* * *
Гермиона очнулась в одиночестве в своей комнате в Малфой-мэноре. Она резко вскочила на ноги в панике. Рейд проходил в середине дня, а сейчас за окном было темно. Видимо, она была без сознания несколько часов. На Гермионе всё ещё была надета форма Пожирателя смерти, но мантия выглядела чистой. На волосах не было следов крови и пепла. Она медленно и осторожно прикоснулась к тому месту на бедре, где её ранили, но не почувствовала ни малейшей боли, ни какого-либо намёка на дискомфорт. Кто-то вылечил её. В темноте раздался низкий холодный голос: — Тебе лучше лечь и отдохнуть. Гермиона скользнула взглядом по тёмному помещению в поисках силуэта Малфоя, теряющегося во мраке комнаты. — Что произошло? — спросила она. — Дважды повторять не буду, — со злостью произнёс Малфой. — Хотя бы раз в жизни сделай, как я говорю. Ложись в постель. Гермиона услышала его шаги позади себя, прежде чем он оказался перед окном, освещённый лунным светом. Он всё ещё был одет в мантию Пожирателя смерти. В отличие от её, она была вся перемазана чем-то. На правой щеке красовался глубокий порез, глаза были красными от усталости, а нижняя часть лица сильно опухла. Скорее всего, там скоро появится синяк. Костяшки пальцев были перемазаны кровью. Гермиона не могла определить, чья она была: его или кого-то ещё. — Как долго я была в отключке? — спросила она, игнорируя его приказ. — Где ты был?! Что произошло... Во взгляде Малфоя мелькнул гнев. — Я был на казни Скабиора, — он приблизился к Гермионе, запах сигарет и крови ударил ей в нос. Гермиона застыла на месте. — Ты подставил его? Мне казалось, мы договорились подождать несколько дней, прежде чем свалить на него утечку информации? — Сегодняшняя миссия стала настоящей катастрофой! Так что нет, его разоблачение не могло подождать. Скабиора надо было убрать. — Что ты сказал Волдеморту? Расскажи мне, что именно произошло. — Я сказал Тёмному Лорду, что у меня есть подозрения насчёт Скабиора, что он мог бы быть шпионом и у меня имеются убедительные доказательства этого, — голос Малфой звучал холодно и отстранённо, совсем не так, как она ожидала. — Яксли нашёл пергамент с подписью Поттера, в котором назначались встречи, а также сундук с делюминаторами и письмо, предлагающее полное помилование после поражения Волдеморта. Этого оказалось достаточно, чтобы Волдеморт посчитал его предателем. Ему надели петлю на шею, и Скабиор даже не успел оправдаться. Малфой преодолел расстояние между ними. Его глаза горели адским пламенем, пульс Гермионы ускорился. Его гнев казался почти осязаемым, и Грейнджер не сомневалась, что причиной этому была она сама. Девушка отшатнулась: — Что у тебя с лицом? — Скабиор немного сопротивлялся казни, — Малфой вздохнул. — Сейчас у меня есть дела поважнее. Гермиона увидела свою палочку на кровати и почувствовала себя увереннее, зная, что древко находится в зоне её досягаемости. Она остановилась и подняла подбородок, чтобы посмотреть Малфою прямо в глаза: — А что насчёт Пожирателей смерти? Они мертвы, верно? — Да, — просто ответил он. В его голосе не было ни эмоций, ни сожалений. Лишь констатация факта. — Все? — Да. — Почему? Малфой изогнул бровь: — Ты сама не догадываешься? — Не говори только, что это было ради меня. Не смей говорить так. Он наклонился к ней совсем близко: — Скажи на милость, а ради кого я сделал это? — его голос был мягким, но в нём звучала злоба, словно вся его сущность была покрыта ей, как второй кожей. — Я этого не просила. Не надо было убивать Чёрных масок, — ответила Гермиона, покачав головой. — Если Волдеморт узнает... — Он ничего не узнает, потому что я убил всех, кто видел меня! — он прижал пальцы к переносице и сильно зажмурился. — Ты вообще понимаешь, чем я рисковал сегодня? Какому риску я подверг всех из-за тебя? В мгновение ока беспокойство за Малфоя превратилось в гнев. Она неосознанно сжала руки в кулаки. «Как он смеет так говорить, после всего, что натворил сегодня!» — подумала Гермиона. — Как ты смеешь винить меня? — закричала она, глядя на него снизу вверх. — Это не я отступила от плана и устроила бойню! — Ты виновата в том, что, когда я увидел, что Захария Смит сделал с тобой и что Чёрные маски вытворяли с тобой, я не мог больше ни о чём думать! Ты понимаешь меня? — он подошёл к ней вплотную