Секреты и Маски | Secrets and Masks

— Это как раз то, что мне было нужно сегодня, — голос Малфоя был таким же резким, как режущее заклинание, которое он бросил через плечо, срезав голову с шеи маггла одним чётким движением. — Застрять посреди грёбаного Борнмута, прижатым пулями, с грязнокровкой… Гермиона словно почувствовала, как он сердито смотрит на неё сквозь маску. — И психопатом. Тео, который стоял на коленях по другую сторону от Гермионы, начал мрачно хихикать. — Звучит как начало действительно смешной шутки. Внезапно воздух содрогнулся, когда что-то пролетело над перевёрнутым танком, за которым они прятались, и волна адреналина пронзила Гермиону, когда она увидела гранату. Без чеки. У их ног. Хотя Малфой мгновенно направил свою палочку, чтобы избавиться от гранаты, Тео среагировал быстрее. Он заклинанием поднял бомбу, прежде чем резко швырнуть её обратно, туда, откуда она прилетела. И полсекунды спустя граната взорвалась, уничтожив маггловских солдат, бросивших её. Довольный своей демонстрацией жестокости, Нотт слегка театрально поклонился и сказал: — Представляю вашему вниманию следующую часть моего номера – шутку. Как-то Маска Демона, грязнокровка и психопат заходят в бар. Психопат говорит Демону... — Только посмей закончить это предложение, Теодор, — Малфой направил волшебную палочку в грудь своего подчинённого, как бы предупреждая. Он был явно не в настроении для шуток и театральности из-за опасного положения, в котором они оказались. — Давай. — Хорошо, хорошо. Не злись ты так, — Тео вскинул руки, обозначая свою капитуляцию. Несмотря на то, что он всё ещё был в своей залитой кровью золотой маске, он притворился, что вытирает воображаемый пот со лба, когда Малфой опустил палочку. — Сегодня кто-то немного не в духе. — Немного, блять, не в духе?! На случай, если ты не заметил, мы находимся в центре зоны боевых действий, окружённые какими-то жалкими магглами с их жалкими маггловскими пушками... — Нет, дело не в этом. Последние дни ты был настоящим ублюдком с кислой миной. — Ой, ты когда-нибудь замолкаешь?! — Я подумал, что шутка пойдёт тебе на пользу. Поднимет моральный дух команды, улучшит настроение... — Ты ведь знаком с невербальной магией, верно, Теодор? Ты всё равно смог бы убить тех солдат, даже если я отрезал бы твой язык и засунул бы его тебе в задницу, не так ли? — Грейнджер определённо выглядит так, будто хотела это услышать, — кровожадная Золотая маска игриво подтолкнул её локтем. — Правда, милая? Гермиона не ответила. Даже если бы она захотела, то сомневалась, что смогла бы это сделать. Она находилась под Проклятием Демона дольше, чем когда-либо прежде, – около трёх часов, – и оно не проявляло никаких признаков ослабления хватки. Вместо этого, казалось, оно проникало всё глубже, врастая корнями в её кожу, как шипы розовой лозы, и направляло её туда, куда лишь Проклятию было нужно. Нет, Гермиона не ответила Тео. Вместо этого она слушала, изучала, анализировала рисунок пуль, когда они ударялись о металлический покров танка. Ждала удобного случая. Пули прекратились. Последовала короткая пауза – предположительно, для перезарядки, – и Гермиона начала считать. Один. Два. Три. Четыре. Снова засвистели пули. В ушах Гермионы зазвенело, потому что пули ударялись о бак с такой силой, что толстый металл дребезжал. По ним стреляли из крупнокалиберного пулемёта, который был настолько большим, что его нужно было устанавливать на металлические ножки для эффективного прицеливания. Если бы кто-нибудь из Пожирателей смерти встал у него на пути, этого человека бы разорвало пополам от одной только силы пуль. Казалось, пулемёт появился из ниоткуда – возможно, был скрыт с помощью чар, – и ни у Малфоя, ни у Нотта не было возможности уничтожить его до того, как пули начали вылетать из ствола. Вместо этого Малфой резко взмахнул своей палочкой и подтащил перевёрнутый танк, чтобы защитить их от пуль. Но теперь они оказались в ловушке без возможности выйти из-за неё. Пули, выпущенные из пистолета, были слишком мощными – в этом и заключалась