Пункт назначения

Размеренное мурчание мотора разливается по налитому свинцом телу приятной вибрацией. Эндрю говорит, что его бесит тачка Нила – старая и поддержанная, с грязным неудобным салоном, она даже звучала с таким натужным тарахтением и скрипом, словно вот-вот развалится прямо на ходу. Именно поэтому он настоял на том, чтобы прокатиться на его машине. И неважно куда. Неважно, даже если они вообще никуда не будут ехать и просто будут стоять на безлюдной парковке так же, как сейчас, потому что место назначения ни для кого из них особого значения, на самом деле, и не имело. Пускай Нил и не говорил этого вслух, но в глубине души черная мазерати Миньярда всегда восхищала его. Садясь в неё, казалось, уже в тысячный раз, он ничего не мог с собой поделать – перемешанное с чисто спортивным интересом желание иметь такую же выворачивало его изнутри приятным ощущением восторга. Но даже она, удобная, мягкая, вкуснопахнущая и ухоженная, не могла сравниться с её хозяином. Джостен мог наслаждаться этой машиной в одиночестве. Бесконечно мог гладить руль и слушать рычание мотора, часами мог ходить вокруг нее, рассматривая блестящие диски и яркие фары. Но когда Миньярд тоже находился в машине, отходила на второй план и она, и вообще всё остальное. Все страхи, переживания и проблемы просто переставали иметь какой-либо смысл в его компании, а когда он нависал над ним _так_ – переставал существовать целый мир. И всё, что происходило вокруг, вся суматоха шумного города и грязь узлами оплетавших его пыльных дорог, оставалось где-то там, снаружи, за пределами быстро нагревающегося темного салона мазерати Эндрю. Эндрю не произносит ни слова. Подсвечиваемый неоновым светом приборной панели, он смотрел в глаза Нила так открыто и серьёзно, что хотелось упасть и захлебнуться в карей бездне его потемневших от возбуждения глаз. И даже сейчас, перекинувшись через подлокотник и уперевшись рукой в дверь за спиной Нила, он давал ему уйти. Он всегда оставлял дверь открытой, давая ему в любой момент выйти и убежать. Он давал ему пути отступления, даже когда Нил говорил, что он ими всё равно уже не воспользуется. – Да, – в воздухе не звучит вопроса, но Нил и так знает, почему Эндрю тянет и медлит. Именно поэтому он, плюнув на все запреты, сам хватает его за затылок, зарываясь пальцами в жесткие короткие волосы, и тянет на себя. Для Эндрю это как стартовый выстрел, как зеленый свет светофора – он, словно только этого и ждал, боясь однажды не получить, голодно впивается в его губы жадным поцелуем. Пальцы Нила сжимаются на его затылке сильнее, больно оттягивая светлые пряди, и Миньярд, задевая педаль газа в полу, подается вперед, ближе к Нилу. Стоящая на ручнике мазерати угрожающе рычит, встряхивая этим рыком кости, но Нилу плевать – он не слышит ничего, кроме зазвучавшего и тут же утонувшего в его губах сдавленного стона Эндрю. От этого звука сердце начинает набирать обороты, точно двигатель во время гонки – казалось, еще немного, и оно, не выдерживая, вспыхнет и подожжет всё вокруг, сжирая в пламени их обоих. Убрав руки от двери, Эндрю, оторвавшись от Нила лишь для того, чтобы глотнуть воздуха и заглянуть ему в глаза, тянется немного в сторону и нажимает на замочек на ручке. От ощущения, что теперь их уже точно никто не потревожит, по позвонку Нила пробежал электрический импульс. Стало тяжело дышать. А когда Эндрю навалился на него всем весом, прижимаясь своей грудью к его и вжимая его спину в сидение, дышать стало и вовсе невозможно. От его холодных рук, в следующую секунду неожиданно оказавшихся под одеждой, Нил вздрогнул и зажмурился. Терпеть эту сладкую пытку было почти невозможно: пальцы Эндрю сильно и в то же время осторожно давили на покрытую мурашками кожу, изучая подушечками каждый шрам и родинку на его теле. Вот они очертили ожог от утюга на плече, а вот, замерев на пару секунд у следа от пули на ключице, спустились ниже и коснулись судорожно вздымающейся груди. Вот они погладили ребра, заставляя Нила