О членах в геймдеве

      — Твой баланс — дерьмо, — вот, что Антон слышит, сразу после того как заходит в мит.       Только что шуршавшие слабыми приветствиями и доедаемыми завтраками коллеги замолкают. В тишине замьюченных микрофонов слышно только арсово сердитое сопение, ясно свидетельствующее о том, что он не собирается засовывать себе язык в жопу после первой претензии.       А так бы хотелось, чтобы засунул.       — Если миссию не могут пройти даже «киты», нахуй такая миссия нужна?       Киты, дельфины, мальки — из платежных категорий игроков для Антона они вдруг превращаются в обычных животных. Отращивают плавники и плещутся в море сюра. Очень хочется в этом море Арсения утопить.       Но вместо этого Антон скидывает в чат мита ссылку на документацию и размеренно объясняет:       — Вместе с миссиями запускаются офферы. Кто захочет пройти — купит.       — Мы фритуплэй игра, забыл? — Арсений фыркает так громко, что звук на секунду пропадает, распознаваемый микрофоном, как звуковой мусор. — Играй и выигрывай без платежей, может, слышал о чём-то таком?       Антон, конечно, слышал. Так же как слышал от эйчара при трудоустройстве о том, что «в нашей геймдев компании мы практикуем принцип исключительно нетоксичного общения». После месяца знакомства с Арсением Антон только надеется, что эйчар не наврал ему о других принципах.       — Документация согласована. В том числе другими геймдизайнерами.       — А геймдизайнер по монетизации говорит тебе, что баланс дерьмо, — не успокаивается Арсений. — Единицы, купившие оффер, не покроют убытки от тех, кто удалит нашу игру нахер после такой миссии.       — Окей, я учту фидбек, — сквозь зубы соглашается Антон. — Но только в следующей интеракции, потому что эта…       — Потому что эта никуда нахер не пойдёт, пока ты не пересчитаешь баланс.       Терпение у Антона заканчивается. Одновременно оно заканчивается и у менеджера, уже пытавшегося напрасно напомнить о себе покашливаниями:       — Ребята, давайте…       Но слова менеджера Антон слышит приглушённо. Приглушённо под толщей своей злости на Арсения. Будь тот рядом, Антон бы обязательно на него набросился. Он никогда не участвовал в драках, всегда тихо отступал в сторону, сводя конфликт на нет. Но сейчас, пялясь на масляно улыбающегося на фотографии Арсения, Шаст уверен в том, что бросился бы на того с кулаками, не задумываясь об уровне здоровья, вкачанности своих боевых способностей или последствиях для всей сюжетной ветки его жизни.       Поэтому он перебивает монотонную речь менеджера рычащим:       — А я тебе сейчас скажу нахуй пройти. И ты прям побежишь на член насаживаться?       И тогда злость, найдя выход, сходит за секунду. После неё остаётся только шквал смайликов, валящихся в чат мита от коллег и лицо менеджера, выражающее высшую степень охуевания. Антону же в повисшем молчании остаётся только недоумевать, какого чёрта он послал своего коллегу (ебейше бесячего, но всё же) на созвоне на семьдесят человек.       Кровь стучит в висках так, что бормотание менеджера, пытающегося сгладить ситуацию, Антон не слышит. Он отключает видео и откидывается на стуле. В глазах двоятся выцвевшие и облезшие цветки на обоях, а поверх них вспыхивает фотография Арсения.       — Уебу тебя нахуй, если пересечёмся лично, — зло выдыхает Антон, прикрывая глаза.       Но и под веками фото Арсения не исчезает. Смотрит на него такими же елейными глазами со своего елейного отфотошопленного лица, будто издевается. И, только чтобы отвлечься, Антон представляет, как личку Арсения факами закидывает.       Но отправление воображаемых факов хоть и позволяет отвести душу, но не приближает Антона к одобрению баланса. Поэтому, когда созвон заканчивается, Антон всё-таки принимает попытку достучаться до коллеги в социально-приемлемой форме.       «Прости, сегодня был тяжёлый день, поэтому… НЕ ПОЙТИ БЫ ТЕБЕ НАХУЙ СО СВОИМ ФИДБЕКОМ»       стереть-стереть-стереть       «Слушай, я реально переборщил в формулировках, поэтому не соизволите ли жрать своё говно в одиночестве и…»       стереть-стереть-стереть       «Можешь, плиз, оформить фидбек письменно? Я попробую придумать, как поправить))»       Удержаться от желания поставить сто тысяч скобочек сложно. Но Антон справляется, успокаивая себя тем, что Арсений и без этих скобочек считывает интонацию, с которой он сообщение писал.       От ожидания ответа отвлекает тестировщик: выкатывает Антону список багов по фиче, которую он ведёт в параллель. Потом его тегают в каком-то треде на триста сообщений, где конец обсуждения плавно перетекает в начало. После этого приходит оповещение о срочном созвоне по новым условиям номинации игры на какую-то награду гугла.       Поэтому, когда Антон, наконец, добирается до диалога с Арсением спустя пару часов, он удивляется. В личке, действительно, лежит ссылка на файл с лаконичным и говорящим названием «Да подавись».       — Сам давись членами, которые ты насасываешь, — фыркает Антон.       Сегодня у него какая-то нездоровая фиксация на членах. И на Арсении, пожалуй, тоже.       Второй месяц Антона в компании знаменуется двумя событиями.       Во-первых, руководство компании с широкой руки объявляет о корпоративе. «Крышесносные» детали обещают раскрыть позже, хотя Антон и не питает особых надежд на их крутость.       Во-вторых, в расписании у Антона появляется незапланированный созвон с эйчаром. И Арсением. Тем самым Арсением, который на протяжении двух прошедших недель не перестаёт насасывать хуи, параллельно закидывая Антона фидбеком.       Поэтому, пока коллеги на созвонах обмениваются планами на долгожданную встречу в реале, Антон не устаёт сверлить взглядом иконку арсового профиля: «допрыгался со своим ебучим фидбеком, да?». Но иконка, конечно, ничего ему не отвечает, а если бы и ответила, то наверняка потоком нецензурной лексики, взаимно обвиняющей его в «посылании нахуй» на том фатальном созвоне.       Поэтому, когда календарь услужливо сообщает, что до мита с эйчаром осталось всего десять минут, Антон не тешит себя тем, что придумает, как выкрутиться из ситуации. Какой уж тут план спасения своей жопы, если он сегодня три часа пытался заставить себя внести очередные правки по фидбеку Арсения, но так и не смог.       Несмотря на то, что фидбек в письменной форме у Арсения вышел на редкость адекватным. Но как бы подробно тот ни расписывал влияние каждого пункта баланса на метрики, ни цитировал теорию или ни прикреплял другую сопроводительную ерунду, Антон бесится только от того факта, что это писал Арсений.       Эйчар, конечно, подключается на созвон первая. Антон смотрит на услужливо предлагаемое гуглом «хотите присоединиться?», и думает, что лучше бы присоединился к любой самой сложной миссии, даже будучи обреченным на гибель. Но, к сожалению, никаких альтернатив эта сюжетная ветка не предполагает.       Арсений подключается следом за ним, и долгие пятнадцать минут созвон идёт по сценарию, который легко можно просчитать, если ты хоть раз читал раздел «Наши ценности» в корпоративной энциклопедии.       Эйчар рассказывает про то, что они команда и должны друг друга поддерживать (в посылании нахуй в том числе). Про то, что у них общая ответственность за продукт, и, поэтому, демотивируя одного человека, нужно понимать, что страдает качество работы каждого (а то, что страдает Антон, так это похуй). И ещё бесконечное множество этичных слов, слушая которые, Антон отсчитывает секунды до конца встречи.       — Вы согласны со мной, ребята?       Антон чувствует себя, как в детском садике. Будто он обосрался в штаны, воспитательница провела ему лекцию, и теперь ему эти штаны нужно идти стирать. Стирать под холодной водой и бок о бок с чуваком, который его до этих обосранных штанов напугал.       И, тем не менее, Антон кивает.       Конечно, он кивает. Ему кровь из носу нужно сегодня сдать финальный баланс продюсеру, чтобы менеджер завела встречу по квотированию, чтобы лиды пошли расписывать скоуп работ, чтобы он сам в итоге закрыл уже свой ебучий испытательный срок.       — Арсений, а вы-то что думаете? Вы весь созвон молчите, — и продолжает, не получив ответ. — Я предположу, что происходящее злит вас. Но я не знаю, в какой именно части.       — Ого, вы, правда, не знаете почему я злюсь?       — Нет, не знаю, — продолжает девушка, как ни в чём не бывало, — Если бы у вас была включена камера, я могла бы отследить вашу реакцию на мои слова, а так…       — Что нужно, чтобы этот созвон закончился? — прерывает её Арсений. — Мои извинения за токсичность? Тогда я их приношу.       Наблюдая за разговором, Антон не понимает, то ли беситься, то ли восхищаться арсовой наглостью. Интересно, такой тон от сотрудников допускается сразу после прохождения «испыталки» или нужно отработать ещё пару лет для анлока возможности его использовать?       Но ответа на свой вопрос он не получает.       — Антон, — вдруг обращается к нему эйчар, вырывая из размышлений. — Мне кажется, Арсению некомфортно говорить при третьих лицах. Если я оставлю вас двоих, вы не будете против? Пожалуйста, постарайтесь понять, в чём причина разлада. Но напоминаю, что стиль общения должен оставаться уважительным.       В том, что Арсений членосос. Это Антону совершенно точно понятно.       И по какой бы причине Арсений ни выбрал целью своего вентилятора с говном именно Антона, не вступая в конфронтации с другими коллегами, выяснять это Шаст не намерен.       Поэтому, когда эйчар отключается, Антон без раздумий собирается сделать то же самое. Но курсор вдруг проскальзывает мимо кнопки отключения звонка, позволяя услышать арсово:       — Баланс реально дерьмо.       Вместе с желанием отключаться Антон теряет дар речи. Не то что бы он ожидал, что этот получасовой созвон выведет их отношения на новый уровень, но и не думал, что Арсений так настойчиво продолжит настаивать на текущем.       — Но остальные части неплохие, — неожиданно заканчивает Арсений.       — Серьёзно? — удивляется Антон.       — Да.       Они оба неловко замолкают. Микрофоны у обоих включены, поэтому Антон слышит арсово дыхание — глубокое и спокойное. Будто за фотографией его профиля не тот же самый Арсений, доёбывающийся даже до опечаток.       — Ладно, — выдыхает Антон, делая шаг навстречу. — Тогда сорри, что послал тебя нахуй. Я не думаю, что ты типа… на члены насаживаешься, — неловко заканчивает он.       Антон говорит это не лукавя. Конечно, он не думает, что его коллега на члены насаживается. Он ведь уже понял, что Арсений их сосёт.       После этого разговора, ничего, конечно, не меняется. Арсений продолжает вываливать бесконечный поток своих придирок-тире-правок Антону в личку. Арсений вываливает вопросы нескончаемым потоком, комментируя каждое предложение. А на резонное антоново: «какого хера ты комментишь части, не связанные с монетизацией», только высокомерно фыркает: «если ты связь не видишь, это не значит, что её нет».       Доходит до того, что один раз, привязавшись к употреблению слова («название сущности не должно толковаться двояко»), Арсений сопровождает каждое его употребление в документе аналогичным комментарием. И всё, что Антону остаётся, только закатывать глаза и править название сущности через автозамену, снося все комментарии одним кликом.       Даже после того, как документация успешно проходит ревью лида и продюсера, Арсений не успокаивается. Продолжает выискивать какие-то недочёты, оставляя комментарии далеко за полночь.       В одно утро, получив очередную порцию ночных правок, Антон даже не выдерживает, искренне интересуясь: «У тебя серьёзно, что ли, нет больше дел, кроме как строчить мне правки?».       «Все мои дела менее приоритетны, чем твой баланс, который нахер сломает игру», — читает Антон через несколько минут.       Хотя кроме Арсения никто так, конечно, не думает.       Об этом явно свидетельствует хотя бы то, что Антон успешно закрывает испытательный срок накануне корпоратива. Поздравляя с официальным переходом в штат, лид показывает Шасту отзывы, полученные от коллег о его работе. И, хотя те анонимные, Антон знает, что арсеньевский найдёт без труда по словам-маркерам «дерьмо» и «баланс».       