Борьба на черных простынях

Хозяйка Черных Вод встречает его лёгкой полупрозрачной накидкой и тяжёлым взглядом. Приветственный кивок Хуа Чэна остаётся без ответа. — Располагайся, — угрюмо бросает Хэ Сюань через обнаженное плечо. И исчезает в спальне. Она не любит лишние церемонии, и Хуа Чэн сейчас не напоминает ей о манерах. Как поговаривают люди, он властвует на суше, но в Черных водах господствует иная владычица. Тьма спальни окутывает гостя, скользит изучающе по светлой коже прекрасного лица, гладит плавные линии фигуры. Алый цвет одежд Искателя цветов тускнеет под густой дымкой, принимая оттенок запекшейся крови. Хуа Чэн лениво отгоняет чужое наваждение движением изящной руки и усмехается: — Вижу, ты мне рада. — Проверь зрение, — Хэ Сюань фыркает и откидывается на шелковые черные простыни. Ее резиденция пуста и холодна, как склеп, камни в стенах обглоданы водными приливами. Но в спальне красуется массивная кровать из темного дерева с резным изголовьем — роскошная и непомерно большая для одного. Когда бы Хуа Чэн ни пришел, постель идеально заправлена, а вычурные фонарики развешаны по углам. Ни разу на его памяти они не озаряли спальню своим светом, развеивая столь любимый хозяйкой мрак. Но внимательный взгляд легко заметил бы, что эти фонарики формой и узорами повторяют те, что висят в Доме блаженства. Словно бы та, что равнодушна к роскоши и никогда не ночует в этой спальне одна, намеренно пыталась придать ей привычный единственному гостю вид. Но мрачный вид Хэ Сюань преисполнен молчаливой угрозы любому, кто вздумает сделать на этом акцент. Она скучающе потягивается на кровати, будто не имея ни малейшего интереса к Хуа Чэну. Черная накидка распахивается на женской наготе, облизывая каждый изгиб. То не кокетство соблазнительницы, принимающей удачную позу — грация хищной рыбы, острым хвостом взбившей кровавую пену. — Сегодня я без гостинца. Слухи говорят, что ты и так недавно пировала, — взгляд Хуа Чэна мимолётно скользит по обтянутым кожей костям. Непревзойдённая демоница единственная из всех презирает маскировку. Она не сглаживает остроту углов, не наливает цветом мертвую серость, не прячет клыки. Несет свой посмертный изувеченный облик с гордо поднятой головой. Смертные сочли бы ее чудовищем. Но не Хуа Чэн. Хэ Сюань ловит его пристальный взгляд и слегка приподнимает верхнюю губу, демонстрируя в ухмылке длинные острые зубы. — Я недостаточно насытилась. Могу ещё закусить тобой. — Попробуй, — Хуа Чэн по-лисьи лукаво улыбается ей. По-лисьи мягко ступает к кровати, будто танцуя, и серебряные подвески мелодичным перезвоном вторят каждому шагу прелестного молодого человека с приятной улыбкой. Звон обрывается хваткой за горло. Хэ Сюань хрипит и беспомощно бьётся под сильной рукой, будто рыба, выброшенная на сушу. Черные когти яростно скребут чужую спину, с треском раздирая одежду, и алые лоскуты опадают на водную гладь постели кленовыми листьями. Простыни дрожат и идут рябью. Хуа Чэн улыбается шире, смыкая длинные когтистые пальцы. Кривой оскал разрезает его лицо, искажая диким весельем поплывшие черты. Так размывается идеальная каллиграфическая надпись, стоит бумагу пропитать воде. Длинное худощавое чудовище в разорванной огненно-красной накидке склоняется над хозяйкой Черных вод, и единственный глаз его полыхает из-под густого черного дыма спутанных волос. — Можешь отобедать мной, — голос его вибрирует от игривого раскатистого рыка. — если осмелишься. Он разжимает пальцы лишь на мгновение, и Хэ Сюань проворно утекает сквозь них. Резко перекатывается на щуплый бок и ловко пихает острым коленом в живот, с неожиданной силой опрокидывая на спину. Хуа Чэн поддается и падает почти взаправду. Почти — потому что невозможно естественно рухнуть с таким красочным взмахом рук и довольной усмешкой на тонких губах. И чтобы чернота вьющихся волос расползалась на кровати по-захватнически нагло, улегшись на женское бедро своими оплетающими прядями. Хэ Сюань с удовольствием больно прижимает их коленями и локтями, нависая сверху над поверженным демоном. Она не так наивна, чтобы верить в подаренный триумф, но секундное удивление, промелькнувшее на лице Хуа Чэна, смакует всласть. Гибкая и опасная, словно хлыст, она приникает всем телом к демону под собой. Ее волосы, блестящие и гладкие, как потоки черной воды, стекают по крылатым лопаткам вниз, вниз, вниз, смешиваются с чужими, норовят обвязать руки и ноги, удержать, удушить, но колеблются на грани. Она поглотила немало демонов, но этот ей не по зубам. Пока что. Хуа Чэн знает, что был бы съеден тотчас, если бы только Хэ Сюань могла сравниться с ним по силе. И эта мысль отчего-то горячит давно остывшую в венах кровь. Он запрокидывает голову, благосклонно позволяя чужим зубам смыкаться на собственной шее голодно и жадно. Зубы Хэ Сюань не приспособлены для игривых покусываний, они рвут и режут плоть, как мягкое масло; но кожа Хуа Чэна не