Похожий на апельсина

С тех пор, как этот оранжевый ералаш ворвался в Серёжину мирную устаканенную холостяцкую жизнь и перевернул её вверх дном, та не прекращала стремительно вращаться, как Пушкин в гробу во время ЕГЭ по русскому. Серёжа начал чаще готовить дома, потому что Шаст, как дорвавшийся школьник, питался всякой хернёй и откровенно гробил свой желудок. Вкусно покушать Антон любил и зачастил приходить к нему ужинать. Завтракать не приходил, потому что Серёжа привык по утрам есть на работе. Но он уже не отрицал, что и этот его ритуал вполне может вскоре измениться. Он даже попытался научить ушастого балбеса готовить хоть самые простецкие вещи, чтобы тот не набивал живот одними батонами с колбасой, дошираками и конфетами, но быстро понял, что это совершенно бесперспективная затея. Антон действительно был катастрофой не только в его жизни, но и на кухне. Оставив тщетные старания, Серёжа ограничился тем, что лупил того по загребущим окольцованным и обраслеченным лапам, стремящимся утащить с поверхности для готовки всё, что плохо лежит. Антон делал вид, что дулся, но руки послушно убирал, продолжая стоять или сидеть рядом, словно кот на охоте внимательно следя за непостижимым ему кулинарным искусством приготовления котлет с пюрешкой или чего-то в этом духе. Произошедшее с Арсом они больше не обсуждали, однако Серёжа очень скоро перестал переживать по этому поводу. Антон никак не менялся в лице при упоминании его имени, спокойно реагировал на его звонки Серёже, принял его заявку в друзья и иногда даже спрашивал, как у того дела. Всё это Серёжа считал хорошими знаками и надеялся, что тот окончательно всё переварил и свыкся. На последней неделе марта Арсений отметил тридцатилетие, предварительно уточнив у Серёжи, стоит ли ему звать Антона. Серёжа аккуратно зашёл с этим предложением к нему домой, но тот с Макаром всё равно были заняты подготовкой к участию в благотворительном фестивале для какого-то собачьего приюта.  День рождения Арсений отмечал небольшой компанией близких людей в любимом баре недалеко от своей квартиры прям там же, на Рубинштейна, отдельную комнату в котором забронировал всего лишь за неделю. Такая скромность была для него довольно не характерна, но он без каких-либо тревожных признаков пояснил Серёже, что просто выдохся на работе и у него не было сил и времени организовывать, как обычно, что-то фееричное в духе Аллегровой. Он не выглядел грустным или даже несчастным, но Серёжа всё равно видел, что тот делает это всё без особого настроения. Даже несмотря на то, что это была значимая круглая дата, переход, так сказать, некоторого Рубикона. Впрочем, к подъёбам про возраст Арс относился немного нервозно, так что лишний раз давить на это Серёже не хотелось. Он почему-то даже подозревал, что тот бы вообще ничего не стал в этом году предпринимать, если бы не вопросы и ожидание друзей. Серёгу это немного напрягало, хотя Арсений уверял, что всё нормально, и Антон тут ни при чём. Они ведь всё уже обсудили и отношения выяснили, и всё сложилось по итогу даже в какой-то степени удачно. Сам он на Серёжу не злился и не обижался, даже признавал, что немного переборщил с давлением на мальчишку. Тем не менее за столом в баре он почему-то быстро к кому-то от него отсел, а ближе к концу и вовсе куда-то пропал из поля зрения. И когда Серёжа пошёл в туалет, то выяснилось, куда. В одной из двух кабинок кто-то очень бурно, судя по звукам, проводил времечко. По обуви, видневшейся под створкой, он безошибочно определил Арса, а вот второго не опознал, но не без лёгкого изумления