и, глядя сверху вниз произнёс: — Мне было похуй на Орден и месть за Дафну! Похуй, что меня раскроют и что со мной будет! Меня мучила только одна мысль: уничтожить всех, кто причинил тебе хоть немного боли! У Гермионы перехватило дыхание. — Я уничтожил их ради тебя! Чтобы защитить! Я не мог остановиться, и я убил всех свидетелей! Я убью любого, кто прикоснётся к тебе! — Ты не защищал меня! Ты приговорил меня к смерти! — закричала Грейнджер. — Ты разрушил колокольню... — Всего этого не случилось бы, если бы Чёрные маски не стояли рядом с ней... — Это неважно! Ты направил режущее проклятие, и из-за него колокольня обрушилась, как и было в видении Блейза! Колокольня обрушилась из-за тебя! — Мерлиновы яйца, ты всё ещё беспокоишься о чёртовых видениях?! Они не сбудутся! — Да оно уже сбылось! — прошипела Грейнджер. — Сегодня четвёртое июля! Колокольня разрушилась, а Захария сгорел в драконьем пламени! — она толкнула его в грудь со всей силы. — Это ты позволил Нарциссе сжечь его заживо, как и в видении Блейза! Из-за тебя видение сбылось! Ты не защитил меня! — ещё один толчок. — Это из-за тебя я умру! — Так это я позволил Нарциссе сжечь Захарию? — Малфой усмехнулся. — Глупенькая, я приказал Нарциссе сжечь его! Гермиона вздрогнула, Малфоя же, казалось, это не смутило. Вместо этого, будто обрадованный страхом в её глазах, он улыбнулся ей, подобно хищнику, поймавшему свою жертву. — Я велел ей сжечь его дотла, чтобы даже костей не осталось! И знаешь, что? Мне это чертовски понравилось! — Захария был одним из лучших бойцов! Его смерть сильно ослабит Орден! — Мне всё равно. — Он не хотел мне навредить! — Мне всё равно. Грейнджер толкнула его в грудь: — Я напала на него! Он всего лишь защищался! — Мне, — он обхватил своей рукой её маленький кулачок и прижал к груди. — Всё. Равно. Она вырвала руку из его хватки и выдохнула: — Он больше не атаковал меня, увидев, что я преодолела Проклятие Демона! — Это не меняет того факта, что он ранил тебя. — Он не собирался нападать на меня снова, — сказала она, приближаясь к кровати, где лежала её палочка, — тебе не следовало его убивать. — Мне не не следовало убивать его. Я захотел и сделал это! — Идёт война, Драко, — она была уже практически у палочки, магия почти ощущалась на кончиках её пальцев. — Ты не можешь убивать каждого, кто попытается причинить мне боль! Его лицо исказилось от ярости. Его глаза потемнели, и черты лица заострились. Он выглядел, как демон, маску которого носил на лице. — Разве? Как только пальцы Гермионы сомкнулись на палочке, Малфой рванулся вперёд. Он обхватил руками её шею, заклинания застряли у неё в горле. Он уставился на неё холодным взглядом, швырнув на кровать. Он возвышался над ней, вжимая телом в матрас. Гермиона ткнула палочкой его в подбородок. Он скосил взгляд на её оружие. Его взгляд метнулся к её губам, а затем переместился к глазам, он выгнул бровь. Ему ничего не стоило задушить её, но преимущество было на её стороне. — Если ради Ордена ты не собираешься действовать из лучших побуждений, — прошипела она, угрожающе тыча палочкой ему в горло. Несколько искр слетели на его кожу, — тогда мне лучше убить тебя прямо сейчас. — Возможно, ты права, — ухмыльнулся он и добавил: — Если бы я не стоял на твоём пути, то ты наверняка уже побежала бы к Ордену, сверкая пятками. Уверен, что Уизли был бы рад видеть тебя. Только вот ответь: если я не выживу, какие у Ордена будут шансы на победу? — Мы что-нибудь придумаем. Нам всегда удавалось. — Я бы не был так уверен в этом, — он наклонился к ней, их носы почти соприкасались. — Ты же умная девочка. Когда его пальцы сомкнулись на её шее, по телу Гермионы пробежала приятная дрожь. Это было неправильно, что ей это нравилось. Ей нравилось, что он удерживает её таким образом, его цепкий взгляд, его сильное тело, прижимающееся к ней. Это ощущалось неправильно, но приносило столько удовольствия. — Если я не остановлю тебя сейчас, то ты можешь навредить ещё больше. Твоими жертвами станут невинные люди, такие, как Захария. — В этом ты права. Я убью тысячи людей ради спасения жизни своей семьи, — промурлыкал он. — Но для того чтобы ты всегда была рядом со мной, я готов на гораздо большее, — пока Драко говорил, он свободной рукой обхватил её колени и грубо развёл их в