказалось не так много, чтобы опьянеть, но достаточно, дабы немного согреться.       Пока цыганка смаковала напиток, архидьякон в прямом смысле слова тряс Гренгуара, как грушу, на предмет его отношений с красавицей Эсмеральдой.       — И ты клянёшься, что не трогал её?! — страшно скрежеща зубами, вопрошал архидьякон, его пылающий взгляд изрядно напугал поэта.       — Клянусь могилой свой матери, что нет! — вскричал Пьер, которому начинало казаться, что ещё одна встряска от архидьякона вытрясет душу из его тщедушного тела.       — О! Мужчина с женщиной не станут читать «Отче наш», оставшись наедине! — произнёс с угрозой архидьякон.       — И мы не станем! — молящим тоном произнёс поэт. — Но лишь потому, что она язычница и солнцепоклонница, всё твердит о Фебе.       — Что за Феб? — безошибочным чутьём архидьякон угадал угрозу.       — Языческий божок, — Гренгуар почесал затылок. — Я думал, вы знаете.       — Я знаю! — вспылил священник, затем вновь успокоился и вновь задумался над природой этого Феба и не таил ли он какой опасности.       К моменту, когда несчастного поэта отпустили, Эсмеральда допила гипокрас, швырнула кувшин в лужу и с милой улыбкой дожидалась мужа. Пьер показался один, растрёпанный и как будто пристыженный.       — Кто этот человек и что он от тебя хотел? — напустилась она на него с расспросами.       — Это мой бывший учитель, архидьякон Жозасский, очень достойный человек, — тихо произнёс Пьер. — Только сегодня он сам на себя похож не был. Так что, куда мы теперь?       — На Гревскую площадь! — произнесла плясунья, но тут же замерла.       Взгляд её остановился на паре, стоявшей на балконе одного из домов на Соборной площади. В мужчине она узнала своего прекрасного капитана, он с галантным видом говорил что-то красивой девушке в высоком головном уборе и, судя по взглядам, молодые люди наслаждались обществом друг друга.       — Пойдем скорее! — сердито крикнула цыганка и ошарашенный поэт повиновался.       Резвая козочка беззаботно шла рядом с хозяйкой, которая в мыслях ругала себя. Любовь, готовая вот-вот вспыхнуть в сердце юной девушки, была с негодованием изгнана! Нет, не предаст Эсмеральда свой талисман ради красивого, но чужого жениха! Гренгуар, всё ещё не понимая, почему настроение красотки так резко поменялось, задумался о странном поведении священника. Интересно, что же на самом деле стояло за теми вопросами, которыми он пытал Пьера?       

