Зеркало соулмейта

Из них двоих Зеркало досталось Хуа Чэну — то самое Зеркало, что положено в паре лишь одному, чтобы найти свою родственную душу. Это была великая удача. С малых лет Хуа Чэн не расставался со своим карманным помощником, то и дело обращаясь к нему. Конечно, ребенком он не мог отправиться в путешествие и объехать весь свет в поисках своей судьбы, но по-детски наивно надеялся: вдруг судьба окажется рядом? Когда родители снова надолго уходили, оставляя его одного в темной комнате, Хуа Чэн трепетно брал Зеркало в крохотные ладони. Взволнованно, будто в первый раз, он просил тихим голосом: — Пожалуйста, покажи мне мою родственную душу. На лице шестилетнего Хуа Чэна расцветала счастливая улыбка, когда перед ним возникало чужое лицо, всегда кроткое и ласковое. Мальчик выглядел его ровесником, но комната его была озарена теплым светом, а на полках стояли книжки в красивых обложках. Хуа Чэну чуждо было чувство зависти. Каждый вечер он завороженно смотрел, как его судьба увлеченно читает, водя пальцем по строчкам, разыгрывает смешные сценки между игрушками и обнимает родителей, прежде чем лечь спать. И тогда пустая квартира казалась не такой холодной. Зеркало никогда не отказывало своему хозяину в просьбе. Это был добрый знак: даже ребенок знал, что Зеркало не сможет показать того, кто закрыл свою душу от мира. Такое случалось, если обладатель Зеркала слишком долго искал свою пару, которая могла отчаяться в своем ожидании. Такой была история родителей Хуа Чэна, в которой Зеркало в итоге было разбито и выброшено, а узы брака скрепили чужих по сердцу людей. Ужаснее подобной судьбы трудно было вообразить. Но Хуа Чэн верил: с ним будет иначе, ведь мальчик проявлялся в Зеркале по первому зову. Его дни были совсем не похожи на дни Хуа Чэна. Он лакомился сладостями, играл с друзьями в мяч и всегда сиял улыбкой, на которую невозможно было не ответить. Хуа Чэн улыбался, даже зная, что мальчик не видит его, а порой и говорил с ним. Больше говорить ему было не с кем.

***

Ему было десять, когда отец впервые поднял на него руку. — Иногда я переживаю, что совсем никому не нужен, — прошептал он однажды Зеркалу, свернувшись калачиком на постели и зажимая ноющий от удара бок. — Но я мечтаю однажды стать нужным тебе. Ты мне веришь, правда? Мальчик в отражении прилежно учил уроки, переписывая задание с учебника и от усердия смешно высунув кончик языка. Однако после слов Хуа Чэна он вдруг поднял голову и нахмурился, будто прислушиваясь. Голова с очаровательным хвостиком на макушке повертелась в разные стороны. Сердце Хуа Чэна подпрыгнуло в груди. — Ты меня слышишь? Мальчик нахмурился ещё напряжённее. Он поднялся из-за стола и вышел из своей комнаты. Зеркало показало затаившему дыхание Хуа Чэну, как маленькая фигурка проскакала по длинной лестнице огромного особняка и хлопнула дверью.За ней было темно, но фонарь над крыльцом выхватил из ночи силуэт мальчика, который опустился на землю перед большой картонной коробкой. Из нее высунулся щенок и робко вильнул хвостом. Зеркало не передало звук, но Хуа Чэн догадался, что именно скулеж привлек внимание его пары. На мгновение он почувствовал себя глупо, поверив в чудо и понадеявшись, будто его и вправду могли услышать. Но мальчик с ласковой улыбкой погладил щенка по ушам и поманил за собой в дом, нисколько не колеблясь. Хуа Чэн шмыгнул носом и улыбнулся. Ему никогда не хотелось ничего настолько сильно, как оказаться этим щенком. Но доброта его пары, даже проявленная к кому-то другому, была подобна лекарству от любой горечи. Хуа Чэну показалось, будто в его никчемной жизни из грязи и мусора вдруг расцвел прекрасный цветок.