проблема. Даже магический барьер не обеспечил бы никакой защиты от них. Они были пропитаны магией, зачарованы так, чтобы проходить сквозь любую защитную магию, как нож сквозь масло. Гермиона знала это, потому что до того как её взяли в плен, она помогала их разрабатывать. Потратила много часов на то, чтобы наполнить патронник и пули магией, тем самым делая их молниеносными. Более убийственными. Очевидно, Малфой тоже это знал, потому что с тех пор, как они застряли в собственной ловушке, его пальцы в перчатках надёжно держали руку Гермионы, не позволяя ей отойти от него, будто он посадил её на цепь. Один. Два. Три. Четыре. Пять. — Эта танкова штуковина долго не продержится, шеф, — насмехался Тео, стуча по краю увядающего металла и наблюдая, как откалывается кусок за куском. Зачарованные пули делали то, для чего их сконструировала Гермиона. У них была всего минута – возможно, две, – прежде чем железяка станет бесполезна и они будут подвержены риску атаки. — Есть какие-нибудь предложения о том, как мы собираемся, ну, знаешь, уйти с линии огня, прежде чем эти магглы разнесут нас на куски? Девять. Десять. — Я мог бы использовать тебя, Теодор, как отвлекающий манёвр, хочешь? Вышвырну тебя вон, и, пока они будут проделывать в тебе новые дырки, мы с Грейнджер сможем сбежать. План звучит надёжно, как швейцарские часы. Одиннадцать. Двенадцать. — Или, — предложил Тео, — я мог бы просто перевернуть этот танк и раздавить ублюдков. Проблема решена. Солдаты мертвы, битва выиграна, Тёмный Лорд счастлив. Тео счастлив. И мы вернёмся как раз к «Спокойной ночи, малыши». Идеально. Как два пальца об асфальт... Шестнадцать. Семнадцать. — Нет, нет, нет. Не «два пальца», ты, грёбаный придурок, — прошипел в ответ Малфой. Изменяющее заклинание на его голосовых связках придавало словам глубокую вибрацию. — Если ты перевернёшь танк, эта магически изменённая маггловская пушка взорвётся и угадай, кто окажется в радиусе взрыва? О, я знаю. МЫ! Двадцать один. Двадцать два. Ещё одна пауза. Один. Два. Три. Четыре. С небольшим перерывом выстрелы из пулемёта снова полетели в них, но у Гермионы была своя формула. Агрессивный боезапас на двадцать две секунды. Четырёхсекундное окно для перезагрузки. — Ладно, но сарказм был лишним, — парировал Тео. — Теперь ты определённо испортил мне настроение, приятель. Так что единственное, что исправит положение, — это шутка. Пять. Шесть. — Не смей... Восемь. Девять. — Что сказал умирающий Дамблдор тыкве? Тринадцать. Четырнадцать. — Не волнуйся, я тоже овощ. Шестнадцать. Семнадцать. — Всё, держи мою палочку. Я собираюсь встать перед пулями. Сил моих нет слушать тебя и твои жалкие шутки про старика! — Как грубо. Я гордился этой шуткой. Мне потребовалась целая вечность, чтобы придумать её. Двадцать. Двадцать один. Гермиона пошевелилась. Нити заклятья подняли её на ноги, и она направила свою палочку в воздух. — Оппуньо! Как только она прошипела заклинание, большая гильза, лежавшая у основания танка, взмыла в воздух. В одно мгновение, гораздо быстрее, чем мог среагировать любой из четырёх солдат, управлявших пулемётом, одиночная гильза пробила шею первого солдата, пуля разорвала все артерии и кровеносные сосуды на своём пути, прежде чем вылететь с другой стороны и проткнуть шею следующего стоявшего рядом маггла. А затем и следующего. И последнего защитника базы. Четыре тела упали на землю одновременно, словно в замедленной съёмке: глаза широко раскрыты, рты перекошены. Густая кровь просочилась из сквозных ран на их шеях. Пулемёт замолк. Не осталось никого, кто мог бы им управлять. На мгновение воцарилась восхищённая тишина, прежде чем Нотт начал говорить снова: — Чёрт возьми, Грейнджер, даже я должен признать, что это было невероятно. Убить четырёх магглов одной пулей? Их собственной пулей? Это моя специальность. — он обнял её за плечи и притянул к себе, как будто они были старыми друзьями. — Ну, люди говорят, что подражание – самая сильная форма лести. То есть ты влюбилась в меня, Грейнджер? Может, нам куда-нибудь заскочить? Найти тёмный и