Жемчуга, рубины и йо-йо

      В Малфой Мэноре не пожалели средств на то, чтобы украсить каждую залу, каждую каминную полку, лестничные перила и даже обширные владения в честь празднования Йоля. Повсюду витали ароматы остролиста и сосны, сопровождаясь мускатным орехом и кардамоном, которые домовые эльфы щедро добавляли в выпечку.       Солнцестояние Гарри и Драко провели за играми в больших сугробах недавно выпавшего снега, в то время как Северус и Люциус наблюдали за ними из больших окон библиотеки Мэнора. Оба родителя потягивали чай с корицей, пока мальчишки носились по двору, играя в салки и то и дело проваливаясь по колено, подобно необученным щенкам. По мнению Люциуса, Драко осалил Гарри слишком уж резко, грубо, что заставило родителя напрячься. Разумеется, Гарри продолжил игру как ни в чем не бывало, бросаясь в погоню за своим ну самую малость «старшим» братом. Но все же Люциусу показалось, что ему следует вмешаться, может, сказать что-нибудь. Крикнуть мальчишкам, мол, «будьте осторожны», возможно, «соблюдайте приличия». Но нет — вместо этого он почувствовал, как мужнина рука обхватила его за талию, притягивая чуть ближе к себе.       — Да все у них в полном порядке, Лючи, — напомнили ему тихим голосом, — и, более того, представь, как крепко они будут спать ночью, если мы позволим им резвиться сколько влезет.       Люциус тихо вздохнул:       — Едва ли кто-то из нас будет спокойно спать, если кто угодно из них расквасит нос, будь то случайно или нет.       Северус же притянул его еще ближе, оставляя на виске поцелуй:       — Быть может, мне достать нам чего-нибудь покрепче чая?       Люциус снова вздохнул, но на сей раз в знак согласия:       — Ладно, ладно, хорошо… Но если они совсем от рук отобьются, то это тебе придется играть плохого парня и их разнимать.       — Договорились, — коротко кивнул Северус.       Люциус и Северус расположились на вельветовом диване, дабы насладиться таким абсурдно дорогим напитком, что даже они бы не открыли его без особого случая. Люциус вечно протестовал против такого разделения, аргументируя тем, что они, Малфои, могут себе позволить в любой момент откупорить любую бутылку вне зависимости от того, сколько золотых за нее пришлось отслюнявить. На все эти возражения Северус только понимающе улыбался ему и соглашался, мол, ну да, конечно они могли бы, но разве этот опыт не будет уникальней, если они предпочтут дождаться правильного дня? И Люциус любил этого человека, а потому нехотя согласился, несмотря на любовь к соответствующей его баснословному состоянию исключительной роскоши. Впрочем, он делал это в большинстве случаев, случись мужу чего-то захотеть.       Безумная игра Гарри и Драко сама собой приутихла, и они взялись за постройку снежной крепости, которой должна была владеть целая семейка из снеговиков. Люциус был рад тому, что они таки сделали перерыв, позволив ему тоже отдохнуть без нужды ежесекундно дергаться, проверяя, что там у них во дворе.       Северусу тоже пришлась по нраву новая игра мальчишек, и он даже зачаровал снеговиков так, что они принялись танцевать и всячески включаться в игру вместе с восхищенными такими нехитрыми чарами детьми. Люциус благодарно взглянул на мужа, и тот, кивнув головой в ответ, вытащил из кармана мантии небольшую хорошо упакованную коробочку.       — Счастливого Йоля, любовь моя, — шепнул он, презентуя коробочку Люциусу.       И тот, нужно сказать, был удивлен. Хоть они и предпочитали обмениваться подарками наедине, даже не при мальчишках, он не то, чтобы ожидал подарка прямо сейчас.        Его пальцы ловко развернули бумажную обертку, и внутри коробочки Люциус обнаружил длинную золотую цепь с увесистым рубином и жемчужной подвеской. Продуманное до деталей, тонкой работы, смело — вот подходящее украшение для действующего лорда Малфоя. Вместе с тем ему едва ли верилось, что Северус мог выбрать что-то подобное.       — Прекрасно, — выдохнул он, благоговейно очерчивая кончиком пальца контуры жемчужной подвески.       Впрочем, Люциус оторвал любопытный взгляд от украшения. Хотелось спросить, как так вышло, что его супруг выбрал что-то столь непрактичное, совсем не свойственное его характеру.       Северус, казалось, понял, какой вопрос вертелся у него на языке. Он положил руку поверх руки Люциуса, прежде чем начать объяснять:       — Ручная работа. Я заказал украшение, а по его завершении чуток «поколдовал» над ним, добавил рун для защиты.       Люцис изогнул бровь. Мило, ничего не скажешь, но все-таки удивительно — он сам был весьма могущественным колдуном без каких бы то ни было артефактов. Война как будто действительно закончилось, и едва ли он представлял, при каких таких обстоятельствах ему может понадобиться еще и дополнительная защита…       — Нет, конечно, не для тебя конечно, я не это имел в виду, — Северус указал на рубин и жемчужины, — это родовые камни мальчишек. Жемчуг для Драко, и рубин для Гарри. Надевая это, ты всегда будешь знать, в безопасности ли они. Артефакт свяжет тебя с ними, и если с ними что-то случится… Да даже если кто-то из них ввяжется в опасную шалость, камни начнут светиться, и, если будет необходимо, если ты так решишь, украшение сможет заставить их аппарировать к тебе.        Люциусу казалось, что он не может подобрать слов. Чудесный подарок оказался будто еще более идеальным. Хотелось высказать с тысячу разных вариаций слов благодарности супругу, но прежде чем он смог это сделать, подвеска начала слабо светиться.       Они оба едва ли не подпрыгнули, тут же обернувшись к окну. Мальчишки потеряли интерес к снеговикам, перейдя к азартной игре в снежки верхом на метлах, причем игра это была столь увлекательна, что Драко уже вовсю свешивался со своей метлы, в то время как Гарри, напротив, забрался на нее ногами так, будто бы она была чем-то вроде скейтборда. Оба, впрочем, громко смеялись, и, видимо, совсем не собирались прекращать шалость.       — Дуй давай, — рявкнул Люциус, придя в ужас от такого зрелища.       Но Северус уже направлялся к французским дверям, ведущим во внутренний дворик, где и развернулось безумство.       У Люциуса даже присесть не выходило, пока он наблюдал за тем, как Северус пробирается сквозь сугробы к мальчишкам. Слышно не было, но совсем не составляло труда представить, что он выкрикивал, пытаясь привлечь их внимание.        Впрочем, оба тут же прекратили и сели на метлы по-нормальному. У них хватило ума, по меньшей мере, изобразить выражение скорби и застенчивости на лицах, да и немедленно спуститься на землю. Даже с такого расстояния Люциус без труда мог сказать, что Северус успешно играет «плохого полицейского» — прямо сейчас мальчишкам приходится выслушивать весьма строгий выговор (коего заслуживали), наблюдая за тем, как беспалочковое заклинание переносит их метлы обратно в кладовку.       Когда Северус и детей повел обратно в дом, Люциус все-таки смог успокоиться, опускаясь со вздохом на диван. Воспользовавшись моментом, он надел цепь через голову, и, ощущая приятную тяжесть на шее и груди, коротко улыбнулся сам себе.       Двери в библиотеку приоткрылись, и первым зашел Драко, сразу за ним — Гарри, и, наконец, Сев. Мальчишки выглядели весьма пристыженными, и не сразу даже глаза на Люциуса подняли. Гарри натянуто улыбнулся ему:       — Папá, — воскликнул Гарри, тут же подбегая к нему, забираясь на диван, несмотря на то, его волосы и мантия были мокрыми от снега.       — Гарри, это старинный шелк! — простонал Драко, подражательно закатив глаза, и аккуратно разулся, снял верхнюю мантию. Все как обычно, как и пристало блистательному маленькому лорду.       — Все вполне нормально, — ответил Люциус, раскрывая объятия и позволяя Гарри устроиться рядом с ним.       — Папá, ты видел, видел? Я сделал сальто назад, а Драко, он…       — Да Гарри, тихо! — шикнул Драко, сразу же подскочив в ним.       — Что ты сделал? — у Северуса аж приоткрылся рот от изумления.       — Это было та-ак круто, папá, — Гарри продолжил с невозмутимым видом, сильнее прижавшись к груди Люциуса.        И, по правде, было бы сложно не улыбнуться энтузиазму и по-детски наивным выходками сына. Порой казалось, что хоть Драко и был всего на месяц старше, был в действительности куда более зрелым в своем поведении. Они с Севом оба предполагали, что поведение Гарри во многом обусловлено тем, что семь лет он провел у Дурслей, и теперь будто наверстывал, совершал все то, что обычно делают дети. Так, теперь у него был дом, где он в безопасности, и где действительно может прожить свое настоящее детство.       Несмотря на все опасения, на беспокойство, Люциус всегда в конечном счете уступал мальчишкам. И совсем не был удивлен тому, что Северус, в свою очередь, приблизился к ним троим, выглядя почти пугающе серьезным.       — Все, давайте, поднимайся, — Северус подозвал Гарри, — и мы серьезно побеседуем в твоей комнате, детально обсудим бесполезные и опасные трюки.       — Но папочка, не-ет! — Гарри почти заскулил, начал жаться к Люциусу в поисках защиты, — Мы были достаточно осторожны! И, в любом случае, ничего не случи-илось.       Люциус еще раз приобнял Гарри и легко поцеловал в макушку.       — Ты совершенно точно не был осторожен, мой мальчик, и ни я, ни папуля совсем не довольны твоим поведением. Иди, дорогой.       — Как несправедливо, — Гарри вздохнул, недовольно вставая, — сегодня Рождество!       — Почти Рождество, — встрял Драко.       Гарри в ответ уже высунул язык, но Северус положил ему руку на плечо, мягко, но твердо выводя из библиотеки.       Пока их не было, Люциус приобнял уже своего первенца. Драко нравилось делать вид, что он уже слишком взрослый для таких жестов любви, но стоило им остаться наедине, как он немедленно становился чрезвычайно тактильным и требовательным к проявлением отцовской любви и заботы.       Они сидели обнявшись с пару минут в тишине, пока Драко не взглянул на него и не произнес тихонько:       — Счастливого Йоля, папá.       — Разве сперва не следует сказать что-то еще, м?       — О, — мальчонка покраснел от неловкости, — папá, прости меня за безрассудство. Мы правда хотели просто повеселиться… И явно немного переборщили.       Люциус усмехнулся, услышав, насколько Драко преуменьшил ситуацию:       — Ты случайно не хочешь мне ни в чем признаться?       — Н-нет?..       — Даже не знаю, может, в выходке, на которую твой брат чуть не настучал?       Драко отрицательно помотал головой:       — Я совершенно уверен, что совсем не понимаю, о чем ты говоришь, папá.       — Вредина, — Люциус тихо засмеялся и хлопнул сына по плечу. Затем он зарылся носом в красивые светлые волосы сына, почти того же оттенка, что и его собственные, целуя, прежде чем позволить Драко уйти, — Счастливого Йоля, мой дракончик. ***       Следующее утро было исключительно семейным. Снейпы-Малфои собрались в гостиной, но без гостей, без организации какого-нибудь формального приема. Гостиная, впрочем, все равно была чрезвычайно роскошной, как и все остальные комнаты Малфой Мэнора. Но в комнате, однако, также были и ящики, корзины с детскими игрушками, семейные колдографии, детские рисунки на стенах. Йольское древо походило на разноцветное безумие, украшенное разноцветными самодельными гирляндами из бумаги и попкорна. Ну а под елью, казалось, расположилось совсем уж бескрайнее море тщательно упакованных коробочек и свертков всех форм и размеров.       