Секреты и Маски | Secrets and Masks

11 марта Несмотря на то что Волдеморт казнил своих генералов быстрее, чем успевал назначать новых, несмотря на испытываемые его армией трудности и её уязвимость, он не упускал ни единой возможности пролить кровь Ордена. Однако это была не самая лучшая тактика. Его атаки больше не казались такими же продуманными, как прежде, и перестали быть скоординированными. Их единственной целью было убивать. Убивать, убивать, убивать, проливать как можно больше крови. Гермиона догадалась, что он пытался давить силой. Способ сохранить контроль, который он так отчаянно терял, и создать иллюзию нанесения столь существенного урона рядам Ордена, как и они ему. Нет, это определённо была не самая лучшая тактика. Больше напоминало отчаяние. У Волдеморта почти не осталось Золотых Масок, и Чёрные Маски, впервые оценившие всю тяжесть своего статуса, стали для него намного ценнее. По мере того как тянулись недели, он всё больше и больше старался поскорее уничтожить Орден. Это было бесполезно. Каждый раз, когда до него доходил шепоток о новом убежище Ордена или слух о том, что заброшенный порт используется для контрабанды нового оружия, он со всей силы наносил ответный удар, используя всё имеющееся магическое оружие. Призывал всех тёмных и порочных существ, которые всё ещё были ему верны, и атаковал. Но это была заранее проигрышная битва. С таким же успехом он мог прикрыть глаза руками и, слепо спотыкаясь, размахивать мечом в темноте в надежде ранить врага случайным образом. Он не знал, что глаза ему закрывает именно Малфой – один из немногих, кому тот доверял. Каждый раз, когда Волдеморт планировал новую атаку, Малфой информировал об этом Орден. Он давал им время эвакуировать раненых и вывезти припасы задолго до того, как Тёмный Лорд начинал атаку, но и этим дело не ограничивалось. Ситуация начала меняться. Теперь под руководством Малфоя и Гермионы Орден начал отвоёвывать свои позиции. Каждый раз, когда Волдеморт отправлял свои войска на базы, Орден оставлял ловушки – одни магические, другие нет, но результат был всегда один и тот же: умело заложенная взрывчатка или хитроумные полы, исчезающие под ногами, сбрасывали их в яму с шипами или ядовитыми змеями, которые разрывали их на части. По словам Малфоя, Волдеморт больше не слушал своих советников. Он не послушал Крауча-младшего, утверждавшего, что рейд на базу Ордена в Кенте кажется подозрительным и что это может быть ловушка, каковой она и оказалась, умело устроенная Малфоем и Блейзом. Чуть позже он прямо на месте казнил Чёрную Маску, заявившую, что очередная атака, организованная Волдемортом, была «бессмысленной». Жуткое спокойствие и леденящее душу превосходство, которыми раньше был окутан Волдеморт, исчезли, и теперь на всеобщее обозрение был выставлен тот безумец, которым он всегда и являлся. Он часто сердился, когда его генералы высказывали мнения, не совпадающие с его собственными, воспринимая несогласие как предательство. Это могло привести к серьёзным последствиям, поскольку он считал, что кто угодно, кто не разделял его взгляды, становился его врагом. Да, ситуация действительно изменилась, и, хотя Гермиона была вне себя от радости от того, что светлое будущее Ордена теперь не казалось таким далёким, это не означало, что девушка меньше беспокоилась о своём собственном. Потому что в каждой битве, выигранной Орденом, сбывалось ещё одно предсказание из видений Блейза. В конце января, выполняя задание в Лутоне, Гермиона увидела, как зелёный луч проклятия ударил Анджелину Джонсон в грудь – точно так же, как в видении Блейза. Несколько недель спустя она увидела, как то же самое произошло с Сарой Чемберлен. Гермиона собственными глазами видела, как смертельный лучик света, слетевший с кончика палочки Чёрной Маски, пролетел через всё поле боя и поразил Сару, точно так