***
Юный мальчик забился в самый угол этого места, отдалённо напоминающее решётчатую клетку, в которой, обычно, сидели разъярённые хищники в ужасного качества зоопарках. Под спиной чувствовался холодный метал, отрезвляющий, заставляющий верить, что это не неудачный сон. Ели сдерживая вновь подходящий к горлу приступ рвоты, он сглатывает слюну, что делает только хуже. Вокруг было множество странных вещей: тканевых мешков непонятного цвета, стопкой сложенная ткань разных оттенков, две огромные канистры, множество выстроенных в продолговатую башню деревянных ящиков, всё объединяла некачественная печать тусклого белого цвета, но юношу явно не интересовало разнообразное содержимое, о котором можно было только догадываться. Он до боли уткнулся в свои колени, едва вдыхая исходящий от одежды запах пота, в надежде скрыться от яркого солнечного света, который резко ударил в лицо, после протяжного скрипа. Не вышло- парень услышал как что-то, или, скорее, кто-то приземлился с громким звуком перед ним, и прежде, чем он успел среагировать, болезненно схватил за плечи, вытаскивая прочь из отдалённо казавшегося безопасным уголка. Хотя, конечно, со стороны это выглядело совсем иначе- крупный парень лишь вытащил того из лифта наверх, пусть и в очень грубой, но тем не менее свойственной ему манере, которая была более-чем ожидаемой. Но он постарался быть мягче, прикладывать как можно меньше силы. Знал же, что никому из вышестоящих не понравится такое поведение, даже выбрал место, где трава росла гуще всего. Но даже если бы новичку это рассказали, вряд-ли бы это помогло. Он кое-как, совсем немного приоткрыл глаза, а на него уже "сверху" смотрело множество парней самой разной наружности, непременно отличающие друг от друга, но не превышающие на вид подросткового возраста, очевидно выкрикивая какие-то фразы и улюлюкая, но лежащий не мог разобрать ничего, совсем. Он то едва догадался о том, что они что-то говорят по открывающимся ртам. Ему будто пришлось оказаться в вакууме и мог только и делать, как рассматривать их, в надежде, что у них в головах нет мысли убить его ради еды или принести в жертву, как сектанты. Кто-то из них улыбался улыбался, явно испытывая некие насмешливые чувства, касаемо его подавленного состояния, а кто-то лишь молча хмурился, в ожидании, когда он сам начнёт предпринимать попытки встать на ноги. Возможно, мальчик бы и хотел, но всё тело парализовало. Страх окутал его своими длинными щупальцами окончательно. Хотелось свернуться комочком, громко плача и взывая к маме, но он не мог позволить себе даже этого. Конечности била дрожь, в голове не было ничего, хотя он старался припомнить хоть что-то нужное. Ему было страшно, но даже не из-за незнакомцев, а из-за томящей пустоты в голове. Он не помнил, как оказался здесь, зато помнил, как называется тот или иной цвет волос. Он знал алфавит, знал слова, но с какой целью? Даже редкие мысли стали зарождаться лишь после того, как он "вырвал" минут десять назад всё содержимое своего желудка на решётчатый пол, оказываясь в заточении мерзкой вони. Кто он такой? Откуда знает те крупицы, которые из последних сил вытягивает из своего подсознания? Как его, чёрт возьми, зовут? Фигуры стали расплываться, отдалённо напоминая человеческие. Он точно вот-вот и потеряет сознание. — Разойдитесь вы, глупые куски кланка! Вы что не видите, что он ещё совсем ребёнок? — он наконец-то слышит хоть что-то, пускай и далёкое. — Отойдите от него прочь! Вы все с ума посходили!?***
— Бедный, они совершенно не видят разницы между собой и тобой, глупые, а Галли уж точно нужно бросить в кутузку, — разноситься нежный девичий голос, мальчик чувствует, как его волосы перебирают чьи-то пальцы ненавязчивыми движениями, заставляя тем самым резко сесть. Тело ломило, как после слишком долгого сна, вызывая желание с болезненным стоном упасть обратно, прогибая под своим весом деревянную и не самую качественную кушетку. В голове после каждого движения отдавало режущей болью, но это не заставило его перестать мотать ею же, рассматривая помещение. Он что-то искал, но не мог понять что. — Эй, тише-тише, малыш, не бойся, всё хорошо! — тот устало хмурится, конечно же не доверяя той, все ведь так говорят. — Я не причиню тебе вреда, я твой новый друг в этом месте.***
