О сложностях формулировки

      Квартира Авантюрина больше похожа на огромный музей самого дорогого во всём космическом пространстве антиквариата, который молодой человек коллекционирует и очень, – порой даже слишком, – ценит.       С интересом осматриваясь вокруг, стараясь при этом не отставать от хозяина недвижимости, Рацио опешивает от количества блеска на квадратный миллиметр помещения, – его невообразимо много. Блестит тут абсолютно всё: от настенных украшений, до статуй, коими были заставлены широкие, казавшиеся бесконечными, коридоры.       Засматриваясь на очередную картину в великолепной золотой раме, мужчина с явным восхищением бегает по дорогому полотну глазами, пока уголки его розовых губ медленно ползут вверх.       – Моя любимая. Столько за ней охотился, чтобы получить, – вклинивается Авантюрин, привлекая к себе внимание. – Нравится?       – Великолепная, изящная работа и хорошая, профессиональная игра света. События словно живые, – кивает Веритас, пока чужая рука быстро уволакивает его дальше, желая поскорее показать больше.       Посреди галереи состоящей из менее популярных, – но оттого отнюдь не перестающих быть дорогими, – картин, стоит большая, просто огромная кровать, идеально вписывающаяся в общий дизайн своей необыкновенной дороговизной и массивностью.       Вновь пораженный, доктор Рацио медленно опускается на пружинистый матрас, принимаясь терпеливо дожидаться Авантюрина, что скрывается в гардеробе.       – Как тебе это? Подожди, а может лучше этот жилет? А что насчет брюк? Нравятся? Достаточно хорошо сидят? Мне кажется, размер чуть большеват, не думаешь? Ну посмотри внимательнее, чего тебе это стоит?       Вопросы валятся градом как фишки в казино, в которое мужчины, собственно, и собираются, – Рацио не успевает на них реагировать, пока его глаза до болезненного цепко впиваются в это прекрасное тело в элегантном костюме, что выгодно подчеркивает достоинства стройной фигуры, буквально каждый её грациозный изгиб, – изгибы эти так вульгарно занимают большую часть мыслей мужчины, что не позволяют придумать ответы, можно лишь продолжать смаковать чужое тело взглядом, углубляясь глазами в вырез декольте и дальше скользя хищным взором, совсем выпав из реальности.       – Док, ну не молчи, – блондин, упираясь руками в бока, стоя посередине комнаты и хмурясь, уже начинает злиться, что темноволосый чувствует каждой клеточкой своего существа. Нельзя допустить ещё большего раздражения.       – Восхитительно, – отвечая тихо, сухо, смущенный собственным поведением, мужчина отводит взгляд в сторону, пытаясь подумать о чем-то другом, что никак не лезет в голову.       – Слишком мало информации. Ответь нормально.       – Подойдите, – в одно мгновение мастерски возвращая самообладание, Рацио ждёт, пока молодой человек достаточно сократит расстояние, чтобы аккуратно поправить ему воротник рубашки проникновенно при этом заглянув в глаза напротив, неосознанно притянув чужое лицо ещё на пару сантиметров ближе.       – Думаю, Вам и так известно, насколько хорошо Вы выглядите. Я не прав?       – Так в чем проблема сказать это напрямую? Может, я хочу услышать именно твое мнение, как моего спутника на этом вечере? Просто скажи!       – Могу показать, но мы сильно опоздаем. Вы готовы к этому?       – Хм.. а давай.       По щелчку пальцев блондина в помещении вмиг приглушается свет, пока все картины, быстро переворачиваясь одно за другим, с тихим механическим скрежетом заменяются большими зеркалами, создающими ощущение бесконечности пространства вокруг, – заметив "солнечный зайчик" с потолка, Рацио находит зеркало даже там, сглатывая шумно, явно потрясённый данным открытием.       – Я хочу немного переодеться, подожди.       Из гардероба молодой человек выходит в почти том же костюме, но в другой блузке, для официальных приёмов не предназначенной, – ее воротник, плотно облегая шею, удачно скрывая так клеймо, похож на ошейник, сочетающийся с широкими рукавами-фонарями с резинками на запястьях.       Каждая пуговица, легко поддающаяся юрким пальцам Рацио – настоящее искусство; на одной с удивительной детализацией изображены волны буйного прибоя, разбивающегося о скалистый берег, на другой – цветущий сад в жаркий майский день: солнце тут и там яркими лучами пробивается сквозь плотный занавес листвы, создавая причудливый узор на траве, на третьей – прекрасное ночное небо, в котором в долгом путешествии летит куда-то стайка диких птиц, словно сливаясь в один момент с молодым серпом месяца.       