же, как и в видении Блейза. А после неожиданного снегопада в последнюю неделю февраля Гермиона увидела, как солдат Ордена укрылся под мостом в Бейквелле и спрятался от нападения. Она наблюдала за тем, как он, прихрамывая, пересёк замёрзшее озеро и сполз под мост. Грейнджер видела, как он пытался спрятаться в тени в поисках защиты, и видела, как кровь сочилась из раны на его ноге. А потом увидела, как Беллатриса взмахнула палочкой и обрушила металлический мост прямо на него, убив солдата и заставив ледяное озеро взорваться – точно так же, как в видении Блейза. Малфой не хотел говорить о видениях Забини. Блейз же наоборот не мог перестать о них говорить, и Гермиона тоже, потому что всё сбывалось. Захарий Смит сгорел от огня дракона, как и предсказывал Блейз. Колокольня рухнула, точнее, её обрушил Малфой, когда подумал, что Гермиона ранена. Прямо как в видении. Сара Чемберлен мертва, убита Авадой. Ещё одно совпадение. Анджелина Джонсон мертва, убита Авадой. И ещё одно. Мост, разрушенный и рухнувший в ледяное озеро. И ещё. Всё сбывалось. Каждая мелочь, которую предвидел Блейз. До сих пор из увиденных им картин не сбылось всего несколько. Горящая церковь. Ручной пистолет, который, как она поняла, мог быть тем самым, что подарил ей Малфой. Голубая молния на фоне тёмного неба, которая, по её мнению, могла разразиться где угодно. Тайна числа четыре. А затем – её смерть. Она знала, что это произойдёт. Она уже не была так значима для Волдеморта, как раньше. Хоть её и использовали при каждом удобном случае, хоть она и убивала безжалостно и беспощадно, находясь под Проклятьем Демона, ей всё же удавалось всё чаще вырываться из его оков. Почти в каждом бою она каким-то образом возвращала себе контроль через час или два после начала битвы. И это происходило всегда, когда её либо загоняли в угол члены Ордена, либо держали под остриём палочки. Ещё несколько месяцев назад она бы радовалась, что ей удаётся так часто вырываться из-под действия Проклятия Демона, но то, что девять месяцев назад было благословением, в нынешних обстоятельствах превратилось в чёртово проклятие. Когда это стало происходить всё чаще, Гермиона и Малфой разработали план. Гермиона всегда притворялась, когда ей удавалось высвободиться, делала вид, что всё ещё находится под влиянием Проклятья, атаковала всех, кто был рядом, жестокими, но не смертельными заклинаниями, а потом укрывалась, пряталась и ждала, пока Малфой придёт за ней. Они действовали очень осторожно. Никто из других Пожирателей Смерти, казалось, не замечал этого, кроме Беллатрисы. Уже дважды, в тот самый момент, когда Проклятье отступало, и радужки Гермионы покидала чернь, а к щекам возвращался румянец, Беллатриса замечала это и набрасывала цепи на тело девушки, попутно оглушая её, ещё до того, как Грейнджр успевала до конца разжать кулаки. Дважды Беллатриса замечала, что Гермиона побеждала Проклятье, и дважды Малфою приходилось брать вину на себя. Ему приходилось убеждать Волдеморта, что именно он виновен в том, что Гермионе это удалось, что он позволил себе отвлечься мыслями из-за беспокойства о будущем своего хозяина, от чего действие Проклятия ослабевало. Ему приходилось убеждать Волдеморта в том, что Гермиона была всё ещё полезна для него, и им необходимо сохранить её жизнь. Оба раза Волдеморт, похоже, верил лжи, которую Малфой скармливал ему, и наказывал того «надлежащим образом» – несколькими Круцио. Однако Беллатрису, похоже, это ни разу не убедило. Если бы армия Волдеморта не была такой подавленной, он, вероятно, уже убил бы Гермиону. Её спасало лишь практически полное отсутствие в его рядах талантливых солдат, а Гермиона была одной из самых безжалостных убийц, которых он когда-либо видел. Под действием Проклятия Демона Гермиона была более непредсказуемой, чем Беллатриса, справлялась с летящими в неё