Астра

Цинцю никогда не был слабым. Разве способен слабый росток пробиться через укрытую камнем землю? Он был намного решительнее окружавших его существ, смело называвших себя людьми. Нисколько не гнушаясь и не обманываясь своей липкой и лживой гуманностью, Цинцю выкалывал обидчику глаз, ставил подножку одноногому, бил мужчину в пах. К чему враньё перед самим собой? К чему слабость, когда защитников рядом с тобой нет? У всех есть слабое место, и Цинцю всегда умел его находить. Найти его в себе было не так сложно, но признать его он не готов даже сейчас, очевидно, находясь на пороге смерти. Смерть представлялась несколько иначе, более мрачно. Будто тебя накрывают мешком, а дальше удушающая темнота, в которой слышно лишь твоё тяжёлое дыхание, что с каждой минутой все реже и реже. Видимо, он ошибся? Смерть была к нему излишне нежна, баюкая, как ни одна любящая мать, столь желанного ребёнка. Был ли он столь желанным для смерти? Несмотря на грязь, в которой он был рождён, которой по детской глупости позволил проникнуть так глубоко в себя, запачкать собой от пят до ушей, сохранив одну лишь макушку, Цинцю был размеренным человеком. Как поблёскивающий со дна камушек, он медленно, осматриваясь, следовал за течением реки, иногда застревая на одном месте, поудобнее устраиваясь и молча любуясь происходящим вокруг. За свою жизнь он видел многое, неудивительно, что его, медленно, крошечной свечой, угасающий мозг, сумел создать настолько красочное, пестрящее разнообразием цвета, видение собственной хижины, украшенной цветами. Пышные бутоны с, совершенно чуждыми им, длинными, удушливыми стеблями, что как нить, на шее висельника, стягивали дом, казалось бы и вправду ужимая его. У входа сидел паршивый пёс, сам на себя не похожий, слишком уж румый лицом, круглым, словно лунный диск. Не раз Цинцю краем уха слышал, что Бинхе вновь не удалось попасть за стол, забитый в угол, он не вставал до самой ночи. Пёс вызывал в нем ненависть одним лишь своим видом, приближаясь, он давил его своим присутствием, будто юную девушку, казалось бы подбирая его под себя, несмотря на юный возраст. Мерзкий паршивый пёс. Цинцю многим пожертвовал, многое отдал, только бы добраться до силы, способной оградить его от любого, кто посмеет замахнуться на него. Бинхе же просто родился, впитав в себя силу родителей, грозясь в будущем растоптать Цинцю. Бинхе родился везучим. Цинцю повезло, что он родился. Презрение и ненависть почти и не скрывались, кривя и уродуя красивые черты лица, стоило псу оказаться в поле зрения. Отсюда и загадка: Что пёс делает у его дома? Астры, обвившие дом, использовались для защиты, однако Цинцю они привлекали больше своей нежной, беззащитной красотой. Видеть свой дом таким было даже приятно. Видеть пса на страже было неприятно. Он и в самом деле, будто охранял что-то. Или кого-то. Держась ровно, он смиренно смотрел в пол, будто статуя. Казалось, что и в самом деле каменный. Пока он не обратил свой взгляд на Цинцю. — Учитель, как вы проскочили мимо меня?