стороны, давая себе пространство, чтобы прижаться к ней ещё теснее. — Я убью всех твоих друзей, чтобы ещё раз оказаться внутри тебя, — он прижался к ней бёдрами и Гермиона зашипела. Он простонал: — Ещё хоть разочек. Жар пронзил низ живота Гермионы, её сердце бешено колотилось, словно пытаясь выбраться из груди. Увидев улыбку на его лице, она убедилась в том, что и он ощущает ту же страсть. — Ты больной придурок! — Если я больной придурок, — он ещё сильнее прижался к ней бёдрами, и волна удовольствия прошла сквозь её тело, — тогда почему ты такая влажная? — Мне ничего не стоит убить тебя прямо сейчас, — произнесла Гермиона, стараясь придать уверенности своему голосу, несмотря на дрожь в ногах, когда он провёл руками между их телами. — Всего-то нужно произнести одно слово. Он задел большим пальцем внутреннюю поверхность её бёдер, и, несмотря на толстый материал её одежды, нервы Гермионы как будто оголились. Она откинула голову на подушку, её бёдра раздвинулись шире против воли. — Давай, сделай это. Я тебе разрешаю. Давай посмотрим, кто быстрее убивает: Золотая девочка, — он уставился на неё свысока, улыбаясь, всё ещё удерживая её горло рукой, словно предупреждая, — или Маска Демона. Он бесил её. Был опасным и смертоносным, но когда он смотрел на неё, как сейчас, своим голодным взглядом, единственное, о чём могла думать Гермиона, это то, как сильно горит её кожа, как внутри неё бурлила тёмная магия, о его ледяных прикосновениях и укусах на коже, которые заставляли её забыть каково это – сгореть заживо. Как же ей хотелось убить его. И так же сильно хотелось заняться с ним сексом. Быть с Малфоем – это всё равно, что танцевать на острие лезвия. В любой момент она могла сказать что-то не то, уколоть его словом, и он просто убьёт её. Но это казалось ей забавным. Малфой возбуждал её. Чертовски волнующе осознавать, как далеко она может завести его. Это чувство волновало её, ей нравилось видеть, как быстро он вспыхивал из-за её действий или слов. Ощущение контроля всегда нравилось ей. Каким же возбуждающим было то, что любимчик Волдеморта, один из самых могущественных мужчин в мире, терял самообладание в её присутствии. — Твой ход, львёнок, — прошептал он, — каким же он будет? Будешь сражаться до последней капли крови? — Гермиона вздрогнула, когда почувствовала его холодные губы на мочке уха, — или дашь мне трахнуть себя и будешь стонать моё имя подо мной до хрипоты? Ни секунды не колеблясь, она обхватила его лицо руками и прижалась губами к его рту. Гермиона чувствовала его улыбку на своих губах, когда наложила невербальное режущее заклинание на его мантию, чтобы беспрепятственно сорвать её с его тела. Она чувствовала запах крови на костяшках его пальцев, когда он срывал с неё одежду. Как только они остались без лишней ткани, она бросила свою палочку на одежду на полу. Малфой взял её за подбородок, чтобы получить больше доступа к её шее. — Больше этого не повторится, — прошипела Грейнджер, пока Малфой ласкал пульсирующую венку на её шее, — мы не можем... О, Мерлин... Делать это. — Если ты так считаешь, то хорошо. — Я серьёзно, больше мы этим заниматься не будем. — Тогда этот раз должен нам хорошенько запомниться, — он слегка откинулся назад, и Гермиона увидела, как он сплюнул на свою руку и провёл ею по своему члену вверх-вниз, смотря ей в глаза. Он улыбнулся, поняв, что она наблюдает за ним. — Рассказать тебе мой маленький секрет? С тех пор как я узнал, какие звуки ты издаёшь, когда кончаешь, я не могу перестать думать об этом, — он опёрся на руку и, глядя в глаза, направил себя ко входу в её тело, — практически засыпаю с членом в руке, думая о тебе, — он вошёл в неё одним плавным движением, Гермиона ахнула и выгнула спину, — мысленно представляю твой хорошенький ротик. Он не дал ей ни минуты, чтобы привыкнуть к нему. Он резко дёрнул её на себя, закинув колени себе на плечи. Угол проникновения чуть изменился, и она гораздо сильнее ощутила его толчки внутри себя. Это чувство балансировало на грани боли и удовольствия. Поначалу эта поза вызывала неприятные ощущения. Она чувствовала напряжение в мышцах ног, поэтому отплатила ему болью: прикусила его нижнюю губу. Он входил в неё резкими сильными толчками, но не вытаскивал член до конца, чтобы затем ещё сильнее