Но, к своему удивлению, ничего такого не находит. Хотя Шаст уверен, что Арсений бы не упустил возможность его обосрать, зная, что это можно сделать: а) анонимно, б) на официальных основаниях.       Может, его отзыв исключили из выборки как погрешность? Или, может, он решил приберечь отзыв до их личной встречи на корпоративе?       Как бы то ни было, Антон тоже ждёт этой встречи. В конце концов, раз Шаст успешно закрыл «испыталку», вряд ли небольшая пьяная потасовка с коллегой что-то изменит, да? Кто-то радуется принятию в штат из-за крутого ДМС, а Антон радуется, потому что сможет, наконец-то, сломать Арсению пальцы, строчившие заебавшие его комментарии.       Хотя нельзя, конечно, исключать, что и со сломанными пальцами Арсений придумает, как испортить Антону жизнь.       Но, когда Антон приезжает на корпоратив, пальцы Арсения неожиданно отходят на второй план.       От количества людей голова идёт кругом. Антон протискивается сквозь толпу, безостановочно кивая головой, как игрушка на автомобильной панели управления. Примерно так же Антон себя и ощущает — поток коллег мелькает мимо него сплошным полотном. Кого-то узнать получается (главным образом тех, у кого есть отличительные признаки в виде дурацких очков или необычного цвета волос), кого-то совсем нет (кто этот парень с коротким русым ёжиком: тестировщик или коммьюнити менеджер?).       И, только оказавшись у стола с закусками, Антон, наконец, переводит дыхание. Он рассматривает коллег, сбившихся по кучкам, примеряясь, к кому бы прибиться сначала. Блуждает по залу, ни на ком надолго не задерживаясь, пока не видит… его.       Именно так себе Антон и констатирует: «это он». И только потом появляется имя и прилагательные, его обычно сопровождающие. Ебучий заёбистый Арсений.       Он сидит в стороне от всех компаний, взобравшись на один из барных стульев. Ступни то и дело соскальзывают с подножки, но Арсений не устаёт возвращать их обратно. Он скучающе шарит взглядом по залу, покусывая губу.       И Антон сглатывает, когда их взгляды встречаются. Мысль о том, чтобы сломать Арсению пальцы, из головы вылетает с нарочито-дурацким свистом. Во-первых, потому что Антон представлял себе, что и на корпоративе Арсений будет в центре всеобщего внимания. Во-вторых, потому что пальцы у того оказываются необычно длинными и красиво лежат на пластиковом стаканчике. Антон даже ловит себя на мысли: «надо эти пальцы сфотать и в качестве референсов художникам подсовывать».       Между ними всего метров пять. Поэтому, когда Шаст, зависнув, делает шаг к Арсению, расстояние между ними уже не позволяет сделать вид, что он идёт в другую сторону, без того, чтобы выставить себя идиотом. Хотя идиот Антон и есть. Если он потерял запал ломать Арсению пальцы, какого чёрта вообще к нему подходить?       Но, наверное, у Арсения прокачано очарование или ещё какая-то способность, потому что, остановившись около него, Шаст так и остаётся стоять, по-дурацки пялясь.       Арсений, однако, своего удивления или сомнения в шастовых умственных способностях не выражает, только усмехаясь:       — Ты такой…       «Красивый», — мысленно заканчивает за него Антон и тут же въёбывает себе мысленную пощёчину.       —… высокий, — заканчивает Арсений предложение.       Антон кивает, но от навязчивой мысли о красоте избавиться не может. Смотреть на отфотошопленную фотку, фыркая с её неестественности было легко. Но у настоящего Арсения оказываются растрёпанные в беспорядке волосы, колющий взгляд и нарочито-расслабленная поза.       Антон думает, что снял бы его, встретив в баре. Вопрос только в том, снял бы его Арсений? И если «да», то выложил бы потом его голые фотки в один из рабочих чатов?       Он не смотрит на Арсения, обводя взглядом офис. Он был тут всего несколько раз и не особо запомнил, как тот выглядел при дневном свете. Но сейчас, с приглушённым светом и музыкой, он выглядит как какой-то концептуальный бар. А если добавить сюда ещё и разгоны его перемкнувшего мозга, то, как гей-бар.       — Я столько раз представлял нашу встречу, — наконец заговаривает Антон, забираясь на стул рядом.       Забраться одним движением не выходит, но и от того, чтобы позорно свалиться со стула на глазах у Арсения, он всё-таки удерживается.       — Не строю иллюзий по поводу того, как именно ты хотел меня поприветствовать, — хмыкает собеседник.       — На самом деле, — размышляет Антон. — У меня было много вариантов.       Исключая сломанные пальцы: удар наотмашь по лицу, плеснуть зелёнкой в лицо или брызнуть в глаза перцовым баллончиком.       — Надеюсь, хотя бы в половине вариантов я оставался жив, — усмехается Арсений.       — В одной четверти точно.       Первый раз за весь диалог Шаст поворачивается к собеседнику. Смотрит, как рассеянный свет очерчивает арсовы скулы, спускаясь на губы. Все три месяца тот этими губами на него выплёскивал желчь, пальцами вминая в клавиатуру, а теперь… что? Они просто сделают вид, что это не было?       — Нахер ты меня заёбывал все три месяца? — честно спрашивает Антон.       Арсений ничего не отвечает, только ведёт головой, давая понять, что услышал. А потом неожиданно соскальзывает со стула. Разминает плечи, потягивается и качает головой из стороны в сторону, — будто хищник, засидевшийся в засаде. Но даже эта дикая ассоциация не даёт выкинуть мысли об арсовой красоте.       — Слушай, ты не против небольшого тимбилдинга? — неожиданно предлагает Арсений, Антона обескураживая.       И, не дожидаясь ответа, утаскивает со стола бутылку вина и пару стаканчиков. Антон не успевает арсовой наглости то ли возмутиться, то ли восхититься, потому что тот смыкает свою ладонь на его кисти. Тянет его за собой к выходу под охуевающие взгляды коллег.       Да Антон и сам никак не может перестать охуевать. Сначала Арсений его сутками без перерыва ебёт правками, а теперь утаскивает куда-то подальше от всех. Антон не может понять, то ли он принцесса, которую потом Игроку придётся спасать, то ли он сам Игрок, который должен будет свою задницу доставать из ебейшего сюжетного поворота.       Но Арсения, очевидно, ничего не смущает. У самого выхода из офиса он размыкает их руки, только чтобы вложить в шастовы два пледа. И, только когда дверь захлопывается за ними, отделяя их от недоумевающих коллег, Антон снова обретает возможность говорить.       — Куда ты меня вообще тащишь?       Арсений только усмехается, нажимая на кнопку вызова лифта. Вино и стаканчики чуть не валятся у него из рук, но он успевает их перехватить. И хорошо, потому что несмотря на то, что голос к Антону вернулся, способность объективно воспринимать происходящее — нет.       — У нашей компании есть выход на веранду, — поясняет Арсений, вваливаясь в лифт. — Вот тебе секрет старожила.       Фоновая музыка сбросу напряжения между ними не способствует. И, пока Антон пытается прикинуть, ждать ему после открытия дверей нашествия монстров или просто очередной средней сложности уровень, Арсений снова заговаривает.       — Чёт долго следующая локация прогружается.       Арсений, конечно, шутит о том, что лифты в игре используется для подгрузки следующей локации. И эта шутка — узкопрофильный мем — неожиданно Антона успокаивает.       — И разговор наш — не просто болтовня, чтобы занять время, а игровые подсказки, — кивает Шаст.       — Типа, «чтобы восполнить энергию, вам нужно использовать кофемашину»? — тянет Арсений.       — Ну или «проверяйте офисные стулья, один из них может оказаться мимиком».       Двери разъезжаются, сопровождаемые арсовым смехом. Антону иррационально нравится, что это первый звук, который встречает их на этом уровне. Арсений толкает бедром стеклянную дверь, пропуская Антона на веранду.       — Так и почему мы здесь? — допытывается Антон, осматриваясь.       Все скамейки пустые. То ли потому что солнце уже садится и начинает холодать. То ли потому что желающих провести время с коллегами больше, чем желающих принять участие в сомнительном тимбилдинге.       