понял, что это женщина. Получается, что тот всё-таки сосал-ся, с суффиксом, а не с нулевым окончанием, хотя от Арсения, конечно, можно было ожидать любых нетривиальных идей. Чуть позже Арс, немного растрёпанный и со следами губной помады на воротнике, вернулся к нему и ещё паре засидевшихся с ними допоздна их общих подруг, только чтобы забрать подарки и попрощаться, чмокнув поочерёдно всех троих в щёку, а потом куда-то спешно ускакал. Серёжа очень понадеялся, что в туалете и ждущая сейчас снаружи девушка была не какая-то его преданная фанатка, случайно попавшаяся под руку немного нестабильной в последнее время натуре Арсения. Хотя тот вроде, по собственным же словам, раньше подобным не промышлял. По крайней мере, Серёжа ничего про это не знал. А знал он про Арса практически всё. Вряд ли во всём мире нашёлся бы ещё хоть один человек, обладающий таким же количеством нужных и ненужных сведений про этого артиста, даже тех, что шли с грифом «совершенно секретно». Впрочем, потом Арс продолжал вести себя как ни в чём ни бывало, и Серёжа заключил, что дело всё, как это ни прозаично, было в банальном недоёбе. В конце месяца Антон с командой сходили на тот самый благотворительный фестиваль и за десять минут выступления в финале всего мероприятия сорвали тонну оваций. Серёжа там тоже был. На сцене Антон выглядел таким счастливым. После этого он отвозил их с Макаром домой. Несмотря на триумф, Шаст почему-то напряжённо молчал всю дорогу, скупо отвечая на его вопросы про выступление и слабо улыбаясь на похвалу. Илья торчал в телефоне и делу не помогал. За рулём и при Макаре Серёжа мало что мог сделать, поэтому пришлось дождаться, когда они приедут и выгрузят внизу все вещи, припарковав машину. У самой их квартиры он мягко остановил Антона за локоть и развернул к себе, пока Илюха перетаскивал весь инвентарь внутрь с первого этажа. — Ну что с лицом? — спросил он. — Всё же так круто было, ты видел вообще, как вам хлопали? Там чуть ли не половина зала встала. От вас там больше были в восторге, чем от бездомных собачек. Антон только поджал губы, избегая смотреть в глаза. — Ну да, нас любят в городе, что такого. — Да что ты? — насмешливо хмыкнул Серёжа. — А чего тогда сиял как пятак, четыре раза кланяясь на бис? Такому даже Арс бы позавидовал, — ещё раз намекнул он, какой тот молодец-огурец, а потом добавил чуть тише и нежнее: — Тебе очень идёт сцена. Ты на ней правда светишь. Тут Антон и вовсе скрестил руки. — Спасибо, стараюсь, — сдержанно процедил он, глядя в сторону. — Это я что-то сделал? — растерянно предположил Серёжа, теряясь в догадках. Может, Антон рассчитывал, что, увидев вживую его выступление, тот сразу предложит ему работу на ТНТ? Ну так Серёжа обещать ничего не мог, но уже был готов попытаться. — Я, если что, тоже вставал. Газпромом клянусь. — Он не твой, ты не можешь им клясться, — капризно возразил Антон. — Ну тогда клянусь нашей дружбой. Антон посмотрел на него совсем-совсем странно. — Как прошёл день рождения Арса? — спросил вдруг он, и сердце Серёжи пропустило удар одновременно от двух противоречивых чувств: дурацкой досады и не менее дурацкой радости. Вот же скрытный жук. Антон его ревнует. Антон, сука, ревнует его к Арсу. Антоша Шастун, двадцать два годика, ревнует его к другому мальчику, как обиженный дошколёнок. Ужасно хотелось рассмеяться от абсолютно идиотского счастья, но Серёжа постарался принять самый серьёзный вид. — Ничего особенного. Он в этом году пир на весь мир не устраивал, посидели в компании друзей, поели, потанцевали да разошлись. — Правда? — Шаст