***
Чьи-то крики оглушали, врезались лезвием в уши, но некогда было оборачиваться. Красный свет тревоги ослеплял, но нельзя было закрывать глаза. Два пирата, две крысы бежали с тонущего корабля, спасая собственные шкуры. Правда, стоило отметить, что потопили корабль именно они, устроив подрыв двигателя. Только об отступлении не подумали - времени не хватило. Рафаэль чувствует, как горят все мышцы от долгого бега, но вой пиратов позади подгонял, не позволяя остановиться. А ещё не позволял Весельчак У, бегущий с ним плечом к плечу, как в старые добрые и улыбаясь во все 32. Они оба смеялись, словно им не грозило умереть прямо здесь, так и не найдя выход. Они оба не помнили, сколько уже были знакомы - может, всю жизнь. Или по крайней мере с тех самых пор, как Рафаэля подобрал корабль пиратов где-то на краю галактики около разрушенной планеты. Совсем зеленого, но уже с большим шрамом, проходящим через глаз и делающим юное лицо слишком взрослым. А разные глаза - один серый, слепой, и другой, ясно-голубой - слишком печальными. Весельчак У был ужасным учителем, но и Рав - ужасным учеником. В какой-то момент их судьбы просто переплелись, сделав их друзьями. Совместные вылазки, грабежи, шутки и ребячество - они точно друг друга стояли, раздражая каждого, кого встречали на пути. И даже не поняли, в какой момент стали преданы не общей идеи и Глоту, а друг другу. Ближе, чем друзья или братья, они стали друг для друга той самой семьей, которой у них никогда не было. Рав предлагал авантюру - У сразу же собирал снаряжение. Весельчак рвался в новое сумасбродство - Рафаэль бежал следом. Ядерная смесь, квантовый вечный двигатель, взрыв сверхновой или ещё что-нибудь, явно пахнувшее безумием и бредом. В этот раз ничего не изменилось. Оба уставшие, побитые жизнью за последние сто лет они знали, что не могут поступить иначе. Кире и детям дать время проскользнуть в квартиру, отвлечь Глота и пиратов... Простой, как инженерная схема корабля, план. То есть, ни черта не простой и самоубийственный. Рав одним махом вскочил наверх и сразу же протянул руку Весельчаку, чтобы затащить и его. Сирена гудела, нагнетая и без того мрачную атмосферу. Но дальше было хуже. Та аварийная дверь, к которой они так бежали, оказалась заперта. Со злости Рафаэль пнул её ногой, но та даже не помялась - качественная, чёрт бы её побрал. У выстрелил в неё фазерным пистолетом, но эффект был один. То есть, его не было. — Блядь! — в сердцах выругался Рав, перекрикивая шум, — Где другой выход?! Или шаттлы?! — На 5 палубе! Мы навряд-ли... Договорить им не дали, но и так было ясно, что они не успеют. Лифты не работают, а половина коридоров завалена или обломками, или трупами. Выстрел промелькнул в паре десятков сантиметров от головы Весельчака и они, не говоря больше ни слова, продолжили свой побег. Легкие горели огнем, мышцы сводило, только вот выбора опять не было. Может, если они успеют на 5 палубу... И вновь тупик. На этот раз из обломков корабля, которые сломало взрывом. У попытался было отодвинуть кусок металла, но тот лишь заскрежетал, не сдвинувшись с места. До общего взрыва оставалось едва ли больше 10 минут. — Дело дрянь, — с усмешкой сказал Весельчак. — Ага, — слегка задыхаясь ответил ему Рав, тоже улыбаясь. — Чё делать будем? — Не знаю. — Пиздец! — Он самый! Они оба засмеялись над всей иронией и своим везением-невезением. Им и правда удалось отвлечь всех, да так хорошо, что самый большой корабль пиратов был на грани полного уничтожения. Может, даже Глота это приостановило! Оставалось лишь надеяться, что Кира с Алисой справятся. И всё будет хорошо. Истратив последние силы, Рав осел на пол, прислонившись спиной к завалу. Весельчак опустился рядом, подогнув ноги и смотря на полыхающий красным коридор. Их преследователи давно отстали, видимо, сообразив, что нужно спасать собственные шкуры, пока не поздно. Или остались погребены под одним из взрывов, которые до сих пор гремели на каждой палубе. — Кажись, это конец, — с какой-то иронией выдохнул Рав, не поворачивая головы. — Походу, — на губах Весельчака была лишь слабая и странная улыбка. Не похожая на все предыдущие. Какая-то другая и... Словно теплая. — Знаешь, для меня не было никого ближе, чем ты. И... Я безумно благодарен тебе. За то, что спас тогда. И вообще постоянно