Ханахаки

— Кто он? — Хитоми наклоняется к сидящей за партой Кетрин, — призналась бы ему, да не мучилась. — О чем ты?.. — растерянно уточняет девушка. — О, не отмахивайся, аоиме, по твоим глазам всегда все видно. Хоть они и прикрыты этими ужасными очками. Хито дружелюбно смеётся, а Кетрин настолько теряется, что фразу про очки упускает. Неужели этот факт правда так очевиден для всех? Подруга, видимо понимает, что все немного сложно. Хотя даже не представляет, насколько. — Не бойся, — она ободряюще кладёт руку на плечо Кет, — невзаимность не смертельна, моя милая аоиме. Кетрин грустно вздыхает. В её случае — смертельна. — Разбитое сердце лечится, поверь мне. К тому же, ты ведь не знаешь наверняка, — и весело подмигивает, чем дарит Кетрин небольшую надежду, сама того не понимая. Они сталкиваются плечами в коридоре, и он неловко извиняется, уточняет, все ли с Кетрин в порядке. Когда их взгляды на секунду встречаются она, чувствует, как бархатные лотосы потихоньку распускаются где-то внутри. Девушка только краснеет и кивает, опуская взгляд и не в силах сказать ни слова. Однако сердце её оказывается куда красноречивей. Оно мечется так, что кажется, готово выпрыгнуть из груди и помчаться по коридору вслед за Майки, исчезающим среди толпы других школьников. — Ох, да признайся уже ему, Кет, — слегка раздражённо тянет Чифую, будучи свидетелем их короткой встречи. Кетрин это подбешивает. — Как я должна ему признаться, чёрт возьми?! — вспылила девушка, и тут же прикрыла себе рот. Проболталась. — С чувством, — Мацуно театрально прикладывает руку к свитеру пониже своей шеи, и Кетрин сводит брови, готовая его огреть. Он вмиг становится задумчивым, и девушка временит с побоями, ожидая, какую же идею родит наивный Чифую в этот раз. — Напиши ему стих, — говорит он сначала тихо, а затем восклицает снова, будто не говорил это секунду назад, — точно! Напиши ему стих. Где ещё можно так красиво и глубоко выразить чувства, если не в рифмах? Кетрин задумалась, приложив палец к губам. Она в жизни не писала стихов, даже обычных, а в качестве признания в любви уж тем более. Она немного паникует. — Я верю в тебя, аоиме, — он хлопает её по плечу и лучезарно улыбается, радостный, что придумал гениальный план, — ты со всем справишься. — Что же писать?.. — робко спрашивает Кетрин, не особо доверяя этой идее. — Что есть на сердце, то и пиши. Конечно же, Чифую тоже никогда не сочинял стихов. Но он много читал. Манги. И он точно знает, что так рождаются стихи, он читал. В пустом кабинете за первой парой, Кетрин жертвует одной из своих тетрадей и аккуратно достает пару листов из середины. Сначала надо потренироваться. Кетрин пишет пару строк и зачеркивает, перекатывает в пальцах перо и снова пытается. Я теряюсь от дивной улыбки Как попасться так глупо смогла? Кетрин не знает, ей грустно от своего бессилия над поэзией или все же, она на себя за это злится. Она вспоминает всё, что когда только знала о любовной лирике, вспоминает все стихи о любви, которые учила, и выписывает некоторые строки, пытаясь собрать из них что-то своё. Спустя много мучительных попыток письмо наконец было готово. Все внутри перевернуто чувством, Светлым чувством к тебе одному. И, не ведая, чем мне ответишь, Я хотела в тебе утонуть. И при виде тебя, я теряюсь… Мой диагноз банальный, простой: Задыхаясь в безмолвных порывах, Я всего лишь болею тобой. Кетрин Оставалось только переписать. Кетрин долго возилась с посланием, переписывала несколько раз — из-за ростков лотоса, покрывающих ее руки, опираться на парту было невозможно. А на весу пальцы дрожали, и линии выходили кривыми. Такое безобразие нельзя отдавать Манджиро. Девушка злобно уставилась на цветы, яростно срывая их с рук. Лотосы полетели в урну, а Кетрин, игнорируя болючие ранки, наконец то спокойно переписала свое послание, застлав кровью парту. Все равно. Главное, не на письмо. По неосторожности Кет все же уронила капельку крови на лист, когда протирала парту, и обозлилась теперь и на дурацкие лотосы, и на саму себя. Испачканный край пришлось отрезать, ведь времени на переписывание