уютный уголок? Я уверен, Малфой был бы не против подержать свечку, пока я наклоню тебя и... Малфой выстрелил в Нотта потрескивающим, зелёным заклятием невероятной мощи. Оно пролетело мимо правого уха Тео, слегка подпалив край его мантии, и Гермиона обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как искра врезалась в грудь ведьмы, мгновенно убив её. — Теперь ты закончил флиртовать, Теодор?! — резко зашипел Малфой, угрожающе размахивая палочкой. — Готов убрать свой член и на самом деле выполнять свои чёртовы обязанности?! Хотя звук был приглушённым, Гермиона услышала, как Тео раздражённо цыкнул зубами под маской. Он отпустил Гермиону, и его пальцы сжали палочку с шипами на рукояти, словно он умирал от желания заколдовать Малфоя, но сумел обрести хоть какую-то толику самоконтроля. Как раз вовремя. Вместо этого он, казалось, направил свой гнев на солдат Ордена вокруг себя. Он убил всех, бросая мощные проклятия одно за другим, отрубая всем им головы с такой силой, что они покатились по земле быстрее, чем их тела успели упасть камнем на землю. Малфой присоединился к бойне, бросая зелёные и чёрные смертельные проклятия на любого, кто осмеливался подступать к нему или Гермионе. И Проклятие заставило её сделать то же самое. Ужасная сцена развернулась вокруг этой троицы. Гермиона стёрла бы себе память, чтобы эта картина не всплыла у неё под веками, как только она закроет глаза сегодня вечером. Нагромождённые тела. Дым поднимается в воздух. Густая кровь течёт по мощёным улицам. Самая ужасная картина, которую она когда-либо видела, а одним из художников являлась она. Однако была небольшая отсрочка. Милость, которая словно спустилась с небес. Потому что поверх резкого шума пуль, вылетающих из патронников, поверх криков раненых и проклятий, пролетающих в воздухе, раздался совершенно иной звук. Сначала его тяжело было расслышать. Он был едва различим. Практически беззвучным, но становился всё громче. Это был тихий скребущий звук, и он доносился из-под земли. Но Гермиона сочла это за милосердие, потому что это заинтриговало Проклятие, привлекло его внимание настолько, что оно позволило Гермионе опустить палочку, позволило ей перестать убивать. Даже если это и было всего лишь на мгновение. Малфой и Нотт были так увлечены своими убийственными забавами, что, казалось, ничего не заметили. Их поединки были похожи на молчаливые соревнования. Каждый из них старался убить больше и с наибольшей жестокостью, чем соперник, и, следовательно, оказаться победителем в их небольшой игре. Ядовитая, убийственная маскулинность во всей её красе. Любопытство и количество мёртвых солдат Ордена, которое не способствовало их победе, побудило Проклятие исследовать странный шум. Гермиона нахмурила брови, когда приблизилась к небольшому участку земли, заметив, как мелкие камешки, казалось, вибрируют на поверхности. Она поняла, что это было, на секунду позже, чем следовало. Бомба, врытая глубоко в землю и прямо у неё под ногами. Раздался оглушительный грохот, словно два валуна столкнулись в воздухе, а затем Гермиона почувствовала, как твёрдая почва исчезает у неё из-под ног. Малфой резко обернулся. Конечно, она не могла видеть его лица – только острые кончики рогов на его маске, прежде чем провалиться в дыру, которая образовалась после взрыва. Раздался ещё один громкий хлопок над её головой, когда она провалилась в кратер, и щель закрылась, замуровав её под землёй без единого луча солнца. Вокруг была кромешная тьма. Жар воздуха усиливал запах взрывчатки вокруг неё. Само падение заняло пару секунд, но в темноте казалось, что падание заняло больше времени. Острая боль пронзила бедро и правую ногу Гермионы, когда она приземлилась на камни, логично предположив, что они были зубчатыми. Удар выбил весь воздух из её легких, заставив глубоко вдохнуть толстый сгусток пыли от взрыва. Она попыталась сощуриться в темноте, но частицы застилали зрение. Внутренне ощущение кричало о том, что она словно запечатана в гробнице. Света не было, свежего воздуха тоже. Невозможно было что-то