недоверчиво глядел исподлобья. — Ну конечно, зачем мне тебе врать. Антон тяжело вздохнул, поняв, видимо, что обтекаемыми фразами ничего не добьётся, набрал воздуха в грудь и выпалил наконец: — Между вами же ничего не было? И тут же покраснел до кончиков ушей. — Нет, — для удвоения убедительности Серёжа ещё и покачал головой. — Не было. — Совсем-совсем не было? — Тош, между нами и так ничего нет, кроме очень крепкой дружбы, — развёл руками Серёжа, не зная, как ещё объяснить и почему вообще должен это объяснять другому своему другу. Ах да, постойте, этот другой друг его сейчас как раз и ревнует к первому. Боже мой, куда он докатился. — И вообще я видел, как он ушёл оттуда с девушкой. Они в туалете сосались. — С девушкой? — не поверил Антон. — Сосались? — А ты ещё не понял, что он полон сюрпризов? — вопросом на вопрос ответил Серёжа. — Слушай, Антош. Мы с Арсом прошли вместе огонь, воду и медные трубы, он всегда будет в моей жизни. Но я очень хочу, чтобы ты в ней тоже был. Губы Антона начали растягиваться в непроизвольной улыбке. — Я тоже этого хочу, — смущённо пробормотал он. И снова засветился, как лампочка. Господь всевышний, Серёжа был просто пиздец как в него влюблён. Всевышний Ктулху, если ты есть и слышишь, спаси человека. — Иди сюда, дурень, — не выдержал Серёга и притянул Антона в крепкие объятия, оказавшись носом где-то в его сгорбленном плече. Какой же он длинный, мать его женщина, у Серёжи уже шея болит, чай не молодой. Шаст отстранился, не выпуская его из объятий, и посмотрел сверху вниз прямо в глаза. Почему-то Серёже совершенно не к месту вспомнился Матусовский с его «На безымянной высоте у незнакомого посёлка», но очень к месту захотелось Антона поцеловать. Но тут разъехались двери лифта, и оттуда вышел Макар с последней порцией реквизита. Антон вздрогнул, после чего они резко друг от друга отпрянули, будто бы делали что-то противозаконное. По мнению некоторых рыжих личностей из Заксобрания, конечно, так оно и было, но пока вроде бы они до этого и не дошли… — Есть будете, пионеры-герои? — ляпнув это и припомнив «чай не молодой», Серёжа на миг ощутил себя гордым батей, и ему не особо понравилось это чувство. Батей он в принципе становиться не собирался. Тем более Антону. Такое вообще на всех уровнях запрещено законом. — У меня там макароны по-флотски остались со вчера, очень по-лагерному. Но Макар только кинул на них хмурый взгляд и скрылся за хлопнувшей дверью, бросив на прощание «Спасибо за помощь». — А с этим-то что? — вообще не понял Серёжа. Антон таскал весь реквизит и костюмы из его машины во дворец молодёжи заранее, а он сам, на минуточку, подвёз их туда и обратно, заснял выступление и даже достал окольными путями старые декорации с работы, чтобы те переделали их под свои нужды, потому искренне считал подобную пассивную агрессию незаслуженной. Тем более Макар знал, что у него грыжа. — Трудности с принятием непривычного, — расплывчато ответил Антон. — Ладно, пока. Я не голодный, если что. Он тоже ушёл, оставив растерянного Серёжу одного в тихом светлом коридоре. Тот вернулся к себе в растрёпанных, как голова Шаста, чувствах и долго не мог уснуть. А через пару дней Макар на неделю уехал в Воронеж знакомить Дашу с родителями и случайно захватил с собой оба комплекта ключей. — А у хозяев что, нет запасных? — поинтересовался Серёжа у Антона, виновато сидевшего на барном стуле. Только что он впустил того внутрь, обнаружив уже пару часов торчавшим у входной двери с разряженным телефоном в ожидании своего спасителя. — Они сами не в городе. У меня вообще