заклинаниями лучше Тео и в жестокости могла сравниться с Драко. Волдеморт просто не мог себе позволить потерять её. Во всяком случае, пока что. Но Гермиона была для него не более, чем инструментом. Оружием. Однако всем известно, что даже самое смертоносное оружие в конце концов выбрасывается и модернизируется. Да, дни Грейнджер были сочтены, но она не могла всё бросить. Она не станет так поступать. Каждый раз, когда её мысли сворачивали в этом направлении, она возвращала их на место. Буквально меняла ракурс своего воображения и заставляла придерживаться определённого направления. Вместо беспокойства за предстоящую ей боль от пламени, в котором она будет сгорать заживо, Грейнджер отдавалась искусству: брала в руки кисть и рисовала на стенах поместья замёрзшие озёра и бегущие реки. Вместо размышлений об одинокой загробной жизни, она отдавалась Малфою: часами лежала под ним, на нём, в его объятиях, позволяла ему целовать каждый участок своей кожи, что угодно, пока у неё есть такая возможность. И вместо размышлений о собственной смерти, она отдалась размышлениям о смерти Астории. Если с ней что-нибудь случится, парни сломаются – они не могут её потерять. Они все пережили достаточно боли – их сердечных страданий хватит на всю жизнь вперёд. После всего, что Астория сделала для Ордена, она заслуживала остаться в живых. Гермиона была настроена во что бы то ни стало найти способ спасти Асторию – гриффиндорка проводила каждую свободную минуту в библиотеке Малфоя в поисках лекарств или заклинаний, которые, вероятно, другие упустили. Но как бы отчаянно Грейнджер не избегала размышлений об этом, чёртова мысль находила способ запустить корни в голову гриффиндорки снова и снова. Четыре. Четыре. Четыре. Четыре. Что, чёрт возьми, значила эта четвёрка?! В видениях Блейза она была повсюду. Она неоднократно мелькала между всеми сбывшимися фрагментами его видений, но Гермиона не могла понять, что она означает. Четыре. Четыре. Четыре. Четыре. Четвёртый день недели? Месяц? Или это было связано с другими фрагментами его видения? Могло ли это означать четыре патрона в чёрно-золотом пистолете? Что, если это было связано с другим его предсказанием? Возможно, число четыре связано с увядшими цветами? Было слишком много вариантов и недостающих фрагментов информации, она не могла… — Грейнджер, — услышала она ворчание Малфоя где-то слева от себя. Девушка не могла сказать, откуда именно исходил голос, блондин не был в поле её зрения, по крайней мере в первые несколько секунд. — Прекрати маячить. Ты нервируешь Циссу. Словно поддерживая его, Нарцисса щёлкнула пастью и придвинулась к Гермионе чуть ближе. Девушка на мгновение остановилась, чтобы погладить драконью морду: ладонь будто вибрировала от удовлетворённого мурлыканья зверя. Она нежно гладила тёплую чешую – достаточно долго, чтобы успокоить дракона, а затем опустила руку и снова начала расхаживать взад-вперёд. В аэропорту Ист-Мидлендс было не на что смотреть. Он всё ещё был заброшен. Часть взлётно-посадочной полосы всё ещё была покрыта льдом, и при каждом выдохе Гермиона наблюдала перед собой клубки пара. Гермиона, Малфой и Нарцисса всегда приходили на собрания с Орденом первыми; на этом всегда настаивал Драко. Он считал, что подобным образом перетягивает одеяло на их сторону до прихода Джинни, Флёр и остальных: в случае, если что-то пойдёт не так, Малфой успеет подготовиться, заранее разведав возможные выходы, и составить план побега. На Гермиону это действовало с точностью до наоборот. Во время ожидания пытливый ум девушки всегда брал бразды правления в свои руки. В её голове разворачивались всевозможные варианты развития событий ровно до тех пор, пока не сдавали нервы. Ожидание нервировало её, да так сильно, что ей необходимо было расхаживать по сторонам, дабы выплеснуть хотя бы толику напряжения. — Я