уже не оставалось. Кетрин сложила письмо в конвертик, который склеила из другого листа, и выдохнула, любуясь проделанной работой. Осталось найти Манджиро. — Эй, Кет, — послышался тихий голос прямо над её ухом. Девушка вздрогнула, не сразу узнав Чифую. Она уже хотела зарядить ему подзатыльник, но парень спасся единственной фразой: — Майки сказал, что пойдет в сторону коридора со шкафчиками, — Кетрин взглянула на Мацуно, ожидая продолжения, — дело у него там какое-то… Важное. Не думаю, что ты помешаешь, просто отдашь конверт и всё. Кет снова занервничала, опустила глаза в парту и наткнулась на заклеенный конвертик со стихом. От осознания, кому она собирается дарить послание, ей снова стало невыносимо страшно. — Не могу… Я старалась, Чифую, правда. Но я не смогу туда пойти… В этот раз он не закатывал глаза и не вздыхал. — Все будет хорошо, Кет, у тебя получится. Ты просто отдашь его и всё. Тебе станет легче, аоиме, — он успокаивающее улыбнулся и сел рядом с девушкой на полусогнутых ногах, заглядывая ей в глаза, — я знаю, ты у нас смелая. Кетрин ответила на его улыбку своей, поднялась со стула и выпрямила спину, направляясь к двери вместе с конвертом. — Все будет… — она посмотрела на ведро, куда незадолго до этого безжалостно выбросила маленькие белые лотосы, — Хорошо. Она оборачивается в проёме, немного улыбаясь ему снова. — Чифую, спасибо за помощь. Кетрин спускалась по лестнице, заранее изучая коридор с небольшой высоты и замечая Майки. Признаться, её трусливая сторона до последнего рассчитывала, что Чифую ошибся. Манджиро проследовал за угол школьного коридора. Кетрин торопливо побежала за ним, опасаясь, что запал отдать письмо пропадёт. Она набирает воздуха, чтобы окликнуть его и делает последний шаг к тому углу, прежде чем снова видит Майки. С девушкой. Эта девушка стоит к нему слишком близко, смущается и протягивает ему конверт, едва отличный от конверта в руках Кетрин. Манджиро конверт не открывает, он смотрит прямо на девушку перед собой. Понимает, что находится в письме, в её сердце. — Рен, — говорит он нежно и накрывает руку девушки своей, — взаимно. Ноги Кетрин подкашиваются, но она не позволяет себе упасть. Сейчас главное уйти отсюда незамеченной. Кет не хотела, чтобы Манджиро считал себя виноватым. Он не при чем, что её глупенькое сердечко сходит с ума в его присутствии. Он не виноват, что она разрешила себе влюбиться. Кетрин рвёт письмо на мелкие кусочки и кладет их в ближайшую урну, чувствуя как проклятые цветы уже бушуют в груди и поднимаются выше. Из-за слёз пол виден расплывчато, из-за слёз ранки на лице неприятно щиплет. Надо умыться. Две девушки, что единственные шли по коридору сейчас, отшатнулись от Кетрин, будто увидели чуму. Она не придала этому значения. Надо. Умыться. Трясущимися пальцами она кладёт очки на раковину стеклами вниз и набирает воду в ладони. Кровь. Кетрин поднимает глаза и смотрит на своё отражение. Сначала пугается, но потом за секунду все понимает. Кетрин девочка умная. Отшагнув от зеркала, она сползает на холодный пол. Теперь она понимает, что зря надеялась. И от осознания, что её чувства никогда не оказались бы взаимными, ей в тысячу раз больнее, чем от лотосов, которые расцветали сейчас в ее груди. Она чувствовала, как силы покидают её вместе с цветами, что постепенно покрывали все её тело своими бутонами. Грёбаные лотосы. Чёрт бы их побрал. Кетрин отчаянно задышала, почувствовав в горле цветок, попыталась схватить хоть немного воздуха. Просто инстинкт. Но поганый лотос не позволял ей дышать, и Кетрин закашлялась, теперь отчётливо ощущая кровь не только на руках, но и во рту. Она понимала, что если закроет глаза сейчас, то открыть их когда-либо уже вряд ли сможет. Но Кетрин и не хотела открывать их снова. Перед глазами стояла чёткая картина: Майки улыбается, тепло, очаровательно, так, что сердце замирает, а потом срывается и колотится, как бешеное. Майки улыбается, но не ей. Когда затылок девушки встречается с ледяной плиткой, Кетрин уже не чувствует раны от лотосов на своём остывающем теле и не чувствует своего разбитого сердца.