ничего с собой нет, даже зарядки, — пожаловался тот, скромно теребя шнурок от капюшона, то затягивая его, то расправляя обратно. — Замок, может, вскрыть тогда? — высказал идею Серёжа. Антон пожал плечами и уставился в пол. — Ладно, что у тебя там из самого важного? Кроме зарядки, блоггер ты мой несчастный. Серёжа был осведомлён, что тот выпускал по ролику каждую неделю. Он сам некоторые снимал вместо Макара и даже послеживал за их растущими просмотрами. Ему вообще уже казалось, что Антон проводит с Ильёй куда меньше времени, чем с ним, хоть они по факту и не живут вместе. — Ну… — тот задумался, но ничего не вспомнил. — Да так-то ничего сейчас особо. Серёжа лишь закатил на это глаза и пошёл привычно стелить своему уже прописавшемуся у него постояльцу на диване, отправив того в круглосуточную «Пятёрочку» за носками и зубной щёткой. Благо дома хотя бы уже имелось кое-что из его одежды. — Если ты и в этот раз всё просрёшь… — угрожающее начал Арс в ответ на эту новость, но Серёжа его успокоил, что теперь у них не будет никаких лифтов и никаких Макаров. Однако на этой неделе его как назло завалило работой, и они почти не пересекались бодрствующими. Когда Серёжа приезжал вымотанный домой, Шаст уже беспробудно дрых на диване, а с утра он поспешно переодевался в свои же толстовки и убегал по студенческим делам — иногда даже на пары. Загружен он сейчас был чуть меньше, чем обычно, потому возвращался раньше и честно пытался дождаться Серёгу, но неизменно ловил эпик-фейл. Отчасти чтобы загладить вину за своё отсутствие, но в основном скорее уже просто по собственной инициативе Серёжа собрал инфу про грядущие проекты, отобрал подходящие по формату и сходил к руководству замолвить словечко. С этой новостью он разбудил Антона пораньше следующим утром, предварительно накидав разноцветным шуршащим слоем на его одеяло собранные по дому фантики. Заспанный Антон округлил глаза и сразу кинулся его обнимать, подскочив так, что фантики взлетели в воздух, как конфетти из хлопушки, и у них снова наконец появился идеальный момент поцеловаться. Серёже даже плевать было на его нечищенные зубы, он готов был зацеловать голого и тёплого ото сна пацана до смерти в любом виде. Но в этот момент ему позвонили и срочно дёрнули в офис. Пришлось стиснув зубы оставить того в постели, неверяще и слегка расстроенно хлопающего глазами ему вслед. Арс охреневал, как они это делали. Как до сих пор умудрились не то что не переспать, но даже ни разу не засосаться. Но объяснялось всё очень просто: Серёжа снова вернулся в режим нон-стопа, как перед новогодними праздниками, и сам недоумевал, почему так вышло и за что ему это всё. Принцип «пусть всё идёт своим чередом» опять вёл его каким-то не тем путём. Когда у них оставалась последняя ночь перед возвращением Макара с Дашей, Серёжа решительно отпросился доработать этот день дома, перенеся все встречи в онлайн и написав об этом Антону. Но когда он закончил и с облегчением захлопнул ноут, Шаста всё ещё не было. На звонки тот не отвечал, а через какое-то время вообще коротко написал на его предыдущее сообщение: «буду поздно. есть дела. не жди, ложись спать». Какие у него были дела важнее их предстоящего чего-бы-то-ни-было, Серёжа думать не хотел, но понадеялся, что там действительно что-то, не требующее отлагательств. Он обречённо лёг спать, смирившись со своей горькой судьбинушкой, и мгновенно отрубился. К счастью, завтра всё равно был выходной, и вот тогда-то они точно и… А во сне ему явились мысли, которые в бодрости он гнал от себя поганой метлой. Что Шасту от