***

      Архидьякон чудил и, чем больше проходило времени, тем очевиднее стали его причуды. Например, он теперь после каждого выступления возникал, как из-под земли, и протягивал Эсмеральде какое-нибудь лакомство. Гренгуару есть их категорически запрещалось, как и козе. Эсмеральда не слишком переживала по этому поводу, главное, что священник самое себя превосходил, чтобы порадовать её. Клод приносил цыганке паштеты, пироги, заварные крема, бланманже и вафли, а также многое другое, что ему могло показаться интересным. Эсмеральда с энтузиазмом всё съедала и выпивала, не понимая, чего, собственно, добивался странный монах.       А Клод Фролло каждую ночь готовил новую порцию любовного зелья и мечтал о том дне, когда оно наконец подействует. Хотя ему казалось, что действие уже началось: например, цыганка его явно ждала, потому что всякий раз, как она его видела, огромные глаза загорались радостью. И во время того, как она старательно ела, Эсмеральда даже перебрасывалась с архидьяконом парой слов, которые он потом с трепетом вспоминал ночами, например, сегодня его красавица сказала: «Люблю, когда хрящи встречаются». И захрустела дальше сочным пирожком, столь аккуратно начинённым любовным зельем. Ах, как прекрасна эта девушка, как белы и крепки её зубы и как сильны челюсти! Жевательный потенциал Эсмеральды поражал не меньше её танцевальных па. Огорчало, что зелье действовало медленно, но ничего — архидьякон запасся терпением и мелом.       Но терпение лопнуло у бродяг. Уже давно герцог Египетский и король Алтынный наблюдали за брачными плясками такой важной птицы, как архидьякон, и никакой пользы для себя или для Эсмеральды не видели. Ну приходит, ну подкармливает, но точно так же вели себя сердобольные старухи с бродячими кошками! Состоялся военный совет, на котором было решено подсказать недогадливому священнику, как именно можно получить красавицу-цыганку, всего-то и требовалось, что пятьдесят золотых, цена весьма скромная за такую девку! Увы, как только было принято решение подступить к архидьякону с заманчивым предложением, как он пропал. Целых две недели никто не знал, что происходило со священником. Эсмеральда, привыкшая к перекусам, хмурила чёрные брови, поглядывая на собор, бродяги с досадой махнули рукой на затею пристроить плясунью.              А случилось следующее: в один из дней к священнику заявился младший брат и стал требовать денег. Но пришёл он не вовремя, священник как раз колдовал над горячим с хрустящей корочкой пирогом. Слово за слово и братья повздорили, да так сильно, что Жеан не сдержался и со смехом рассказал о своей химере. Клод Фролло слушал это признание с каменным выражением лица, только руки бессильно опустили бесполезный пирог на стол.       — Говоришь, ты всё выдумал? — спросил он безжизненным голосом.       И только сейчас Жеан словно очнулся.       — Нет-нет, я не то хотел сказать, — заюлил чертёнок.       — То есть ты намеренно выставлял родного брата на всеобщее осмеяние? — священник скрестил руки на груди. — Я ничего не путаю?       — Да нет же, — Жеану по-настоящему стало жаль Клода. — Понимаешь, братец, ты слишком серьёзный, я просто развеселить тебя хотел.       — Развеселить? Меня? — и тут он залился леденящим душу смехом.       Клод сотрясался всем телом, а по спине юного повесы прошлись ледяные иглы. Смех оборвался и глаза у архидьякона налились кровью.       — Убирайся отсюда! — взревел он, хватая со стола несчастный пирог и метко запустив его в лицо Жеану.       Школяр вскрикнул и бросился наутёк, вслед ему неслись звуки скидываемых на пол книг и почти звериные стоны архидьякона.              Успокоившись, Клод Фролло решил до времени укрыться от всего мира. Он закрылся в своей монастырской келье, куда пускал только своего помощника и посланников епископа. Жгучий стыд заполнил душу архидьякона. Надо же, его провёл мальчишка, желторотый неуч смог восторжествовать над жалким влюблённым священником. Он не винил Жеана, скорее, злился на себя за легковерность, слишком сильно он хотел заполучить цыганку, вот и обращался ко всяким сомнительным методам! Горе, горе! Дожить до своих лет и не растратить запаса наивности! И так началось добровольное заточение архидьякона, из которого он твёрдо решил, что выйдет только исцелённым от нечестивой любви к юной красавице.              Эсмеральда же места не находила и дело не в том, что она лишилась ежедневной порции лакомств, она встревожилась отсутствием архидьякона. Вообще за те полтора месяца, что он её подкармливал, Клод даже не подозревал, как преуспел — видимо, путь к сердцу этой красавицы и правда лежал через желудок. Только Эсмеральда принялась всё чаще думать о нём, о том, как терпеливо он ждал, пока она всё съест, и о смиренной манере вручать угощение. Вообще, если так подумать, то он, конечно, не такой красавец как Феб, да и связан узами, куда более крепкими, чем помолвка! Но имелись и свои плюсы. Священник был высок и плечист, кожа его отличалась приятной смуглостью, особенно на голове. К тому же Клод оказался обладателем интересных глубоко посаженных глаз и благородного римского носа, немного крупноватого, но тем не менее благородного. Цыганка непрестанными мыслями о священнике довела себя до такого состояния, что принялась уже по-настоящему беспокоиться его отсутствием.       Гренгуар дважды был послан на разведку и всякий раз ему отказывали в визите к архидьякону. Но Эсмеральда всё не успокаивалась, во Дворе чудес она нашла младшего брата Клода и подошла к нему. Жеан, утратив братово расположение, влачил несколько жалкое состояние, одежда его поизносилась и он оказался на грани вылета из колледжа Торши. Тем неожиданней стало то, что перед ним оказалась Эсмеральда. Она спросила, как дела у его брата, и Жеан не выдержал. Как на духу он поведал изумлённой цыганке, что архидьякон влюблен в неё, а Жеан, будучи слабым и глупым, затеял дурацкий розыгрыш!       — То есть как влюблён? — Эсмеральда вопросительно подняла брови.       Школяр, укоряя себя, подтвердил, что да, архидьякон любит её и потому поверил в выдумку с любовным зельем.       — То есть он приворожить меня хотел? — спросила Эсмеральда и после утвердительного ответа залилась звонким смехом.       Жеан побледнел, у него мелькнула в голове мысль, что брат нашёл себе женщину под стать. В конце, успокоившись, Эсмеральда что-то шепнула на ухо Жеану и тот с готовностью кивнул.       