Арсений кряхтит, открывая вино, но Антон не предпринимает попыток ему помочь. Эти страдания меньшее, что Шаст может попросить за свои истрёпанные нервы.       — Ну, во-первых, я открыл тебе классное место для свиданий с девушками.       — А во-вторых, — фыркает Антон, скидывая кроссовки и забираясь с ногами на лавочку, — меня не интересуют ни девушки в целом, ни отношения на работе, в частности.       Признание вырывается само собой. Мужчина его типажа (несмотря на дельту в виде злоебучести оного), вино и закат, конечно же, этому немало способствуют.       Но Арсений, вопреки дурацким шастовым ожиданиям, которые ни с кем ещё не оправдывались, не вздёргивает брови и не зажимает в ужасе рот от его признания. Он только хмыкает:       — Аналогично, коллега, — и пробка вина, наконец, поддаётся, — но, в таком случае, у меня припасён ещё один факт, который поможет нашему тимбилдингу.       Арсений разливает вино по стаканчикам, протягивает один Антону. Тот в ответ подаёт Арсению один из пледов.       — Если это не новость о том, что ты собираешься прямо сейчас спрыгнуть с крыши, то мне неинтересно, — тянет Шаст, щурясь на заходящее солнце.       Хотя, конечно, конкретно в этом высказывании Антон просто подыгрывает их условно-устоявшейся ненависти. Потому что намного больше того, что бы Арсений спрыгнул с крыши, Антону хочется, чтобы тот снова вернулся к своему короткому «аналогично, коллега» и пояснил, нравятся ли ему парни тоже. Или он имел в виду просто отношения на работе?       — Давай такие яркие впечатления оставим на финал, — фыркает Арсений. — Вообще-то, я хотел спросить, нашёл ли ты мой отзыв про окончание своей испыталки?       Антон стреляет в него коротким недоумевающим взглядом:       — Его там не было.       — Новость в том, что он там был, — улыбается Арсений, подливая себе вина.       — Тогда я вообще тебя не понимаю, — качает головой Антон. — Ты ебёшь меня с документацией три месяца, а потом пишешь положительный отзыв?       — Потому что ты пишешь документацию по концепту моей фичи.       — В плане? — вот и всё, что Антон может сказать, пока шестерёнки в его голове усиленно раскручиваются. — Если ты писал концепт, то почему не тебе доверили писать ГДД?       — Потому что, цитируя продюсера: «Знаешь, твой взгляд на фичу слишком консервативен», — передразнивает Арсений протяжные интонации. — «Мы взяли нового геймдизайнера. С прорывным свежим взглядом».       В таком случае, арсеньевская ненависть, конечно, выглядит более обоснованной. Но всё же…       — Мог бы просто сказать, — возражает Антон. — И написали бы документацию вместе.       — Как вариант, — качает головой Арсений, — но у тебя и без меня получилась классная фича. А то, что у тебя были проёбы, так — мелочи.       — Мелочи, по которым ты писал мне комменты в два часа ночи, — фыркает Антон.       — Ну видишь, какой ты яркий, раз даже ночью не выходишь у меня из головы, — усмехается Арсений, склоняя голову набок.       Антон смотрит, как закатные лучи расчерчивают его лицо, выделяя синеву его глаз.       — Надеюсь, ты хотя бы на меня не дрочил, — фыркает Антон, укрывая подмерзающие руки пледом.       — Не очень удобно оставлять комментарии и дрочить одновременно.       Усмешку Арсения Антон зеркалит. Тот факт, что не дрочил он только из-за оставления комментариев, отдаётся внутри дурацким волнением. Но Арсений на этой теме не останавливается, выруливая на безопасное:       — Какая у тебя игра любимая?       И как бы этот вопрос ни флешбечил Антона к собесам, где его не уставали об этом спрашивать, он всё равно улыбается. Улыбается ещё и тому, что может начать вдаваться в подробности механики и левел дизайна, которые мало интересны людям на собесе, но точно интересны и понятны Арсению. Хотя, в монетизацию он всё-таки не рискует уходить, опасаясь нарваться на высокопарные комментарии Арсения. Или он, правда, эту высокопарность сам придумал?       