***

Он находил утешение в любовании им изо дня в день, и глубокое волнение захватывало его наравне с восхищением. Хуа Чэн в свои четырнадцать совсем не полагал себя красавцем и не блистал успехами в учебе. Однако если он и мог чем-то похвастаться, то упорством. Перед его глазами был идеал — великодушный и отзывчивый, мягко улыбающийся своим друзьям и всегда готовый протянуть им свою порцию обеда. Хуа Чэн украдкой видел в отражении зеркала, как его пару нахваливают преподаватели и родители — и с искренней радостью мешался страх. Приятно ли будет однажды увидеть его столь чистому сердцем человеку? Сумеет ли Хуа Чэн хотя бы поддержать беседу на должном уровне? Нуждается ли его пара в том, чтобы быть найденным — или же он из тех, кто отказался от традиций Зеркала и ищет иной судьбы? Ответа не было.

***

Подперев рукой щеку, Хуа Чэн листал список приглашений от лучших университетов, но взгляд юноши оставался мрачен. Порой рука его тянулась к Зеркалу, а после повисала безвольной плетью. В пустой раме отражался только потолок да прядь волос самого Хуа Чэна. Его пара исчезла несколько месяцев назад. Хуа Чэн был растерян, встревожен и зол. Он догадывался о причине возникшей проблемы: не иначе как виноват тот новый школьный преподаватель, долгое время оказывающий повышенное внимание его паре. Эффектный дорогой костюм и ласковая улыбка могли бы обмануть кого угодно, но глаза этого мужчины были ледяными даже в немом Зеркале. Хуа Чэн помнил, как нехорошее предчувствие заставляло его проверять отражение каждый час. Пока не оправдалось. Отчего-то Хуа Чэн не сомневался, что его родственная душа жива — будь иначе, он бы непременно почувствовал. А значит, случилось нечто ужасное, заперевшее, ограничившее сознание этого лучика света. Его лучика света, продолжавшего направлять Хуа Чэна даже сейчас. Выдающиеся успехи в учебе, грандиозное окончание школы, шквал восторженных поклонников и начало карьеры в модельном агентстве — Хуа Чэн добивался каждой из своих целей, и хотя ни одна не приносила ему удовлетворения, он чувствовал себя чуть более достойным своей пары. Он верил в ее возвращение, как веруют в бога. И ждал, бережно храня Зеркало под рукой.

***

Зеркало ожило, когда ему исполнилось двадцать пять, и Хуа Чэн испытал облегчение пополам с болью при виде того, кто все это время был ему компасом в самых жестоких штормах. Перед ним был тот, кого долго и изощрённо ломали, играючи завязывая нервы узлами и пронзая мечами хрупкое доверие. Но тень прежней улыбки вновь появилась на знакомом лице, снова обращенном к Хуа Чэну. И это придавало сил.

***

Хуа Чэн отметил свой двадцать седьмой день рождения, когда произошло нечто из ряда вон выходящее: он впервые увидел свою пару обнаженной. До сих пор Зеркало по непонятной причине деликатно скрадывало подробности чужой интимной жизни. Однако этим вечером оно переменило мнение. Хуа Чэн собирался укладываться спать и повернул к себе стекло, уже лёжа в постели. Увиденное выбило сонливость, словно ледяной душ. Это и был душ — Хуа Чэн явственно мог рассмотреть потоки воды, стекающие по подтянутому телу и очерчивающие рельеф мышц. Не в силах отвести взгляд в неясном оцепенении, он смотрел на сильные руки и крепкие бедра в белоснежных разводах пены. Новое чувство, гораздо жарче чего-то привычного, разрасталось в теле Хуа Чэна алым пожаром. Он много раз думал об их встрече. Представлял, как будет готовить своей паре завтрак в постель, согревать в своих объятиях и укрывать от дождя под одним зонтом на двоих. Как будет беседовать обо всем на свете и расскажет о своих чувствах, как поможет узнать себя в ответ. Но подобное... Он никогда не думал об этом а теперь не мог думать ни о чем другом. Хуа Чэн рвано выдохнул, беспомощно вплетая пальцы в свои волосы, и перевернул Зеркало стеклом вниз. Сгорая со стыда, он с головой накрылся одеялом, оставаясь наедине с собственными жаркими мыслями.

