loosing

      Улицы города утопали во мраке. Здесь, в самом преступном районе, не горели даже фонари. Казалось, что даже воздух тут пропитан кровью и смертью. Бан Чан почти никогда не заглядывал сюда добровольно, лишь по долгу службы. Ему часто приходилось выезжать на места преступления, и поскольку он и его команда уже несколько месяцев пытались поймать одну криминальную группировку, он часто появлялся здесь, чтобы рассмотреть очередной труп.       Однако ему нечего было здесь делать одному в час ночи, особенно без подкрепления. Но очередная зацепка привела его к человеку, которого можно было найти только здесь и за которым Бан Чан сейчас шёл. Он знал, что она заметила его ещё два квартала назад, но они оба делали вид, будто другой об этом не знает.       Бан Чан не сводил с неё взгляда, умудряясь одновременно следить за происходящим вокруг. Но было тихо. И даже если бы кто-нибудь попытался напасть на него, его пистолет был заряжен и крепко держался на поясе.       Фигура спереди резко повернула вправо, и Бан Чан тут же последовал за ней. В следующую секунду его прижали к грязной стене, чего он и ждал. Это было в её стиле.       — Что тут забыл большой и злой полицейский? Не самое подходящее место для служителя закона, — раздался хриплый шёпот перед Бан Чаном.       — И тебе здравствуй, Аран, — совершенно невозмутимо произнёс он. Его глаза рассматривали еле видневшееся в темноте лицо. Она почти не изменилась, хотя он и не видел её уже несколько лет. Лишь новый, небольшой шрам виднелся рядом с тонкими губами. Тёмные глаза смотрели всё с таким же вызовом, как в приюте, но ещё не успели ожесточиться, видя многочисленные ужасы преступного мира, частью которого стали.       — Так что ты тут делаешь, Чан? — уже расслабленнее сказала Аран. Она с любопытством смотрела на Бан Чана, будто пытаясь решить для себя какую-то разгадку.       — Я хотел спросить кое-что насчёт Тигровых лилий, — не стараясь даже оттянуть время правды, произнёс Чан.       — Всегда такой деловой, — усмехнулась Аран, будто ей и вправду было весело.       — Перестань притворяться, Аран.       Улыбка поблекла на губах девушки. Словно она наконец осознала с кем говорит.       — Просто ответь на один вопрос, — начал Бан Чан, поддаваясь чуть вперёд. — Ты с ними?       Аран отошла чуть назад, смотря куда-то в сторону. Чан видел, что она обдумывает его слова и действия.       — Я слишком мелкая сошка, чтобы быть с ними.       Чан услышал повиснувшее в воздухе «но».       — Но я работаю на тех, кто воюет с ними. На улицах неспокойно, Чан, тебе надо быть осторожнее.       В следующую секунду уже Чан прижал Аран к стене. На мгновение её глаза расширились, но она знала, что Бан Чан не причинит ей вреда. Только не ей.       — Пожалуйста, — судорожно произнёс он, — умоляю тебя, не вмешивайся во всё это. Ты не должна пострадать.       Грустная улыбка на секунду появилась на лице Аран, и Бан Чан был готов поклясться, что в её глазах блеснули слёзы, которых он не видел ни разу за все годы, что знал её. Даже в приюте, когда её избивали смотрители, она не плакала. И оттого Чану захотелось защитить её ещё сильнее.       — Зачем тебе беспокоиться обо мне?       — Потому что я люблю тебя, — без раздумий сказал Чан. — Потому что у меня нет никого дороже тебя. И плевать, что мы не разговаривали уже пять лет. Я хочу помочь тебе.       — Слишком поздно, — прошептала Аран. — Мы по разные стороны баррикад, Чанни, и мне уже не выбрать другую жизнь.       — Это не так, — в голосе Чана послышались слёзы. — Пойдём со мной, и мы начнём новую жизнь вместе.       Аран внимательно смотрела на него, будто пытаясь распознать неискренность в его словах. Но там были лишь любовь и забота. Лицо Арана исказилось от боли.       — Мне так жаль, — сдавленно сказала Аран, — мне жаль, что я не могу согласиться. Мне жаль, что наши пути разошлись. Мне жаль, что мы выросли в приюте. Мне жаль, что я стала преступницей, а ты полицейским.       Рука Чана взметнулась к щеке Аран и стёрла скатившуюся слезу. Он чувствовал тепло её кожи, пальцами касался мягких волос, и, казалось, он снова в приюте, прячется с ней от других, жестоких детей. Но они сами уже не были детьми. И жизнь стала ещё более жестокой к ним.       — И мне жаль, что я не могу перестать любить тебя.       С этими словами Аран оттолкнула от себя Чана и отошла в сторону. С её лица стёрлись все эмоции, выдающие её настоящие чувства.       — Держись подальше от всего этого, Бан Чан. Скоро тут станет очень жарко.       В следующий миг Аран уже скрылась в темноте, и Чан не последовал за ней. Он смотрел на место, где она только что стояла, и с его губ сорвался тихий шёпот:       — Мне тоже жаль, Аран.

