Мера страданий, или сайнобьюз.

      Который час это продолжалось?.. Благо, стул за спиной был с мягкой подушкой. Но спина уже затекла, и поясница жаловалась уже не тупой, но резкой болью. Одна и та же поза. Даже ноги постоянно немели и холодели, настолько меньше в них поступала кровь из-за связанных вместе лодыжек. Хуже всего было рукам, даже думать не хотелось какие от этого будут последствия, лук наверняка не получится держать в ближайшие дни. Вывернутые в неудобное положение за спиной, и связанные вместе по запястьям — весьма грубой и толстой верёвкой.       Сетос не мог смириться с постоянными мыслями, как он до этого докатился. Внутри грызла тупая злость, что всё не унималась. И злился он в первую очередь на себя. Обстоятельства сложились хуже некуда, и никого кроме себя он не мог винить.       Он старался шевелить почаще пальцами ног и рук. В первую очередь появлялись мысли, что так конечности быстрее восстановят работоспособность. И чешутся кулаки больше от желания отомстить мучителю, чем от волокон жёсткой верёвки. А верёвка явно натёрла руки до красноты, неприятный холодок по запястью на это намекает…       Комната скатывается в темноту этим вечером. Плотные шторки час назад позволяли видеть очертания простой мебели, и глазу скучно и не за что зацепиться. Будто специально всё подстроено, чтобы он мог барахтаться в своих мыслях, и позиция не позволяла даже подремать как следует.       Третий час. Жар региона Сумеру не щадил даже в помещении. Одежда чувствовалась несвежей, её хотелось поменять. Снаружи не доносилось особых звуков — пустыня скрадывала песками звуки животных, немногочисленные насекомые своим пением делали атмосферу ещё более унылой. Докричаться в этих диких местах было не до кого.       Явно специально сделано так, чтобы можно было ждать его визита с нетерпением. Теперь становилась всё понятнее, почему его так опасались, и даже недолюбливали. Такое коварство и такую продуманность мучений нельзя было списать на случайность. О нет, нет-нет. Этот дьявольский продуманный план.       Если бы не природный оптимизм и стойкость Сетоса, он был бы готов изложить как есть любой свой секрет. Как на допросе рассказал бы всё, что у него спросили. Но его положение было намного хуже.       Его шаги уже слышатся около двери. Больше всё равно некому прийти к нему, и никто не спасёт…       Не спасёт…       Кто-то постучал в дверь.       Тишина.       Кто-то снова постучал в дверь. И решил это озвучить:       — Тук-тук.       Сетос застыл. Напряжение внутри достигли предела — пульс болезненно бил в висках.       — Тук-тук.       Сетос не знал, как реагировать. Голос за дверью был приглушён, но никто кроме одного человека не мог прийти.       Наконец, он решил хоть как-то ответить:       — Кто там?       — Генерал.       —…       —…       Вздох.       — Генерал кто?       — Генерал Махахатра.       Сайно распахнул дверь, что едва скрипнула при открытии, и также скрипнула когда её закрыли. Его держали тут даже без замков. Генерал Махаматра предпринял достаточно, чтобы его визит ничего не потревожило.       — Итак, сегодня тебе точно понравится. — Выражение лицо Сайно не выдавало никаких эмоций. Как и всегда.       — Некоторые из них мои старые заготовки, а некоторые я придумал, думая о сегодняшнем вечере.       Красные глаза напротив как-то жутко загорелись, когда он поставил стул напротив, и сел, глядя глаза в глаза на одном уровне. Или так показалось Сетосу, уж было проще списать это на игру воображения. Потому что лицо Сайно было настолько неподвижно, что тени плохо освещенной комнаты рисовали ему то нахмуренные брови, то косую улыбку.       «Какого черта я тогда проиграл в карты чемпиону региона в Священном Призыве Семерых на желание.»       … Ничего не спасёт его от тупых шуток, от которых его скрючивает напополам от стыда.       — Я не сайдист, знаешь ли.       — Уф…       — Мне интересно, что тебе нравится. Жаль что тебя связал по рукам и ногам твой проигрыш, и ты не можешь выдать честную, связную реакцию. — Сайно выделял голосом определённые слова. Звучало это странно. Интонация вообще не менялась, только громкость. Так бы машина озвучила текст.       —… — Сетос начал испытывать тупые боли в районе груди, и опустил голову. Такие специфические чувства рождал только один человек.

***

      Это длилось некоторое время.       Сетос то терял чувствовала времени, то чувство пространства. Иногда переставал осознавать себя. Всё тело онемело, и голова парня безвольно откинулась на спинку. Он ничего не видел, даже настойчивый взгляд Сайно. Хотя и смотрел тому прямо в лицо.       — Ещё немного, и наш уговор кончится. Развяжу тебя, верну тебе твой лук. Только не стреляй так в меня глазами.       — Хаха. Ага.       Наконец, это все кончится. Это выбило смешок из груди парня. Сетос впервые за всё время усмехнулся, и закрыл глаза. Ему было тяжело на душе. Комната казалась особенно душной, и голова плохо соображала.       — Что же, наконец улыбнулся. Прости что вил из тебя верёвки. Я вижу, перегнул палку, у тебя сознание в узел связалось.       Сетос почувствовал как к нему приблизились, и начали торопливо развязывать руки. Развязанные конечности тут же начали стрелять яркими вспышками боли. Сетос открыл глаза, чтобы увидеть, как Сайно склонился над ним, и с усилием растирает ладонями конечности, сгибает и вытягивает. Извечная невозмутимость генерала в данной ситуации била сильнее чем гром среди ясного неба.       — Мне эти три ужасные часа помогало только то, что в ответ обещал исполнить любое моё желание. Я придумаю тебе такую же пытку. Заставлю тебя страдать не меньше.       Воздух наполнился невидимыми искрами (и дело было не только в элементе Электро у обоих) — Сетос ждал, шевеля и разминая руки и ноги, пока он не сможет встать, и вероятно, навалять своему мучителю. Сайно встречал этот взгляд спокойно. Его лицо скрыто тенью, и тенью же накрывает лицо Сетоса.       —Знаешь, завязывай уже с этими каламбурами.       Сайно не сдержал смешок, и чуть улыбнулся — едва заметно, и в уголках глаз мелькнуло тепло, если плохой свет помещения не обманывал зрение.       — Я вижу, перенимаешь мою манеру разряжать обстановку.