разглядеть, и каждый вдох давался с трудом. Проклятие Демона заставило её подняться на ноги, но она зашипела от боли, когда попыталась перенести вес на левую ногу. Гермиона сомневалась, что нога была сломана, однако каждое движение выглядело неуклюжим. Она неуверенно провела рукой по камням, размышляя над лучшим способом выбраться. И тут она поняла, что была не одна в этой яме. — БОМБАРДА! — раздался низкий голос сквозь толщу пыльного тумана, и секундой позже в сторону Грейнджер вылетел ослепительный белый свет. Без малейшего напряжения она отразила заклинание, лёгким движением запястья отбросив его в сторону. Стена рядом взорвалась, выбросив в туннель дым и новые обломки. Она подняла свою палочку и невербально зажгла Люмос, осветив лицо нападавшего, который заманил её в эту ловушку. Сначала она с трудом узнала Кормака Маклаггена. Его лицо было совсем другим. Гермиона была уверена, что Флёр сделала всё возможное, чтобы исцелить его, но даже она не могла совершить чудо. Грейнджер хорошо помнила повреждения: она сама пыталась вылечить их несколько месяцев назад. Обширные ожоги из-за огня дракона тяжело было излечить полностью. Чудом было то, что он вообще смог встать. И всё же, вот он. Здесь. Смотрит на Гермиону со всепоглощающей яростью, а магия потрескивает на конце его палочки. В то время как правая сторона его тела всё ещё была широкой и сильной, левая была полной противоположностью: рука бесполезно болталась вдоль тела, на голове с этой стороны не было волос, новая кожа была мягкой, погрубевшей и так сильно натянулась на щеке, что становилось больно от одного только взгляда. Он медленно приблизился к Гермионе, громко волоча ногу за собой. — Ты! — он выстрелил в неё ещё одной бомбардой, и она отразила этот удар так же легко, как и первый. — Ты грёбаная предательница! — Кормак бросил взрывающее заклятие, но Гермиона снова уклонилась от него. — Грёбаная кровожадная сука! — он бросил ещё одно заклятие, а затем ещё одно. Они вылетали друг за другом, но она могла защитить себя от любого. В дуэлях Грейнджер была лучше Кормака, тем более он мог пользоваться только одной рукой. Он снова поднял палочку и открыл рот, готовый произнести следующее заклинание, но Проклятие приказало Гермионе перейти в наступление. — Авада Кедавра! Зелёный свет вырвался из палочки Гермионы. К счастью, Кормак отскочил вправо и её атака проскользнула всего в нескольких дюймах от него. Он попытался отступить, когда Гермиона приблизилась, но его нога зацепилась за камень, и он упал на землю. Она безжалостно обрушила на него ещё одно непростительное заклинание. Его рука дрожала, но он смог нейтрализовать заклинание, а после, как раненое животное, начал волочить своё тело по гравию. Что бы он ни планировал сделать, какие бы намерения у него ни были, заманивая Гермиону в ловушку в этих туннелях, ему бы всё равно не удалось. Так или иначе она убьёт его. «Это не я! — захотелось закричать Гермионе. — Я не хочу этого делать! Пожалуйста, просто уходи, не позволяй причинять тебе вред! Уйди, чтобы я не убила и тебя тоже!» Но она не могла выдавить из себя ни слова. Это ощущалось так, как будто у Проклятия выросли руки и оно обхватило ими горло Гермионы, заглушая её мольбы, мешая Кормаку разглядеть её в оболочке монстра, которым она стала. Кормак продолжал отступать, отползая назад, пока не добрался до конца туннеля. Тупик. Ему некуда было идти. Он был в ловушке. Он посмотрел на Гермиону, и она увидела, что ярость в его глазах исчезла. Сейчас же он выглядел испуганным. Он прижался к стене, широко раскрыв глаза от ужаса, но Проклятию было всё равно. Оно туго натянуло струны, вынудив её поднять палочку высоко в воздух, и зелёный сгусток дыма начал собираться на самом её острие. А потом палочка, принадлежащая Малфою, загорелась в её ладони. Боль была ужасной, как будто она держала в руках открытое пламя, и Грейнджер выронила палочку с тихим вскриком. Какое-то мгновение Гермиона не могла понять, что происходит. Но потом она почувствовала: Проклятие Демона отступало. Невозможно. Малфой