Потому что теперь, при личной встрече, Арсений охотно подхватывает его рассуждения, их дополняя и делясь тем, что Антон сам не заметил.       «А ты видел, как работает анимация дверей при наложении на посторонний предмет?»       «А заметил, как работает свет на локациях, где просматривается сцена для финальной схватки с боссом?»       «А обратил внимание, как разработчики сделали поиск записок с сюжетом, ценным для Игрока?»       Антон больше цепляется за общие впечатления, за свою вовлечённость и удобство со стороны пользователя. И, когда он этим с Арсением делится, тот предлагает: «может, тебе в нарративе попробоваться, чтобы этот опыт для игрока конструировать?». Но тут же сам это предложение прерывает:       — Я сразу понял, что ты классный, — доверительно делится Арсений. — Вот как ты на первом стендапе пришёл и рассказал, какой видишь нашу игру через год.       Антон от неожиданности чуть не роняет стаканчик. А тот в его ладонях лежит уже совсем не так крепко, как хотелось бы.       — И ты поэтому все мои предложения тогда засрал?       — Не засрал, а указал точки роста, — смущается Арсений.       Между ними разливается темнота. Последние солнечные лучи проходятся по веранде, прощаясь. И, хотя всего пару часов назад Антон всерьёз размышлял о сломанных арсеньевых пальцах, сейчас ему вдруг хочется их огладить.       — Если честно, я только из-за тебя пришёл сегодня, — продолжает Арсений практически шёпотом. — Не хотел упускать шанс с тобой встретиться.       Антону и неловко, и трепетно, и непонятно, поэтому он не находится, что сказать, кроме безопасного:       — Да ладно, вроде корпоративы же часто. Потом бы увиделись.       — Не увиделись бы, — качает головой Арсений, и его прядки на мгновенье закрывают глаза. — Сегодня мой последний рабочий день.       Антон часто моргает, пытаясь переварить услышанное. Накладывает это на их предыдущий разговор о документации, которую Арсению не доверили писать. Накладывает на отстранённый вид Арсения среди коллег. И накладывает на то, как он грызся с эйчаром. Но вместо того, чтобы все эти заключения связать в какое-то логичное подбадривающее предложение, он почему-то по-дурацки выпаливает:       — Из-за меня?       Но Арсений этот вопрос не высмеивает. Только улыбается — самыми уголками губ. Скользит взглядом по шастовому лицу и, Антону кажется, будто задерживается на его губах.       — Из-за тебя, — соглашается Арсений. — Ты же на работе романы не заводишь.       А потом чуть подаётся к нему. Последние закатные лучи врезаются в шастову худи, прорезая её насквозь, до самого сердца. Они поднимаются вверх, согревая лицо теплом. Но больше его, конечно, согревает арсово рваное дыхание.       Арсений оставляет между ними небольшое расстояние — дистанция для принятия решения. Такое же, какое привык оставлять Игроку сам Шаст: будешь совершать прыжок веры или отступишь назад?       Но все переменные сходятся на одном единственном желанном решении.       Антон подцепляет нижнюю губу Арсения, к ней прижимаясь. Арсений в его губы выдыхает с облегчением, придвигаясь ближе. Между ними опустевшая бутылка вина, поэтому они только легко касаются друг друга губами, — точка контакта, которая взрывается электрическими разрядами.       Когда Антон отстраняется, у него сердце пропускает удар, а потом ещё один, и только потом начинает снова биться — взволнованно и неровно. Шаст запускает пальцы в арсовы кудри и в губы выдыхает:       — Пойдёшь со мной на свидание?       — Пойду, — улыбается Арсений, потираясь о шастов нос своим. — Правда, я думал, сразу позовёшь на член насаживаться.       — Это ещё надо подумать, — фыркает Антон. — Ты же заебешь писать жалобы, если тебе не понравится эргономика моего члена.       И, пока Арсений смеётся, Антон пытается произошедшее в голове уложить.       Но всё равно выходит так, что кто-то случайно закинул его на дополнительную квестовую ветку вместо основной. И Антон в этой ветке конкретно так залип. Ему почему-то хочется надеяться, что до самого конца игры.