—Мы там, где нас закопали и светлячки сияли над нашими трупами.
Стоя на краю крыши, можно почувствовать лёгкий запах свободы и умиротворения, а он чувствовал лишь желание скорее встретить его вновь. И он его встретил, закопавшись на том же месте, что когда то лишило его кислорода. Ветер обволакивает ваше тело и морозит частичку души, но не только ветер может это делать. Играя с вашими чувствами, то можно заморозить любым способом и вашу душу.***
Утро пятницы. В этот день больше всего хочется поскорее отдохнуть от всей рутины, которая настигает человека за всю очередную прожитую неделю. Он тоже хотел. Еле найдя силы, он приподнялся с кровати. Его черные волосы перекрывали половину лица. Когда он последний раз посещал парикмахера? Каждый локон и прядь этих волос пыталась въесться в его глаза. Она хотела расколоть их и вырезать, как когда то сделали с его душой. Хотели забрать часть его души, ведь как правило, глаза являются частичкой отражения нашей души. Его душа – была испепелена обрывками прошлого и тёплых чувств. Не смотря на это всё, глаза выражали пустоту и верность души. В тот роковой момент, те глаза догорали последними искрами, а сейчас вовсе пытались почернеть и исчезнуть, будто бы его и не было никогда на этой планете. Вновь прибрав чёрные и тусклые волосы назад, он огляделся на пустую и мрачную комнату, что когда то была тёплой и сверкала светом. Она оставила лишь осколки воспоминаний, что больно били по мёртвой душе и её сознанию. Немного покопавшись в своих мыслях и пережитой ночи, Хёнджин встал с кровати и отправился в ванную, чтобы привести себя в порядок, как это считалось по понятиям людей. Людей, что могли спокойно жить и чувствовать эту жизнь, что могли проживать её в первый и последний раз. Ощущать её на своей шкуре. А себя человеком он считать уже не мог. Это было трудно. Зайдя в ванну, он посмотрел на себя в зеркало. Ему хотелось вырвать эти волосы, что когда то были взъерошены тёплыми руками, которые дарили уют и душевный покой среди всей этой холодной жизни. Хотелось срезать губы, которые когда то были красными и опухшими от поцелуев родного человека. После всех очередных и режущих мыслей, он, наконец то умылся и завязал небольшой пучок на голове. Хёнджин вышел из помещения и отправился на свой балкон, который находился на семнадцатом этаже двадцати четырёх этажного здания. В этом году ему должно исполнится двадцать четыре года, а его мёртвой любви точно столько же. На дворе девятнадцатое марта две тысячи двадцать четвёртого года. Завтра Хёнджину (не)исполнится двадцать четыре года. Он достал из пачки сигарет, которая называлась chapmen, последнюю. Подпалив её, он вдохнул горький дым, который заполонил его лёгкие, тем самым нанеся им вред, но не такой сильный, как его душе. Простояв на балконе три минуты, он отправился на кухню заваривать чай. Раньше он его ненавидел и никогда не любил, а особенно зелёный. Но сейчас, выпивая этот чай, ему становилось лучше. Этот чай всегда напоминал ему его близкого и родного человека. Бывало ощущение, что Феликс, его лучик жизни, был рядом с ним сейчас и согревал, как раньше. Как было когда то, когда жизнь казалась лучше и теплее. Но в один момент эта жизнь сама и забрала его счастье. Когда то, когда под звёздным небом в поле было куча светлячков, а рядом колыхалась трубка из под капельницы и за руку держал любимый человек, чтобы не было страшно умирать. Держась за руки, согревая тёплыми объятиями и поцелуями, не было страшно умирать. Не было и мысли о том, что ты скоро умрёшь. Но как только не прошло и часу, в последний раз, согревая своими объятиями и сидя на земле, хотелось связать этот момент в памяти и поместить в отдельную часть своей души. Но жизнь не дала даже секунды на то, чтобы это сделать. Хёнджин – теория заговора, которой суждено было потеряться и сгореть в архивах, чтобы никто и никогда не смогли о ней больше узнать. Увидеть её тайны и мир, попытаться разгадать, а так же подарить покой и умиротворение. Феликс – мёртвые чувства, которые были закопаны глубоко под землю и над ними сияли светлячки, показывая, что где то здесь есть чувства, которые уже никто и никогда не сможет познать, ощутив их вновь.