него на самом деле всегда было нужно только одно — получить шанс попасть в телик. И когда он его наконец получил, Серёжа оказался ему нахуй не нужен. Спал он тревожно, ворочаясь с боку на бок, пытаясь догнать всё удаляющуюся в кроваво-оранжевый рассвет макушку Антона, на которую его подсознание почему-то рисовало вид исключительно сверху. Глубокой ночью его разбудил скрежет в замочной скважине, который подозрительно долго не прекращался, будто бы с той стороны никак не могли попасть ключом в отверстие. Потом Шаст наконец справился, захлопнул дверь, шумно скинул в прихожей кроссы и протопал в комнату, на ходу стягивая с себя остальную одежду. Серёжа включил бра, и тот посмотрел на него блестящими и немного ошалелыми глазами. — Ты не спишь? — промямлил он, радостно улыбаясь. — Вот и хорошо. После чего в одних трусах и носках рухнул вместо своего дивана к нему на кровать. Подтянулся, шатаясь, на локтях поближе и улёгся головой ему на грудь. Серёжа явственно учуял запах перегара. — Зачем ты пил, дурачок? — поинтересовался он, машинально запуская пальцы ему в спутанные кудри. Антон рывком перевернулся на спину и задумчиво скрестил руки, приготовившись дать подробнейший ответ. — Ну Серёж, ты тоже такой интересный… — заплетающимся языком начал он. — Давай вместе подумаем. Как мне ещё было набраться смелости затащить тебя в постель? Впрочем, ты и так уже тут… — сразу немного потерял он нить рассуждения, но пьяная речь уже вовсю гнала коней. — Ну не суть. В общем, я такой трус, Серёжа. Знай, пожалуйста, что ты трахнешь труса. Если захочешь, конечно. Я думал немножко совсем выпить, чисто для храбрости, и прийти к тебе, но храбрость всё не приходила. В итоге я нажрался, и мне так стыдно сейчас… Он зажмурился и спрятал лицо в ладонях. Единственная печатка сжимала лишь один указательный палец, и Серёжа подозревал, что остальные свои побрякушки тот где-то посеял. Если, конечно, их с него, такого никакущего, не стащили. Хрен знает, где он там пил. Хоть бы не на Думской. — Но тебе же это неважно, правда? — Антон вдруг с надеждой заглянул ему в лицо, снова перекатившись на живот. — Неважно, что я бухой? Так даже лучше, секс дольше будет и кайфовее. Правда, я только с девчонками пробовал, но это, наверное, без разницы… И, не прекращая словесный поток, он полез к Серёжиным губам, опаляя их горячим проспиртованным дыханием и невольно напоминая Арса в новогоднюю ночь. Напоминало её и то, что последовало за этим. Серёжа твёрдо его остановил, положив ладонь на голую тощую грудь. — Нет, Антош. Это важно. — Почему? — искренне удивился Антон. — Я прекрасно себя чувствую! — Потому что я не буду с тобой спать в таком состоянии. Ты в стельку, тебе сначала надо самому проспаться. А завтра мы всё обсудим. Завтра у меня выходной. — Я не хочу ждать до завтра, — возмутилась его новая шальная пьянь. — Я протрезвею и опять не смогу решиться, и всё пойдёт по кругу. И работа эта твоя блядская… — Тебе не надо будет решаться, ты уже всё сейчас прояснил, нам просто нужно обоим быть с ясной головой. Это самое главное, понимаешь? — Понимаю, — согласился Антон. — Но у меня стояк! — Я тебе сочувствую, но ничем не могу сейчас помочь. Подрочи сам, если хочешь, крепче спать будешь. — Пиздец ты душанбе. — Это воронежский сленг? — Это сленг «пошёл нахуй». — Завтра, Антош, всё завтра, — пообещал Серёжа. Шаст ещё какое-то время усиленно о чём-то поразмышлял, уткнувшись ему в грудь острым небритым подбородком, но в итоге смирился со своим поражением и перевалился на соседнюю подушку. — Можно я хотя бы спать тут с тобой