спасал. И что поддерживал моё безумство, — не выдержав, Рав повернулся к У, чувствуя, как в собственных глазах становиться влажно. Почему он никогда не замечал, насколько тот красив? Эта невозможно глубокая голубизна глаз, растрепанные волосы, крошечные морщинки в уголках рта. И его смех, боги, как он обожал его смех! Иногда безумный, иногда веселый, а иногда такой добрый, что где-то под ребрами теплело, лавой разливаясь до самого горла. — А ты словно вытащил меня из какого-то водоворота. Вечных кошмаров и боли. Поэтому... Спасибо. Правда. Я... кажется, я даже счастлив. И они долго смотрели друг на друга, улыбаясь, а потом и смеясь. Даже не заметили, как сели ближе, едва касаясь бедрами. И как взялись за руки, словно заново знакомясь. И как поцеловались. Трепетно, нежно, вкладывая всё то, что чувствовали все эти... уже не года, а почти века. И боль от расставаний, и счастье встреч. Дружбу, верность, доверие. И любовь. Кто бы знал, что можно в кого-то влюбиться и даже не сразу это понять. Хотя, может, они оба это знали, просто чего-то боялись. Теперь бояться было нечего. Теперь были только чужие теплые губы, живые и теплые прикосновения, улыбки сквозь поцелуй. У них было всего несколько минут, которые растянулись на целые часы...***
В следующий раз Рав очнулся через часов 6 по его внутреннему времени. Сердце стучало ровно, рваная рана на плече быстро затягивалось, только вот горло всё так же саднило. Он закашлялся, слепо моргая и пытаясь взглядом найти источник воды. Но тот сам оказался у его рта и несколько глотков были настолько же прекрасны, насколько и мучительны. — Спасибо... — на автопилоте выдал он, с трудом узнавая свой голос - тихий и хриплый. — Всё для тебя, принцесса, — чуть менее хрипло отозвался У, который, видимо, находился рядом всё это время. И даже дольше. Шевелиться всё ещё было больно, но по крайне мере терпимо. Мутный взгляд прояснился и Рафаэль наконец смог увидеть его. До ужаса усталого и помятого, с несколькими свежими ранами, откуда пока ещё сочилась синяя кровь. Но такого знакомого... И с этой вечной улыбкой. Слегка насмешливой, но доброй, красивой... Задать вопрос он не успел, как тот сразу же ответил. — За несколько секунд до нас откинуло взрывом. Ты отключился, а мне повезло. Удалось дойти до шаттла и свалить... Не помню, куда именно, вероятнее всего я сам вырубился. Ну, так или иначе, нас нашли. И да, всё получилось. Смотри сам. Мозг с трудом обрабатывал информацию, пытаясь всё осознать. Весельчак дотащил его до шаттла? Не бросил? Кажется, он что-то смутно помнит... Воспоминания накатывали одно за другим, словно волны на берегу. Но думать пока не хотелось. Только спустя пару минут Рав смог оглядеться. И правда. Он лежал в просторной палате бело-голубых цветов, освещенной светом из широкого окна. Ох, это ведь солнце... И даже небо видно. — И правда, получилось... — он не смог сдержать улыбку, хотя скулы всё так же болели - слишком был счастлив. Они смогли. И остались живы! Фантастика, не иначе. — Ага. Правда, амнистию нам пока не выдали, но надеюсь, это дело времени. Ну, а если вдруг не дадут, сбежим. Куда-нибудь на Альфу Центавру. Как в старые добрые, а, Рав? Палата наполнилась их совместным смехом - слегка нездоровым, хрипящем, но таким родным, что Рафаэль едва ли не расплакался от переизбытка чувств. И даже сам не заметил, как сказал: — Я люблю тебя, У. — И я тебя, Рав. Они переплели пальцы здоровых, насколько это возможно, рук. И оба улыбались, словно всегда это знали и всегда это говорили. Может, так оно и было. Просто не словами, а жестами, делами, намеками и улыбками. В конце концов, амнистию обоим дали. За подвиги перед человечеством, вселенной и бла-бла-бла. Им это было не особо важно. Ну, удобно конечно, что они оба подлечиться успеют перед очередной авантюрой, в которую неизменно влезут, но всё равно не так важно. Они оба живы и есть друг у друга. Рядом, сердце к сердцу, кровь к крови. А остальное... Ничего страшного. Разберутся как-нибудь и с сотней бумаг, и с УДО, и с какими-нибудь исправительными работами, которые им неизменно назначат. Это всё потом. А пока они идут, держась за руки, и смотрят на высокие зеленые деревья, которые весело шуршат листьями, вторя их смеху. И тихо целуются где-то там, подальше от любопытных глаз.