***

      Клод Фролло сначала наотрез отказался принимать младшего брата, а после того, как тот стал уверять, будто Эсмеральда изъявила желание стать любовницей архидьякона, и вовсе решил, что над ним издеваются. Возможно, он бы впервые в жизни поднял руку на своего драгоценного брата, но тут Жеан достал из кошеля зелёную ладанку и кинул её брату.       — Что это? — спросил Клод, поймав на лету ладанку.       — Это цыганка просила передать, её амулет, — пояснил Жеан.       Клод часто замигал, он видел эту вещь, пляшущей по полной груди цыганки во время танца! Неужели Жеан говорил правду? Всё ещё не до конца уверившись в своём счастье, он поставил условие, что желает встретиться завтра с девушкой в родительском доме после того, как часы пробьют семь вечера, и Жеан должен её привести. Школяр с готовностью согласился, после чего сбежал, даже не попросив денег.       Архидьякон же раскрыл ладанку и долго рассматривал маленький розовый башмачок, который казался ему смутно знакомым, только он не мог понять, где же ещё видел похожую вещь.              А на следующий день в семь вечера он и правда застал дома красавицу Эсмеральду и Жеана. Школяр, получив кошель с деньгами, мгновенно испарился, а цыганка осталась, она гладила свою козочку, опустив взгляд, и священник мог любоваться тенью от ресниц на её смуглых щеках. Почти робко Клод подсел к девушке ближе, она не противилась, потом он позволил себе взять её за руку, щёки Эсмеральды порозовели.       

***

      Не дождались король Алтынный и цыганский герцог выкупа за Эсмеральду, в один из дней она просто объявила, что уходит из Двора чудес, и так трогательно благодарила королей за заботу, что у тех не хватило духа потребовать за неё денег. Гренгуар получил возможность единолично владеть её бывшей квартиркой, чему поэт был рад, хотя и грустил немного, лишившись общества Джали.              Что до священника и цыганки, то они прекрасно поладили между собой, составив достаточно крепкий, хотя и порицаемый союз. Но в личном владении архидьякона никто и слова не говорил против его любовницы. Эсмеральда приняла христианство и даже обвенчалась для видимости с Квазимодо, чтобы их общие с Клодом дети были рождены в законном браке.              Жеан Фролло в конце взялся за ум и даже сумел сделать неплохую карьеру, как медик. Умение подделывать трактаты он употребил для изготовления лже-сочинений Аристотеля, которые содержали места, подтверждающие выводы мэтра Жоаннеса Фролло. А, как известно, ничто в те времена не пользовалось доверием, пока не находило подтверждения у древних.