В поисках своего «мы»

Уже целых двадцать минут вместо того, чтобы стоять на мостике, генерал Хакс сидел за столом в конференц-зале и время от времени разглядывал отражение своих пальцев на чёрной, идеально отполированной крышке панели. Он попросил Кайло Рена о срочной встрече, чтобы тот поставил печать и подпись на жизненно важные для Первого Ордена документы. Три торговых договора и новые пункты в политической программе были согласованы и хранились у Рена как на паде, так и в бумажном виде, но он до сих пор не соизволил их подписать. Он забыл! А при встрече выяснилось, что забыл Рен не только о печати и подписи, но и о содержании этих документов, и Хаксу пришлось использовать весь свой запас терпения, чтобы убедить Рена — ещё раз! — в том, что всё, до последней строчки, они обсудили и утвердили несколько дней назад. Наконец Рен всё-таки вспомнил, о чём шла речь, перестал задавать каверзные, иногда попахивающие паранойей вопросы и был готов поставить подпись, но в этот момент в конференц-зале появился дроид-аналитик. Рен мгновенно прервал разговор с Хаксом и сосредоточился на докладе дроида. — На датападе номер восемь, представленном для исследования, обнаружено пять тысяч четыреста тридцать четыре файла, из которых пять тысяч сто один файл содержал текстовую информацию... Хакс остался в конференц-зале и отсел подальше, чтобы на время общения с дроидом Рен забыл о его присутствии и, чего доброго, не выставил за дверь. Конечно же, Хакс и за дверью ждал бы до победного, но это было бы унижением, допускать которого не хотелось. Буквально через день после того, как Кайло Рен объявил себя Верховным лидером, он приказал спецам из техотдела взломать пады, с которых Сноук управлял финансами Первого Ордена. Однако, получив доступ, Рен обнаружил, что может контролировать лишь небольшую группу счетов, выхода на остальную, основную, часть казны у него не было. Рен рассудил, что существует другой пад, главный, предназначенный исключительно для операций со счетами, и нужно заполучить его как можно быстрее. В первую очередь Рен обыскал апартаменты Сноука на «Господстве», по удачному стечению обстоятельств почти не повреждённые тараном, разнёсшим корабль. Оттуда он принёс семь падов, все они были взломаны и переданы дроиду-аналитику, который просматривал и сортировал каждый файл. Затем Рен покопался в личном шаттле Сноука и нашёл ещё два пада. Дроид приходил с отчётом раз в пять-шесть суток, и доклад, который они слушали сейчас, по подсчётам Хакса должен был стать последним. — Таким образом, на всех представленных вами и изученных мною носителях информации отсутствуют какие-либо признаки работы с крупными объёмами денежных средств. Был рад оказать вам помощь. Рен угрюмо посмотрел на замолчавшего дроида и словно через силу приказал ему: — Иди. Когда двери зала закрылись, Рен произнёс: — Я найду всё! Всё до последнего кредита! Фраза, адресованная непонятно кому, прозвучала как героическая клятва из глупой голодрамы и одновременно походила на выкрик буйного больного. — Верховный лидер... — Хакс негромко напомнил о себе. — Да, сейчас, — Рен достал свой пад и несколько раз провёл пальцем по экрану, — готово. На пад Хакса сразу же пришло оповещение, что документы подписаны. Хакс почувствовал облегчение и даже некое подобие радости: наконец-то он получил то, чего так долго и упорно добивался! И на радостях он захотел высказаться о желании Рена отыскать пад, пусть его мнения и не спрашивали. — Если пада не было непосредственно при Сноуке, то есть в апартаментах или тронном зале «Господства», значит, скорее всего, он уничтожен. И хорошо, если так, и ваша мусорщица не прихватила его с собой, иначе он попадёт в руки Сопротивления. — Исключено! — категорично заявил Рен. — Скоро узнаем. Мы обязательно узнаем, если Сопротивление вдруг разбогатеет и обзаведётся полноценным флотом. — Я найду пад! — теперь интонация Рена стала