маячу, потому что это помогает мне думать, — огрызнулась гриффиндорка по пути к первому терминалу, где развернулась и направилась ко второму в раз так… какой? В четырнадцатый? Пятнадцатый? Кто, чёрт возьми, вообще считает? — Ага, — вздохнул Малфой, — понимаю тебя. Гермиона обернулась на Драко и почувствовала, что завидует ему: парень сидел на старой металлической скамье, закинув ногу на ногу и небрежно положив руки на столешницу, казалось, он был довольно расслаблен, как и дракониха, лежавшая на земле позади него. Самодовольный придурок. Пройдя мимо, Грейнджер едва подавила желание стукнуть его по макушке. — Этим вы с Блейзом похожи. А знаешь, чем ещё вы похожи? — хрипло добавил блондин. — Вы оба сводите меня с ума. Вечно маячите, расхаживаете туда-сюда, по кругу, у меня голова кружится от одного только этого вида. Как вам удаётся сохранить равновесие? Мне этого не понять. Гермиона продолжила расхаживать, но, когда оказалась на одном уровне с Малфоем, вытянула средний палец. Девушка услышала тихий смешок с его стороны. — Грейнджер, подойди и сядь рядом, — сказал Драко, и сразу после этих слов послышался звон его колец о металлическую поверхность — видимо, Малфой похлопал по свободному месту. Гермиона проигнорировала его и продолжила расхаживать. Четыре… Четыре… Четыре… года до окончания войны? Нет, ресурсов Ордена не хватило бы на столько. Четыре… крестража? Чёрт, только бы не это. Ещё четыре Маски Демона? Четыре возможности выбраться назад с того света? Четыре сожжённые до тла базы?! Что?! Что, чёрт возьми, это значило?! Гермиона дошла до второго терминала и уже собиралась развернуться и пойти обратно, когда почувствовала холодные пальцы на своём запястье. Малфой грубым рывком притянул девушку к себе, наклонил голову и коснулся губами мочки её уха, а второй ладонью скользнул вверх по её груди. — Грейнджер, — повторил он, но в этот раз мягче, — сядь рядом со мной. — А может я не хочу? — Хм, — она почувствовала его улыбку у своей щеки, — я всегда могу перекинуть тебя через плечо и усадить рядом с собой сам. Гермиона достаточно сильно толкнула его локтем, чтобы он ослабил свою хватку. Она развернулась лицом к Драко и коснулась ладонями его груди. — Сейчас не время для шуток. — Ты всё ещё переживаешь о видениях Блейза? — Драко выглядел раздражённым. — А ты – нет? — девушка удивлённо вскинула бровь. Блондин пытался скрыть своё волнение, но Гермиона видела его насквозь. Малфой был сегодня напряжён, его радужки стянуло серым цветом, и лишь несколько голубых прожилок рассеивали эти грозовые тучи. Он провёл языком по внутренней стороне щеки и уставился на неё сверху вниз. Она чувствовала, как Драко судорожно сжимает и разжимает кулаки и крутит кольцо большим пальцем на мизинце. — Давай поговорим о чём-нибудь другом. — Хорошо, — согласилась Гермиона. Она позволила ему увести себя обратно к скамейке и села рядом с парнем. Нарцисса подняла голову от земли, когда они подошли, но, убедившись, что Гермиона и Малфой в безопасности и в пределах досягаемости, опустилась снова на пол и закрыла красные глаза. — Что будем делать с Асторией? Её состояние только ухудшается. Малфой посмотрел на неё краем глаза. — Очень наблюдательно. Десять баллов Грифф… не нужно меня бить, Грейнджер. Я просто отметил твою внимательность. — Я серьёзно, — сказала Гермиона. — Что мы будем делать? Ты пробовал слёзы Феникса? — Да. — И? — спросила Гермиона. — А ты как думаешь? Конечно же, это не сработало. Если бы сработало, Малфой, Блейз и Тео выследили бы всех фениксов до единого и мучили бы бедных птиц круглые сутки для бесперебойной поставки слёз. — Никакого эффекта? — Не-а. — Концентрированное заживляющее заклинание? — Оно ничего не дало. — А как насчёт нетрадиционных методов? — Например? — Знаю, это не самый приятный вариант, но как насчёт крови единорога? Тебе не придётся