был единственным, кто мог вывести её из-под заклятья. Он был единственным, кто мог освободить её, но его здесь не было. Она всё ещё была в ловушке под слоем грязи, копоти и обломков. Между ними, должно быть, было не менее четырёх футов камней. Такого вообще не должно было произойти, но она словно просыпалась от кошмара, державшего её в силках. Чувствовала, как его влияние и мучительная власть над ней исчезает. Она изумлённо уставилась на свои руки, ощущая, как тяжесть мерзкого Проклятия становится всё легче и легче. А потом и вовсе исчезла. Она была свободна. Теперь она была единственной, кто контролировал ситуацию. Но Кормак этого не знал. И теперь у неё не было оружия, чтобы защитить себя. Маклагген с трудом поднялся на ноги, но Гермиона услышала это и подняла глаза слишком поздно – он уже прицелился палочкой прямо в центр её груди. — Кормак, — взмолилась Гермиона, попятившись. Она подняла руки вверх, как бы показывая, что безоружна и больше не представляет угрозы. — Всё в порядке. Я не сделаю тебе больно. Это я. Послушай меня внимательно… — Бомбарда! Гермиона прильнула к земле, словно в совершенном согласии с моментом, избегая заклинания, которое неумолимо врезалось в стену, разнося её на крошечные кусочки. — Кормак, пожалуйста! — снова взмолилась она и попыталась подползти к нему, не обращая внимания на жгучую боль в коленях и ладонях. — То была не я! Малфой наложил на меня Проклятие! Это не я убивала всех тех людей! Пожалуйста, пожалуйста, поверь мне! Я бы никогда... — Закрой свой рот, предательница! — он бросил в неё ещё одно проклятие, но промахнулся. Гермиона бросилась к его лодыжкам, вывела его из равновесия, и он упал на землю вместе с ней, мимолётно услышав, как его палочка ударилась о щебень и откатилась в сторону. — У нас нет на это времени! Ты должен выслушать меня! — отчаянно закричала Гермиона. Она подползла к нему и с глубокой искренностью заглянула в его глаза. Ей нужно было, чтобы он услышал и поверил ей. — Ты должен аппарировать со мной обратно на базу! Я всё объясню, обещаю! Просто пожалуйста, пожалуйста, Кормак, послушай меня! Паника начала сжимать её грудную клетку. Она не знала, сколько времени у неё осталось до того, как Малфой найдёт её, и это был её шанс сбежать. Прекрасная возможность, о которой она и не мечтала, сектор приз на барабане. Она не могла всё испортить. — Я никуда не аппарирую с тобой! — взревел Кормак, резко подняв кулак и ударив Гермиону в нос. Она упала навзничь, ужасная боль разлилась по её лицу, когда Кормак навалился сверху, склонившись над лицом. — Что, тебе недостаточно убивать наших солдат на поле боя?! Ты хочешь, чтобы я отвёл тебя на нашу базу, просто чтобы ты смогла перебить всех, кто слишком молод для сопротивления?! Она пыталась бороться с ним, пыталась ударить его, но он прижал её руки к бокам и обхватил их своими бёдрами, удерживая своим весом. — Я не хочу слышать ни единого твоего слова, предательница! — костяшки пальцев Кормака снова обрушились на её лицо, сломав что-то под щекой, но она ничего не могла сделать, чтобы остановить его. — Ты знаешь, скольких наших друзей ты убила?! Гермиона вскинула ноги в слабой попытке сбросить его с себя, но он был слишком тяжёлым, чтобы она могла сдвинуться с места без помощи магии. — Ты знаешь, сколько людей на моих глазах сгорело в кострах из-за тебя? — Ещё один удар, и снова что-то треснуло; возможно, нос. — Я сказал остальным, что мы должны просто убить тебя! — ещё один удар. — Я говорил Шеклболту, что ты слишком опасна! Я говорил Поттеру, что мы должны убить тебя на месте! Но они не послушали меня! Они никогда меня не слушают! — проревел он, злобно выплёвывая каждое слово и нанося кулаком удары по лицу снова, и снова, и снова. — Я больше не позволю тебе убивать кого-либо из нас, Грейнджер! Ты заплатишь за то, что сделала! Ты умрёшь! Прямо здесь! Прямо сейчас! Кормак просто продолжал бить. Вбивал кулак в её лицо, ломая всё, с чем соприкасались его костяшки. Она была уверена, что у неё, должно быть, уже сломана челюсть. В ушах