вколачиваться в неё. — Вспоминаю, как сжимал твоё горло, — прорычал он, зубами прикусывая мочку её уха и обхватив шею рукой. У неё перехватило дыхание от удовольствия. — Я как будто сгораю дотла в тебе, — его движения ускорились. Он нетерпеливо целовал каждый дюйм её тела. — Как же хочется стереть улыбочку с твоего красивого лица. Как и в прошлый раз, в их сексе не было места нежности. Он целовал её до боли в губах, потому что именно этого он желал. Она впивалась ногтями в его спину, будто хотела расцарапать её до крови. Это была страсть, подпитываемая ненавистью. Именно так считала Гермиона. Это было временное решение, будто пластырь. Утром они всё равно будут ненавидеть друг друга. Ей захочется ударить его за то, что он убивает из-за неё, а он будет пытаться ранить её за то, что она сделала его уязвимым. Секс был безопасным способом выпустить злость, не убивая друг друга. Она ощущала его злость в каждом движении внутри себя. Она дёрнула его за волосы, потому что ей нравилось, как он шипит от боли. Малфой был безжалостен с ней. Он крутил и вертел ею, как хотел. Это причиняло боль, но скорее в изысканном смысле. Из-за этого у неё поджимались пальцы на ногах и глаза закатывались к потолку. Гермиона почувствовала, что вот-вот кончит. По ногам прошла дрожь, и мышцы влагалища начали сокращаться. Малфой прошипел: — Чёрт возьми, — его голос стал низким, почти превратившись в рычание, так хорошо знакомое ей. — Пока не кончай... Не смей пока кончать, — его движения стали ещё быстрее, как будто он терялся из-за её ощущений. — Если ты кончишь, то я тоже, — он сжал руку на её шее. — Я пока не хочу кончать: я ещё тобой не насладился, — он задрожал всем телом. — Прошу тебя, не кончай пока. Она пыталась удержаться на краю блаженства, которое всегда охватывало её перед оргазмом. Но его прерывистый голос, его мольба не кончать ради него, столкнули её за грань. Оргазм пронзил её с необыкновенной силой, заставив мышцы судорожно сжаться, а крик застрял в горле. На мгновение осталось лишь оглушительное блаженство, такое, какого она никогда не испытывала. Ей хотелось, чтобы оно длилось вечность. У Малфоя вырвался стон, и он кончил следом за ней. Гермиона почувствовала, как он дёрнулся, прежде чем вес его тела обрушился на неё. Гермиона не знала, сколько времени прошло, прежде чем им удалось восстановить дыхание. Малфой не двигался. Вместо этого он прижался головой к её груди и обхватил её тело руками, прижимая к себе. Гермиона неосознанно провела руками по его волосам, он повернулся к ней и взглянул в карие глаза. — Если это действительно был наш последний секс, — мягко прошептал он, улыбаясь и покрывая поцелуями её шею, отчего у неё спёрло дыхание, — то тебе не кажется, что мы должны извлечь из него максимум? Он подарил ей ещё три оргазма. А после, засыпая в объятиях Демона, устав от войны и удовольствий, который принёс им этот день, она подумала, что никогда бы не призналась никому, что только в его объятиях чувствовала себя в безопасности.Глава 42: С войной приходит жертва
28 апреля 2024 г. в 21:19
Утилитаризм – философская концепция, которая утверждает, что правильность действий определяется тем, насколько они способствуют общему благу. Это как олицетворение простой и чёткой идеи: действия считаются правильными, если они приносят наибольшую пользу наибольшему числу людей. Эта философия не привязана к морали, эмоциям или духовным аспектам; главное – это результат. Например, если ситуация включает в себя дилемму, когда десять человек оказались запертыми в горящем здании, утилитаризм может подсказать, что приемлемо – даже предпочтительно – жертвовать жизнями четырёх, чтобы спасти оставшихся шестерых. Важно лишь то, что это действие спасёт большее количество жизней, и не учитывается страшная цена, которую придётся заплатить за факт спасения.
С тех пор как Гермиона впервые убила человека, она жила с этим убеждением. В душе она не могла принять его, но всегда старалась его придерживаться. Она плакала по ночам в подушку, но всё же приучила себя думать, что лучше отнять одну жизнь, чтобы спасти две. Однако, стоя среди разрушенного города в окружении маггловских солдат, павших от её проклятий, и волшебников с перерезанными ею глотками, Гермиона начинала сомневаться в своём убеждении.
