*°°°*
Облетело Чюдо в Корпусе, уныло чахня: многие безуспешно боролись с червяками у корней. Тщетно. — Бесполезно. Жонсьера провожали взглядом, точнее провожали его оставшийся эхом комментарий. — Без него бесполезно. Да. Именно Фарук ухаживал за растением, наверное, он же и притащил неизвестное науке, необычное, странное. Казалось, вместе с Чюдом уходит история, эра, эпоха: даже дурацкая дизайнерская стена не так раздражает, пыль под ногами скрипит, на ботинках последний оранжевый листик; с маленькими такими дырочками, покрывшимися плотной коричневой корочкой. Сослуживцы и коллеги вздыхают — многие уважали, ценили за ум, профессионализм, честность, характер. Им нечего говорить. Обоюдно. Коридоры привычны. Переговорная капелланов. — У вас что-то на глазах, месье Жонсьер? — спросил какой-то кудрявый блондин с пышными усами. — Отчёты... — Марк его почти не слушал, в отражении на стольном стекле увидев, что то были слёзы. Он проморгался. Чего? — Чего, простите, месье Адель, прослушал... Но концентрироваться на делах, когда...когда ты даже не чувствуешь кожу в некоторых местах, несколько трудно. Лучше побыстрее закончить.*°°°*
Мне нужен экзорцист
Они жили недолго, но счастливо
Язык книг
Январь не без магии
Лил дождь. Марк не помнил откуда песня и кто автор, может...сам Фарук: тогда сопровождающий его, дело плёвое и лёгкое, сидели в стоящей машине, ждали, пока зарядится (какая жалость все гибридные до них разобрали). Музыка в голове царапала сердце: начало...начало чего? Их странных отношений — грубых, болезненных, сугубо мужских и отдающих фетишем «начальник-подчинённый», настолько всё сложно, сыро и муторно: с неба снова обрушивался ледяной, странный для почти лета, ливень. Лужи достигали полуметра в глубину, не залить бы ботинки. Раньше бы Марк возмущался, мол налоги куда деваются, мол ироды и безрукие кривозадницы, сейчас ему абсолютно плевать, как той туче, что кидает крупные капли, похожие больше на крылья бабочек. — Такая ерунда в голову лезет, — они поцеловались только в Лаграссе, вернее «после него», впечатываясь в друг друга пока никто не видит и резко переходя к крутому, как прыжок со скалы в бездну, минету да грубым (остервенелым) ласкам; целовались и в машине, пока Рид спала, трахались в Инквизиции, КС, какой-то квартире, лесу и им мало, было мало, постепенно сбавились обороты, лавируя между чувствами и случайными обещаниями, появилась нежность и какой-то (двойственный) быт. — Дрянь. Энергетик, купленный в Термитнике и вправду был редкостной дрянью с привкусом калёного железа и ржавчины, на языке осталась окалина: так надо, отрезвить и наставить, встряхнуться.*°°°*
Глупая переписка
Под одним зонтиком
Ты ещё не устал от меня?
Дождь и чашка чая с лимоном
«До» Лаграсса только неслучайные касания, тонкий обольстительный юмор, молчаливые подколки, флирт с привкусом кислинки во рту и декалитрами чёрного крепкого чая, может, пара напёрсточков коньячку и струнная музыка: душа гитар — отец риффов, мать табов, родные края аккордов. Сквозь режущие сантименты вспоминаются руки Фарука на грифе, перебирающие струны; улыбка (в симфонии общей безэмоциональности) прорезает спокойное лицо Марка, губы в прискорбии складывается в оскал боли и раздирающей липкой безнадёжности, часы в кабинете бьют: БОМ-БОМ-БОМ, давно и Иво, и Баретти с Вейсс просят снять их. Стук. — Входите! Вороны каркают тише, чем он сейчас говорит. — Рид, чего вам? Вызывает, сейчас буду, — хотел спросить про секретаря, но вспомнил, что и она пострадала, на столе кофе, — спасибо...чего вы, Рид, там бормочете?! Не занимайте моё время! Рид! Рид, что... Лу смотрела куда угодно, но только не на него: на часы, стену, пол, стол. И молчала. — Вы решили, что ВИНОВАТЫ, — сочувствие лавиной, ураганом, диким и дьявольским бешеным штормом ломает предательскую стену, голос, всегда строгий, на секунду-мгновение меняет тон, — Рид...Лу, сядь, сядь пожалуйста...не говори, если не можешь. Просто посиди, помолчи, помяни Фарука... На имени искрит и рвётся на куски, в клочья. И Рид всё понимает. Как есть, говоря одну единственную, но вышибающую дух фразу...*°°°*
Завтра никогда не наступит
Жизнь через стекло твоих очков
Верно ли это?
Воображаемый друг
«но вышибающую дух фразу...»
— Наверное, так же, если Иво не будет... — Марк слышит приближение треска как от близкой грозы, когда не успеваешь сосчитать даже до «и», тело бьёт дрожь, а плечи сотрясаются; он закусывает губу, пытаясь прийти в себя, ему ещё работать, дела. Остановиться бы: трудно. Слова Лу не идут с головы, со смертью Фарука... — Со СМЕРТЬЮ, чёрт возьми, — слёзы снова как не свои, безэмоциональность берёт верх, выворачивая ощущения до простого скрежета, царапания кожи вокруг глаз, — мы переступили красную линию: игра началась.*°°°*