звенело. Кровь скопилась во рту и потекла из носа, покрывая лицо и пропитывая волосы. Она смешивалась с засохшей кровью тех, кого она убила ранее. Гермиона перестала понимать, где заканчивается их кровь и начинается её собственная. А потом вес Кормака внезапно исчез. Гермиона села и выплюнула металлический привкус крови изо рта, моргая сквозь влагу, которая осела на её ресницах. Маклагген оказался на другой стороне туннеля, лежал на спине и хватал ртом воздух, а Малфой стоял перед ней, прикрывая её. Малфой пробормотал что-то на латыни, резко взмахнул палочкой, выводя руну в воздухе, которая показалось Гермионе незнакомой, и затем Кормак начал кричать. Всё это произошло очень быстро, почти мгновенно. Кормак начал распадаться на части. Гермиона никогда не видела подобного заклинания. Его кожа потрескалась, загоревшись. Заклинание как будто превратило его вены в расплавленную лаву, а затем они взорвались. Его тело превратилось в пепел и разлетелось на части, растворившись в ничто, словно дракон сжёг его своим пламенным огнём. Пока она смотрела на падающие кусочки пепла, которые когда-то были Кормаком, Малфой опустился перед ней на колени и начал залечивать её раны. — Смерть – слишком безобидное наказание для этого куска дерьма! — прошипел он себе под нос, слегка коснувшись кончиком палочки её носа и зафиксировав перелом. — Надо было сделать так, чтобы его мучения продлились дольше. Надо было вырвать ему рёбра и засунуть их ему же в задницу. Раз он думал, что может вот так прикасаться к тебе, то надо было оторвать его грёбаные руки. — Ты... мог бы просто... отпустить его, — выдохнула Гермиона, пытаясь унять головокружение. — Ты не обязан был... убивать... его... Рука Малфоя замерла, и он поднял на неё глаза. — Нет, обязан был, — холодно ответил он, в самом деле не ощущая никаких эмоций, никаких угрызений совести за жизнь, которую он только что жестоко оборвал. Кровь отхлынула от её лица и с мантии из-за ещё одного взмаха его палочки. — Он причинил тебе боль, поэтому я убил его, и я бы сделал это снова, не задумываясь.

***

— Пожалуйста, пожалуйста, милорд, это была не наша вина! Дементоры кружили над головой, обдавая Йоркский собор ледяным воздухом, а волосы на руках Гермионы вставали дыбом. Парень в Золотой Маске, которого Волдеморт считал «ответственным» за сегодняшнюю миссию, неистово дрожал. Его колени стучали друг о друга, а маска дрожала, когда он говорил. — Пожалуйста! Смилуйтесь! Я умоляю Вас! Клянусь! Я их не видел! Должно быть, они использовали какую-то маскирующую магию! Это была не моя вина! Волдеморт кипел от ярости, раскалённый добела, жаждущий убийства. Тёмная магия потрескивала в воздухе вокруг него, как маленькие искры молний. Что-то было не так. Гермиона чувствовала это. Насколько ей было известно, Пожиратели смерти выиграли эту битву. Город Борнмут, где произошло сегодняшнее нападение, лежал в руинах, а новое убежище Ордена подверглось налёту, в результате чего и было разрушено. Эта база оказалась жизненно важной: коллекция оружия и лекарственных зелий была больше, чем на любой другой. Волдеморт отозвал всех своих самых сильных и смертоносных генералов с их обычных постов, чтобы гарантировать успех миссии. Он осознавал, что эта база имела ключевое значение для сохранения Ордена. Это был их последний медицинский центр, их последнее убежище, и он ничего не оставлял на волю случая. Возможно, им и не удалось захватить никого в плен, но потерять эту базу значит понести катастрофические потери для Шеклболта и остального строя. Эта атака увенчалась успехом. Итак, почему же Волдеморт был так зол? — Должно быть, кто-то предупредил их! — Золотой упал на колени, умоляя и хныча, когда дементоры подобрались ещё немного ближе в попытке насладиться ужином. — Шпион! Шпион, должно быть, рассказал им о нашем нападении! Они, должно быть, знали, что помещение не охраняется, и они могли... — Я больше не желаю слышать об этом шпионе! Этот стервятник, который предпочёл встать на сторону этих грязных предателей крови, а не равных себе! — Волдеморт