Грейнджер осознавала, что ей необходимо быть под влиянием Проклятия Демона, ведь только в этом случае план Малфоя сработает. Убивать – это жутко. Даже если это нужно для спасения тысяч и миллионов жизней. Если Гермиона продолжит убивать под воздействием Проклятия Демона, это создаст иллюзию того, что Малфой по-прежнему верен Волдеморту. Это отвлечёт его, заставит доверять Малфою и расценивать остальных Пожирателей смерти как предателей. А когда Волдеморт повернётся к нему спиной, Малфой сможет нанести ему удар ножом.
В таких обстоятельствах убийство представлялось наилучшим выбором, а самопожертвование – необходимостью. Но это не означало, что Гермионе нравилось лишать жизни других, потому что с каждым совершённым убийством она ощущала, как её душа теряла маленькую часть себя.
На войне всегда требуется жертвовать чем-то. Орден это осознавал, и Кингсли одобрял подобные решения. Он согласился пожертвовать несколькими солдатами, чтобы обеспечить выживание Ордену. Это было подобно жертве несколькими шахматными фигурами ради последующей победы с помощью приманки ферзя противника.
Нападение на базу Ордена в Бредфорде стало первой жертвой. Яксли выдал местоположение базы после многих часов пыток, и хотя Малфой предупредил Кингсли о предстоящей атаке прошлой ночью, людьми всё равно пришлось пожертвовать.
Волдеморт отправил на кровопролитие множество солдат, а также изъявил желание, чтобы Нарцисса приняла участие в сражении. Кингсли не мог спасти всех, кто находился там, вместе с медикаментами и оружием, поэтому он пожертвовал небольшой группой отважных солдат, чтобы замедлить продвижение Волдеморта и обеспечить Ордену возможность переместить важное оборудование. Если бы Волдеморт понял, что Орден предупредили о предстоящей атаке, Малфой намеревался возложить вину на Скабиора.
Кингсли согласился пожертвовать своими солдатами, чтобы разрушить армию Тёмного Лорда. Гермиона подозревала, что информацию об этом скрыли от Гарри, так как он никогда не согласился бы на такое решение.
Нарциссу решили преподнести как сюрприз. Малфой нашёл убежище для дракона в Бредфорде, а затем наложил Проклятие Демона на Гермиону и аппарировал её на назначенную встречу с Тео и другими Пожирателями смерти, после чего вернулся к своему дракону и стал выжидать своего часа.
С самого начала битвы Орден уверенно шёл вперёд. С помощью танков и вертолётов они справлялись с Чёрными масками Волдеморта, но как только на поле битвы появились Малфой и Нарцисса, шансы Ордена снизились до нуля. Звук крыльев дракона и сидящий на его спине человек в маске с рогами демона вызвали у солдат панику. Некоторые принялись аппарировать с поля боя.
По отдельности Малфой и Нарцисса были опасными противниками, но вместе – совершенно непобедимыми.
Нарцисса легко сбивала вертолёты в небе и расплавляла танки огнём, Малфой убивал солдат и разрушал целые здания одним лишь взмахом палочки. Их техника боя была великолепна. Всякий раз, когда Нарцисса опускалась достаточно низко, когда парила в воздухе, её могучее тело закрывало солнечный свет и бросало густую тень на землю. С могучим рёвом дракониха выпускала из пасти пламя, которое уничтожало всё на своём пути. Малфой, сосредоточившись на врагах, метал в них проклятия и уничтожал солдат, которым удалось избежать её огненного дыхания. Ни одно враждебное заклинание не могло попасть в них. Каждый раз, когда кто-то пытался направить заклинание на Малфоя, его верная дракониха защищала его своим могучим телом, отражая заклинания толстой чешуёй. А когда танки направляли дула на Нарциссу, Малфой при помощи магии переворачивал их или менял траекторию снарядов, что приводило к взрывам внутри бронированных корпусов и смертям солдат Ордена.
Гермиона была убеждена в том, что магглы изменили способ управления, превратив его в дистанционный, поэтому, когда Нарцисса разнесла танки вдребезги, никто не пострадал. В глубине своей души Грейнджер благодарила судьбу за то, что Орден последовал её совету.
За два часа битвы Бредфорд превратился в руины. Плотные чёрные клубы дыма от пожаров поднимались ввысь, а автомобили, возможно заброшенные много лет назад, либо валялись перевёрнутыми, либо горели. Воздух казался раскалённым от огня. Здания были разрушены, по земле были разбросаны осколки стекла. Весь мир вокруг исступлённо воевал. Со всех сторон раздавались вопли. Изувеченные тела и человеческие конечности лежали на дорогах, а кровь заливала улицы.
