Почему?

Здесь сыро. Неприятно. В каком месте они вообще пересеклись.. Почему вдруг открылась погоня? Неизвестно. Лоренс вжимается спиной в стену, сползая на пол. Больше выхода нет. Он попал в ловушку.. Звук приближающихся шагов только больше нагонял ужаса. Не уж-то, именно здесь ему суждено умереть? И от таких дорогих ему рук... — Д-дейв? Его взгляд, устремлённый на возвышающуюся над ним фигуру, полны страха и отчаянья, а в конечностях чувствуется дрожь. Сейчас на него наведут прицел пистолета, и.. — Ты же не думал, что я остановлюсь только на Инспекторе, Лоренс? /b> Блондин замирает. Как он сказал... <b>Инспекторе? Он слышал мельком от кого-то, что его святыня, дитя света, его «особенности» и Войда связывает пару, весьма, неприличных ситуаций. О которых, вообще-то не следовало говорить священном месте. Но, неужто это всё правда, и на самом деле, это такая.. Ролевая игра? — Ох... Вау. Детя света.. Если его святыня так хочет, то он будет играть по его правилам. Одна лишь мысль, что может происходить дальше, являлась грешной. — И что же ты.. Собираешься со мной сделать? Лоренс хотел знать ответ, но одновременно не хотел. Всё это неправильно.. Грешно. Но, запретный плод всегда был сладок. И сейчас он готов поддаться на эти искушение.. Лишь бы случилось то, что произносить неприлично. Былого страха уже не найти. Его сменило куда более пылающее чувство.. Жажда чего-то нового, неизведанного. Смущение, что застилает щеки пунцовым оттенком. Священник выжидает чужих слов. — Хаха, Лоренс, я пошутил. Клянусь что и пальцем тебя не трону! Дитя света смеется. Это всё было.. Лишь невинной шуткой? Без того подтекста, что в нём смог увидеть Лоренс? Как неловко. Повестись на то, что даже тебе не предлогали. Но на что были надежды? Его святыня чиста, слишком невинно. Блондина охмурили подлые слушки, которые развили их ненавистники.. — Почему нет? Так просто смириться сложно. Казалось, что вот, в его руках будет то, о чем и мечтать нельзя, но это оказалось лишь бурной игрой разума.. — Я слишком уважаю тебя, Лоренс! И даже не подумал навредить. Смиряясь, священник наконец поднимается с пыльного, грязного бетона. Веся одежда, наверное, ни к чёрту. Но ко всей этой непонятной, размытой ситуации, слова дитя света его очень тронули. В этот момент, он дал себе клятву, что больше не собьётся с пути, не позволит грязным слухам одурманить его. Он будет вести свою святыню по верному пути, не позволит сбиться ни ему, ни себе.

До самого конца, он будет с ним.