Он жив

Вики знала, что обязательно найдет его там, в этом полузаброшенном корпусе с некогда великолепными витражными окнами. Она хмыкнула себе под нос от ощущения ностальгии. Однажды ее уже ждал тут один ангел. Только тот скрывался поневоле, нежное хрупкое создание. Этот же покинул наше отчаянное, едва живое общество, намеренно. Он вглядывался в непроглядную тьму за окном и, по обыкновению, дымил. Она медленно подошла к нему со спины: — Удивительно, как быстро тебе наскучила «вечеринка» имени тебя и твои друзья, — усмехнувшись беззлобно произнес он. Так чаще всего и происходило. Он узнавал ее по шагам и говорил совершенно бестактные вещи так, словно говорил о погоде. И это завораживало. — Удивительно, как часто я тебя удивляю, — парировала девушка. Она села на каменный выступ у окна вытянув ноги и устало запрокинув голову. На мгновение всадник засмотрелся на ее шею. Платье ее было в бесконечных лямках и ремнях, один из которых заметно натер ее кожу чуть ниже уха. Ему вдруг захотелось лишь на мгновение ощутить себя этим блядским ремешком. Его раздражали и в то же время забавляли ее цветастые вычурные наряды. Даже на грани смерти эта сумасшедшая выглядела так, словно весь мир — это сцена и она одна стоит и сверкает под софитами. Сверхновая. Безумная. Пепел, который он забыл стряхнуть, жалко плюхнулся на пол. — Побудь со мной, — не открывая глаз произнесла она. Когда она говорила с ним она не храбрилась. Не смеялась. Она ненавидела ту ношу, что легла на ее плечи. Она ненавидела всех кто ее окружал. Она ненавидела свое бессмертие страстно и упоительно. И вот сейчас ее черные крылья слегка подрагивали от сквозняка (он считал их красивыми еще до того, как узнал это слово от смертных), но она не дрожала. Она была словно выкована из стали. Мужчина легко поднял ее ноги и сел рядом, положив их на свои колени. — Если ты прожжешь мне чулки, я оторву тебе пальцы, — прошипела Вики. Он хрипло рассмеялся. — Я мог бы не курить, но мне нравится когда ты злишься (он лгал) — Я злюсь, что ты никогда не делишься (она смеялась) Он хотел затянуться, но тонкие пальцы демоницы перехватили тлеющую сигарету и она жадно обхватила ее губами. Он поклялся бы, что ощутил вибрацию от того, насколько глубоко и с удовольствием она вдохнула дым. В и к и. Так приятно и резко сжимается челюсть на первом слоге ее имени. У него никогда не было имени. — Как думаешь, какое имя мне бы подошло? — спросил он, до конца не понимая у нее или у самого себя — Я часто думаю об этом, мне кажется Беллинор, точно тебе бы подошло, — она задумчиво смотрела в потолок — Не смешно. — Я о том, что иногда мне кажется, что ты — лишь сон. Приятный мрак. Уютная тьма. Чарующая тишина. Он опешил. Чтобы унять свое непривычное смятение, протянул руку за сигаретой: — Не люблю отдавать свое. — Никто и не просил отдавать, лишь разделить, — ответила девушка и вдруг убрала ноги с его колен и приблизилась. Она смотрела на него в упор. У нее были небесного цвета глаза. Он привык к красным и черным оттенкам в своем мире. Но голубой нравился ему больше. Она снова вдохнула дым и потянулась к его лицу. Вот он уже ощущает ее запах. Какой-то странный узел ощутил он в районе сердца,которое вдруг устроило настоящий бой с ребрами. Она пахла чем-то тяжелым и сладким. Узел предательской змеей начал ползти вниз. Вики выдохнула дым ему в лицо и выглядела очень довольной собой. — Ты все испортила, расходуешь материал почем зря, — Голод-Беллинор достал новую сигарету, чиркнул зажигалкой, — Я покажу тебе как нужно. Он мягко толкнул ее на себя свободной рукой. Теперь они почти что касались друг друга носами. Он взял этот чертов ремешок на ее шее и притянул ее к себе. Едва касаясь губами ее губ произнес шепотом. — Хочешь? Она кивнула и слегка приоткрыла пухлые губы. О боги, она сглотнула так, как будто ее сушит. Всадник затянулся и прижался к ее губам, выпуская дым. Вики вдохнула