вытянуться, как струну, вот дотронулись до живота, а вот уже и джинс, и... Когда они отстраняются друг от друга, по горящим, истерзанным поцелуями губам Нила проходится влажный холодок. Он смотрит на нависающего над ним Эндрю и даже поверить не может, что это действительно с ним происходит: что он, такой красивый, растрепанный, тяжело дышащий и румяный, – одним словом, настоящий, – целиком и полностью принадлежал ему. И поэтому когда Эндрю принялся дрожащими пальцами расстегивать пуговицу на его штанах, у Джостена на секунду что-то оборвалось внутри. – Эндрю... – едва переводя дыхание, тяжело выдыхает Нил и не успевает ничего сказать, как Миньярд шипит ему почти в ухо: – Заткнись, – и тут же опускается ниже, окатывая жаром своего дыхания его живот. – Можешь держаться за волосы, – затем уже более мягко произнес он ему почти в лобок и, последний раз подняв на него глаза, обвел языком косые мышцы, по ним, как по леснице, спускаясь ниже. Рёв двигателя прерывается тихими здавленными стонами и тяжелым дыханием. Приятное тепло из кондиционера сменяется обжигающим жаром ладоней, губ и языков, и когда на передних сидениях становится тесно и неудобно – они перемещаются на задние. Какое-то время спустя Эндрю, оставаясь в одних повязках, снимает кофту и только тогда Нил в мегающих огнях аварийки видит, как по его сильному телу текут капли пота, и чувствует на своей спине такие же. Приподнявшись на локтях, он приближается к нему и касается губами мокрой груди, чувствуя на языке соленый привкус его разгоряченной кожи. – Выключи, – не просит и не приказывает, а почти молит Нил, чувствуя, что дышать становится уже просто невозможно. И слыша, как хрипит над ним Миньярд, он понимает, что они с ним были в этом похожи. Пока Эндрю тянется с задних сидений до приборной панели, Нил бесстыже разглядывает его полуобнаженное тело. То, как перекатывались под кожей мышцы на сильной спине, как вздымаются от его тяжелого дыхания ребра. Нил, конечно, мог когда-то говорить, что ему нравились плавные изгибы мазерати Миньярда, но в сравнении с её хозяином она сильно ему проигрывала. Когда Эндрю, наконец, выключает печку и включает кондиционер, дышать становится немного легче. Возвращаясь обратно, он открыл подлокотник и вытащил из него связку презервативов, и, протягивая их Джостену, в очередной раз мелькнул перед ним укутанными в черные повязки руками. Видя его долгий тяжелый взгляд, он собирается было снять их самостоятельно, как Нил мотает головой. Подняв руку и скользнув пальцами по протягивающей ему блестящую квадратную упаковку ладони, он касается запастья и поднимается выше, к локтю, проделывая то же самое и с другой рукой. Зацепившись за края повязок, Нил, придерживая ножны с лезвием в нем, аккуратно стягивает их с рук Эндрю. Казалось, жест был совершенно обычный и со стороны, возможно, даже глупый, но он показался Нилу до того интимным и личным, что он закусил губу, а, видя, как глубоко задышал от этого Эндрю отбросив повязки в сторону, он, наконец, лег по-удобнее на задних сидениях и улыбнулся. Миньярд долго ждать себя не заставил и снова наклонился к нему, в очередной раз накрывая его губы поцелуем. *** – Аарон, скажи что-нибудь этому придурку, я уже не могу терпеть его замечания! – возмущенно восклицает Ники где-то снаружи машины, пытаясь как можно скорее уйти от гневно шагающего за ним Кевина. Через окно переднего пассажирского сидения Нил увидел, что Дэй, как всегда, был не в настроении. – Сам виноват, нечего липнуть ко всем подряд. Вот и разбирайся теперь, – хмыкнул подошедший к машине Аарон, и, скептично глянув на сидящего спереди Нила, плюхнулся на задние сидения, бормоча себе под нос какую-то ругань. Знал бы он, что происходило на этих сидениях буквально пару часов назад, он бы вообще не сел в машину, а то и сжег бы её до тла. Вспоминая сегодняшнюю ночь на парковке, Джостен встретился со взглядом Эндрю и не смог не улыбнуться ему в ответ. Что ж. Даже без пункта назначения они тогда неплохо съездили.