Авантюрин снисходительно позволяет мужчине вдоволь насладиться этими мини-картинами, в свою очередь наблюдая за искренним интересом, горящим в каре-алых глазах и в моменте находя их своего рода драгоценностями, что дороже всего, что хранится во владениях блондина, – этот озорной блеск в них просто великолепен.       – Нагляделся?       Его кожа – платина, которой хочется касаться, несмотря на все запреты общества.       Дорогая, такая прекрасная, блестящая и нежная, – она влечет, заставляя вдыхать ее пьянящий ненавязчивый аромат, в безумстве оставлять на ней легкие поцелуи, что никогда не переходят черту и попросту водить по ней кончиками пальцев, выводя причудливые невидимые узоры.       От нежности чужих прикосновений молодой человек тихо поскуливает, подается ближе, обжигается этими манящими губами и теряет голову, вовсе не желая, чтобы это заканчивалось, – он закрывает глаза, молча открывает место для новой порции поцелуев, чтобы в конечном итоге, потеряв терпение, опрокинуть Рацио на спину, предплечьем прижав к кровати и жгучим поцелуем припадая к его губам, теряя голову окончательно.       – Вы прекрасны, – кивая на зеркало сверху, произносит, сладко воркуя, Веритас, сразу после устраивая свои руки на талии парня, не прекращая пожирать его отражение взглядом. – Невозможно просто взять и насытиться таким, знаете?       Авантюрин хочет его, – таким одурманенным, нескованным, даже откровенным, он кажется чем-то паранормальным, и картежник ни за что не упустит момента воспользоваться возможностью полностью удовлетворить своё неприкрытое желание.       Привычное одеяние доктора Рацио в хаосе оказывается на краю кровати, пока Авантюрин раздеваться не спешит, играя по своим правилам, бунтовать против которых Веритас не хочет от слова совсем.       – И что же Вы хотите сделать со мной первым делом?       Игнорируя вопрос, блондин кусает мужчину за бедро, после бесцеремонно всасывая бронзовую кожу, оставляя ярко-алый след, что все равно окажется скрыт обтягивающими брюками. После Авантюрин опускается ниже, уже достигая паха, на что Рацио рефлекторно сводит ноги, напрягаясь и не сводя пытливого взгляда с чужого лица, скрытого густой солнечной шевелюрой, сквозь которую изредка лихорадочно поблескивали до одури красивые, пленительные сиреневые глаза.       – Хочу сначала сделать так, – он наконец подаёт голос, заметно севший от нахлынувшего возбуждения, чтобы после подхватить чужой член рукой, отправив розовую головку за щеку, придавливая ее мягко шаловливым языком.       Солоноватая на вкус, жидкая естественная смазка, смешиваясь с избытком слюны катятся крупными каплями по стволу, пока Авантюрин, пальцами размазывая эту субстанцию по промежности доктора, не отрывается от дела, чувствуя, как хватка в волосах с каждой секундой лишь крепче сжимается, заставляя пускать по органу вибрации попытками простонать, и задыхаться, не в силах правильно распорядиться своим телом и сбитым процессом дыхания, наслаждаясь при этом чужим удовольствием, что так явно сводит мышцы, вынуждая Рацио потерять контроль над собой, полностью отдав власть блондину, что только этого и ждал, чтобы проникнуть пальцем в чужое нутро, мягко разводя гладкие стенки, подготавливая место для второго пальца и неожиданно для себя наткнуться на нужную точку, от прикосновения к которой мужчину тотчас же пронизывает крупной дрожью, от которой хочется выть и кончить прямо сейчас, прямо в глотку этого извращенца-картежника, которому совсем не стыдно.       – Нет, пока нельзя, – отстраняясь от изнывающего, уже почти доведенного до пика органа, Авантюрин с нахальной усмешкой облизывает свои вишневые губы, смакуя несколько мгновений на языке привкус чужого предэякулята, и, явно оставаясь довольным, предлагает потерявшему всякую тягу пререкаться доку сменить позу, раздеваясь попутно, дабы не терять время.       – Оседлай меня и удовольствие тебе обеспечено.       Неуверенно, точно боясь раздавить с виду хрупкого парня своим весом, садясь на него, Рацио неожиданно осознает, что отражается на всех стенах, тут же снова вспоминая про потолочное зеркало, и, взглянув на парня под собой видя, что смотрит он именно туда.       – Нравится зрелище?       – Да, просто обалденно выглядишь, – следя за своими действиями по отражению, блондин хватает чужую ягодицу, оттягивая ее, чтобы потом смачно ударить, вырвав из чужой груди ошеломленный крик. – У тебя шикарная задница, слушай. А ну-ка, приподнимись, не будь бревном. Так, а теперь чуть ближе сюда, ага, молодец. А сейчас медленно опускайся вниз, не спеши, док. Прочувствуй.       