убивать его, просто изъять немного его крови, а потом залечить. Малфой насмешливо приподнял бровь. — Ты правда веришь в то, что Астория согласилась бы выпить кровь единорога? Она даже мяса не ест, вряд ли она сознательно станет пить кровь животного, о котором слушала сказки на ночь, — усмехнулся Малфой. — К тому же, если верить легендам, у любого выпившего кровь единорога вдвойне сократится время жизни; дни Астории и так сочтены, я не хочу поделить это число на два. Мы сделали всё, на что хватило фантазии, испробовали все известные волшебному миру зелья и заклинания, ничто не помогло. Нам не под силу избавиться от её проклятия крови. Гермиона прикусила внутреннюю сторону щеки, обдумывая его слова. Выход должен был существовать. Должно было быть какое-то непонятное зелье или экзотический артефакт, о котором они не знают. Астория не заслуживала смерти. Внезапно Нарцисса оторвала свою огромную голову от земли и уставилась на терминал, в который обычно аппарировал Орден. Зверь угрожающе рыкнул в пустоту, со стороны которой спустя несколько секунд раздался хлопок. Они прибыли. Гермиона и Малфой поднялись на ноги, но спустя добрых тридцать секунд никто так и не вышел из-за угла. — Ну же, Уизелшпиц! — Малфой крикнул. — Выходи, пока мы не состарились. Гермиона толкнула Малфоя локтём и, прищурившись, посмотрела на терминал. Что-то было не так. Флёр и Джинни никогда не мешкали, они всегда действовали быстро и эффективно. Девушки отчётливо понимали всю важность этих переговоров, это было необходимо для победы Ордена, поэтому они ни в коем случае не должны давать Пожирателям смерти шанс выкрыть их. Они не стали бы тратить время впустую. — Кто здесь? — позвала Гермиона, собрав остатки самообладания в попытке скрыть в голосе нарастающую панику. — Джинни, это ты? — Нет. Сердце Гермионы замерло. Нет, это был вовсе не голос Джинни. Это был голос Гарри. Когда он вышел из-за угла, у Гермионы создалось впечатление, будто прошлого года вовсе не было, будто не было последних несколько лет. Отношения между двумя друзьями испортились ещё до того, как Грейнджер попала в плен, они были плохими на протяжении всей войны. Несмотря на всё, что им пришлось пережить вместе, Гарри и Гермиона стали практически чужими друг другу, незнакомцами, но сейчас, когда она увидела его, всё плохое внезапно потеряло смысл и стало совсем не важно. Она видела перед собой не героя войны, не человека, на плечи которого обрушилась вся тяжесть волшебного мира, – она видела своего друга. Гермиона взглянула на Малфоя в непонимании происходящего. Его радужки всё ещё были затянуты серым туманом: Драко был на стороже. Желваки на скулах выдавали напряжение. — Иди, — сказал он, дёрнув подбородком в сторону Гарри. — Иди к нему. Сделав первый шаг, Грейнджер почувствовала, как под ногами задрожала земля – Нарцисса последовала за ней. Гарри напрягся и сжал палочку в руке. Гермиона обернулась. — Всё в порядке, — прошептала она дракону. — Мы можем ему доверять. Нарцисса на мгновение задержала красные глаза на Гермионе и, хоть зверь не отступил назад, но всё же не последовал за девушкой вновь, когда та продолжила идти. Путь до Гарри был медленным и мучительным, Гермиона не торопилась и двигалась очень осторожно. Она знала, что друг не причинит ей вреда, но в последнюю их встречу гриффиндорка чуть не убила его, поэтому не хотела лишний раз рисковать. Ей стоило лишь единожды взглянуть в глаза Гарри, и она сразу поняла, что ей нечего бояться. В его глазах не было страха, обиды или отвращения, которые она совершенно точно заслужила. В его взгляде было лишь тепло и ощущение того, что она – часть его семьи. Нарцисса негромко зашипела, когда Гарри потянулся к Гермионе. Девушка сразу подняла руку, давая драконихе понять, что всё в порядке. Как только Гермиона снова развернулась к Гарри, он обнял её. Друг