откровенно истеричной, но настроен он был серьёзно, — найду, даже если придётся перевернуть всю Галактику! Спорить дальше Хакс не стал — не хотелось ни тратить время впустую, ни навлекать на себя гнев Кайло Рена, находящегося в крайне нестабильном эмоциональном состоянии. Разумнее всего было уйти, что Хакс и сделал. Стоя на мостике, он неспешно обдумывал ближайшие перспективы. Какое-то время Первому Ордену, отрезанному от своей казны, придётся экономить каждый кредит, но Хакс был уверен, что они смогут восполнить эту потерю. Он помнил, как офицеры поверженной Империи, среди которых был и его отец, практически с нуля начали создавать то, что теперь стало Первым Орденом, и за относительно короткий срок им удалось сосредоточить в своих руках огромные деньги. Потому что главное — не размер суммы, а грамотное использование того, что имеется, и контроль... Прошли сутки, вторые, третьи... Рен и впрямь куда-то исчез. Не сгинул совсем, к сожалению, но Хакса почти не беспокоил, они не виделись и не встречались. На пятые сутки Кайло Рен всё-таки изъявил желание поговорить с Хаксом. Они общались по голосвязи пятнадцать минут. Судя по входящим данным, Рен в это время находился где-то в районе системы Лайда, что он там делал, Хакс не знал и знать не хотел, но надеялся, что Рен вместе с рыцарями исполнял свою клятву-угрозу и искал пад. Хакса такое положение вещей более чем устраивало — чем дольше Рен мотался по Галактике, тем меньше было от него вреда. Однако через пару дней Рен заявился на мостик и с ходу приказал: — Генерал Хакс, следуйте за мной. — Что-то случилось? Рен не ответил, не удосужился даже повернуться. Хаксу пришлось поспешно передавать командование. Рен шагал очень быстро, Хакс не успевал за ним. Старомодный, варварского покроя плащ колыхался и хлопал за широкой спиной, полностью закрывая обзор. Хакс не мог разглядеть коридор — чёрные волны ткани бились перед глазами, будто это был не плащ, а воплощённый хаос, разрушающий всю организацию пространства. Но всё же Хакс смог взять эмоции под контроль, он понимал, что причиной его раздражения и растерянности было внезапное пришествие Рена и неопределённость, в которой по вине этого засранца он оказался. Хакс заставил себя не гнаться за Реном и пошёл в своём привычном темпе. Рен отнёсся к этому безразлично: остановился у лифта и дождался, пока Хакс подойдёт к нему. Когда они спустились в ангар, в котором стояли командные шаттлы высших чинов Первого Ордена, Хакс спросил: — Мы куда-то летим? — Да. На Станцию Амаксинов. Это было любимое место Сноука, пад может оказаться там. — Что-о? — Хакс не верил своим ушам. Он хотел бы выхватить бластер и всадить заряд Рену в голову. Чтобы Рен упал и больше никогда не встал, чтобы не дышал, не говорил и, главное, не тащил его с собой в безумные экспедиции. От злости сердце забилось быстрее, и Хакс понял, что выдал себя: Рен мог услышать все его мысли. Но Хаксу было плевать — пусть придушит, уж лучше сдохнуть, чем тащиться на эту Станцию! Однако в следующую секунду Хакс приказал себе успокоиться. Разумеется, он хотел жить и не хотел умирать. Тем более от руки Кайло Рена. Хакс расслабил лицо и постарался сделать так, чтобы его голос звучал сдержанно и уверенно. — Мне обязательно лететь с вами? — Да. Рен либо не услышал рвущийся из сознания Хакса вопль ненависти, либо ему было всё равно. С момента, как «Ипсилон» прыгнул в гипер, реальность будто утратила форму и превратилась в бредовый сон. Разум отказывался принимать происходящее и по-прежнему находился на «Финализаторе». Хакс связался с подчинёнными и попросил каждые сорок минут присылать ему сводки о ситуации в основных секторах, ему пришлось в спешке переносить две встречи, назначенные на сегодня. За суетой Хакс не заметил, как прошло четыре часа, шаттл вышел из гипера и стал снижаться. Станция Амаксинов была похожа на огромный заброшенный сад. Хакс шёл за Реном, постоянно