Скоординировав чужие действия, Авантюрину остается лишь с жадностью наблюдать за тем, как его наставления выполняют, – очень слаженно, послушно настолько, что душа радуется смотреть на чужие старания, с похвалой слабо шлёпая упругую попу в своих руках, заставляя мужчину заливаться ярким румянцем от такой дерзкой наглости, которая, впрочем, заводит похлеще того факта, что все вокруг, – это чертово отражение безумия с красивыми прогибами и безмолвного выкрикивания слов наслаждения.       У Веритаса не хватает сил сохранять контроль над собой, когда головка члена, будто специально несколько раз сряду грубо проходится по простате, давя на нее и вызывая протяжные стоны, что переходят на утробное рычание, с которым мужчина кончает, брызгами светлой жидкости попадая на чужой впалый живот и грудь. Глядя из-под густых темных ресниц, подрагивающих от тяжести век, на чужое довольное лицо, Рацио понимает, что «Авантюрин» – синоним к «убийца самоуважения гения».       – Ой да ладно тебе, это вообще твоя идея, док. К слову, надеюсь теперь ты понимаешь, как нужно формулировать ответ на вопрос "нравится"? – и снова он нагло сжимает в ладони чужую ягодицу, заставляя взять член полностью, выгнувшись от молниеносного возбуждения в изящной дуге и рвано выкрикнув ругательство. Отнюдь не так Рацио представлял себе свою изначальную идею и её воплощение, – пожалуй, это прокол плана, который определенно заслуживает место быть.       Веритас не понимает, откуда этот малец черпает силы, раз у него остаются силы на еще один раз; благо, сейчас хоть в менее энергозатратной позе – лежа на боку ощущения совсем другие, и, как немного подумав, решает Рацио, обусловлено это тем, что мышцы расслаблены.       Для большего удобства Авантюрин перекидывает чужую ногу поперек себя, немного разворачивая доктора Рацио, чтобы войти еще глубже, вызвав тихий, но такой восхитительный стон. Целуя чужой висок, блондин обвивает тело мужчины ласковыми объятиями и с интересом рассматривает картину, сложившуюся в огромном зеркале над кроватью.       Полусонный, исчерпавший все силы Веритас изредка содрогается и с удовольствием сжимается вокруг члена внутри себя, сводя недовольно брови к переносице, но ничего не говоря, а после и вовсе обессиленно, но с любовью мажа губами по скуле парня, не открывая глаз, лениво постанывая от прикосновений чужих рук к себе и лишь сильнее раззадоривая Авантюрина своей марионеточной податливостью.       – Вставай, док, нам все еще нужно идти. Я уже придумал, что мы наденем, – с хитрой ухмылкой подгоняет блондин, ловко и бодро поднимаясь с кровати. Его примеру вскоре следует и сам Веритас, шаркая в ванну для быстрого принятия душа, чтобы затем надеть костюм, который Авантюрин услужливо ему приносит, даже помогая одеться.       – Как мы выглядим?       – Великолепно и лаконично, мой глупый, но милый.. спутник.       – Компаньон может? Хотя еще лучше партнер! И с чего бы глупый?       Его недовольство прерывает чужой поцелуй, – такой горячий, но сдержанный до отвращения, что Авантюрин поскорее отстраняется, дабы забраться пальчиками в темные волосы, слабо намотав их на тонкие фаланги и "правильно" припасть губами к чужим, сминая их алчно и бегло, посасывая с явным наслаждением и слабо кусая, не в силах оторваться.       – Всё, пойдемте, ненасытный картежник. Нас уже заждались.       Тихо простонав, негодуя чужим уходом, Авантюрину не остается ничего, кроме как последовать за мужчиной, взяв его под локоть как своего кавалера, когда они появляются на пороге заведения.       – А с Вашей формулировки мы как выглядим? – интереса ради спрашивает доктор Рацио.       – Сног-сши-ба-тельно, док! Ведь это, в конце концов, мы, – с выражением лица "ничего нового", молодой человек пожимает плечами, расплываясь в прелестнейшей улыбке, которую только доводилось видеть Веритасу на этом юном лице.       – Но, должен признать, в постели друг с другом мы выглядим лучше, – задорно толкая чужое плечо, весело смеется Авантюрин, отвлекаясь порой на толпы своих знакомых, здороваясь с ними, обмениваясь парой коротких фраз, дабы затем уделить ещё немного внимания и другим подошедшим.       – Вот тут соглашусь, – в полголоса из-за одолевшего стыда поддерживает темноволосый, одобрительно кивая и уже представляя их приезд домой сегодня ночью.