Bon-Bad

      Харли врывается в помещение сразу за тремя людьми, двое из которых держат третьего, заломив ему руки за спиной и ведя в комнату допроса. Кинер, мельком осматривая комнату злобным взглядом, спешит пойти за ними, но его останавливают буквально сразу же. Чёртова женская рука преграждает ему путь к преступнику, и парень медленно переводит взгляд. Наташа, ну что за херня?       Наташа в это время, буквально прочитав выражение лица Кинера как открытую книгу, лишь качает головой. Харли в ответ на это вздёргивает нос и хочет уже откинуть руку женщины. Единственное, что его останавливает, так это возможность остаться в принципе без руки. Ладно, хорошо, надо взять себя в руки и сделать глубокий вдох… Романофф, увидев успокающегося сотрудника, вздыхает и опускает свою руку, чуть отходя в сторону допросной. Да что за немые игры?! У них разве есть время на такое?       — Мне надо… — как только он начинает движение в ту же сторону, начальница смиряет его быстрым взглядом.       — Ты не пойдёшь допрашивать его.       — Да почему?! — он и так на взводе. Этот чувак наломал им дров. Палки в колёса. И говорившему бы хотелось побыстрее побеседовать с этим упырём, желательнее сразу же упечь его за решётку.       — Может потому, что в прошлый раз ты довёл одного до истерики, а я за это получила?       Он скрещивает руки и выравнивает спину. Прогибаться под это Харли уж точно не собирается. Не его дело, что преступники ревут, как дети малые.       — Я всё говорил по фактам.       — Ему дали отсрочку только потому, что он был в истерике трое суток подряд! — ой-ой, а вот это не хорошо. Каждый сотрудник ФБР, не важно, с этого он отдела или нет, знает, что мисс Романофф видеть в гневе — себе дороже.       Но Харли не собирается отступать. Его поэтому тут и ценят.       — Но его же посадили. Да, адвокаты пытались что-то мямлить и впаривать судье деньги, но там было без вариантов. Я могу идти?       — Нет, Хар-       — Мисс Романофф, — деловито перебивает её парень. Несколько сотрудников, которые до этого боялись даже взглянуть на злую начальницу, чуть повысовывали свои носы, желая взглянуть на блондинистого самоубийцу, — я его поймал. И я буду решать, как мне разговаривать с этим придурком.       По лицу Наташи было отчётливо видно, что она хотела применить на Харли все свои методы пыток. Но они оба знают, что Харли хорош, поэтому ничего ему не будет. Поэтому женщина лишь трёт переносицу пальцами и начинает медленно объяснять своему подчинённому как ребёнку, ей-богу:       — Кинер, ещё раз посмеешь перебить меня — останешься на ночное дежурство. На три дня!       — Напугали ежа голой жопой.       — Передам Старку, что его любимчик ни на что не годен.       — Хер он вам поверит.       — Так! Хватит! Ещё слово — отправлю на дежурство в морг с трупами анекдоты травить! — на этом моменте Харли захлопнул свою говорилку. Не то, чтобы эта прерогатива его напугала, все прекрасно понимают, что сидеть детектив на жопе ровно не будет, но есть вероятность, что после ещё одного подобного ответа Наташа его отстранит. И лучше не доводить до греха.       Дождавшись того, что Кинер наконец поймёт, к чему приведут его шуточки, Романофф кидает взгляд на комнату допроса, откуда выходит один из двух полицейских и начинает ждать хоть кого-то из местного отдела.       — Теперь слушай меня внимательно. Твоя политика плохого полицейского, о, несомненно хороша, но не каждый же раз! — по её лёгким запинкам в середине фразы можно было понять, что женщина старается не материться на весь отдел, как это любит делать её сотрудник. — Надо разбираться в психологии каждого человека. Нельзя просто орать на того, даже если он виновен и отказывается это признавать. Ты видел этого парнишку? Да с него щас от стресса и страха третья шкура слезет.       — Да мне плевать на этого мудака, пусть хоть в штаны наделает! Он преступник и в первую очередь, он — мой! Я указан в протоколе и я должен принимать показания!       — О, так ты так сильно хочешь поиграть? — казалось бы, вот он, пик её гнева, но нет, Наташа с каждым разом может закипать всё сильнее и сильнее. — Хорошо, — её глаза начинают бегать по помещению, ища кого-то, а губы медленно растягиваются в хищную улыбку. — Хорошо, ты пойдёшь допрашивать.       — Правда? — не то, чтобы он был не уверен в этом, но Наташа так быстро сдалась. Не в её духе. Но Харли уже уже всё равно: ему дали зелёный свет и теперь он волен делать всё, что угодно. И даже подозрительное поведение начальницы не смущает его. — Ну, я тогда по-       В этот момент взгляд Романофф останавливается на сотруднике, который выходит из кафетерия с пончиком в зубах и чашкой кофе в руках.       — Но ты будешь не один. Паркер, сюда! — бедный парень на той стороне помещения от неожиданности чуть не роняет свой напиток, но сразу же с выпученными глазами начинает движение к ним.       — Что? Нахера?!       — Плохому полицейскому всегда нужен хороший. А Питер единственный, кто может тебя утихомирить.       — Наташа! — грозный предупреждающий взгляд женщины заставляет поправить самого себя. — Мисс Романофф, вы же знаете, что мы с ним не срабатываемся!       — Пора учиться. Дома-то у вас не так уж и плохо. Ментальная связь должна вырабатываться со временем.       — Я же просил личную жизнь на работу не перекладывать!       — А я просила не орать на обвиняемых, так что следуй моим приказам!       — Чего надо? — Питер — это ещё один человек, которому Наташа была не страшна. На самом деле, она и не пыталась никогда его запугивать. Вот Питер был её любимчиком: жопу рвёт ради дела, как Кинер, но никогда не посмеет идти против слов начальства. Харли никогда не признается, что его немножко расстраивает факт того, что его же парень всё равно на шаг впереди в этом плане.       — Ты идёшь в допросную.       — Я? — с выпученными, как два блюдечка глазами, он указательным пальцем указывает на свою грудь, чуть не испачкав форму кремом. — У меня не было сегодня клиентов. Или я что-то пропустил?       — Нет, — раздражённо отвечает Харли, хотя его даже не спрашивают. — Я иду один.       Наташа же пропускает его слова мимо ушей и ласково обращается к Паркеру.       — Знаешь ли, у нашего общего друга есть проблемы с агрессией…       — Это я знаю, — слегка усмехается парень, откусывая от пончика ещё раз. Кинер закатывает глаза, желая убраться отсюда подальше.       — Поэтому мы подстраиваемся под него и играем в игру.       — В полицейских? Я думал, мы в это играем уже несколько лет.       — Так, мне одного шутника тут хватило.       — Так а я-то зачем? Ты не можешь побыть добренькой? — Питер бросает короткий взгляд на своего парня и в этот момент Харли вновь вспоминает, за что этот каштановый вихрь понравился ему.       Несмотря на шило в жопе, он никогда не согласится сделать то, что не нравится другим.       Почти никогда. Есть три с половиной человека на этой планете, которые могут заставить его сделать это: непосредственно Наташа, мистер Старк и его тётя. У Харли это получается раз через раз.       — У меня что, других дел нет?       — Ну ты же нянчишься с ним уже минут десять. У меня, между прочим, тоже дела есть.       — Поесть пончик во время обеденного перерыва — это не дела, Паркер! Марш кабанчиком в допросную помогать своему агрессивному принцу на белом коне! — она буквально выхватывает у парня сладость вместе с кофе, отпивая довольно-таки щедрый глоток.       — А…       — Документы там на столе. Я сказала быстро!       Паркер в недовольстве вздёргивает нос и, скорчив обиженную рожу, широкими шагами идёт в указанное направление. Харли даёт сотку баксов, что тот расстроен больше из-за пончика, нежели из-за того, что его что-то заставили делать. Глубоко вздохнув, Кинер уже с меньшим энтузиазмом направился вслед, как дверь, которая только что захлопнулась, вновь приоткрывается с громким криком:       — Потом не спрашивай меня, где все отчёты!       — Ты и так их не пишешь, умник!       — Пошли уже, — Харли это раздражает. Безумно. Поэтому он заталкивает Питера обратно в нужное помещение и принимает протянутый наушник. — Зачем?       Питер пожимает плечами.       — Она всё равно придет послушать, чтобы надавать тебе сразу же, а не после того, как ей придет запись с допроса.       — Можно побыстрее? Вы тут не одни, у нас тоже работа есть, — один из полицейских, который остался следить за подозреваемым, с недовольством обводит их взглядом.       — А вас тут никто и не держит, — практически в унисон отвечают детективы, после чего Питер выхватывает из его рук папку и проходит в комнату, где сидит сам виновник. — Передайте Клинту, что с ним смены всегда приятнее.       На это сотрудник полиции лишь цокает языком, но решается не отвечать. Сразу ясно, как за всё время работы их конкретно подзадолбало работать с новым поколением сотрудников в виде этих двоих.       Харли выходит следом из комнаты наблюдения, засовывая наушник в правое ухо и сразу же до него доносится довольный возглас преступника:       — Ну неужели! Я думал, весь день вас тут прожду.       И это про него Наташа говорила, что парнишка напуган? Харли одаряет его довольно-таки злобным взглядом, но решает промолчать и просто направиться к своему стулу, на который, кстати, уже расположился Питер со слабой улыбкой. Ничего, постоит. Пусть «хороший» полицейский хоть прилипнет к этому стулу.       — Паркер, не давай ему выходить из себя, — а вот это обидно. Он резко оборачивается на одностороннее окно, прекрасно понимая, что за ними уже следит их рыжая начальница.       В комнате стоит полная тишина, и можно даже услышать скрежет зубов Кинера, так же, как Питер прохрустывает суставы пальцев, перед тем как заговорить.       — Джонатан Онн, двадцать шесть лет, учёный, физик-ядерщик в компании «Алхемакс», временно отстранен после взрыва ядерного коллайдера вместе с остальными сотрудниками до полного восстановления. И за эти две недели «больничного», — Питер показательно делает кавычки пальцами, — уже убил три человека. Пойман с поличным, так сказать, сегодня в три часа дня сорок минут. Так что же произошло за эти тяжёлые две недели, а, Джо?       Харли мягко говоря пребывает в шоке. Паркер эту папку в руки взял три минуты назад, когда он успел всё прочитать? И, видимо, парнишку эта ситуация веселит. Знает, что способен грамотно вести диалоги и усмехается. А вот преступнику, судя по вздрагивании уголков губ, уже не очень смешно.       — Слушайте, я вообще в этом магазине оказался случайно…       — И случайно пытался ограбить продавца? — Харли не орёт. Пока нет. — Случайно прострелил ему бошку? Придурок, это случилось у меня на глазах!       — Я не понимаю, о чём вы, — мужчине надо отдать должное. Никаких эмоций на его лице не проступает. Но в этом же он и прокололся. — Я обычный учёный. Не богатый и не бедный, спокойно сидел себе на больничном. Меня вообще при том взрыве так шандорахнуло. Вот, смотрите, даже ожог на руке остался, — он приподнимает руку, пытаясь адекватно развернуть, но наручники, прикованные к столу, мешают.       — Не переживай, мы, как твоя мать, примем тебя таким, какой ты есть, — сквозь зубы процеживает Харли, даже не глядя на шрам.       — То есть, свою вину вы отказываетесь принимать?       — Да какая тут вина? Этот вообще ворвался в магазин, как только тот придурок стрельнул себе в голову и выронил пистолет.       Ну ладно, может, это произошло не на глазах Харли, он признаёт. Но в магазине кроме этих двоих никого, чёрт возьми, не было!       — Не верите — посмотрите записи с камер, — вновь растягиваясь в улыбке, проговаривает Онн.       — В том то и проблема, что камеры отключены были. А кто их отключил? Не подскажешь?       Не успевает преступник ничего ответить, как Питер встревает в их беседу.       — То есть, без присутствия адвоката, вы не будете говорить?       — Да какой адвокат? Не понимаю, почему подозреваемый в трёх убийствах вообще я?       — О, тебе как маленькому на пальцах объяснить? Начнем с того, что ты не отвечал на звонки из госслужб неделю, скрывался от всех и дверь не открывал, так что пришлось буквально следить за тобой! — видит Бог, Наташа, он старается сдерживать себя. Старался.       — Паркер, посмотри в телефон, — слышится из наушника, и Харли лишь мимолётно взглядывает на своего партнёра, даже не обращая внимание на просьбу Романофф.       — Знаете, после того, как вас чуть не разорвало во время взрыва, вы будете не очень дееспособным, де-тек-тив.       Его терпение лопается. Да за кого он их принимает?!       — Слышь, мудила!       — Харли, успокойся, — Питер останавливает его ловким движением руки, глядя на него из под полуопущенных ресниц. — Ты же знаешь, что у нас есть все доказательства.       — Какие такие доказательства? — Джонатан ухмыляется, переводя свой взгляд с одного парня на другого.       — Ну во-первых, только что вёлся обыск вашей квартиры, в которой нашли оружие. А так же записи, которые вели вы, с информацией о двоих первых убитых. О, и некоторые личные вещи их. Такие как банковские карты и какие-то научные записи. Ещё вы недоглядели, и, упс, камеры были отключены не все. С вашего компьютера совершались попытки взлома многих систем наблюдения, но вы не учли того, что с таким взломом все записи легко можно восстановить. Ай-ай-ай, Мистер Онн, вы же учёный, — Питер поворачивается к Харли и подмигивает ему с лёгкой ухмылкой, в ответ получая только сомкнутые на груди руки и закатывание глаз.       — Я не… Я не понимаю, — Джонатан явно немного теряется после этой тирады, но быстро берёт себя снова в руки. — В моей квартире точно нет ничего такого.       — В вашей — возможно. Переписать брунклинскую квартиру умершей матери на двоюродную сестру — очень добрый поступок, но её уже несколько лет нет в стране, а значит, можно и воспользоваться ею. Хороший ход, мистер Онн.       — Да вы… Да какое вы право имеете обыскивать эту квартиру?!       — Так вам же нечего скрывать, — Питеру явно приносит удовольствие смотреть, как огонь разгорается всё сильнее и сильнее. — Ну, если коротко, в ходе ареста мы имеем право получить незамедлительный ордер на обыск любой квартиры.       — Вы не понимаете! Мне нужно было лишь доказать вину этих людей! Это они взорвали коллайдеры!       — Бинго! — он щёлкает пальцами, сопровождая это действие счастливой улыбкой. — Вы сознались. Остальное нам не интересно.       — Да вы даже не дослушали!       Но Паркер и не собирался. Харли полностью поддерживает его своей уже немного хищной ухмылкой.       — Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, будет использовано…       — Как повод прострелить тебе колено, как бы случайно, — Питер и Наташа не останавливают его. Значит, можно высказаться. — Самое время, приятель, впадать в отчаяние.       — Это угроза! Он мне угрожает!       Но Питер лишь протяжно вздыхает и продолжает свою речь по протоколу.       — Вы сейчас имеете право на один звонок.       — Да пошли вы!       — Если у вас нет денег, вы получите государственного адвоката.       — Моего двоюродного брата!       — Кинер! У тебя шарики за ролики заехали?! — видимо, Наташа разозлилась. Ну, ладно. — Быстро вышли оба! Допрос окончен.       Питер захлопывает папку и поднимается с места, на ходу вынимая наушник.       — Это что было?! — сразу же, как открывается дверь в комнату наблюдения, слышится недовольный возглас начальницы, которая сразу же вырывает папку из рук парня и легонько ударяет ею по кудрявой макушке.       — Ай! За что? — Питер отскакивает, потирая свою макушку, и обиженно пялится на Наташу, пока его партнёр лишь усмехается с этой ситуации.       — А ты чё смеёшься, щас тоже получишь! Я сказала не давать ему ругаться на подчинённых, Паркер!       — Ты попросила поиграть в хорошего и плохого полицейского и Харли справился с этим! Он даже не ударил его!       Наташа по очереди злобно смотрит то на одного, то на другого, пока не кидает документы на стол.       — Вон с глаз моих долой! На сегодня вы закончили. Паркер, чтобы завтра были все отчёты!       Парень же в ответ только показывает язык и быстро выбегает из помещения, не желая больше получать.       — А ты чего ждёшь? Свободен!       Фырканье от Харли явно показывает его отношение к этой ситуации. Ну и зачем было устраивать весь этот цирк? Но он больше этой злобной женщине сегодня ничего не скажет. Лучше уехать домой, пока не поздно.