***

Ездить на метро Хуа Чэну нравилось — что в пятнадцать лет, что в тридцать. Было в этом что-то особенно приятное, окрашенное детской мечтой оказаться в грохочущем вагоне и оказаться далеко-далеко от дома. В офис он на правах начальника мог приезжать в любое время и любым видом транспорта. Хуа Чэн выбирал метро в час пик, ненадолго ныряя в мир забавно-суетливых людей, наблюдая за их жизнями в миниатюре одной поездки. Замечая влюбленные пары, он порой задавался вопросом: не Зеркало ли свело их? С каждым годом все больше людей избавлялись от древнего обычая следования за отражением и предпочитали выбирать свой путь сами. Хуа Чэн уважал их решение несмотря на то, что всюду носил Зеркало с собой.Он не знал, сумел бы он ждать свою пару, не обладая Зеркалом. Традиция поиска и ожидания ясно обнажала ценность доверия друг другу и являлась ключом к осознанному решению прикладывать усилия для стремления друг к другу. Хуа Чэн прикладывал. Хуа Чэн доверял. Но за все эти годы он так и не сумел отыскать свою родственную душу, словно Зеркало нарочно путало его, смазывая надписи-подсказки в отражении или внезапно искажая пейзажи чужих улиц. Хуа Чэн все чаще приходил к выводу, что все это — не что иное как игра на жажде любви, присущей всем людям, и попытка занять их вечной погоней за обещанным счастьем. И все же были те, кто соглашался на правила. Хуа Чэн видел их: целые группы подростков с Зеркалами. В глаза сразу бросались разнообразные чехлы и сумки, словно для обычных модных аксессуаров. Кто-то даже украшал свое Зеркало тематическими наклейками. Но все они сходились в одном — в желании сохранить в тайне свои свидания. Отворачиваясь друг от друга, каждый глядел в свое Зеркало, улыбаясь или хмурясь. Для кого-то отражение казалось комедийным сериалом, а кто-то будто листал сводку новостей. Глядя на них, Хуа Чэн невольно тронул нагрудной карман, поддавшись порыву заглянуть в Зеркало. Но Зеркала не было. Хуа Чэн хрипло выдохнул, прощупывая ткань пиджака с нарастающей паникой. Однако жестокая реальность была неоспорима. Его важнейшая драгоценность бесследно исчезла — не иначе как выскользнула при попытках протолкнуться в метро. Хуа Чэн выскочил на ближайшей станции и помчался к нужной ему двери. Он почти незаметно просачивался между спешащими навстречу людьми, стараясь не сбить никого с ног, но глаза его ярко полыхали, высматривая заветный белый круг. Дверь на входе в метро встретила его тишиной. Лишь пустой коридор с гуляющим по нему эхом одиноких шагов. И никаких следов Зеркала. Хуа Чэну захотелось обессиленно рухнуть на колени. Он пошатнулся, хватаясь за стену, скребя по ней ногтями. Зеркало выдавалось одно на всю жизнь, как и пара в отражении. Все было кончено. Хуа Чэн не сразу ощутил, что кто-то несмело треплет его рукав уже не в первый раз. — Простите, это не вы обронили? Похоже на Зеркало... Развернувшись, он упёрся взглядом прямо в свое сокровище, мирно лежавшее на чужих ладонях. — Спасибо, — выдохнул Хуа Чэн, поднимая глаза.Знакомое лицо тепло улыбнулось ему, лишив дара речи. — Я не очень везучий, но случайно заметил его и решил подождать кого-то, кто придет искать. Даже не разбилось, представляете? Хуа Чэн кивнул, не в силах произнести ни слова. Кажется, его молчание немного смутило нового знакомого. Он неловко заправил за ухо прядь волос и протянул узкую ладонь. — Кстати, меня зовут Се Лянь, — он нахмурился, будто пытаясь что-то вспомнить. — Простите, мы не встречались раньше? Томительное ожидание развеялось, как туман в ярких солнечных лучах. Хуа Чэн не пожал подтянутую ему ладонь, а аккуратно прикоснулся губами к тыльной стороне, лукаво глянув на чужой вспыхнувший румянец. — Даже если нет, этой встрече суждено было однажды состояться.