Занавесочная, сука, история

Занавески были сине-голубыми, мягкими на ощупь и очень плотными. Блиц посмотрел на картинки поясняющего стенда. Хитрожопые человеческие изобретатели божились, что из-за плотного плетения и черной нити эти занавески не пропускают в комнату солнечный свет. В аду таких выебистых штор отродясь не было. В аду и солнце-то не вставало — время суток определялось по краснеющему днем и чернеющему ночью небу. И все же, некоторым хватало даже неяркого алого луча в лицо, чтобы проснуться. Блиц наблюдал это, приходя к Столасу, еще когда они были (тысяча кавычек) вместе, Блиц наблюдал это сейчас. Ну как наблюдал… Скорее, подсматривал. Из кустов, через камеры, втихаря понатыканные в вычурном особняке Гоэтия, при помощи фронталки в его — Столаса — телефоне. Блиц хотел узнать, на какую новую игрушку Столас его променял. В том, что он именно променял, Блиц не сомневался. Зачем Столасу было дарить ему Кристалл Асмодея, как не ради того, чтобы избавиться от надоевших полнолунных потрахушек? Наверняка, тот нашел себе нового беса — тупее, нищеброднее, а значит, кинковее Блица. Блиц вовсе не ревновал (вот еще не хватало), просто, как успешный бизнесмен, был обязан знать конкурента в блядишное лицо. В первую ночь в постели Столаса никого не оказалось. Блиц проторчал хуеву тучу часов на дереве, едва не окосел от втыкания в бинокль, заработал полсотни болючих волдырей от укусов плотоядной моли, а (не) блядский Столас даже не удосужился с кем-нибудь поебаться. Не удосужился он и на вторую ночь, и даже на третью. Блиц, чья жопа успела буквально промяться по форме ветки, облюбованной на дереве, выбесился. Едва ли заботясь о том, что может спалиться, он пробрался в спальню Столаса и буквально нашпиговал ее камерами. Теперь за Столасом Блиц наблюдал из офиса. Ему не хватало времени на общение с клиентами и подчиненными — он не отрывал взгляд от экрана, боясь упустить новую Столасову блядь. Спустя два месяца бляди в спальне Столаса так и не обнаружилось. “Наверняка ебется где-то на стороне,” — решил Блиц и набрал своего давнего друга-хакера. К нему он предпочитал обращаться только в самых крайних случаях, потому что брал тот ну просто о-о-о-очень дорого. В этот раз, очевидно поняв, до чего Блицу важна его просьба, он и вовсе охамел. Блицу пришлось расстаться сразу с двумя редкими любимицами из коллекции плюшевых радужных пони, чтобы только получить доступ к фронталке в телефоне Столаса. С тех пор Блиц мог следить за бывшим ебарем не только в его доме. Вместе с мобильником тот ходил со Столасом на деловые встречи и светские вечеринки. И все же, ни там, ни там, Блиц не мог отыскать новой бляди. На бизнес-митингах Столас обсуждал задротскую херь, на пьянках для богатых говнюков заливался вином и пялился в телефон. Это залипание в мобильнике навело Блица на новую мысль — неужели Столас секстится с кем-то в чатике?! Еще три фигурки пони подарили Блицу возможность просматривать в реальном времени открываемую Столасом переписку. Каково же было его удивление, когда вместо дикпиков и текстовой пошлятины он увидел собственные сообщения. Столас снова и снова перечитывал их на скучных светских раутах, проверял наличие новых уведомлений, едва проснувшись с утра, вздыхал перед сном, глядя на последнее “выздоравливай”. Фронтальная камера же демонстрировала исключительно грустное лицо. Впервые за два месяца Блиц обратил внимание, как хуево выглядит Столас. Всегда щегольски уложенные перья топорщились во все стороны, в синяках под глазами можно было открыть филиал офиса ИМПа. Он пил вино словно воду, закусывая разве что антидепрессантами. Он почти не спал, забываясь только под утро, чтобы через пару часов проснуться от бьющих