———

      Они сидят в излюбленной кафешке Паркера, в которую он же и затащил Харли. Ну а что? Они давно с работы не освобождались вместе, да в принципе никуда не ходили в последнее время. Может, им отпуск забабахать? Уехать в Испанию или ещё куда-то. Пусть другие в отделе сами разбираются.       Питер уже доел два своих сэндвича и теперь приступил к огромной порции пирожного, запивая всё это молочным коктейлем.       — У тебя жопа не слипнется? — Харли в это время еле съел свою порцию и не может уже допить кофе. В рот уже не лезет ничего.       — М-нет, — с полным ртом говорит Паркер, и уже хочет продолжить свою тираду, как его перебивают:       — Дожуй сначала.       Харли одаривают хмурым взглядом, но Питер в итоге всё равно слушается его.       — Не слипнется. Начнём по порядку: с утра я не успел даже кофе выпить, потому что позвонил дежурный и сказал, что в центре труп. Я домчался на такси, потому что, спасибо тебе большое, ты забрал мою тачку и так с ней и остался работать всю ночь. Такси сломалось по пути, вот невезуха, да? Доехал я туда только через, мать его, час, чтобы узнать, что делом занялось уже другое бюро. Но труп-то теперь на мне висит, дежурный вписал уже меня в программу, поэтому мне пришлось ещё три часа мотаться по Манхэттену, разбираясь с этим дерьмом. Приехав в наш отдел, Наташа наорала на меня, что я не сдал отчёты, так ещё и заставила писать за Генри, видите ли, он заболел и при лихорадке писать что-то не может, и я…       — И ты пошёл в кафетерий только к вечеру перекусить, но Наташа позвала тебя и отобрала твой единственный за день пончик, я понял.       Питер несколько раз хлопает глазами и наблюдает за тем, как Харли чуть поворачивается к окну и кладёт голову на облокоченную о стол руку.       — Ты расстроен?       — Нет, из-за чего бы?       Питер лишь вздыхает и продолжает свою трапезу.       — Знаешь, за что тебя Наташа любит и ненавидит одновременно?       В него бросают взгляд, полный сарказма. Поднятая светлая бровь явно говорит об этом.       — Ты никогда не ошибаешься. Да, иногда у тебя есть только косвенные доказательства и приходится долго ждать, но ты ни разу не ошибался. А ещё ты нетерпеливый. И агрессивный. Наташа бы давно тебя уволила за такие выходки, но не может потерять настолько ценного сотрудника. Это её и бесит.       — Пусть увольняет, мне плевать уже.       — Тебе нужно отдохнуть, Харли, — губы Питера растягиваются в слабой улыбке и он пожимает плечами.       — Отдохнуть? Да у меня нет времени на отдых! И с чего ты это взял вообще?       — Ну, ты стал более озлоблённым в последнее время. В любой момент можешь сорваться даже на невиновных.       — И с каких пор преступники и убийцы стали невиновными?       — Вспомни Джеффа вчера. Он пил спокойно свой кофе, а ты подумал, что он взял твой, хотя ты себе даже не сделал. И наорал на него. Таких ситуаций много. Ты даже на меня срываешься без причины.       Харли на это только цокает языком и отводит глаза в сторону.       — Ты просто бесишь.       — Да мы даже не видимся с тобой почти, как я могу бесить тебя?! — почти кричит парень, но решает не привлекать к ним внимание, поэтому сразу же опускается ближе к столешнице, засовывая ложку себе в рот.       Кинер проводит рукой по лицу, натягивая кожу, желая в принципе содрать её со своего лица.       — Ладно, возможно, ты прав, я просто…       — Я всегда прав, — обиженно буркает Паркер, и Харли смиряет его недовольным взглядом, но решает просто проигнорировать.       — Я просто устал… Мама в больнице, сестру нужно обеспечивать и всё это так давит на меня…       — Так я же и говорю, — Питер чуть оживляется после маленького признания парня, и уже не выглядит расстроенным. — Тебе нужно передохнуть. Ты думаешь, что тогда ты просто теряешь деньги, но раскрой свои глаза: у тебя на счету в банке куча отложенных, у меня немало, у твоей мамы и так далее. Это уже вопрос не денег, а времени. Но тебе всегда кажется, что тебе не хватит.       — Я просто…       — Тш-ш-ш, — Питер протягивается через весь стол и прикладывает указательный палец к губам Кинера. — Я не договорил. А даже если в какой-то момент тебе и не хватит, то у тебя всегда есть мы. Тони когда-то отказывал тебе?       — Я не собираюсь просить деньги у кого-то.       — В этом-то и проблема, ты много на себя берёшь. Ну не проси ты деньги, у тебя и так всё есть.       Питер заканчивает свою речь и доедает последние куски десерта, допивая остатки сладкого молока, издавая неприятный звук. Харли морщится, но ничего не говорит. Ладно, возможно, ему и правда нужно отдохнуть. После недолгой паузы он вздыхает и говорит:       — Хорошо, я думаю… Я подумаю над твоим предложением.       Питер лучезарно улыбается и начинает подниматься со своего места, ища бумажник в карманах.       — Ну и хорошо. Поехали тогда домой. Тебе просто необходимо выспаться.       — А тебе дописать отчёты.       Питер горько усмехается, увидев чуть подобревшего парня.       — Не напоминай даже.