его и выпустила через нос. Горько. Влажно. Перебивает ее запах. Но чертовски вкусно. Он не понял, что именно произошло. Пальцы не удержали сигарету, когда язык Вики стал поглаживать его нижнюю губу, а затем она начала нежко посасывать верхнюю. Теперь это был не узел ползущий вниз. Он ощущал жизнь и огонь в области паха. Он ощущал себя живым. Маска слетела. Мужчина отстранился, тяжело дыша: — Вики, я не могу, я просто не... - ладонь девушки заткнула его на полуслове — Просто расслабься. Я покажу тебе, что помимо курения может приносить удовольствие. — Ты и правда часто меня удивляешь, — усмехнулся он, изо всех сил пытаясь казаться уверенным. Все полетело к чертям, когда она забралась ему на колени. Разрез платья открывал прекрасный обзор. Красивое черное белье шелковой паутиной подчеркивало ее бедро. Она была теплой. Мягкой. Острые ногти девушки легко царапнули его ключицу и поползли вверх, зарылись в его густые длинные волосы, сжали их на затылке, вынуждая его запрокинуть голову. Она жадно целовала его шею. Он никогда не испытывал этого чувства. Каждое влажное прикосновение ее губ распускалось огненным цветком на коже. Она постанывала, кусала. Впервые за свою жизнь он чего-то хотел. Кого-то хотел. И он впервые ощутил это физически. Его выточенное из мрамора тело тянулось к ней, как мотылек тянется к огню. Одежда мешала. Член оказался в клетке из ткани, непонимания и феерического жара. Пытка. Она отстранилась от него, заглянула ему в глаза, словно спрашивая разрешения. Глупая. — Нет, умоляю. Не оставляй меня сейчас, — он сам не понял, как подобные слова вырвались из его рта. Он, могущественное, тысячелетнее создание, умоляет человеческую девчонку. Умоляет не уходить, не отнимать ее рук, пустившихся в бессовестное путешествие по его телу. УМОЛЯЕТ О БОЛЬШЕМ Она понимает. Не потешается. Не властвует. Она целует его. Попутно выпутывается из плена отвратительно вульгарного платья. Ее пальцы дрожат. ему это льстит и прибавляет уверенности. Он поднимает ее и встает сам. Жадно углубляет поцелуй и стаскивает с себя рубашку. Она остается в одном белье. Тяжело дышит, ноги подрагивают. Невероятная в своей искренности. Голод разворачивает ее спиной к себе и прижимает к стене. Такое красивое белье и такая грязная стена. Ну и черт с ней. Он найдет ей другое. Он слижет каждую пылинку с ее тела. Одной рукой он обхватывает ее шею, утопает лицом в ее волосах, вдыхает, другой увлеченно изучает ее изгибы. Ее крылья, прижатые между их телами, трепещут и приятно щекочат. Его пальцы, словно вырисовывая руну страсти, медленно двигаются от ее кисти до плеча. Она вздрагивает. Он шепчет ей на ухо: — Позволь мне. И она соглашается то ли хмыкнув, то ли простонав. Следующий маршрут намечен: он изучает ее ключицы, красивую ямочку между ними. Ее грудь вздымается, она тяжело дышит. Он спускает лямки ее бюстгалтера. Очерчивает осторожную линию под одной грудью, затем под второй. Накрывает ее ладонью. Ощущает, как что-то твердеет под ней. Поглаживает пальцами этот нежнейший бугорок. Вики стонет. Так сладко, так сумасшедше и опьяняюще. Она накрывает его пальцы своими. Направляет. Показывает, как нужно. Сжимает его пальцы на бугорке. Стонет чаще. У него голова идет кругом. Лоб покрылся испариной. Он в тупике. Он не знает что делать дальше. Но что-то рвется из него дикой силой, кажется еще немного — и разорвет его, только бы оказаться на свободе. Вики чувствует, как он упирается в нее. Как жаждет ее. Она резко разворачивается толкает его. Он в ступоре — Ложись. — чуть ли не рычит она. Ее крылья расправлены, она пиздец красивая. Статная, перья блестят в свете кровавой луны. Мужчина ложится на пол опираясь на локти. Камень царапает, но это последнее о чем он может думать. Вики садится сверху. Целует его шею, грудь. Она спускается ниже и ему не хватает кислорода. Он хватает одной рукой пряди ее волос, другой пытается удержаться