перешагивал через какие-то чёрные гнилые коряги и ничего не соображал, но при каждом удобном случае он открывал пад и читал сводки. Рен почти не разговаривал, Хакс тоже не рвался общаться. Они подошли к какой-то беседке. Рен нашёл там пад, проверил его и сказал: — Наверное, не тот, но всё равно отдам дроиду. Хакс кивнул. Они бродили здесь уже три часа, от усталости перед глазами всё расплывалось, а Рен и не думал возвращаться. На командных шаттлах типа «Ипсилон», к коим относился и шаттл Рена, была небольшая каюта с койкой для отдыха. Все мысли Хакса обратились к ней, и он спросил Рена: — Сколько ещё времени вы собираетесь здесь пробыть? — Ещё часа три, может быть, четыре. Или пять... Не знаю. — Если я не вздремну хотя бы пару часов, я свалюсь. С вашего позволения, я пойду. — Иди, — спокойно ответил Рен. Пожалуй, слишком спокойно. Но думать об этом у Хакса не было сил. Он развернулся и на автопилоте пошёл к шаттлу, уснул, как только улёгся. Проснулся Хакс через три часа и чувствовал себя на удивление бодро. Он подкрепился пищевым батончиком, выпил воды и пошёл к Рену. Рен обыскивал строение, похожее на лабораторию. — Как успехи? — Ещё один пад. Кажется, на нём тоже ничего. Хакс нашёл себе уютное местечко рядом с каким-то прибором, похожим на тумбу, и стал читать отчёты с «Финализатора», которые накопились, пока он спал. Через два часа Рен решил, что пора возвращаться. Навигатор показывал, что обратная дорога займёт уже семь часов, а не четыре, поскольку за время, которое они провели на Станции Амаксинов, «Финализатор» сделал несколько гиперпрыжков и заметно переместился в другую область галактики. Хакс прикинул, что в общей сложности этот полёт отобрал у него двадцать три часа жизни — почти сутки. Как только «Ипсилон» прыгнул в гипер, Рен ушёл спать и напоследок дал Хаксу поручение: — Следи за приборами, если что — буди. Хакс остался один в кресле второго пилота. Он читал, смотрел на мониторы и время от времени дремал. Рен вернулся за полчаса до прибытия на «Финализатор», и Хакс решил осторожно разузнать о его намерениях. — Вы не нашли пад, я правильно понимаю? — Нет. — Значит, вы снова полетите на Станцию Амаксинов? — Разумеется. Мы снова полетим на Станцию. Рен выделил «мы» интонацией так, чтобы Хакс понял: его не отпустят, пока пад не будет найден. — По размерам Станция Амаксинов сопоставима с планетой, она огромная. На поиски уйдёт уйма времени, несколько лет, наверное... — Я не буду обыскивать всю Станцию, только те места, где Сноук бывал хотя бы раз. — Вам известно каждое из этих мест? Сноук вам докладывался? — Нет. Я узнаю через Силу. Из ответов Рена было понятно, что готовиться нужно к самому худшему. Как только у Рена появлялось свободное время, он мчался на Станцию Амаксинов и тащил с собой Хакса, ломая ему все графики и планы. И пусть это случалось не так уж и часто: раз в две-три недели, — но всегда было неожиданно и выбивало из колеи. Рен ничего не планировал сам и не считался с чужими планами, это бесило больше всего и походило на изощрённую пытку. А ещё Хакс не понимал — зачем, по какой причине Рен брал его с собой? Возможно, боялся, что в его отсутствие Хакс устроит переворот? В таком случае было бы проще устранить приближённого, от которого ожидаешь предательства, Хакс так и сделал бы, а Рену это вообще ничего не стоило. Но у Рена, очевидно, имелись свои соображения, которые подчинялись законам недоступной пониманию Хакса искривлённой логики. Однако Хакс не собирался смиряться и безропотно срываться за Реном на Станцию Амаксинов. Он решил, что если просьбы и призывы к здравому смыслу бесполезны, то нужно сделать так, чтобы Рен сам не захотел брать его с собой. Во время следующего полёта, когда шаттл прыгнул в гипер и Рен, как обычно, расслабился, Хакс сбросил страховочные крепления, откинулся на спинку кресла и сказал: — Я вспомнил одну забавную историю. Про деньги, между прочим! Хотите