в глаза алых лучей. Столас страдал и не старался это скрыть. Напыщенные богачи на приемах считали, что всему виной развод. А Блиц… …Блиц хуел. Потому что ну не может быть, чтобы из-за него — отброса из отбросов, дерьма из дерьма — страдал кто-то вроде Столаса. Блиц же был всего лишь его постельной игрушкой! Блядью для почесывания ебанутых кинков. Хуем с хвостом и рогами, который стоит лишь чуть дороже дилдака из секс-шопа. Блиц был уверен, что так оно и есть. Он даже пересказал все это Физзаролли, когда абсолютно запутавшийся, без приглашения приперся к нему и Асмодею домой, чтобы забухать. Сладкая парочка слушала излияния Блица в половину уха на двоих. Куда интереснее тем было сосаться и жрать одной вилкой из одной тарелки маринованные глаза грешников. У Блица от этой картины неприятно щемило где-то под ребрами, но он был готов спорить до срыва голоса, что щемит его от отвращения, а вовсе не от зависти. Похмелье на утро Блица посетило разрывожопное. Во рту будто крыса сдохла, в башке словно взорвался фейерверк. Блицу бы спать весь день, да Милли с цепи сорвалась. Уставшая сидеть без клиентов и денег, она в один день отыскала где-то тетку, которая заказала бывшую подругу с ее человеческим выпиздышем. Бывшая подруга тетки сегодня делала покупки в каком-то нищебродском мебельном магазине, а значит Блицу предстояло ближайшие пару часов вдыхать запах пыли, клея и детской блевоты. На деле магазин оказался еще ужаснее, чем в фантазиях. Крики, визги, человеческие парочки с блядскими тележками, Милли и Мокси в нарядах пережаренных в солярии подростков, ссущиеся восторгом от каждой уродской вазы. Блицу хотелось убить себя маленьким уебским карандашиком, которым предполагалось писать на маленьких уебских буклетах. Подавиться насмерть ублюдской фрикаделькой. Уронить на себя складской стеллаж… Отправиться домой и следующие миллион часов залипать на грустную мордашку Столаса в следящем мониторе… Ничего из этого нельзя было осуществить. Милли смотрела коршуном поверх уебских ваз, бывшая подружка ревнивой тетки смешалась с толпой других таких же чьих-то там бывших подруг. Блиц как раз проталкивался через толпу с тележками в поисках знакомой по фотке осветленной дешевой краской башки, когда увидел их — занавески. Точнее, он только потом понял, что это именно занавески. Поначалу, из-за сине-голубого цвета, он принял их за хвост Столаса. Сердце глухо бухнуло в ребра, ноги сами понесли хвосту навстречу. Только оказавшись напротив широкого стенда со шторами, Блиц понял свою ошибку и едва удержался от того, чтобы не постучаться головой о стену. Он что, на полном серьезе подумал, будто блядючий принц ада, у которого миллиарды на счету, пойдет за покупками в дешманский человечий магазин? Да у него, поди, даже туалетная бумага — и та дизайнерская. Что уж говорить про занавески! Хитровыебанные, пиздовышитые, отхуеглаженные… и совершенно не защищающие от уличных красных лучей. Рука Блица сама собой потянулась к плоской упаковке со шторами. Именно этот момент выбрала Милли, чтобы заорать в рацию: — Босс, вижу цель! Стремная блондинка в красном платье! Отдел текстиля! Блиц завертел головой, отыскивая глазами Мокси, который как раз подкрался к стремной блондинке и, не задумываясь и мгновения, шмальнул ей в затылок. Мозги блондинки запачкали постельное белье в уебищный цветочек, ребенок рядом заорал, следом заорали другие посетители магазина. Блиц заорал громче всех. — Мокси, ебать тебя раскаленной кочергой, ты не ту стремную блондинку упиздошил! У той блондинки выблядок был совсем мелкий, а у выблядка этой уже зубы прорезались! — На пять часов! — командовала Милли. — Отдел посуды! Стремная блондинка с коляской! Блиц крутанулся на сто