Гермиона склонилась над солдатом и надавила ботинком на его горло. Проклятие Демона внутри неё наслаждалось его криками. Затем она наложила режущее проклятие на его правую руку, отрывая плоть от кости. Проклятие в ней мурлыкало от блаженства.
Гермиона не видела Тео, но слышала его:
— Прикончил ещё одного! Да я сегодня в ударе! — раздался его радостный голос среди хаоса, будто они находились на ярмарочной площади, а не на поле битвы, где повсюду слышались крики солдат, умоляющих пощадить их. — Эй, Грейнджер, приступай к работе, если хочешь наверстать упущенное, милая!
Орден не являлся фанатом Теодора. Кингсли очень недвусмысленно дал это понять. Если бы Малфой не был так твёрд в его отношении, то Тео никогда бы не получил условного помилования. Несмотря на просьбы и уговоры, Тео не отказался от своего маленького хобби. Он безжалостно убивал когда и кого хотел. Кингсли пытался убедить его убивать более гуманным способом, чтобы заклинание причиняло как можно меньше страданий, но, как и ожидалось, Тео никого не слушал. Убийства доставляли ему радость.
Зелёная вспышка пронеслась сквозь стену дыма слева от Гермионы. Силуэт Тео высветился в свете только что произнесённого им проклятия, и дым немного рассеялся, когда тело солдата упало на землю.
— Мама, я только что убил человека! — пел Тео. Пританцовывая, его силуэт всё чётче проступал сквозь дым. — Приставил пистолет к его лбу, спустил курок и теперь он мёртв!
Под воздействием Проклятия Демона Гермиона наконец-то нашла в себе силы перерезать горло солдату, положив тем самым конец его страданиям. Затем Грейнджер переключила внимание на следующую жертву, но обнаружила, что другой солдат приближается к Тео.
Маггл, вероятно, подумал, что Тео отвлечён своими песнями и танцами и не заметит красной точки там, где должно находиться сердце. Но Тео ни за что не отвлекался, когда жаждал крови. Он ловко повернулся на цыпочках и внезапно оказался лицом к лицу с солдатом. Им оказалась женщина, она уже приготовилась нажать на спусковой крючок, но Тео быстро применил Ступефай и его сила отбросила женщину в сторону. Она упала на спину, и пока пыталась восстановить дыхание и управиться с винтовкой, Тео переключил песню и продолжил свой танец, плавно приближаясь к ней, покачивая головой в такт мелодии.
— Когда я был ребёнком, — пропел Тео, — мамочка сказала мне: «Сынок, — взмахнув волшебной палочкой, он вырвал винтовку из рук солдата, — будь всегда хорошим мальчиком, — ещё одно быстрое движение палочкой, и винтовка развернулась, а красная точка оказалась прямо промеж глаз солдата, — никогда не играй с оружием».
— Господи, прошу, не надо! — закричала женщина.
— Но я выстрелил в парня в Рино: хотел посмотреть, как он умирает.
— Нет! Не... — она вскинула руки, прикрывая лицо, чтобы защитить себя, но было слишком поздно. Тео последний раз взмахнул палочкой, невидимая сила спустила курок и голова солдата гротескно взорвалась.
— Когда я услышал звук свистка, — Тео развернулся на каблуках и театрально поклонился Гермионе, — я опустил голову и заплакал.
Внезапно рядом пронеслась струя огня и уничтожила двух маггловских солдат, бесшумно приближавшихся к Гермионе и Тео.
— Чёрт возьми, Малфой! — заорал Тео, подняв голову к небесам, — ты чуть меня не сжёг! Смотри, что делаешь!
Нарцисса громко взревела, пролетая над их головами. Сильный порыв ветра от её крыльев развеял дым и чуть не сбил Тео с ног.
Битва продолжалась, и Гермионе всё труднее было сопротивляться Проклятию Демона, которое неумолимо тянуло её убивать. Грейнджер нашла в себе силы отвлечься от мыслей о том, кого и каким способом она убивает, и сосредоточилась на том благе, которое должна была принести эта миссия.
Хоть солдаты Ордена и понесли большие потери, они сумели устранить не менее тридцати Пожирателей смерти, которые сопровождали её на этом задании. Эти жертвы, возможно, не слишком сильно повлияли на силы армии Волдеморта, но это всё равно было лучше, чем ничего.
Эвакуация практически подошла к концу. Гермиона заметила, что из бараков Ордена выходит небольшое количество солдат, держащих в руках медикаменты и оружие. Рейд был почти завершён, и миссия не оказалась полностью провальной для Ордена. Сегодня, четвёртого июля, всего в нескольких шагах от неё, колокольная башня на ратуше Бредфорда, целая и невредимая, возвышалась над городом.