поддается им. Это будоражит не меньше, чем сами укусы. В горле Хэ Сюань зарождается рык, недоступный слуху, но разлитый вибрацией в воздухе. Она вгрызается в длинную шею снова и снова, не в силах оставить ни следа, пока сильные мужские руки тисками сжимают ее тонкую талию до синяков. Грудная клетка Хуа Чэна кратко сотрясается от беззвучного смешка, а следом Хэ Сюань ахает от неожиданности. Одна из рук Хуа Чэна выгибается под неестественным углом, словно бы вовсе лишённая костей, и беспрепятственно проскальзывает в просвет между узкими женскими бедрами. Хозяйка Черных вод выдыхает сквозь зубы, ощутив, как чужие пальцы размазывают влагу нарочито медленными прикосновениями, не спеша раздвинуть складки. Она резко подаётся бедрами ниже, но Хуа Чэн с игривой строгостью цокает языком и качает головой. Рука остаётся на месте, кружа дразнящей лёгкой лаской между ног. Порой мягкие пальцы слегка задевают клитор, и под веками Хэ Сюань вспыхивают алые искры. Даже сквозь сомкнутые веки она видит оскал Хуа Чэна и полыхающий во тьме взгляд. Ее ведет, ведёт до дрожи в коленях, которые разъезжаются по постели. От Искателя цветов, даже вольготно раскинувшегося в одной лишь порванной накидке, позволяющего осыпать укусами его шею, веет давящей силой, с которой она — пока — не может совладать. Эта сила наполняет ее желанием до краев, пьянит, как давно забытое чувство сытости. Но и Хуа Чэн жаждет ее — это разлито в воздухе, нагретому вокруг двух мертвых тел, в тяжести взгляда и крепкой хватке когтистой руки. И он срывается первым. Демонам не нужно дышать, но дыхание женщины прерывается, когда Хуа Чэн стремительно обрушивается на нее, придавливая сверху своим телом. Их губы сталкиваются друг с другом в страстной борьбе, и Хэ Сюань несдержанно стонет от властного напора чужого языка. Прежде чем ей приходит в голову сомкнуть зубы, ее нижнюю челюсть ловит ладонь Хуа Чэна, будто выплавленная из металла. Обжигающие поцелуи заставляют тело Хэ Сюань плавиться, лишают мысли ясности. Женщина ерзает по постели, тщетно пытаясь увернуться и вернуть себе контроль. Одна ее рука, втянув когти, коварно ныряет вниз. Хуа Чэн с шумом втягивает воздух и разрывает поцелуй, выразительно уставившись в немигающие золотые глаза. Хэ Сюань скалится в ответ, кольцом пальцев скользя вверх и вниз по чужому затвердевшему члену. Его тяжесть приятно лежит в руке, и хотя мертвое тело мужчины остаётся столь же холодным, как ее собственное, по спальне прокатывается волна жара. Пасть Хэ Сюань наполняется слюной при воспоминаниях о том, как всего раз ей довелось взять Хуа Чэна в рот. И пусть ей пришлось нехотя придать зубам человеческий вид, это неудобство сполна компенсировалось звуками гортанных отрывистых стонов, с которыми Искатель цветов толкался в ее горло. Стон Хуа Чэна сейчас гораздо более тихий и мелодичный, будто украденный у смертного облика. Но с каждым движением ладони Хэ Сюань его голос обретает леденящие душу ноты утробного урчания, клокочущего в глотке. Член Хуа Чэна дёргается, когда Хэ Сюань закидывает ногу на чужое бедро и вжимается каждым перекатом своего худого тела. Рука хозяйки Черных вод соскальзывает на кровать, вздёрнутая над головой. Хуа Чэн смотрит в упор, больше не усмехаясь, и внутри Хэ Сюань все предвкушающе сжимается, пульсирует, ноет алчно и нестерпимо. Их кости сталкиваются с глухим стуком на первом толчке. Демонический член прознает выгнувшееся тело длинной ребристой спиралью, извиваясь и закручиваясь, принимая любые формы по желанию Хуа Чэна и заставляя Хэ Сюань судорожно давиться беззвучными стонами. — Ты, — шипит женщина, вновь обретя голос, и впускает когти в чужую спину. Царапины затягиваются, не успев проявиться. Хуа Чэн смеётся, но тело его напряжено, накалено возбуждением, и азарт от схватки опаляет нутро. Мужские бедра совершают резкие неглубокие толчки, вышибая из Хэ Сюань проклятия, вынуждая хвататься за простыни, за чужие волосы и руки. В какой-то момент женщина скрещивает лодыжки за спиной демона и сама насаживается глубже, стиснув зубы. Хуа Чэн расслабленно стонет в голос — а в следующий момент ударяется затылком о кровать, когда Хэ Сюань седлает его бедра. Он позволяет ей подняться и опуститься пару раз, любуясь, как демоница жмурит от острого наслаждения глаза и грациозно гнется, царапая бедра. Но, вскинув ресницы, Хэ Сюань видит изголовье кровати, в которое ей приходится вцепиться, чтобы выдержать безжалостный темп Хуа Чэна. Два тела сплетаются накрепко, одаривая друг друга лаской, больше похожей на сражение, и поцелуями, напоминающими угрозу. До самого рассвета двое демонов швыряют друг друга по постели в своих забавах, с воем и рычанием поочередно одерживая верх, дав волю своей истинной натуре. Демоническая энергия пропитывает каждый уголок спальни, фонари по углам раскачиваются без малейшего сквозняка — и где-то в Призрачном городе в Доме блаженства вторят им их двойники.