вскочил со стула и начал расхаживать по собору, а Золотая Маска трусливо втянул шею, наверняка желая оказаться невидимым. — Когда мы найдём этого подлого предателя, я лично позабочусь о его наказании! Пальцы Малфоя впились в руку Гермионы, когда Волдеморт проходил мимо них, и она почувствовала, как он притянул её немного ближе к себе, подальше от разъярённого хозяина. — Этого не должно повториться! Вы слышите меня?! — взревел Волдеморт. — Мы не можем позволить этому паразиту так со мной поступать! Для общего блага! Мы должны раздавить их сейчас же! Мы задействуем все наши силы! Мы будем использовать троллей! Дементоров! Акрамантулов! Мы убьём их всех! Если понадобится, мы возьмём штурмом их дома и сожжём их, пока они спят! Что-то в его разглагольствованиях, казалось, вдохновило его, и он развернулся на полуслове лицом к Малфою и Гермионе. — Дракон! Мы будем использовать её! На каждом задании! Она собьёт эти металлические птицы с неба! Сожжёт все их базы дотла! Каждую базу! Находятся ли там волшебники, маггловские солдаты или дети – мне всё равно. Я хочу, чтобы они все умерли! Я хочу видеть, как плавятся их тела! Я хочу услышать их крики! Пусть они будут настолько громкими, что будут звенеть в воздухе месяцами! Без остановки! То, как Волдеморт сверкнул зубами, то, как его чёрные глаза возбуждённо горели, когда он описывал резню, то, как его челюсть дрожала, как у бешеной собаки, когда он представлял себе горящих детей, привело Гермиону в ужас и её живот скрутило. Он выглядел расстроенным, будто вот-вот крышу сорвёт. Даже стоять рядом с ним в этот раз было опаснее, чем когда либо. — Конечно, милорд, — ответил Малфой. Он склонил голову в знак уважения и воспользовался этим движением, чтобы незаметно отодвинуть Гермиону немного за себя. — Всё, что Вы пожелаете, всё Ваше. Дракон будет рада служить Вам. Мантия Волдеморта закружилась вокруг него, когда он снова начал расхаживать взад-вперёд, запах чего-то гнилого окатил Гермиону с ног до головы. Ей хотелось подавиться от этого зловония. — Ну а теперь... — тихо прошипел Волдеморт, останавливаясь перед человеком в Золотой Маске, который подвёл его сегодня. — Что касается тебя, Гойл... — Н-нет, п-пожалуйста, милорд… С-смилуйтесь... — Авада Кедавра! Ни один мускул не дрогнул на лицах остальных Пожирателей – многие даже глазом не моргнули, когда безжизненное тело Гойла с громким и странным звуком упало на пол. — Пусть это послужит уроком для всех вас! — сказал Волдеморт. — У Гойла сегодня была одна работа. Он умолял дать ему больше ответственности, умолял позволить ему охранять комнату, и он подвёл меня. Его дыхание, казалось, резко обрывалось, словно ему было тяжело дышать, когда он сердито смотрел на остальных своих последователей, и Гермиона не могла не заметить, что он выглядел уставшим. Усталость проявлялась почти в каждом дюйме его существа. Его кожа была бледнее, чем когда-либо видела Гермиона. Плечи были опущены и выпирали из-под тёмной мантии. Вены на шее и руках стали темнее, а кожу под глазами окрасили полые фиолетовые круги. Он больше походил на скелет, чем на человека. Засохший малиновый цвет прилип к уголкам его рта, как будто он кашлял кровью. Во многих отношениях он был похож на Асторию после одного из её эпизодов... И тут до Гермионы дошло. Здоровье Волдеморта действительно ухудшалось. Он был слаб, но только одна вещь могла ослабить такого развращённого волшебника, как Волдеморт. Орден уничтожил ещё один крестраж. Они сделали это. После многих лет тупиков и ложных зацепок, которые ни к чему не привели, они наконец-то сделали это. Они нашли ещё один, первый за столько лет! И уничтожили его, разбив вдребезги частичку души тёмного волшебника. Это было то, о чём говорил Гойл. Ему было поручено охранять комнату, где Волдеморт хранил один из крестражей, а Орден прокрался прямо мимо него и выкрал. Сегодняшнее нападение, должно быть, было отвлекающим манёвром, способом подразнить сильнейших генералов Волдеморта и собрать их вместе. Заманить их подальше, оставить крестражи под наименьшей