Возможно, её паранойя по поводу видений Блейза была ошибкой. Раньше Гермиона не придавала такого большого внимания видениям и всегда убеждала Рона и Гарри, что прорицание – чушь собачья. С чего вдруг сейчас она изменила своё мнение?
Да, было трудно не признать, что эти видения были похожи на правду. Ведь она ощущала каждую смерть, которую Волдеморт показал ей, и собственная участь казалась пугающе реалистичной. Но, если следовать логике, скорее всего, всё это было связано с его влиянием на её разум, а не с самими предсказаниями. Волдеморт, возможно, использовал тёмные чары, чтобы обмануть её, создав иллюзию страха в её сознании с целью запугать её и заставить подчиниться.
Малфой, скорее всего, был прав. Возможно, она слишком паниковала насчёт видений и накрутила себя так, что дошло до ночных кошмаров и...
Внезапно жар пронзил грудь Гермионы и вернул её к реальности. Скорее всего, в неё попало Отталкивающее заклинание. Оно, возможно, не было смертельным, но было ужасно болезненным. Гермиона знала, что под мантией появился огромный синяк, возможно, даже с кровотечением.
— Не вставай, Гермиона, — произнёс нападавший, возвышаясь над ней.
Грейнджер едва узнала Захарию Смита. Кровь покрывала его лицо и волосы, а взгляд был прикован к Грейнджер, пока она ощупывала раны, которые уже начали ныть.
— Я не желаю причинять тебе вред, но, если ты будешь продолжать нападать на членов Ордена, мне придётся принять соответствующие меры, — это не пустая угроза. Они с Захарией не были друзьями прежде, но она знала, что у него доброе сердце. Он был прекрасно сложен физически, но никогда не вступал в бой без крайней необходимости. Это действительно удивляло Гермиону, учитывая, что они были лучшими друзьями с Кормаком Маклаггеном, тем ещё драчуном.
Однако на поле битвы они определённо ладили. Смит был идеальным солдатом, всегда следовал инструкциям, которые Гермиона ему давала. Они ему не нравились, но если требовалось, то он убивал. Без лишних вопросов.
Проклятие Демона не разделяло её мнения. Оно заставило Гермиону вскинуть руку и наколдовать смертельное проклятие.
Смит с лёгкостью отразил его.
— Последний раз предупреждаю, Гермиона. Не двигайся.
Грейнджер протянула свою руку, и снаряды из дула перевёрнутого танка медленно направились в сторону Смита. Ей было необходимо, чтобы они точно попали в его бок, но в последний момент Смит проворно уклонился, избегая смертоносного огня.
Он сдержал своё обещание и без лишних предупреждений перешёл к действиям. Мгновенно поднявшись на ноги, он бросился в атаку. Но на каждое его заклинание Гермиона отвечала двумя, не давая ему ни секунды передышки.
Смит был высоким и широкоплечим, обладал отличной физической формой и поразительной скоростью. Захария был опытным дуэлянтом и одним из лучших бойцов Ордена – он ловко блокировал атаки, наносимые Гермионой.
Внезапно над головой Смита раздался угрожающий рёв Нарциссы. Он отвлёкся на звук, и Гермиона решила воспользоваться моментом, атаковав его Бомбардой, чтобы разнести ему голову.
Он отразил атаку.
Она метнула в него Аваду, но он ловко отпрыгнул и в ответ бросил режущее заклятие, которое попало в её правое плечо. Хотя проклятие не было смертельным, оно вывихнуло её кость, сделав более уязвимой.
Смит мастерски уворачивался от всех заклинаний, которые Гермиона метала в него, но Проклятие Демона внутри неё всё больше злилось. Грейнджер беспрерывно обрушивала на него проклятия, но Смит успешно отражал их. Однако было что-то ещё, что также играло роль. Ей показалось, что это связано с палочкой Малфоя. Может быть, она сопротивлялась? Раньше такого не было. Палочка всегда слушалась её, хотя Гермиона старалась не задумываться о причинах. Его палочка ощущалась в её руках словно собственная.
Однако сейчас, используя смертельные заклинания одно за другим, она ощутила сопротивление со стороны палочки. Та как будто боролась с ней.
Режущее заклятие пронзило бедро Гермионы. Это было достаточно мощное заклятие – оно отбросило её к автомобилю, стоящему позади. Своим весом она пробила лобовое стекло. Гермиона почувствовала, как что-то хрустнуло и мантию залило кровью. Грейнджер вскрикнула от боли и упала на колени.
Нарцисса снова взревела. Звук раздался где-то неподалёку.