останусь? — насупленно спросил он, по-детски поджимая губы. Ёбушки-воробушки, он же ещё совсем ребёнок. Разговор им завтра предстоял очень серьёзный. — Можно, — разрешил великодушно Серёжа. — Только спи уже, бесоёб. — Спасибо за щедрость, — буркнул Антон и отвернулся. — И никого я ещё не «ёб», меня тут вообще-то опрокинули, если ты не заметил, — невнятно пробурчал он в подушку и тут же отрубился, даже во сне недовольно засопев. Серёжа с облегчением выключил свет и тоже лёг, обняв его за спины. Но заснуть он не успел, потому что минут через десять Антон вдруг развернулся и, притянув его к себе маленькой ложечкой, закинул на него все свои конечности. А ещё минут через пять вообще начал настойчиво тереться стояком ему по заднице. Серёжа стиснул зубы, мысленно баюкая собственный кремень в трусах, и осторожно позвал: — Эй, Шаст. Шаст, ёбаный ты рот! Ну я же сказал: нет. Почему ты такой осёл дурной? Антон не отвечал. Оглянувшись на него через плечо, Серёжа понял, что тот и не просыпался. Просто бессознательно и очень упрямо дрочил об него прямо сне. Он попытался его растолкать, но бестолку. Тот только окончательно подмял его под себя и прижался абсолютно расслабленным ртом к его шее сзади. Кажется, там даже потекла слюнка. И тогда Сергей Матвиенко, кремень в трусах и кремень в душе, мужественно отпихнул от себя тяжеленную не контролирующую себя кучу острых костей, горячей плоти и полной вакханалии в голове, — кучу, которую когда-то наименовали Антоном Шастуном, но которую теперь хотелось звать исключительно «Антошей», — не без труда выбрался из кровати и отправился спать на диван. По шороху простыней и глухому мычанию он понял, что Шаста его отсутствие ничуть не смутило и он всё-таки решил воспользоваться его советом, только уже не перед сном, а прямо в нём пребывая. — Ну и как это делается?.. Что, куда, зачем?.. — неразборчиво бормотал он. — Ебал я все эти ваши гейские приколы в жопу… Ха, смешно… гейские приколы в жопу… надо записать... Да-да, всё, я заткнулся. Блядь. Блядь, я щас всё уже. Блядь, Серёж… — он наконец протяжно простонал и сразу затих. Серёжа до самого рассвета не мог заснуть, пытаясь осознать, что тот кончил в его кровати и с его именем на губах. Пусть даже его самого там и не было. Будильник он благополучно не услышал и очнулся от дрёмы только к полудню, ничуть не отдохнувший после длинной недели, бессонной ночи и случившегося инцидента. Но он прекрасно помнил, что его — его! — Антоша вчера, точнее уже сегодня, испытал оргазм, произнеся «Блядь, Серёж». Пожалуй, такое даже стоило проёбанного сна. Вставать он пока не спешил, пытаясь собрать мысли в кучу и понять, как им построить предстоящий разговор. Антон проснулся чуть позже помятый и крайне озадаченный. Полежав несколько минут и по кусочкам приходя в себя, он приподнялся на локтях и обнаружил нечитаемым взглядом Серёжу на диване. Мрачно заглянул себе в трусы, поморщился, отлепляя засохшую ткань от кожи и слипшихся волос. А потом вдруг резко вскочил и начал торопливо одеваться, как осенний урожай собирая по квартире свои разбросанные шмотки. — Шаст, ты как? — спросил Серёжа осторожно. — Лучше всех, — то ли отмахнулся, то ли огрызнулся тот. — Ты куда собрался? — У меня дела. — Такие же, как вчера? Но Антон ему не ответил. От завтрака он хмуро отказался и пошёл обуваться, а потом, бросив через плечо только «вечером вернусь», хлопнул входной дверью. Серёжа обессиленно откинулся на подушку. Кажется, среди всех возможных вариантов он умудрился отыскать себе не только новую шальную пьянь, но и новую драма-квин.