послушать? — Хочу! — мгновенно отозвался Рен. Хакс почти не сомневался, что ответ будет именно таким, что Кайло Рен, так и быть, снисходительно позволит ему, подчинённому ничтожеству, развлечь себя в пути забавным рассказиком. Хакс мысленно усмехнулся и стал говорить: — Был среди осколков Империи — так называли себя офицеры, которые после победы Республики ушли в Неизведанные регионы, — был среди них коммандер Тайсал. Сейчас о нём никто не помнит, ему было под семьдесят, когда Империя рухнула, а умер он в семьдесят три, кажется. Он обожал мороженое, ел каждый день по триста-четыреста грамм, а то и больше. Так вот, незадолго до смерти Тайсал получил от моего отца, Брендола Хакса, почти шесть миллиардов кредитов — на хранение. Деньги лежали на анонимном счету, который передали Тайсалу. Все были уверены, что он не присвоит деньги. Тайсал, несмотря на возраст, был крепким, бодрым и собирался жить долго. Он вырос в космосе и стал живым доказательством того, что даже из дикаря может получиться цивилизованный культурный человек и грамотный, ответственный офицер. Общество родной планеты будущего коммандера Тайсала пребывало в первобытном состоянии, люди ходили в набедренных повязках из листьев, добывали огонь трением и воевали заточенными кольями. Трёхлетнего Тайсала, больного неизлечимым у дикарей туберкулёзом, забрал и усыновил какой-то штурман, который потерял семью из-за техногенной катастрофы на родной планете. Вроде бы там взорвался токсичный арсенал, яды пропитали почву и воду, и все города, расположенные вблизи от эпицентра взрыва, вымерли за несколько суток. Тайсал даже научился разбираться в программировании, хотя, когда попал к приёмному отцу, в принципе не знал, что такое буквы, не имел представления о концепции письма и чтения, только разговаривал на своём примитивном языке. И первым лакомством, которое Тайсал попробовал в цивилизации, было мороженое, он пристрастился к нему и ел до самой смерти. А когда он умер, оказалось, что секретный счёт, за который он отвечал, был пуст. Началось расследование. Почти три месяца все пытались понять, куда Тайсал вывел деньги, но никаких следов не было, шесть миллиардов как будто испарились. И всё равно никто не верил, что Тайсал украл деньги, шутили, что, наверное, старик перед смертью истратил всё на мороженое. В общем, деньги не нашлись. Через два года после этих событий другой офицер решил переехать в бывший дом Тайсала, который после его смерти использовали как гостиницу. В доме было три комнаты, и две из них оказались буквально задраены. Новому жильцу пришлось взрывом сносить усиленные дюрасталевые двери. Когда, наконец, комнаты были открыты, хозяин чуть не упал в обморок. Комнаты оказались забиты деньгами. Все шесть миллиардов лежали там. Тайсал снял их со счёта, перевёл в наличные и запер дома. Когда это обнаружилось, кто-то из офицеров сказал, что они должны были предусмотреть это — чем дольше старики живут, тем больше копится в них подозрительности, из-за которой они частенько перестают доверять банкам. Хакс замолчал, выдержал паузу в несколько секунд и добавил: — В общем, история закончилась хорошо. Рен ничего не ответил, он сидел неподвижно и смотрел перед собой на мелькающие в иллюминаторе звёзды. Однако Хакс уловил в его позе напряжение, казалось, ему было неловко, возможно, он даже чувствовал хаттский стыд. Хакс счёл эту реакцию хорошим признаком. Теперь, каждый раз, когда они с Реном летели на Станцию Амаксинов, Хакс что-нибудь рассказывал. Это были истории о мелких бытовых происшествиях на «Финализаторе» и других звёздных разрушителях, пересказы сплетен, Хакс вспоминал курьёзы из кадетской юности и рассуждал о моделях дроидов. Тема не имела значения, главное, что, когда было нужно, Хакс мог говорить подолгу и умел сделать свою речь многословной, мучительно подробной и вязкой — такой, чтобы слушать её было невыносимо. Историю о том, как