пятьдесят градусов и столкнулся взглядами с указанной блондинкой. Та, хоть и была стремной, но тупостью явно не отличалась. Во всяком случае, ей хватило мозгов понять, что дело пахнет жареным. Забив на ссаные тарелочки, она прижала к груди выпиздка и устремилась в лабиринт магазинных коридоров. — Уходит! — провизжал очевидное Мокси, опустошая в спину удирающей блондинки обойму. Не помогло. Сраный мазила только отправил к праотцам зазевавшуюся старушенцию. Блиц схватил подвернувшийся под руку тяжелый карниз и замахнулся, метя блондинке в голову. Что ж, не только Мокси заслужил звание мазилы — вместо головы карниз прилетел блондинке между лопаток. — Хороший удар, сэр! — добрил Мокси. — Два по цене одного! — Шашлычок! — охотнула Милли. — На один шампур и сучку, и выпиздка насадил… Договорить она не успела — ваза возле ее головы разлетелась на миллион осколков. — Кто-то вызвал охрану! Уходим! — Блиц вынул из кармана Кристалл и проследил, чтобы его сотрудники благополучно сдриснули. Перед тем как прыгнуть в портал самому, он ухватил с полки плоскую пачку со шторами да пару плюшевых мышек. Ему надоело, что из-за блядских алых лучей Столас просыпается едва заснув. И дело тут не в пидрильской асмодео-физзаролевской заботе! Просто вытряхивать самовлюбленную сову из постели имел право только Блиц, а не какое-то охуевшее красное небо! *** Блиц провел ладонями по талии Столаса, скользнул на бедра, чуть сжал ягодицы. — Я вижу, кто-то сегодня был плохим мальчиком, — проговорил он, сопровождая комментарий хлестким ударом. — О да! — Столас прогнулся, подставляясь. — Накажи меня! — Ненасытная шлюха! — Блиц старался звучать строго, но выходило у него скорее предвкушающе. — Заслужил для своей задницы хорошую трепку. Еще один удар ожег ягодицу. Почти сразу же на другую ягодицу прилетел второй. Столас застонал. Он обожал, когда Блиц вел себя с ним так. — Хочешь еще? — Блиц ухватил Столаса за встрепанные перья на затылке, заставляя выгнуться сильнее. — Да! Да, Блици, да! — А вот и не получишь! — Блиц ткнул Столаса клювом в подушку. — Сначала я тебя хорошенько выебу. — О-о-о-о, пожалуйста! — Столас положил ладони на собственные горящие ягодицы, приглашающе разводя их в стороны. Нежного входа тут же коснулся язык. Влажный, гибкий, по-змеиному длинный. Столас заскулил от наслаждения. — Блядь! А-а-а, сука! — Блици? — Твою ж мамашу, нет-нет-нет! — Дорогой, что-то не так? — Столас был удивлен подобной реакцией чуть меньше, чем тем, что Блиц умудряется ругаться, не вынимая языка из его задницы. — Я…а да еб твою! — крик Блица прервался громогласным грохотом. Столас обернулся на шум, распахнул глаза и тут же зажмурился от яркого луча красного неба. Он с полминуты полежал с закрытыми глазами, а затем усилием воли заставил себя поднять веки. Просыпаться от прекрасного сна, в котором его снова трахал Блиц, не хотелось совершенно, с другой стороны, Столасу показалось, что на этот раз тот ругался не во сне, а… наяву. Столас подскочил на подушках, окончательно приходя в сознание. Он просканировал взглядом спальню и обнаружил у окна кучу неизвестной сине-голубой ткани. В этой куче, приглушенно матерясь, копошился Блиц. Столас неверяще потер лицо, снова зажмурился и снова открыл глаза. Блиц никуда не исчез. Что бы сейчас ни происходило в спальне Столаса, Блиц ему не снился. — А-а-а, сука! Не, ну кто ж такие высокие окна придумал-то, блядь! — Блиц выбрался из кучи ткани и теперь снизу вверх смотрел на арки окон, возвышающиеся над ним на высоту в четыре его роста. — Блици, — отмерз Столас, — могу я узнать, что ты делаешь? Блиц резко повернулся и подскочил. — Бля-а-адь! Ты проснулся! — Тяжело было не проснуться от устроенного тобой грохота. — Су-у-ука… — Блиц