Действительно, та, кто сидела на краю его некой "кровати" совершенно не выглядела враждебно, скорее напротив, и из-за этого он старался осмотреть её как можно внимательнее: светлые волосы спадали на её хрупкие плечи волнами, а менее длинные пряди окутывали её лицо, обладающее неймоверно мягкими чертами: небольшими щеками, аккуратным подбородком. Нос был аккуратным, немного вздёрнутым и с небольшой горбинкой, придавая реалистичности всему её виду. Она смотрела на него в ответ, это он понял когда поднял взгляд чуть выше, жадно осматривая её большие глаза: цвет их был голубой, но вовсе не яркий, напоминая собой море во время шторма. Но они были тёплыми, доносящие тоже, что и слетело с её полных губ, изогнутых в дружелюбной улыбке, оголяющей ровный ряд на удивление белых зубов. В тихом омуте, черти водятся. — Кто ты..? — неуверенный, тихий голос, который должно быть принадлежал ему самому заставил в очередной раз испытать испуг и нескрываемый стыд от самого себя. — Я Амелия, но если тебе будет комфортнее можешь называть меня Лией или как-нибудь иначе, я не обижусь, — замечая, как мальчик поджимает губы, будто бы сдерживая болезненный стон, она тут же спокойно добавляет, при этом мягко поглаживая его. — Ничего страшного, если ты не можешь назвать своё имя в ответ, правда. Первое время, как мы попадаем, никто из нас не может его вспомнить. Я, к примеру, вспомнила его лишь через месяц, за день до приезда другого новичка, а Генри лишь спустя три, это зависит от особенности организма, — с лёгким смешком протягивает, стараясь своей историей отдалить наступающую у новичка панику, что получалось ужасно. — Это единственное, что нам доступно помнить, не считая менее личных аспектов. — Кому нам? — новый вопрос заставляет блондинку с тихим смехом подняться на ноги, убирая руку с волос и протягивая её же мальчику. — Идём, тебе нужно расходиться. И в это же время я тебе всё покажу и расскажу,— она замечает сомнение во взгляде мальчика. — Расслабься, я не кусаю и не ем маленьких мальчиков, поверь. — А вот взрослых более чем, — внезапно, за её спиной оказывается чернокожий парень, заставляющий от удивления быстро вцепиться в протянутую конечность. Незнакомец был не самый высокий, держащий в руках на вид увесистую деревянную коробку, с всё тем же белым "клеймом", как и всё остальное из того места, в котором он прибыл. Странно.***
Мальчик шёл слегка позади, стараясь держаться поближе к единственному человеку, которого узнал тут, пусть это и была весьма хрупкая девушка. Все остальные казались ему через чур опасными, даже если не смотрели на него вовсе, сосредоточенно занимаясь своей работой, которой тут было более чем вдоволь. — Мы все здесь оказываемся по одинаковым обстоятельствам, не считая самых первых прибывших, — начинает разъяснять девушка, крепко держа мальчика, как-будто он мог в любой момент сбежать. — Раз в месяц приезжает лифт и привозит припасы, вместе с одним новеньким. В этот раз это ты, — она аккуратно отбрасывает прядь, что особо настырно старалась закрыть ей весь обзор. — После, его встречает кто-то из главных, вводит в курс дела. — Главных? — неловко переспрашивает, чувствуя, как его ладонь начинает неистово потеть. — Именно так, пусть тут и все равны, есть те, кто немного выделяются, — легонько кивает, продолжая размеренно идти прогулочным шагом. — Самый главный тут Алби, ты его пока не видел, он занят в картохранилище. Он один из первых, но при этом получил место главного заслуженно. Дальше идёт Ньют, он его правая рука, занима.. — И ты, — уверенно выдаёт новенький, тут же запинаясь. Это было чересчур очевидно, что бы это подмечать. — А ты смышлёный, — в шуточной манере бросает Лия, совершенно не оскорблённая тем, что её перебили. — Я левая рука Алби, и, новенькие вроде тебя, зачастую, моя обязанность, ведь Ньют и Алби очень занятые.***
Амелия всегда уважала свою работу, любила. Гордилась, возможно даже слишком. Ей доставлял радость тот факт, что благодаря ей, новенькие чувствовали себя лучше, чем она сама в тот день. Она окутывает себя одними лишь руками, в жалких попытках согреться. На хрупком, возможно даже чересчур худом теле была лишь одна тонкая майка и аккуратные трусы, но подобное одеяние не пугало. Навязчивый страх неизвестности постепенно лишь увеличивался, заставляя вздрагивать от каждого скрипучего звука за пределами стен. Всё вокруг окутала тьма, но казалось, что это смущало лишь её одну- все остальные продолжали носиться из стороны в сторону, ровно так же как и много часов назад, изредка перекидываясь между собой язвительными фразами. Она, пожалуй, была самой бесполезной из них всех. Даже очнулась не в грузовом лифте, как все остальные, а уже на траве, куда её вынес самый высокорослый из них всех, аккуратно укладывая на свёрнутый мешок, в котором они обнаружили флягу воды и небольшой запас еды, которого с трудом хватило бы даже для неё одной. А из было пятеро. Пятеро подростков, каждому из которых было от силы пятнадцать лет, оказавшиеся в абсолютно пустом пространстве между стен, которое было покрыто изумрудной травой. Лишь нечто металлическое оказалось прямо в центре, которому даже по началу никто не мог дать названия. Внезапно она слышит странный шелест сзади и резко оборачивается, дрожа. Но тут было так темно, что это ни капли не помогло. В голове остался вопрос так и остался вопрос, кто там?