Обжигающий танец

Вечерами в «Призрачном городе» вспыхивают круглые лампы, похожие на зазывающие алые фонари. Хуа Чэн любит поговаривать, что он не владелец своего клуба, а градоначальник. Не случайно он выбрал подобное название своей обители, где зорко следит за порядком меж разношёрстной публики. Двери «Призрачного города» всегда готовы принять каждого — с его темными мыслями, душевным смятением или сердечной тоской. Хуа Чэн выходит на балкон, обозревая залитый светом и музыкой зал. Танцовщицы, полные дьявольского очарования, услаждают взоры одиноких мужчин, выразительно изгибаясь на шестах в такт ритмичному гулу басов. Хуа Чэн одаривает их ободряющей, но равнодушной улыбкой. Он спускается по закрученной черной лестнице, не задерживая ни на ком своего внимания — и в то же время успевая уделить его любому гостю на своем пути. Женщины и мужчины приветствуют его с некоторой робостью: всем известен хозяин крупнейшего столичного клуба. Известен как своей щедростью на бесплатную выпивку, так и своим влиянием. Никто из тех, кто пытался затеять беспорядки в «Призрачном городе», не ушел без своей кары. Хуа Чэн не держит охраны, но одного его слова в нужных кругах достаточно, чтобы возмездие настигло наглеца. Никто не знал, откуда взялся этот загадочный мужчина со своим клубом. Просто однажды вечером новое здание вдруг очутилось посреди улицы, вклинившись меж двумя соседними домами, будто было там всегда, и фонари приветливо загорелись у дверей вместе с неоновой вывеской. Хуа Чэн уже был там, ожидая гостей под входной аркой — красивый и утонченный, залитый яркими лучами искусственных фонарей вдоль стен, вызывающий невольный трепет, противоположный всему священному. Каждую ночь здесь все по-своему пьяны азартом, страстью или выпивкой. И до самого рассвета не трезвеют, с головой ныряя в омут порок. Таков «Призрачный город» Хуа Чэна. Побывав здесь раз, люди возвращаются вновь и вновь. Хозяин клуба узнает их, неспешно прогуливаясь по залу — сидящих за карточным столом в соседнем зале, выпивающих за барной стойкой, крутящихся на танцполе. Те же лица, тот же туман в голове, та же скука. Хуа Чэн завершает круг, прежде чем коснуться перил длиннопалой кистью. Но подняться на балкон градоначальник не успевает. Что-то заставляет его интуитивно обернуться на входную арку. Незнакомое лицо бросается в глаза, как белая ворона — только перья ее черны, чернее неба за дверями, чернее даже стен «Призрачного города». У женщины чёрное платье и длинные черные волосы, а кожа бледна, словно ее обладательница восстала из могилы, чтобы посетить мир живых. Хуа Чэну нравится. Он наблюдает, как незнакомка неуклонно движется сквозь толпу, абсолютно не замечая чужих взглядов. Себе на уме, она не останавливается, пока не достигает кожаного дивана, где элегантно опускается возле другой девушки. Губы Хуа Чэна растягиваются в улыбке. Черная река со своим собственным течением. Он возникает рядом с диваном в несколько лёгких шагов, как призрак. Спутница черной дамы подпрыгивает и ойкает от неожиданности, тут же кокетливо хихикнув и спрятав лицо за неразлучным веером. Хуа Чэн помнит ее: Ши Цинсюань посещает «Призрачный город» с первого же дня, втайне сбегая от строгого брата и своих запретных чувств. Она тоже узнает хозяина клуба и взволнованно пихает локтем в бок свою спутницу. Та морщится, недружелюбно глядя поверх своего стакана и явно не собираясь нарушать молчание. Судя по всему, такое поведение для нее привычно: Ши Цинсюань приходит на помощь, нимало не смутившись. — Это Хэ Сюань, мы учимся вместе, — поясняет она. Хуа Чэн благосклонно кивает, но Хэ Сюань явно не впечатлена этой благосклонностью, в отличие от весьма довольной беседой подруги. — Я не видел вас вместе до этого дня, — произносит он полувопросительно. Он не призывает дать четкий ответ: в конце концов, вскоре он узнает его сам иными путями. Однако Ши Цинсюань, хоть и не глупа, плохо держит язык за зубами. — Я привела ее, чтоб показать ей это место, — с готовностью поясняет она, откидывая за спину пышные кудри. — И потанцевать! — Отличная идея, — усмехается Хуа Чэн, глядя в глаза Хэ Сюань. Золотые искры вспыхивают под ресницами, когда она прохладно отрезает: — Я не танцую с незнакомцами. — Хорошо, — он кивает, принимая правила игры. — Мое имя Хуа Чэн. Лицо Хэ Сюань слегка меняется.