полусидя. Вики смеется. — Что? Насмехаешься надо мной? , — шепчет он, едва дыша. — Двинься к стене, обопрись и расслабься, — так горячо командует она. И он как покорный пес, подчиняется. Только бы надолго не упускать тепло ее тела. Только бы она продолжала язвить, приказывать, смеяться над ним. Стоило ему придвинуться к стене, губы Вики спустились к низу его живота. Его лихорадит. Он не знает куда деть руки. Хватается за ее волосы. Зажимает свои глаза, убирает мешающиеся пряди со своего лица. Она расстегивает его брюки. И он впервые осознает, что такое дичайшая эрекция. Вики не останавливается. не дает ему и шанса на спасение. Стягивает с него белье и он ощущает ее дыхание на своем члене. Кажется искры сыплются из его глаз. Она обхватывает его губами. Так горячо, так влажно, так блять прекрасно. И начинается игра. Он не понимает, как такие простые движения вверх и вниз могут довести до судороги в ногах. Он стонет. У него низкий бархатный голос. И он почти мурлычет. Ей это нравится. Вечно собранный, скучающий, вот он в ее власти. Растрепанный, с горящими глазами, пульсирующий и стонущий. Ни один мужчина в ее жизни и после ее смерти не стонал так честно. Так искренне. — Я хочу большего, — выстанывает он — Умоляй меня, — усмехается она — Я люблю тебя — звенит и отражается от стен. Вики не смеется. Она ощущает, как что-то теплое и очень важное звенит хрусталью у нее в груди. — Ты сумасшедший, — она склоняется над ним, переплетает их пальцы над его головой — Это ты сумасшедшая, самая безрассудная в этом умирающем мире. Просто позволь мне смешить тебя, обожать тебя, чувствовать тебя и я поставлю их всех на колени. Я не допущу разрушения этого жалкого мира, который ты так отчаянно пытаешься спасти. Позволь мне и я сделаю все, чего ты захочешь. — Забери меня в другой мир. Я больше не хочу спасать этот. Я хочу только тебя. Теперь он знает что делать. Он сжимает ее бедра и мягко насаживает ее на себя. Она тяжело вздыхает. Ему на мгновение страшно, что ей больно. Но она стонет и начинает двигаться. Вбивается своими бедрами в его. Сжимается вокруг него. Он чувствует, как внутри нее горячо и это все, что он хочет чувствовать. Ему кажется, что она везде. В его легких, в его сердце, в его голове. Ее волосы застилают ему лицо, ее губы устроили карнавал щедрости на его груди. Он гладит ее спину, касается подрагивающих крыльев, входит в нее плавно, медленно и глубоко, а затем быстро и резко. И это походит на полет. На смертельный полет с маневрированием. Она что-то шепчет, он шепчет в ответ, их горячие тела слились в единое целое. У нее даже ступни горячие, он чувствует это даже через ее драгоценные чулки. Она поднимается и прогибается в пояснице сидя на нем, и он думает, что это самое прекрасное, что он видел в жизни. То как капелька пота скользит от ее груди к низу живота. Она стонет громче, одной рукой он продолжает направлять ее бедра, другой рисует изысканные узоры на ее груди. На мгновение она замирает и закрывает ладонью свой рот. Ей хочется кричать. Он ощущает пульсации вокруг своего члена. Она обессилев падает ему на грудь. Ему хочется обнять ее, в нем пробуждается нежность и человечность. Ему плевать на все еще стоящий член и пустоту, когда она покидает его. Ему плевать на сквозняк и грязный пол. Она такая настоящая и он касается ее лопаток. Но вдруг ее рука продолжает начатое. Она нежно, но быстро водит по его члену, ее губы находят его губы, ее язык властно и по-хозяйски врывается в его рот. Сердце начинает колотиться так, что вот вот выпрыгнет из груди И вот он умирает, точно умирает свет перед глазами меркнет и он ощущает, как теплая липкая жидкость вырывается из него ей в ладонь если бы в этот момент мир вместе с ним перестал существовать, то это был бы его самый счастливый конец. Но мир цел. Она тут. Лежит и хохочет на его груди и отпускает шутки про сдерживаемый годами оргазм. И он жив.