Северус махнул рукой, заставив камин с ревом разгореться.       Мальчишки были наряжены в одинаковые зеленые пижамы, и сидели по обе стороны от Люциуса на главном диване, слушая в очередной раз историю, которую он каждый раз рассказывал в рождественское утро. Драко знал, что она никогда не менялась, повторяясь почти в точности с первого праздника, который он вообще помнил.        Северус устроился в кресле с кружкой черного кофе, прислушиваясь к совсем уж знакомой истории. В какой-то мере такие моменты были его любимой частью праздника — пока хаос и подарочное безумие не становились центром всеобщего внимания. Вот его рождественская кружка кофе, вот тихий голос Люциуса в очередной раз повторяет историю о Лисе и первом дне Йоля, — как будто ничего больше и не требовалось. Он позволил себе ни о чем не задумываться вовсе, просто наслаждаться моментом.       Рассказ закончился как будто слишком рано, и Драко сразу же полностью сосредоточился на подарочном вопросе:       — Мы же можем начать прямо сейчас? Папá, папуля? Пожалуйста?       Гарри же уцепился за одежду Люциуса еще сильнее. Он обыкновенно скорее стеснялся того, что ему подарят подарки, нежели вправду желал их получить.       — Может, дождемся момента, пока вы оба будете готовы их получить, ага, Дракончик?       Люциус попытался его чуть осадить, и Драко посмотрел на него совсем уж разочарованно, даже яростно. Казалось, он в секунде от того, чтобы начать топать ногами от раздражения.       — Мы целый год ждем, когда наступит Йоль, и теперь ты хочешь, чтобы мы подождели еще?       — Лишь чуть-чуть, пока вы оба не будете готовы, — терпеливо объяснил Люциус.        Гарри уже и лицо спрятал за халатом папá, и Люциус вздохнул, понимая, что это определенно может занять какое-то время, и Драко уж постарается сделать свое ожидание мучением для всех присутствующих.       — Я заберу его, а вы двое можете начинать, — Северус пригласительно развел руками, не вставая с кресла, — иди сюда.        Гарри принял приглашение, едва ли не спрыгивая с колен Люциуса — только для того, чтобы сесть к Северусу. Северус легко провел рукой по спине Гарри, чтобы его ободрить, при этом продолжая улыбаться Драко, который уже успел схватить за руку Люциуса, готовый погрузиться в изучение своих подарков.       Пока Люциус весело болтал с Драко, который с превеликим энтузиазмом разворачивал многочисленные обертки, Северус коснулся губами макушки Гарри. Вдруг таким образом у него выйдет сделать так, что Гарри прекратит стесняться, и хотя бы в глаза ему взглянет?       — Не расскажешь папочке, как ты? Может, я смогу тебе помочь?       Ответ Гарри был почти неразличим, поскольку он прятал лицо в складках мантии Северуса.       — Попробуй сказать еще раз, пожалуйста, — попросил он, руками пересаживая мальчика так, чтобы его спина приняла хотя бы мало-мальски вертикальное положение.       В ту же секунду Гарри снова попытался укрыться, спрятаться, но Северус удерживал его достаточно крепко.       — Глупый, — пробормотал Гарри.       — Не понимаю тебя.       — Я, — проворчал он.       — Гарри Джеймс. Не следует так говорить, молодой человек. Ты прекрасно знаешь, что и я, и папá против такого отвратительного самоуничижения.       — Но это правда!       — Это ни в коей мере не так. А теперь, пожалуйста, скажи, с какого такого перепугу у тебя вообще возникла эта мысль?       — Написал глупый лист. Стыдно, — мальчишка почти что всхлипывал, и все его лицо успело покраснеть.       Северус понял, что происходит — бедный малыш жалел о том, что вообще посмел написать о маггловских подарках в своем рождественском списке, подарках, которые не понравились бы папá, какие никогда бы не попросил Драко, которые бы его не восхитили.       — Гарри, — Северус вздохнул, — с твоим списком все в порядке. Ты сделал ровно то, о чем я просил, не правда ли? Это были те вещи, которые ты хотел, да?       — Да, но, — глаза Гарри уже успели наполниться слезами, а его голос подрагивал, — они глупые, папуля. Я не должен был получить маггловскую ерунду, я знаю это.       Гарри выпалил это быстро, дрожащим голосом, глядя ему прямо в глаза.        Северус почувствовал, что у него в груди что-то сжалось. Он взял сына за подбородок, чуть задирая его лицо так, чтобы тот не мог прервать визуального контакта:       — Дорогой, это не было ни глупо, ни неправильно. Ты мог попросить о любой вещи, включая все подарки из списка. И я бы никогда бы не ввел тебя в заблуждение подобным образом, если я сказал, что ты можешь попросить о чем угодно, то это никакая не «проверка». Ты же об этом знаешь, правда?       Гарри неуверенно пожал плечами и шумно шмыгнул носом.       Люциус и Драко замерли, обратились в слух, наблюдая за происходящим на кресле. Оба выглядели явно обеспокоенным, были в ужасе от услышанного. Люциус ненавидел себя за все, что он успел наговорить, наболтать ни с того ни с сего об этих маггловских игрушках. Да ему самому нужно было пойти в этот магазин, и купить в этом маггловском магазине все, что вообще могло бы сделать Гарри счастливым.       Гарри оглянулся, заметив, насколько тихо вдруг стало в комнате. Увидел выражение лица обоих Малфоев, и его осенило осознанием. Гарри не сдержался, и разрыдался в голос.       — Прости, прости, папуля, прости, — сквозь слезы пробормотал Гарри, — я благодарен, я клянусь тебе в этом!       — Тихо, Гарри, тебе вообще не за что извиняться, — Северус обнял их ребенка настолько крепко, насколько вообще мог. Люциус растерянно оглядел свертки в разноцветной упаковки, пытаясь вспомнить, какие из них кому вообще предназначались. Нужно было срочно найти одну из тех проклятых маггловских игрушек, а за ними ходил Северус. Да черт! Это было нужно сделать немедленно. Наконец, он сумел отыскать глазами сверток правильной формы, немедленно вытащив его, чтобы подбежать к Гарри и Северусу.       Он наклонился, мягко касаясь волос Гарри.       — Солнце, пожалуйста, хватит плакать. Папуля прав, тебе совсем не за что извиняться, не за что чувствовать себя виноватым. Мы тебя любим, Гарри, и смотри, — он передал мальчику небольшой сверток, — смотри, что тебе принес Санта. Я уверен, что как только ты его откроешь, ты поймешь, что никто здесь не считает твои желания глупыми. Пожалуйста, солнце, откроешь его? Ради папá?       Казалось, Гарри еще сопротивлялся, но, шмыгнув носом, все-таки начал неуверенно ковырять упаковочную бумагу.       Но стоило ему открыть подарок, как мальчишка ахнул, широко распахивая глаза:       — Папá, папочка, посмотрите! — Гарри подпрыгнул, вставая на ноги, — Драко, смотри! Это йо-йо! Санта принес мне йо-йо!       Драко отложил дорогущие зеленые перчатки для квиддича из драконовой кожи, которые уже почти открыл, чтобы одобрительно улыбнуться брату.       — Это… круто, Гарри? — сказал он по-доброму.       — Я могу поиграть с ним прямо сейчас?       — Ну конечно ты можешь, дорогой.       Гарри распаковал небольшую игрушку, сделанную из черного и прозрачного пластика, все еще шмыгая носом из-за недавних слез. Он смотрел на простую игрушку с таким неподдельным восхищением, с коим Люциус относился к подаренному Северусом артефакту. Вдруг и для него «проклятая маггловская безделушка» начала выглядеть в чем-то схожей с прекрасным драгоценным камнем — ведь она делала его ребенка таким счастливым.       — Смотри, папá! — Гарри улыбался, заставляя йо-йо подпрыгивать вверх и вниз, играя им вокруг себя снова и снова, — Я все еще помню, как это делается! Да смотри, это как фокус, как магия, получается как маятник.       — Великолепно, Гарри.       — Папуля, а тебе нравится? — Гарри повернулся к нему, чтобы исполнить трюк снова.       — Чудесно, дорогой.       Гарри вдруг прекратил игру, и его вид снова стал немного смущенным.       — Я знаю, что это просто игрушка, и это полная ерунда, если сравнить… Ну, со всем остальным… Но.       — Солнце, продолжай, — сказал Северус, снова жестом приглашая Гарри забраться к нему на колени.       Гарри устроился и вытер лицо рукавом:       — Когда я был маленьким, это было именно то, чего я хотел. Все, чего я хотел. У других ребят в школе были йо-йо, и я научился тоже делать трюки, когда они давали мне поиграть. Но у меня никогда не было своего собственно. И, ну, для меня это правда было как магия… До того, как я узнал, что магия и вправду существует. Ну и как будто это было первой магической вещью, о которой я узнал… Я знаю, это очень глупо.       — Совсем не глупо, — заверил Люциус, эмоционально беря Гарри за руку.       — Но тебе же даже не нравятся маггловские штуковины, — Гарри скорчил рожу в ответ, — и я могу от него избавиться, папá. Он не нужен мне, чтобы радоваться. Мне очень стыдно, прости, что я плакал о вещах… Я знаю, что это просто вещь.       — Даже не думай об этом, — строго сказал папá, — мне очень нравится это… этот…       — Йо-йо, — подсказал Северус.       — Да. Это. Эта йо-йо. Мне он нравится. И я бы хотел, чтобы у меня такая штука тоже была, если честно.       Гарри неуверенно улыбнулся, и протянул свой:       — У нас может быть общий йо-йо!       Губы Люциуса задрожали, и они наклонился, чтобы снова поцеловать сына в лоб:       — Спасибо, дорогой, но этот-то уж точно твой собственный. Но я буду рад, если ты научишь меня одному из твоих, как их… «Трюков», но только когда закончишь открывать остальные подарки, ладно?       Гарри просиял:       — Правда-правда?       — На самом деле, ты нас всех научить можешь, — Люциус кивнул.       — ЧЕСТНО-ЧЕСТНО? — вопрос прозвучал еще счастливей, хотя, казалось, куда больше.       — Конечно, дорогой, — Северус согласился, — А потом опробуем наши новые велосипеды.       Обе головы — и Гарри, и Люциуса, — синхронно повернулись в сторону хихикающего Северуса.       — Ты бы не посмел, — пробормотал Люциус, а Северус лишь взмахнул рукой, являя их взору четыре замечательных темно-зеленых с белом велосипеда, новеньких, с плетеными корзинами у руля.       Гарри и Драко сразу же вскочили, готовые рассматривать подарок папули для всей семьи, и совсем не видели того, как это взбесило папá, каким взглядом он наблюдал за ними.       Северус же широко улыбнулся ему:       — Да обещаю, будет весело!       — И как это может быть весело? Веселое «давайте всей семьей шеи переломаем»? Ах, какая чудесная идея для совместного отпуска — коллективно отправиться в Святого Мунго!       — Ну конечно нет, дражайший павлин. Разумеется, есть и вторая часть подарка, съездим отдохнем во французской глубинке, — Северус на секунду прервался для того, чтобы поцеловать мужнину руку, — а пока, как снег сойдет, вокруг дома покатаемся. Будем готовы — и все вместе сможем в отпуске насладиться катанием.       — Северус, — Люциус снова попытался возразить, но уверенности в нем оставалось все меньше и меньше, особенно когда он смотрел на то, какой энтузиазм у детей вызвал этот подарок.       — Заканчивай волноваться, Лючи. Всегда можем еще вдвоем придумать, как их зачаровать, чтобы они все-таки подходили под твои знаменитые стандарты безопасности. Люциус тихо вздохнул, но кивнул:       — Хорошо.       — Да, Хорошо? — повторил вопрос Северус, немножко удивленный тем, что его супруг так быстро сдался и прекратил спорить.       Люциус снова коротко кивнул:       — Хорошо, — повторил он.       Северус обнял его рукой за талию, притягивая к себе, и они оба продолжили наблюдать за тем, как дети распаковывают коробки. Спокойно и с большой любовью.