Но только слегка: в следующий момент женщина тихо фыркает и поднимается с места. — Присоединись, если захочешь, — бросает она, прежде чем раствориться в толпе на танцполе. — Она всегда такая, — оправдывается за подругу Ши Цинсюань, но Хуа Чэн осаживает ее улыбкой. — Все в порядке. Все отлично. Он ныряет в толпу следом, выискивая взглядом знакомую фигуру. Хэ Сюань настойчиво обхаживает какой-то не слишком галантный кавалер, но завидев самого хозяина клуба, спешно ретируется, прежде чем Хуа Чэн успевает рассмотреть его лицо. Впрочем, оно сейчас не имеет значения. Ничто не имеет значения, кроме хмурого лица Хэ Сюань, совсем не похожего на лицо ее общительной подруги. Хуа Чэн отмечает угловатую линию челюсти, острый кончик носа и тонкие-тонкие губы в темно-алой помаде. Такого же цвета его собственный костюм, и это совпадение кажется ему достаточно забавным, чтобы отметить его вслух. Однако он не успевает сказать ни слова, прежде чем Хэ Сюань окидывает его прищуренным янтарным взглядом, оценивая, и начинает танцевать. Ее тело вплетается в музыку гибко и хлестко, то и дело переходя на резкость; она плавно поводит обнаженными острыми плечами с аккуратной ямочкой меж ключиц, а затем рывком встряхивает запястьями, плотно обхваченными широкими браслетами. Хэ Сюань не пытается казаться соблазнительной — ее ресницы сомкнуты почти полностью, будто она погружена в транс, а тело двигается само по себе. Удивительно красивое в своей естественности тело, подобно чешуе стянутое облегающим черным платьем. Удивительно манящее. Хуа Чэн делает к ней шаг и кладет ладонь на узкую талию, притягивая женщину ближе. Она укладывает ладонь на чужое плечо; контрастно-белые пальцы на алой ткани пиджака. Бедра Хэ Сюань рисуют медленную восьмёрку, примериваясь к хватке — а затем ускользают вбок. Хуа Чэн ловит ее без особого труда, глядя чуть насмешливо. Сильные руки смыкаются кольцом, и с губ Хэ Сюань срывается недовольный выдох. Золотистые искры в глазах вспыхивают азартом. Новый шаг, новый бросок в сторону — Хуа Чэн удерживает ее на месте, перехватывая ладонь. Хэ Сюань удержать не проще, чем верткую скользкую рыбу; но Хуа Чэн широко расставляет сети. Его руки ведут свой танец. Подушечки пальцев порхают по линиям чужих плеч подобно касаниям бабочкиных крыльев, но ладони успевают поймать верткие бедра, когда Хэ Сюань дёргается вновь. Женщина заметно досадует, ее лицо мрачнеет, но слабый румянец на щеках выдает, что погоня будоражит их обоих. В какой-то момент она медлит, упуская момент — и оказывается прижата к чужому горячему телу спиной, заключённая в кольцо рук. Воздух вышибает из ее лёгких. Она судорожно ловит его приоткрытыми губами, настороженно замерев в объятиях и покачиваясь вместе с Хуа Чэном в такт музыке; он ведёт ее, на правах победителя меняя правила игры. Его руки столь же холодны, как и кожа Хэ Сюань, но губы жалят огнем. Ей почти больно от опаляющих поцелуев в изгиб обнаженной шеи. Когда же Хуа Чэн бережно убирает ее длинные волосы через плечо и припадает губами к выступающим позвонкам, колени Хэ Сюань слабеют, а мысли путаются. Гремящая музыка кажется ей шепотом по сравнению с грохотом пульса. Бедра Хуа Чэна повторяют ее движения, покачиваясь в такт ритму и прижимаясь вплотную, словно стремясь слиться с ней воедино. Это просто нечестно. После нового поцелуя в шею Хэ Сюань невольно запрокидывает голову и рвано выдыхает, вцепляясь черными ногтями в обнимающие ее руки. Она обезоружена и сбита с толку, а оттого не сразу замечает, как лёгкие дразнящие касания перетекают в жаркие и чувственные, с нажимом скользя под край платья и поднимая его до самого края чулка, чтобы пальцами нырнуть меж бедер. Обжигающе. Хэ Сюань несдержанно стонет в чужое лицо, оказавшееся вдруг совсем близко, как и губы. Они тянутся друг к другу одновременно, бездумно плывут по течению, сливаясь в жгучем поцелуе. Их языки сплетаются, сталкиваются, соперничая за главенство, и это раззадоривает лишь сильней.Хуа Чэн черпает воду черной реки обеими руками, выпивая ее горсть за горстью — никакой алкоголь не ощущался им крепче. Хэ Сюань выгибается в его объятиях, нетерпеливо подаваясь бедрами на пальцы, и влажная ткань нижнего белья скользит по коже. Хуа Чэн тихо посмеивается на ухо, проникая рукой под тонкое кружево, и хищно урчит в предвкушении. Хэ Сюань мстительно кусает его за нижнюю губу и немедленно ахает от резкого движения ладонью: пальцы вталкиваются по самые костяшки.О том, почему им удается это с такой лёгкостью, думать немного стыдно. Но на стыд у Хэ Сюань не остаётся свободного времени: в ночном клубе среди танцующей подвыпившей толпы она тает от резких движений пальцев глубоко внутри. Пальцев мужчины, которого видит лично впервые в жизни. От этой мысли эйфория захлёстывает ее с головой, вынуждая судорожно стиснуть бедрами чужую руку и подавить глухой вскрик в собственную ладонь. Хэ Сюань дрожит всем телом, пока губы Хуа Чэна оставляют успокаивающие поцелуи на ее шее. Удовольствие раскачивает ее на своих волнах, пока не обрывается столь же внезапно. Хэ Сюань вскидывает мутный взгляд, пытаясь понять, что изменилось. Хуа Чэн усмехается ей с лестницы и поднимает над головой смартфон с горящим белым экраном. Хэ Сюань щурится, пытаясь разглядеть его, и световая игра приходит ей на помощь, придавая четкости одной-единственной надписи. «Приходи завтра — за тобой должок». И изображение черного сердечка.