штурмовик неправильно выставил терморегуляцию брони и чуть не замёрз, или о том, как техники запутались в схеме и случайно перенастроили медицинского дроида в пыточного, он мог растянуть минут на сорок, расчленяя повествование и засоряя основную линию избыточными уточнениями, бессмысленными отступлениями и комментариями. В них терялись не только завязка и развитие сюжетной линии, но и концовка. Чтобы узнать о том, что штурмовика отпоили горячим кафом, или о том, что от меддроида пострадало всего четыре человека, приходилось проделывать в уме операции по извлечению смысла и отсечению лишнего. Для Кайло Рена такая задача была если не непосильной, то уж точно требующей слишком тонких для его неповоротливого ума движений. Однако через несколько «сеансов» Рен начал задавать вопросы, по которым было ясно, что рассказы Хакса он слушал очень внимательно и с неподдельным любопытством стремился вникнуть в каждую историю. Хакс отвечал ему, стараясь запутать ещё сильнее, но когда Рен стал делиться впечатлениями, а затем и рассказывать что-то своё, то понял, что проиграл. Взять мозги Рена измором не получилось — выносливые оказались у него мозги, Хакс такого не ожидал. Он почувствовал, что скорее сам же и свихнётся от собственного словоблудия, нежели утомит Рена, признал поражение и решил, что будет искать другой способ. — Что случилось? Почему ничего не рассказываешь? — Рен заметил его молчание во время первого же «тихого» полёта. — Я рассказал всё, что мог, — ответил Хакс. — Не верю, не может этого быть, — Рен усмехнулся почти беззлобно. — Мне надоело! — неожиданно для себя огрызнулся Хакс. И сразу, чтобы сгладить резкость, добавил: — Я устал. Рен смотрел так, будто Хакс был каким-то диковинным существом, странным, но безобидным, не опасным, с которым можно играть и развлекаться от скуки. Хакса это взбесило, и он выпалил: — Хотите поговорить?! — Да! — во взгляде Рена смешались азарт, усмешка и любопытство. — Тогда предлагаю поговорить о том, что интересно мне, что актуально для меня. Скажите, зачем вы таскаете меня на криффову Станцию? Вы можете искать пад с рыцарями Рен или с дроидами, я вам не нужен! На лице Рена промелькнуло злорадство — ещё бы! — ему было приятно видеть гнев Хакса, но через мгновение он стал задумчивым и напряжённым, будто услышал нечто неожиданное и сложное для понимания. Через несколько секунд Рен приоткрыл губы и явно собирался что-то сказать, но в итоге молча развернул кресло к панели управления. Хакс понял, что ответа не будет. Раздражение, словно зуд, колючий и кусачий, терзало нервы, стало неуютно и жарко. Чтобы успокоиться, Хакс открыл пад и начал просматривать сводки, отчёты, запросы — всё подряд. Погружаясь в рабочую рутину, он мог игнорировать присутствие Рена и мало-помалу возвращать себе внутреннее равновесие. — Без тебя было бы спокойнее, но иногда ты говоришь дельные вещи. Хакс вскинулся, словно по сигналу тревоги — настолько внезапно прозвучал голос Рена. Реакция внешне походила на испуг, Хакс понял это в следующее мгновение и почувствовал себя гадко. Командующий армией Первого Ордена не должен дёргаться, когда с ним разговаривает Верховный лидер. Тем более он не боялся Рена. Был с ним осторожен, да, но не боялся! Однако неприятные переживания стихли, как только Хакс осознал суть услышанного. Рен похвалил его. Признал его, Хакса, полезность! Это казалось чем-то невероятным. Губы непроизвольно расслабились и будто потеплели, Хакс почувствовал, что заулыбался, и удивился: почему похвала Рена настолько тронула, обрадовала его, оказалась такой важной? Чтобы скрыть эмоции, Хакс подавил улыбку и постарался придать своему голосу максимум безразличия: — Вы сказали, иногда? Только иногда? — Ну да, — Рен самодовольно улыбнулся, — а ты как хотел? Не всегда. Но случается. — Благодарю за ответ. Рен тихо рассмеялся. Хакс не понимал причину его внезапного веселья и выяснять не собирался — был уверен, что бесполезно. — Когда мы одни, я разрешаю разговаривать со мной без формальностей, — сказал Рен, бесцеремонно разворачивая кресло Хакса к себе, — я же знаю, что ты умеешь. — Умею, но не хочу, — ответил Хакс с раздражением, которое было вызвано больше действиями Рена, чем его словами. — Почему? Рен смотрел в упор сосредоточенным и требовательным взглядом и будто бы в доказательство серьёзности своего настроя крепко придерживал кресло Хакса за подлокотник, чтобы тот не вздумал развернуться и уйти от разговора. Из пришедших в голову вариантов ответа Хакс выбрал самый актуальный и, как ни странно, самый правдивый. — Потому что сейчас я вообще не должен разговаривать с вами. Сейчас меня не должно быть на этом шаттле, я не должен лететь на Станцию Амаксинов, будь она проклята! Я должен находиться на «Финализаторе!» — Тебе не нравятся эти полёты, я уже понял... — Не нравятся?! — со злостью перебил Хакс. — Нет, проблема не только в том, нравится мне эти полёты или не нравится. Каждый день я делаю вещи, которые иногда мне очень не нравятся, каждый день — всю жизнь, к этому я я давно привык. Заниматься только тем, что нравится, не может ни один человек в Галактике. Но когда вы заставляете меня лететь на Станцию Амаксинов, каждый раз вы отрываете меня от важных и, главное, запланированных заранее дел, и на несколько последующих суток превращаете мою жизнь в натуральный бардак! К криффу летит всё: начиная от моего личного режима и заканчивая рабочим графиком. — Но поиски пада тоже важное дело! — возмущённо ответил Рен. — Для всего Первого Ордена! — Допустим, это так, — Хакс мысленно приказал себе успокоиться, — но остальные дела, те, которые я вынужден бросать, тоже важны, вы так не считаете? Очевидно, что не считаете. Потому что вы делаете это специально — из мести за прошлые наши стычки, не отрицайте этого. Только из-за ваших обид, имейте в виду, страдает весь Певрый Орден. Если бы вы хоть немного беспокоились о Первом Ордене, то не сдёргивали бы меня с места, заставляя бросать всё и мчаться за вами. И если поиски пада настолько важны, то почему вы не планируете их заранее, хотя бы за несколько суток? Почему не назначаете для полёта дату и время? О которых можно было бы предупреждать и меня, чтобы я успел скорректировать свой график. Но вы летите по настроению, когда вам взбредёт в голову, и тащите меня с собой, потому что хотите сделать мне гадость и показать свою власть! Это для вас важнее всего! Рен смотрел на него с недоумением и лёгкой растерянностью, словно его охватили мощные, противоречивые и не до конца понятные ему самому эмоции. — Нет, всё не так, — заговорил Рен, всё ещё пребывая в замешательстве, — если бы я хотел отомстить, то сделал бы это иначе, поверь. И настроение здесь ни при чём. Я летаю на Станцию Амаксинов, когда у меня появляется свободное время, а это бывает не так часто, как тебе кажется. Почему не планирую заранее... — Рен замолк и снова задумался, а затем насторожился, будто что-то внезапно обеспокоило его. — Каждый раз, когда я лечу на Станцию, я уверен, что именно сейчас найду пад и всё закончится... Я не думаю о том, что вернусь ни с чем и придётся лететь снова... Взгляд Рена внезапно стал изумлённым и застыл, будто мысль, которую он только что высказал, ошеломила его. Хакс подождал, пока он придёт в себя, и ответил: — Вы называете это надеждой, — он старался говорить мягко, без раздражения, — а на самом деле просто выдаёте желаемое за действительное. Вы игнорируете реальность, которая заключается в том, что, к сожалению, полётов будет ещё очень и очень много. Во взгляде Рена появились обида и что-то ещё, Хакс не мог точно определить, что именно. Упрёк? Сожаление? — Ты ведь не веришь, что мы найдём пад? — тихо произнёс Рен. — Я считаю, что шансы найти его ничтожно малы, о чём сказал сразу же. — Да, я помню это... Рен замолчал. Хакс видел его расстроенное состояние