защитой, просто чтобы Орден мог украсть их прямо у них из-под носа. Подобно игре в шахматы, они пожертвовали базой, но взамен уничтожили нечто гораздо более ценное. И Волдеморт не знал. До последнего момента не знал о том, что одно из его укрытий или крепостей было взломано, пока не стало слишком поздно. До того момента, пока он не почувствовал, как часть его самого разлетелась вдребезги, как будто частичку его души высосал Дементор. Значит, надежда была. Гарри был прав. Даже после стольких лет оставалась надежда. Она едва могла сдержать своё возбуждение. Волна радости, подобной которой она никогда не испытывала, прокатилась по её груди и согрела кожу. Гермиона начала прокручивать в голове список крестражей. Кольцо Марволо Гонта: уничтожено Дамблдором. Дневник Тома: уничтожен Гарри в Тайной комнате. Медальон: Рон разбил его мечом Гриффиндора. Гарри: Волдеморт «убил» его в Запретном лесу, но он воскрес через несколько минут. Чаша Пенелопы Пуффендуй: несмотря на то, как дрожали её юные и невинные руки, Гермиона уничтожила её сама. Так что же они нашли? Пропавшую диадему? Крестраж, который Гарри, Гермиона и Рон не успели отыскать. Тот самый, который Малфой украл из Выручай-комнаты раньше, чем это сделали они. Который он, вероятно, преподнёс своему хозяину в качестве подарка, и с тех пор его никто не видел. Или, может быть, это была змея? Может быть, Гарри узнал местоположение ямы, в которой Волдеморт держал её все эти годы, и наконец отрубил ей голову? Или, возможно, ему удалось выяснить, что представляет из себя таинственный 8-й крестраж? Тот, который Волдеморт создал в отчаянной попытке продлить свою жизнь после битвы за Хогвартс. Поскольку его зарождение произошло после «смерти» Гарри, после того как его связь с Волдемортом ослабла, он не смог увидеть, что это за новый крестраж – только чувствовал, что перед ними возникло новое препятствие. У них никогда не было никаких зацепок по этому поводу, но, может быть, в отсутствие Гермионы у них произошёл прорыв? Ей показалось, что на самом деле не имеет большого значения, какой именно был этот крестраж. Важно было лишь то, что он был уничтожен, Волдеморт ослаб – всё это благодаря крови, поту и слезам храбрых жертв, что погибли, объединившись в Орден. Этой мысли было достаточно, чтобы Гермиона улыбнулась. — Тебе это кажется забавным, девчонка?! — закричал Волдеморт. Чёрные зрачки его глаз сузились от ярости, отчего его схожесть со змеёй стала ещё более заметной. — Вообще-то, да, — тихо усмехнулась она, прежде чем смогла взять под контроль свои эмоции. — Смешно. Волдеморт сжал свою когтистую руку в кулак. Малфой рядом с ней напрягся. — Потому что вся твоя «сила», все эти убийства и все те крестражи, которые ты создал, в конечном итоге оказались бесполезными, — Гермиона высоко вздёрнула подбородок, её голос звучал твёрдо и отдавался эхом от стен собора. — Потому что те магглы, которых ты считаешь менее достойными… Они объединились, и вы проигрываете войну из-за них. Ты умираешь – судя по всему, медленно – и знаешь, кто в этом виноват? Кучка волшебников и ведьм, которые в детстве боялись произносить твоё имя. — Молчать! Ты не знаешь, о чём говоришь, глупая девчонка! — прошипел Волдеморт. — Смерть – это слабость! Нечто, предназначенное для грязи и паразитов! Наказание за дурно прожитую жизнь! Я не умираю и меня нельзя убить! Ваши магглы не могут убить меня! Твой драгоценный Гарри Поттер не может убить меня! — он бросился на неё как сумасшедший, кончик палочки в его руке всё ещё искрился остатками смертельного проклятия, которое он использовал несколько мгновений назад. — Я видел будущее! Моё правление будет долгим и процветающим! Оно будет бесконечным и родится из крови тех магглов, которых ты так глупо защищаешь! Он оттолкнул Малфоя в сторону, схватил её за волосы и дёрнул вперёд. — Вот так, — сказал он, ткнув кончиком своей палочки ей между глаз. — Позволь мне показать тебе то, что показали мне Провидцы! Позволь мне показать, что именно ждёт тебя и твоих маггловских спутников, Грязнокровка!