сжал её в своих объятиях так сильно, будто пытался возместить всё упущенное за этот год разлуки, Грейнджер не смогла сдержать свой порыв и тоже крепко обняла Поттера. До этого момента девушка и понятия не имела о том, как на самом деле соскучилась по другу. Она не хотела отпускать его, но знала, что должна это сделать – предупреждающее рычание дракона, казалось, с каждой секундой становилось всё громче. Гарри отстранился от Грейнджер, но всё ещё сжимал легонько ладонями её предплечья, хотя этого оказалось достаточно для успокоения Нарциссы. — Ты выглядишь… хорошо, — сказал Гарри, отступая назад, чтобы получше рассмотреть подругу. — Выглядишь вполне здоровой. — Да. — Значит, он присматривает за тобой? — Гарри кивнул. — У него имя есть, знаешь ли, — отозвался Малфой. — Чёрт, ты будто в лесу вырос, — по тому, как спокойно звучал его голос, Гермиона догадалась, что Драко обращался скорее к Нарциссе, чем к ней или Гарри. — Никаких манер. — Никогда не думала, что увижу тебя на одном из этих собраний, — быстро сказала Гермиона, пытаясь отмахнуться от язвительного комментария Малфоя. — Я не думала, что Кингсли позволит тебе покинуть базу, чтобы встретиться с… нами. Особенно со мной, после всего, что я сделала. — Он и не позволил, — ответил Гарри. — Он не знает, что я здесь. Гермиона нахмурилась. — Джинни отвлекает его, пока я здесь. Скоро она сама прибудет сюда с Флёр. Я просто… хотел увидеть тебя. — Зачем? — Джинни сказала, что ты в полном порядке. Она сказала, что ты выглядишь… — он на секунду перевёл взгляд на Малфоя, а затем обратно на неё, — счастливой, несмотря на обстоятельства. Я хотел убедиться в этом лично. — Похоже, ты удивлён этим, Поттер, — сказал Малфой. Гарри снова взглянул на блондина через плечо Гермионы. — Да, ты не ошибся. Я удивлён тем фактом, что она может быть счастлива, живя в твоём поместье. Даже после всего, через что ты заставил её пройти, Малфой.  Земля под ногами сильно задрожала, и Гермиона поняла, что Малфой и Нарцисса двинулись в их направлении. Девушка развернулась и упёрлась руками в грудь Малфоя. Гермиона хотела, чтобы между Драко и Гарри сохранилась определённая дистанция, так как её друг без сомнений бы бросил что-то слизеринцу, а в последнее время сложилась совершенно отвратительная тенденция – все, кто говорил что-то, что не понравилось бы Драко, тут же оказывались в гробу. — Не надо, — сказала она, встретив ледяной взгляд. — Оставь его. Драко посмотрел на неё сверху вниз, ноздри парня раздувались от злости. В конце концов, он разжал челюсть и выдохнул. — Хорошо. Нарцисса угрожающе зарычала за спиной Малфоя; зверь не успел определиться, что именно чувствует к новоприбывшему. Когда пасть дракона раскрылась, Гарри благоразумно отошёл от Гермионы и Малфоя. Грейнджер сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и снова повернулась к Гарри. — Я понимаю, что вы двое никогда не поладите, но, Гарри, если ты ещё раз сделаешь подобное замечание, я уйду. На этот раз нахмурился Поттер. — Я знаю, что со стороны все поступки Драко выглядят ужасно. Я не слепая и знаю, что он делал кошмарные вещи, но поверь мне: абсолютно каждый его поступок был совершён из любви к своей семье, — Гермиона тщательно подбирала каждое слово. Она знала самого Гарри. Девушка знала его ценности и весь список важных для него вещей, поэтому чётко осознавала, что если он и способен что-то понять  (возможно, это единственное, в чём они с Малфоем когда-либо могли сойтись во мнениях), так это силу любви и то, как она может повлиять на человека. Насмешливый взгляд Гарри метался от Гермионы к Драко и иногда к её ладони, лежавшей на груди блондина. Через минуту он улыбнулся. — Похоже, Джинни была права и в этом. — В чём этом права? — огрызнулся Малфой. — Да так, — сказал Гарри, усмехнувшись про себя и слегка покачав головой. Он засучил