и знал, что оно может дать старт агрессии. Становиться жертвой рассвирепевшего Рена он не хотел — спрятаться от ярости форсюзера на небольшом шаттле было некуда. Поэтому Хакс решил, что Рена нужно срочно как-нибудь подбодрить. Пусть лучше ухмыляется, чем сидит угрюмый, это безопаснее. — Однако я реалист и, глядя на ваше упрямство, понимаю, что вы не отступитесь, не прекратите поиски. Поэтому и считаю своим долгом сделать так, чтобы поиски пада не вредили Первому Ордену и лично мне. И ещё хочу сказать, что не считаю упрямство само по себе плохим качеством, скорее напротив, в нём заложен огромный потенциал, который можно направить... — На пользу делу, — Рен мгновенно подхватил мысль, — а я, значит, трачу его впустую? Хакс неопределённо развёл руками. — Это ваш потенциал, вы имеете право тратить его так, как пожелаете... Рен хмыкнул и слегка дёрнул кресло Хакса сначала влево, а потом вправо, он будто раздумывал — не толкнуть ли его со всей силы, чтобы оно вместе с Хаксом закрутилось вокруг своей оси. Однако Хакс видел, что его замысел сработал — Рен больше не злился. — Хорошо, я буду планировать полёты на Станцию заранее, — на лице Рена появилась снисходительная ухмылка, — и буду предупреждать тебя. — Спасибо... — Хакс не мог поверить, что Рен прислушался к нему. — Очень на это рассчитываю. — Обещаю, — Рен убрал руку с подлокотника и наконец-то отпустил кресло, а вместе с ним и Хакса. Полёт продолжился в тишине. Разговор с Реном, как обычно, опустошил, но в этот раз Хакс почему-то чувствовал себя не измотанным, а расслабленным. Его накрыла внезапная лень, и она ощущалась не как упадок сил, а как нечто приятное. Делать ничего не хотелось, и Хакс подчинился этому нежеланию: даже сводки не читал, а просто смотрел в иллюминатор, наблюдая за бесконечным потоком пролетающих мимо вспышек света. В голове было тихо, казалось, все мысли куда-то попрятались, остались только непонятные абстрактные образы, которые, словно тени, медленно сливались друг с другом и становились всё темнее и темнее. «Ты ведь не веришь, что мы найдём пад?» Эта фраза неожиданно выскочила из памяти и резко сдёрнула подступающую дрёму. Мозг сам собой сосредоточился и стал изучать, исследовать возникший в сознании объект. «Ты ведь не веришь, что мы найдём пад?» Фраза не уходила, она будто сияла и становилась всё ярче и назойливее. И казалась всё более и более странной. Обычно, когда Рен что-либо делал, он всегда говорил «я», даже если был не один. «Я уничтожил отряд Сопротивления» — в действительности отряд уничтожила группа истребителей, среди которых был и «Сайлансер» Рена. «Я нашёл древний храм тёмных культистов», — Рен раскопал какую-то пещеру вместе с рыцарями. И даже: «Я случайно расстрелял наш патруль», — в тот злополучный день Рену вздумалось покомандовать на мостике, и, когда на радарах появились неидентифицируемые объекты, он отдал приказ сбивать всё, не разобравшись, свои это или чужие. Рен всегда отделял себя от тех, кто был рядом, от тех, с кем делал что-то совместно: от штурмовиков, от офицеров из командования и даже от своих обожаемых рыцарей Рен. Хакс вдруг со всей ясностью понял, что речь Рена всегда выражала его самоощущение. Но если раньше Хакс всегда считал, что Рен эгоистичен и эгоцентричен, то сейчас его неизменное «я» трактовалось иначе. Бесконечное «я» выражало чувство одиночества, скорее всего, или отстранённость, противопоставление себя окружающим и миру в целом. Как бы то ни было, Рен должен был сформулировать эту фразу иначе и сказать: «Ты ведь не веришь, что я найду пад?» — как-то так. Но Рен сказал «мы», и Хакс был уверен, что это «мы» не случайно вылетело, а отражало какие-то движения, происходящие в воззрениях Рена. Чего ожидать от этих движений, конечно, пока было непонятно, они ещё никак не проявились в поступках. Оставалось только внимательнее наблюдать за Реном и готовиться к разного рода неожиданностям.