замахнулся, чтобы пнуть шторы, но в последний момент передумал и замер, нелепо балансируя на одной ноге. — Блици, — так и не услышав окончания фразы, Столас решил продолжить сам, — я жду ответа! Блиц закатил глаза. — Я вешаю шторы, что тебе непонятно? — Вешаешь шторы? — Да! — У меня дома? — Да! — Но зачем? — А зачем обычно вешают шторы, бля? Чтобы защититься от лишних взглядов и будящих лучей. — Логично… — Столас почесал в затылке. — Но почему бы тебе не повесить шторы у себя? — Ты что, идиот? Эти шторы для тебя! Они подходят по цвету к твоему хвосту, а еще это ты, а не я, ни хуя не спишь и просыпаешься от каждого красного утреннего луча. — Что? Откуда… откуда ты знаешь, что я плохо сплю и просыпаюсь из-за лучей? Блиц сжался, выглядя откровенно напугано. Правая половина его лица порозовела, едва не сравнявшись по цвету с левой. Хвост возбужденно завибрировал. Несмотря на немного глуповатое выражение Блицевой физиономии, Столас все равно им залюбовался. Он слишком соскучился. Он не видел его с того самого дня, как, решив поступить по-взрослому и отказаться от шантажа в пользу здоровых отношений, вручил Кристалл Асмодея. — Я… я и не знаю! — проговорил наконец Блиц. — Это ебаное предположение. И вообще, чего я мучаюсь! Пусть шторы твои слуги повесят, а я пошел. У меня еще уйма дел. Бизнес так и прет! Блиц подтянулся на подоконнике и распахнул окно, собираясь в него выпрыгнуть. — Если ты все это мне нормально не объяснишь, я просто сожгу твои ангеловы шторы, дьяволом клянусь! — Да-а-а-а, рановато Столас решил, что готов повзрослеть и отказаться от шантажа. Блиц обернулся, посмотрел на Столаса долгим взглядом, вздохнул и все же спрыгнул с подоконника. — Ладно, бля! Уболтал! Я следил за тобой. — Что, прости? — Следил: наставил камер по дому, взломал телефон. Не надо на меня так смотреть. Я блядский наемный убийца, которого бросил любовник. Я запаниковал. — Чего? — Столас сам не заметил, как его рот распахнулся в удивлении. — Какой еще любовник тебя бросил? — Один самовлюбленный принц Гоэтии. Имя еще такое дурацкое. На “С” начинается, на “толас” заканчивается. — А? — Ой, да не строй из себя дурака! Это ты! Ты, блядь, меня бросил! Столас потряс головой, пытаясь уложить разбегающиеся мысли по полочкам. Не помогло. В сознании все так же царил бардак. — Но, Блици, — начал Столас аккуратно, — я тебя вовсе не бросал. — Правда, что ли? — Блиц закатил глаза. — Нахуя ты мне тогда свой блядский Кристалл всучил? — Чтобы ты перестал быть мне обязанным! Я думал, так ты почувствуешь себя лучше. Важным мне. Равным. Неужели не очевидно, что я подарил тебе Кристалл, потому что ты мне нравишься? — Я тебе что? — настала очередь Блица по-идиотски хлопать округлившимися глазами. — Нравишься. Я думал, это очевидно. Блиц завис. Покачал из стороны в сторону головой. Потер глаза. И… взвился. — То есть ты устроил мне все эти месяцы ада и страданий лишь потому, что я тебе нравлюсь?! — глаза Блица горели злым огнем, шипы на спине стояли дыбом, хвост стучал по бокам, как у разъяренной кошки. — А можно было об этом как-то мне сообщить? — Так я и сообщил. Подарив Кристалл. — Ты… ты… ты кретин! Тебе не пришло в голову просто сказать мне о симпатии по-нормальному, словами? Столас сглотнул. Сказать о своих чувствах напрямую ему действительно в голову не пришло. Что ж, Блиц, наверное, все же, имел право злиться. К счастью, Столас прекрасно знал, как справляться с его злостью. — Ну, прости меня, Блици… — проворковал он, переворачиваясь на живот и призывно отклячивая задницу, — я был таким плохим мальчиком. — О, ты был просто ужасным мальчиком! — Блиц мигом оказался рядом. — И заслужил наказание! — Отшлепаешь меня? — А как же! И выебу!