рукава пиджака и проверил время, после чего снова поднял взгляд. — Джинни не может отвлекать Кингсли слишком долго. Я хотел сообщить тебе лично: он хочет, чтобы мы сдвинули план с мёртвой точки. Гермиона почувствовала, как тело Малфоя напряглось под её рукой. — На сколько? — хриплым голосом спросил блондин. Гарри нервно посмотрел на них обоих, прежде чем ответить. — Он хочет заполучить медальон к концу марта. Несмотря на то, что Гермиона, казалось, потеряла дар речи, Малфою не составило труда обрести свой. — Ну конечно, блять, хочет! — он горько и обиженно рассмеялся. — Давно пора, чёрт возьми, я всё думал, когда же он осмелится сделать свой ход. Гермиона нахмурилась. Она опустила руку и уставилась на него снизу вверх. — Ты говоришь так, будто не удивлён. — Удивлён? А чему тут удивляться? Тому, что Кингсли наплевать на мою семью? Или тому, что, получив медальон, он сможет разоблачить нас как шпионов? Нет, конечно, ему наплевать. Он считает нас расходным материалом, отбросами, Пожирателями Смерти, выбравшими не ту сторону и заслуживающими всё, что их ждёт. — Это не имеет никакого отношения к твоей семье, — возразил Гарри. — Ты знаешь, что у одного из наших провидцев было то же видение, что и у Блейза, и слишком многое из этого видения сбылось. Это заставляет Кингсли нервничать, и, честно говоря, меня тоже. Нам нужно уничтожить ещё один крестраж. Мы не можем больше ждать. — Ты понимаешь, что стащить медальон – опасная задача для нас? — Малфой фыркнул. Гарри заколебался, прежде чем ответить. — Да. — Вероятность того, что кто-то заметит нас за кражей, очень высока. И если это произойдёт, то план провалится, и вся моя семья окажется в опасности. — Мне очень жаль, я голосовал против, но Кингсли настойчив, — сказал Гарри. — Вы делаете потрясающую работу по уничтожению армии Волдеморта, и мы так благодарны вам и вашей семье за это, но мы тоже теряем людей. У нас осталось не так много солдат, маггловские армии почти полностью истощены. Орден долго не протянет. Нам нужно уничтожить ещё один крестраж и сделать это нужно сейчас. Гарри был не против поставить на кон собственную жизнь, но играть с чужими жизнями он больше не мог. То, что Поттер обратился к Малфою, значило, что положение Ордена хуже, чем предполагала Гермиона. Но Драко услышал достаточно. Не говоря больше ни слова, он щёлкнул пальцами, и Нарцисса опустила тело на землю, чтобы он мог сесть на неё. Дракониха не сводила глаз с Гарри и шипела, пока Малфой взбирался ей на спину. — Что ты делаешь? — спросила Гермиона. — Разве мы не дождёмся Джинни? — А какой в этом, чёрт возьми, смысл? — огрызнулся Малфой, устраиваясь на спине Нарциссы. — Шрамоголовый рассказал нам всё, что нужно, и нам понадобится каждая оставшаяся чёртова секунда на планирование этого дерьма. — Он провёл пальцами по волосам и протянул ей руку. — Пошли. Нам нужно домой. Он был прав. Перед ними стояла невыполнимая задача и на её выполнение было критически мало времени. Она вздохнула и кивнула Гарри на прощание. Гермиона повернулась, чтобы взять Малфоя за руку и сесть на спину Нарциссы. — Гермиона, — окликнул Гарри. — Ещё кое-что. Подруга оглянулась и увидела, как гриффиндорец сунул руку в карман и достал из него небольшой сложенный листок. Он тепло улыбнулся ей и протянул бумажку. Когда она развернула записку, у Гермионы защемило в сердце. На сложенном листочке был детский рисунок. Она опознала двух маленьких авторов картины ещё до того, как увидела неаккуратную подпись. Гермиона узнала технику рисования, так как она представляла собой неотработанную версию собственной: девушке был знаком каждый мазочек на веточках деревьев в нарисованном лесу, потому что она сама научила этому маленьких художников. — Роза и Фред нарисовали это для тебя, — улыбку Гарри было слышно даже в голосе. — Они скучают по своей тётушке Мионе.