***

Флешбек       Бан Чан сидит на ступеньках и смотрит на собственные пальцы. Рядом никого, потому что все обедают в столовой. Смотрители, наверное, обыскались его и уже придумывают новое наказание, но ему всё равно. Через несколько дней ему будет 7, а это значит, что ещё через несколько лет он сможет уйти отсюда.       — Чанни, вот ты где!       Перед Чаном появилось улыбающееся лицо Аран, его лучшей подруги.       — Тебя там все обыскались. Но я знала, что я найду тебя раньше!       — Тебя ведь тоже теперь накажут, — уныло сказал Чан.       — И что? — фыркнула Аран и тут же сменила тему. — А что ты делал?       Бан Чан вздохнул. Сегодня ему было очень грустно.       — Считал, сколько ещё нам осталось тут жить. Не хочу больше праздновать тут день рождение.       Аран засмеялась и накинулась с объятиями на мальчика.       — Не волнуйся, Чанни, вот через 20 лет мы отпразднуем твой день рождения далеко-далеко отсюда и купим самый большой торт, который сможем найти.       — Обещаешь? — уже улыбаясь спросил Чан.       — Обещаю.

***       В участке сегодня было ужасно душно, и от этого Бан Чану ещё меньше хотелось писать отчёт. К тому же, его мысли крутились вокруг встречи с Аран. Прошло три дня, а он всё ещё не знал, правильно ли поступил, когда отпустил её. Возможно, стоило настоять на своём. Но он знал Аран, и знал, какой упрямой она может быть. Но в то же время он знал, что преступный мир не для неё, и хотел помочь ей.       — Эй, Чан! — раздался голос Ли Минхо, его помощника. — Там Лилии снова дали о себе знать.       — Что там? — нахмурился Чан, откладывая в сторону отчёт.       — Оставили очередное послание. Труп и рядом лилия. Надо ехать.       Чан вздохнул. Дело Тигровых лилий доставляло ему много проблем уже который месяц, и это было уже третьим убийством за две недели. Однако всё, что угодно, было лучше ненавистного отчёта, поэтому уже через пять минут они с Минхо ехали в машине на место преступления.       — Уже решил как будешь праздновать день рождение? Парни, кажется, хотели что-то устроить, но я не смог их расколоть, — сказал Минхо.       — Только не это, — застонал Бан Чан. — У меня ни малейшего желания что-либо праздновать, так что передай им это.       — Как скажешь, — усмехнулся Ли.       Бан Чан смотрела в окно на улицы, по которым только три дня назад ночью крался как какой-то преступник. Теперь он снова здесь, но уже в полицейской униформе. Минхо остановил машину у моста и заглушил двигатель.       — Тело выловили из реки? — спросил Чан, когда они спускались по ступенькам, ведущим к берегу.       — Нет, — покачал головой Минхо, — нашли у колонны.       На месте уже были несколько полицейских, успевших оцепить территорию. Чан и Минхо прошли через ленту и подошли к телу.       Это была девушка. Длинные волосы скрывали лицо, но белая рубашка, окрашенная кровью, свидетельствовала, что ей перерезали горло. Руки безвольно были раскинуты в разные стороны. На её коленях лежал уже увядший цветок лилии.       — Здравствуй, капитан, — сказал подошедший Хан Джисон, который патрулировал этой ночью в этом районе. — Труп нашли около пяти утра, какая-то парочка была на романтическом свидании. Наткнулись. Тело пока не опознано, но, возможно, она тоже была из какой-то преступной группировки. Рядом нашли пистолет и окровавленный нож. Сегодня проверят отпечатки.       Чан слушал, но голос Джисона как будто доносился откуда-то издалека. В ушах стоял шум. Всё вокруг потеряло свои очертания кроме тела, прислонённого к колонне. Чан сделал ещё один шаг и отчётливее разглядел область рта, не прикрытую волосами. Он увидел безжизненные тонкие губы. И небольшой шрам в уголке.       Перед ним была Аран.       Чан не понял как упал на колени. Не почувствовал, как его подхватили чьи-то руки. Не услышал голоса, зовущие его. Он мог видеть только Аран. Мёртвую Аран. Он откинул от себя державшие его руки и подполз ближе к ней. Его собственные руки медленно откинули с лица девушки волосы. Не было сомнений. Это была Аран. С закрытыми глазами и безжизненным, чуть посеревшим лицом. И распоротым горлом.       — Нет…       Слёзы текли из глаза Чана, когда он прижимал к себе тело Аран. Кажется, он кричал. Кажется, кто-то пытался отнять у него Аран. Но он держал её ещё крепче, надеясь вернуть её к жизни.       Аран больше не было. Её убили здесь, и она была совсем одна.       Кажется, Чан умер вместе с ней.

***

      Бан Кристофер Чан погиб в возрасте 26-и лет при исполнении обязанностей и был посмертно награждён за героизм и отвагу.