Сжимая зубы от боли, Гермиона кинула режущее заклятие, оно поразило Смита в ногу, однако оказалось не таким сильным, как хотелось бы. Возможно, из-за большой потери крови, а возможно, из-за палочки. Оно только порезало ногу Смита, а не оторвало её, как хотелось бы Проклятию Демона.
Оно кричало внутри неё, чтобы она встала и разорвала Захарию на кусочки за то, что он посмел напасть на неё, но Гермиона едва могла сидеть прямо. Она потеряла слишком много крови.
Боль становилась невыносимой, и даже попытка исцелить себя оказывалась крайне сложной задачей, её руки дрожали. Почти без сил она упала на спину, и её крик отчаяния разрезал воздух. Гермиона приложила все усилия, чтобы остановить кровь, надавив на рану.
Грейнджер сжала зубы, стараясь, несмотря на боль, дышать ровно. Но в тот момент, когда Смит наклонился над ней, она почувствовала нечто невероятное – Проклятие Демона отступило.
Гермиона сама не понимала, каким образом ей удалось разрушить его. Предыдущий опыт был совсем иным: более болезненным и медленным. Сейчас она не чувствовала когтей Проклятия, вцепившихся в её разум.
На этот раз оно словно рассеялось, как будто кто-то поднял тяжёлые занавеси, позволив яркому солнечному свету наполнить комнату. Внезапно Гермиона задержала дыхание, вскрикнув, и резко села, почти забыв о боли в бедре.
— Гермиона... Твои глаза, они выглядят нормально. Неужели...
— Что? — она поймала взглядом своё отражение в зеркале разбитой машины.
Под воздействием Проклятия Демона глаза Гермионы становились абсолютно чёрными, а её бледная кожа придавала лицу пугающую изнеможённость. Однако сейчас её глаза вновь стали тёмно-карими, а на скулах появился румянец.
У неё получилось. Она поборола Проклятие Демона и теперь смотрела на Смита, пытаясь говорить спокойно и не делая резких движений.
— Да, это я, — произнесла Гермиона, обращаясь к нему, — но ты должен уходить...
Захария изумлённо посмотрел на неё. Его рот приоткрылся, словно он не знал, что делать или что сказать.
— Гермиона, мне так жаль... — сказал он, уставившись на лужу крови под ней. — Я не...
— Это не важно, — перебила Грейнджер, — ты должен уходить отсюда, пока...
— Посмотрите на глаза грязнокровки! — остановился один из Пожирателей смерти неподалёку от неё.
Двое Пожирателей в чёрных масках обернулись к ней.
— Она поборола Проклятье Демона! — прошипел один из них.
— Она нужна Тёмному Лорду! Не дайте ей сбежать, — другой поднял палочку, — остановите её!
Гермиона не успела среагировать, как один из Чёрных масок наложил невербальное проклятие и толстые цепи вырвались из его палочки. Заклинание попало в неё и повалило на землю. Тяжёлые цепи сковали её по рукам и ногам.
Смит склонился к ней, вероятно, чтобы оказать помощь, но один из Пожирателей смерти бросил в него проклятие, и Захарии пришлось уступить. Гермиона отчаянно боролась, пока три Чёрные маски не окружили её. Даже если бы она не была связана цепями, ей всё равно не удалось бы убежать.
— Мы не можем её переместить, если она будет так сопротивляться! — прошипел один из масок. — Возможно, это поможет! — он ткнул ей палочкой в висок. Толчок был достаточно сильным – её голова откинулась на землю.
В голове звенело, затылок пульсировал от боли. У неё кружилась голова. Всё плыло перед глазами.
Сквозь пелену боли она различила рёв Нарциссы, а вслед за этим почувствовала, как земля под ней дрогнула и её окутало жаром. Прежде чем потерять сознание, Гермиона уловила несколько вещей.
Она стала свидетельницей того, как огромный чёрный дракон оторвал верхнюю часть тела одного из Пожирателей смерти и выбросил его на землю. Её уши наполнили вопли агонии этого несчастного человека, и она увидела, как его тело с сильным шлепком упало на землю.
Остальные Пожиратели, скрытые под чёрными масками, в ужасе разбежались. Гермиона заметила на голове у одного из них маску, украшенную двумя рогами. Мужчина бросил мощное режущее заклинание. Оно вошло в тела Пожирателей, как нож в горячее масло. И после того как серебристый свет достиг своей цели, он не остановился, а с мощным ударом пронзил здание мэрии Бредфорда, пробив его насквозь.
Гермиона увидела, как Нарцисса подняла голову и выдохнула мощную струю огня, которая сожгла Захарию Смита дотла.
А затем, словно в замедленной съёмке, Гермиона увидела, как колокольня, качнувшись, обрушилась и разлетелась на мельчайшие части, разрушив половину Бредфордской ратуши.